Проблемы роста цен в России, повышения ключевой ставки Центробанка и снижения доходов населения

Почему повышение ключевой ставки Центробанка России не останавливает рост цен в стране?  

В 2021 году Банк России изменял ключевую ставку семь раз. А за последние восемь лет ЦБ РФ делал это 39 раз. Ни один из финансовых регуляторов в развитых странах за эти годы не корректировал ставку так часто.

По идее повышение ключевой ставки давно должно было бы остановить инфляцию, которая в прошлом году очевидно вышла из-под контроля властей. Центральный Банк прогнозировал ее на уровне 4%, но даже «официально» цены за год выросли на 8,4%. А сейчас всегда оптимистичное Минэкономразвития осторожно ожидает, что в 2022 году инфляция составит 5,9%. Но Центробанк смотрит в будущее гораздо более уверенно — его прогноз остался прежним — 4%. Но как удержать цены в этих рамках? И зависит ли это от Центрального банка? 

Говорит сухая теория

Чем важна ключевая ставка с точки зрения управления ростом цен? Экономическая теория предполагает, что через изменение ключевой ставки Центральный банк может управлять поведением финансовых институтов — примерно так, как инспектор ГИБДД управляет скоростью дорожного движения. 

В теории это должно работать так. У предприятий есть два источника денег: можно продать товары, а можно взять кредит. Формально говоря, «деньги» это и есть «кредит» — это два разных названия одного и того же — активов и пассивов банковского сектора. Выдача кредита одному человеку (или компании) означает и ровно такой же (по модулю, но противоположный по знаку) прирост денежного сбережения другого человека (или компании). Рубль, взятый в долг на расходы покупателем Петровым, превратится в рубль прихода на счете продавца Петрова. Значение имеет только риск — что должник Петров не сможет рассчитаться по своим долговым обязательствам. И, повышая ставку, «Центробанк предупреждает»: будьте осторожны, риски невозврата могут быть высоки. 

Кредит может быть дорогим и дешевым — если ставка по кредиту высока, то выгоднее продать товары, если ставка низкая — выгоднее взять кредиты. А при чем тут инфляция? Повышая ставку, Центробанк как бы говорит производителям — смотрите, не повышайте цены! У покупателей не будет денег, чтобы заплатить за ваши товары, а кредит им взять будет трудно. Потребители в ситуации высокой ключевой ставки тоже ведут себя иначе, чем в ситуации, когда она снижается. Дешевый кредит означает, что деньги выгоднее превратить в товары, чем держать их на банковских счетах. Люди идут в магазины и покупают, а производители видят рост спроса на свою продукцию и повышают цены, вот вам и инфляция. Но когда ставка растет, потребители начинают задумываться, что деньги лучше сохранить. Спрос на товары сокращается, и производители, если не снижают цены, то перестают их повышать. 

Никто не идеален

В идеальной экономике это работает примерно так. Но люди не идеальны, скажут экономисты. Они, например, могут просто не понимать, какого поведения ожидают от них финансовые власти. Исследование Human Frictions in the Transmission of Economic Policies, проведенное международной группой ученых, показало, что уровень интеллекта людей влияет на их способность воспринимать сигналы, которые посылают экономике банкиры. Проанализировав данные о потребительском поведении и кредитные истории и сопоставив их с результатами интеллектуальных тестов, исследователи обнаружили, что чем выше уровень IQ человека — тем лучше люди понимают происходящее в экономике и тем активнее корректируют свое экономическое поведение в связи с этими изменениями. В общем, чем «умнее» люди — тем лучше они реагируют на экономические стимулы. При этом на качество экономических решений не влияет ни кредитная нагрузка, ни уровень дохода. 

Кроме того, доступность дешевых денег может быть оборотной стороной низкой безработицы, добавят экономисты. Да, растущие цены — это неприятно, но отсутствие работы — это еще хуже. Однако в смысле безработицы в России давно не было такой хорошей ситуации, по крайней мере, формально. Как сообщает ЦБ РФ в докладе «Региональная экономика: комментарии главных управлений» № 10, «…в 2021 г. спрос на труд заметно возрос в условиях восстановления экономической активности и сохраняющихся ограничений на мобильность рабочей силы. В ноябре число вакансий в службе занятости составило 2,1 млн заявок, что на 19% больше, чем годом ранее, и на 32% — по сравнению с ноябрем 2019 года. По данным портала HeadHunter, количество размещенных вакансий в декабре 2021 г. выросло на 50% г/г, или почти вдвое к аналогичному периоду 2019 года. В этих условиях безработица, по оценкам Банка России, в ноябре находилась вблизи исторического минимума — 4,3%». 

