Россия и Китай: Oсновные итоги и перспективы двустороннего сотрудничества
Россия и Китай подводят итоги уходящего года
Подводя черту под уходящим годом, следует отметить, что отношения Москвы и Пекина не только сохранили, но и ускорили позитивную динамику. Особенно рельефно это видно на фоне продолжающейся общей деградации системы международных отношений, осуществляемой усилиями США и их сателлитов по НАТО и новоиспеченным военным альянсам и блокам.
Посол Китая в России Чжан Ханьхуэй дал интервью российским СМИ, в котором очертил основные итоги и перспективы двустороннего сотрудничества. И обратил особое внимание на принципы и последовательность строительства дружеских российско-китайских отношений в XXI веке. Бурное развитие международно-политической ситуации в начале нынешнего столетия потребовало новой динамики для наших двух стран, составляющих костяк Большой Евразии. Эта динамика была задана историческим Договором о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между нашими странами, который 16 июля 2001 года был подписан в Москве президентом России Владимиром Путиным и председателем КНР Цзян Цзэминем. Одновременно с этим договором родилась крупнейшая региональная организация — ШОС, объединившая в своих рядах Россию и Китай с республиками постсоветской Средней Азии.
В уходящем в историю 2021 году двусторонний основополагающий договор был продлен на пять лет, а уже в начале февраля на полях открытия XXII зимней Олимпиады в Пекине ожидается долгожданная личная встреча двух лидеров — Владимира Путина и Си Цзиньпина, первая с 2019 года. Пандемия коронавируса, ограничившая контакты глав государств удаленными форматами видеовстреч, тем не менее не помешала их интенсивности. В 2021 году Путин и Си дважды проводили такие встречи; еще чаще, причем в очном формате, встречались главы МИД наших двух стран Сергей Лавров и Ван И. В том числе особое значение имели мартовские переговоры двух министров в Гуйлине на юге Китая, где стороны сверяли политические курсы после возмутительного демарша американской стороны на встрече с делегацией КНР в Анкоридже. Именно тогда на весь мир прозвучали важнейшие слова о том, что сотрудничество Москвы и Пекина не имеет границ и пределов, после чего активизировались и увеличили интенсивность совместные военные учения двух стран, крупнейшие из которых в нынешнем году впервые прошли на севере Китая. В практику прочно вошли контакты руководителей военных ведомств России и Китая Сергея Шойгу и Вэй Фэнхэ, и это очень серьезные сигналы тем силам в мире, которые рассчитывают и дальше играть с огнем, нагнетая международную напряженность.
Рассуждая о продленном российско-китайском договоре, посол Чжан Ханьхуэй обратил внимание на концептуальные основания двусторонних отношений. Главное из них — развитие «дружбы из поколения в поколения, и никогда не быть врагами». Договор создает для этого правовой и политический фундамент. Важен и психологический аспект и подтекст взаимоотношений. В середине прошедшего года на международной научной конференции, состоявшейся в связи со столетним юбилеем КПК в посольстве КНР в Москве, с обеих сторон четко прозвучала формула дружбы, известная еще советской и китайской общественности по 50-м годам, — «стоять спиной к спине». Именно благодаря этому прочному взаимодействию, СССР и Китаю тогда удалось помочь героическому народу КНДР отстоять свою свободу и независимость перед лицом агрессии со стороны американского империализма.
Подчеркивая важность двустороннего договора 2001 года, руководитель дипмиссии КНР в Москве особо подчеркнул установленную им «беспрецедентность модели стабильного развития отношений между крупными соседними государствами». История еще не знала столь продолжительных и устойчивых отношений дружбы, как нынешние российско-китайские, между двумя крупными соседями. Как правило, между ними всегда сталкиваются интересы и «искрит», но отношения Москвы и Пекина — яркое исключение из этого правила. Показательно, когда из уст дипломата звучит формулировка о «негласном» стратегическом взаимопонимании; это — прямое предостережение попыткам вбить между нашими странами клин, а затем использовать спровоцированные противоречия в собственных гегемонистских целях и интересах. Учитывая упомянутую интенсивность военных контактов, при формальном отсутствии между странами союзнических отношений и взаимных военных обязательств, «негласность» взаимодействия оставляет обеим сторонам широчайшее пространство для стратегического маневра и представляет собой инструмент гибкого и эффективного реагирования на любые современные угрозы и вызовы.
Важной стороной российско-китайских отношений является быстрота и интенсивность их современного развития. После того, как в прошлом остался пограничный вопрос, успешно решенный нашими странами на основаниях международного права, 4,3 тыс. км общей границы превратились в рубеж дружбы и сотрудничества. А военном смысле — в прочный и надежный общий стратегический тыл. При любом, даже самом неблагоприятном, развитии ситуации в мире, при крайнем авантюризме сил, не заинтересованных в международно-политической стабилизации и урегулировании спорных вопросов путем диалога и консультаций, общая граница на всем ее протяжении становится каналом взаимной помощи и поддержки, почти неуязвимым для потенциального противника. В успешную реализацию проекта «один газопровод — два моста» — автомобильного между Благовещенском и Хэйхэ и железнодорожного — Тунцзян — Нижнеленинское — закладываются перспективы как торгово-экономического, так и военно-стратегического сотрудничества и взаимодействия.
«Среди более чем 170 стран, с которыми Китай имеет дипломатические отношения, только отношения Китая и России позиционируются как двусторонние отношения, вступающие в «новую эпоху», — отмечает посол Чжан. И подчеркивает, что «это в полной мере показывает уникальность и особую важность отношений между двумя странами и показывает, что отношения Китая и России находятся в наилучшем периоде в истории и на беспрецедентно высоком уровне».
Добавим к этому, что железнодорожный мост, учитывая сопряжение в этом проекте технологических особенностей, в частности ширины колеи в двух странах, является шагом в направлении объединения транспортных систем России и Китая. А это, в свою очередь, приближает более широкое сближение китайской инфраструктурной инициативы «Пояса и пути» с российским проектом ЕАЭС, что в сумме составляет основу объединенной «Большой Евразии», в поддержку которой оба лидера последовательно высказываются.
На этом фоне активно развивается торгово-экономическое и технологическое сотрудничество. Еще недавно и в мире, и мы сами удивлялись масштабному достижению 100-миллардного рубежа взаимного товарооборота, а на подходе тем временем, даже несмотря на пандемический спад деловой активности в мире, — новый рубеж. По итогам 2021 года сторонами прогнозируется выход взаимной торговли на новый уникальный показатель в 140 млрд, и это означает, что полпути до уровня в 200 млрд, согласованного президентом Путиным и председателем Си, уже пройдены с решительным опережением всех планов и графиков. Параллельно опережающему развитию таких экспортно-импортных секторов, как энергетика, взаимные поставки продовольствия, формирующему взаимную дополняемость наших экономик, укрепляется гуманитарное сотрудничество, обмены и взаимодействие, которое, подчеркнем это, задает новую мировую планку духовно-культурного сближения, закладывающего фундамент будущего не только наших стран, но и всей Евразии.
На нашем континенте, по сути, впервые в истории вместо непрекращающейся агрессивной конкуренции, использовавшейся в своих целях внешними силами, формируется великонтинентальный стержень собственно евразийских интересов. Первые плоды не только