А еще можно вспомнить, что экономист Ульрика Мальмендир из Университета Калифорнии в исследовании The Making of Hawks and Doves: Inflation Experiences on the FOMC доказала, что решения руководителей финансового регулятора в отношении стоимости кредита определяются не текущими соображениями об актуальности той или иной экономической политики, а личным опытом. Мальмендир и ее соавторы проанализировали 7350 результатов голосований членов Комитета по открытым рынкам (FOMC) ФРС США по итогам 659 заседаний Комитета в период с марта 1951 по январь 2014 г., а также данные о каждом из участников заседаний. 

Ученые установили, директора ФРС, выросшие в период роста цен в американской экономике, чаще настаивали на борьбе с инфляцией и выступали за высокую ключевую ставку. А те, кто не сталкивался с инфляцией, но зато повидал безработицу, выступали за «дешевые деньги» и рост экономики любой ценой. 

Цена недоверия

Кстати, это же правило действует и на простых людей, которые не допущены к принятию решений Центрального банка. Уже упомянутая Ульрика Мальмендир в своей работе Exposure, Experience, and Expertise: Why Personal Histories Matter in Economics объясняла, что опыт пережитой финансовой травмы влияет на людей на протяжении десятилетий. Это касается не только россиян, переживших и драматическую инфляцию «девяностых», и финансовый кризис 2008 года, и экономическую стагнацию вместе падением доходов на протяжении последних восьми лет. И упрекать людей за недоверие к политике финансовых властей нельзя — как показало исследование Сергея Гуриева и Максима Ананьева Effect of Income on Trust: Evidence from the 2009 Economic Crisis in Russia, во время кризиса 2008 года на фоне падения доходов произошло и падение уровня межличностного доверия — с 34% в середине 2008 г. до 19% в 2009 году.

Бедность разобщает: данные экономистов показали, что сокращение дохода на 10% ассоциируется с уменьшением на пять процентных пунктов доли граждан, которые считают, что большинству людей можно доверять. И самое неприятное, что восстановление доверия запаздывает по сравнению с ростом экономики. Получается замкнутый круг: если вы хотите восстановить свои доходы, вам надо повышать экономическую активность, но для этого вам нужно больше доверять и своим соседям, и действиям правительства, а люди не верят, потому что болезненно переживают свой кризисный опыт. А самый простой механизм снизить риски в ситуации недоверия и неопределенности — это запастись товарами, по любой цене, или деньгами — продав свои товары по любой цене. Или продав свой труд — если удастся это сделать. В высокие цены, которые назначают российские предприниматели, закладывается «процент» их недоверия друг другу. 

Системные причины

На ситуацию с доступностью кредита для экономики обращают внимание ученые из Института народнохозяйственного прогнозирования РАН. В отчете «Квартальный прогноз экономики. Выпуск № 53» академические экономисты так комментируют ситуацию с ключевой ставкой ЦБ. «В сложившихся условиях окончание периода повышения ключевой ставки вряд ли станет важным драйвером для роста инвестиций в основной капитал. Несмотря на то что российская экономика уже в течение двух лет по факту живет в условиях околонулевых ставок в реальном выражении (с учетом инфляции. — Ред.), это так и не стало фактором радикального увеличения динамики заемного кредитования основной массы нефинансовых предприятий. В то же время остановка роста ключевой ставки позволит как минимум сделать денежно-кредитную политику нейтральной по отношению к экономической динамике». 

В общем, говорят эксперты РАН, ключевую ставку надо не повышать, а снижать. Вот тогда будут и инвестиции. А раз будут инвестиции, значит, будет расширение производства. А расширение производства будет означать рост предложения товаров, то есть рост конкуренции и… снижение цен. Но что-то подсказывает мне, что так это работать не будет. Если уже два года реальная ставка «около ноля», а «нефинансовые предприятия» не занимают и не инвестируют в основной капитал, значит, дело здесь не в ставке. А в неприемлемых рисках ведения бизнеса. 

Кстати, как пишут эксперты Центра конъюнктурных исследований НИУ ВШЭ в своем аналитическом обзоре деловых тенденций в сфере услуг, сформировавшихся в IV квартале 2021 г, «в первую очередь можно выделить заметный рост (с 55 до 60%) числа респондентов, отметивших проблему высокой экономической неопределенности. «Неопределенность экономической ситуации» уверенно возглавляет рейтинг факторов, лимитирующих деятельность организаций сферы услуг…». А вот такой фактор, как «высокий процент коммерческого кредита», занимает в перечне «лимитирующих факторов»… предпоследнее место. А на последнем месте «коррупция в органах власти», которая волнует только 4% респондентов. 

Вывод здесь такой — проблемы российской экономики обусловлены не денежно-кредитной политикой ЦБ, не карантинным кризисом, не безработицей (которая сокращается) и даже не ценами на нефть (с ними-то как раз все в порядке). Есть более системные и серьезные причины. 

Фискальные чудеса

Об этих причинах можно судить, прочитав «Комментарий о государстве и бизнесе» № 409 Центра развития НИУ ВШЭ, озаглавленный «Фискальное чудо». «Чудо» было такое — по предварительным данным Минфина, за 2021 г. доходы федерального бюджета составили 25,3 трлн руб., превысив запланированные показатели на 35% (!). В НИУ ВШЭ выделяют пять факторов «сверхординарного роста» бюджетных доходов: 

• существенно более высокие — по сравнению с запланированными — темпы экономического роста,
• рост мировых цен на нефть (планировалось $45,3/бар., в то время как в 2021 г. Urals в среднем стоил $69,1/бар.),
• заметное сокращение нормы сбережений домохозяйств по сравнению с 2020 г.,
• сокращение международной мобильности населения в связи с пандемией коронавируса,
• ускорение инфляции до 8,4% (декабрь к декабрю)

В итоге вместо запланированного дефицита в объеме 2,75 трлн руб. бюджет был исполнен с профицитом 0,5 трлн руб. В 2021 г. доходы федерального бюджета заметно выросли как в абсолютном выражении, так и по отношению к ВВП, пишут экономисты.

Из чего сложились такие высокие доходы бюджета? Дело не только в дорогой нефти. «Нефтегазовые сверхдоходы» власть оставила себе на черный день: «…На фоне благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры за 2021 г. Минфин приобрел валюты на сумму 3,1 трлн руб.; эти ресурсы не использовались для финансирования бюджетных расходов и будут направлены в 2022 г. на пополнение ФНБ. Недостаток средств, который можно оценить в 2,6 трлн руб., в объеме 1,5 трлн руб. был профинансирован за счет размещения государственных ценных бумаг…» 

Зато поступления в федеральный бюджет ненефтегазовых доходов за 2021 г. выросли по сравнению с запланированным уровнем на 27%, по отношению к 2020 г. рост составил 20%. Рост ненефтегазовых доходов в основном обусловлен увеличением поступлений внутреннего НДС и НДС на ввозимые товары на 28 и 27% (год к году) соответственно. На темпы роста НДС на ввозимые товары оказал влияние рост импорта: по данным ФТС, стоимостной объем товарного импорта важнейших товаров в январе–ноябре 2021 г. вырос (год к году) на 27%. 

Дополнительным фактором увеличения НДС на импорт стало номинальное ослабление рубля. Эти же факторы обусловили увеличение поступления ввозных пошлин (год к году) на 20%. Поступления по налогу на прибыль по сравнению с 2020 г. выросли на 42%; запланированный уровень превышен на 30%. Налоговая база налога на прибыль в 2021 г. резко увеличилась. По данным Росстата, сальдированный финансовый результат деятельности организаций в январе–октябре 2021 г. вырос (год к году) в 2,6 раза. В переводе на русский язык: 

• Сокращение доходов в сочетании со страхом перед растущими ценами и снижением курса рубля в ситуации закрытых границ заставило людей метнуться в магазины за покупками. 
• Производители и продавцы — в точном соответствии с законом спроса/предложения — повысили цены. И бизнес показал хорошие результаты. 
• Для власти это означало рост бюджетных доходов, номинированных в рублях. И здесь были хорошие результаты. 
• После карантина власть очень умело разогрела рынки — одни схватили подорожавшие квартиры в ипотеку, у кого не хватило на ипотеку — запаслись потребительским ширпотребом, у кого не хватило на ширпотреб — запаслись «тушенкой и сгущенкой». Вот вам и рост ВВП. 

В этой ситуации манипулирование ключевой ставкой не может дать того эффекта, на который рассчитывает ЦБ. Правительство на самом деле не боится инфляции, больше того, оно видит в ней один из драйверов наполнения бюджета и сокращения свих социальных обязательств, которые оно оплачивает подешевевшими деньгами. Сырьевым корпорациям ключевая ставка, по большому счету, безразлична — им незачем кредитоваться в российских банках. Государственному промышленному комплексу тоже все равно — он получает финансирование на особых условиях. Получается, что политика ЦБ может оказывать влияние только на часть российской экономики. Но даже для нее опасения по поводу «экономического будущего» имеют большее значение, чем ставка по кредиту.

Источник - https://novayagazeta.ru/articles/2022/02/10/bolshie-stavki

***

Приложение. Разрыв в доходах служит препятствием для отношений между россиянами и россиянками  

Что такое «штраф за материнство»? Может ли жена зарабатывать больше мужа? Любят ли русские женщины учителей (спойлер — нет). От ответов на эти вопросы состояние общества зависит гораздо сильнее, чем вам кажется.

Подарки как индикатор отношений

Обрадовать свою пару подарком ко Дню влюбленных планирует только четверть россиян, выяснил исследовательский центр сервиса Superjob. 15% мужчин принесут что-то хорошее своей жене, 9% — подруге. При этом мужья готовы «в среднем» потратить на подарок избраннице 2800 рублей. Любовники «компенсируют» отсутствие официально оформленных отношений большей стоимостью подарка — 3200 рублей. 

Женщины ценят и тех и других одинаково, но сильно дешевле — на подарки своим мужчинам они потратят в среднем 2000 рублей. При этом дамы в возрасте от 35 до 44 готовы израсходовать не более 1500 рублей, молодежь оценивает подарки спутникам чуть дороже. Впрочем, дарить что-либо мужчине собирается только каждая пятая женщина — 14% что-то купят официальному спутнику и только 6% — неофициальному. 

Значительная разница в цене «мужских» и «женских» подарков отчасти объясняется тем, что русские женщины — в среднем — зарабатывают меньше, чем мужчины. Гендерный разрыв (gender gap) в оплате труда — разница между средним заработком мужчин и женщин, выраженная в процентах от заработка мужчин, — составляет в России 27,9% (по данным обзора Минэкономразвития РФ «Разрыв в оплате труда между мужчинами и женщинами», опубликованного в марте 2021 года). 

Это много. В странах с «уровнем доходов выше среднего», к которым относится Россия, разрыв между мужскими и женскими доходами не превышает 19% (согласно данным доклада Международной организации труда Women in business and management: the business case for change). И этот разрыв — причина многих семейных конфликтов и эмоциональных проблем. 

Практика естественного отбора

Но удается ли женщинам подтолкнуть своих спутников к трудовым достижениям? Ответ на этот вопрос можно найти в интереснейшем исследовании «Отцы и дети: «премия» за отцовство на российском рынке труда» экономиста Алексея Ощепкова из Центра трудовых исследований НИУ ВШЭ (Экономический журнал ВШЭ. 2020; 24(2): стр. 157–190.). 

Экономисты обратили внимание на серьезную проблему — при прочих равных «средняя женщина с детьми до трех лет» получает в России зарплату на 4–6% меньше, чем такая же «средняя женщина «без детей». Это так называемый «штраф за материнство», весьма негативное явление на рынке труда, которое очень беспокоит демографов и социологов. Необходимость ухода за детьми приводит к сокращению занятости женщины и непропорциональному и несправедливому снижению ее заработков. 

А нет ли похожей истории с зарплатами отцов, задумались экономисты? Оказалось, есть! Только у отцов — все наоборот. Сравнив зарплаты «средних» российских мужчин «с детьми до трех лет» и «мужчин без детей» в период 2000–2018 гг., исследователи НИУ ВШЭ выяснили, что «отцы» устойчиво зарабатывают в среднем на 25% больше, чем их «бездетные» сверстники равной квалификации. Огромная разница. 

Может быть, это рождение ребенка так мотивирует мужчину к труду на благо семьи? Нет, отвечают исследователи, гипотеза о растущем трудолюбии заботливых отцов не подтверждается статистикой. В данном случае мы имеем дело с «феноменом отбора со стороны женщин», которые изначально ориентированы завести отношения с мужчинами, способными оплачивать семейные расходы в случае необходимости. Упрекать за это женщин нельзя — это совершенно рациональная модель поведения. 

Попытка работодателей сэкономить на зарплате женщин с детьми оборачивается необходимостью мужчин зарабатывать больше. В России в возрастах от 20 до 40 лет гендерный разрыв в оплате труда увеличивается с 21% до 33% (настолько меньше получают женщины). И семейная пара оказывается в «патриархальной модели отношений», когда мужчина вынужден принять на себя большие трудовые нагрузки, поскольку женских доходов очевидно не хватает. 

Цена семейного вопроса

Осенью 2021 года на вопрос аналитиков «Работы.ру» по поводу размера заработков своего избранника женщины выразили желание, чтобы их мужчина получал в среднем 124 000 рублей в месяц. Понятно, что такие заработки сейчас недостижимы для большей части мужчин, но здесь важно представление людей о «нормальном» уровне доходов. При этом 76% женщин сказали, что размер дохода мужчины имеет важное значение для отношений. Мужчины менее требовательны — только 49% обращают внимание на заработки партнерши, да и сумма желаемой женской зарплаты не превышает 91 200 рублей. 

Вот они, те самые 30% «гендерного разрыва» в оплате труда, могли бы сказать экономисты. Экономику не обманешь. При этом в семьях, где женщина зарабатывает больше мужчины, конфликты из-за денег возникают чаще: о наличии финансовых разногласий социологам Superjob в ноябре 2021 года сообщили 38% женщин и 43% мужчин из таких пар. Правда, таких семей совсем немного — только 10% женщин признаются в том, что зарабатывают больше своего спутника. Интересно, что инициатором «финансового конфликта» чаще становится женщина. И, что характерно, в этом признаются сами женщины — и когда она зарабатывает больше (52%), и в союзе, где оба получают одинаково (41%). 

Ключевой вопрос любви

На самом деле история о том, кто должен обеспечивать семью, — это история о политическом и экономическом обустройстве страны, ни много ни мало. Общество, в котором «мужчина «работает», а женщина… тоже работает, но работает дома, отказавшись от карьеры, а пару при этом скрепляет необходимость выживания; и общество, в котором партнеры действительно объединяют свои «капиталы» — социальный, человеческий и финансовый, при этом их союз скреплен любовью, — это два совершенно разных общества. 

Это разные карьерные траектории людей. Это другой уровень кредитных рисков домохозяйства (две зарплаты вместо одной). Это другой уровень территориальной мобильности. Это другой уровень реакции на кризисы. Это другой уровень сбережений. Это другой уровень личной и общественной свободы. Кроме того, мужчина, оказавшись в ситуации, когда он «должен обеспечивать семью», потому что жена не может найти хорошей работы, будет демонстрировать гораздо более высокий уровень лояльности системе — подумайте об этом. 

В 1936 году, в разгар Великой депрессии аналитики Gallup спросили американцев: «Одобряете ли вы замужнюю женщину, зарабатывающую деньги… если у нее есть муж, способный ее содержать?» 72% респондентов такую женщину не одобрили, в пользу женской работы вне зависимости от материального положения мужа высказались только 18% опрошенных. Уровни одобрения/неодобрения в этом вопросе сравнялись только в начале 1960-х — и это была уже совсем «другая Америка».

Очевидно, что несправедливый разрыв в оплате труда мужчин и женщин, «стеклянный потолок» карьеры, с которым сталкиваются женщины, «штраф за материнство», экономическая зависимость женщины, которая зачастую становится триггером семейного насилия, — все это чрезвычайно тормозит развитие общества.

Начинать решение этой проблемы нужно с разрушения стереотипов в отношении карьерных возможностей женщин, повышения их доходов, уменьшения гендерной дискриминации. И как только ситуация с реальным разделением материальной ответственности за «обеспечение семьи» изменится всерьез и доходы женщин не будут уступать мужским — это изменение мы обязательно увидим в обществе — и в экономике, и в политике. И — любовь сможет прийти туда, где сейчас ее заменяют деньги.

Источник - https://novayagazeta.ru/articles/2022/02/14/porazhenie-na-nalichnom-fronte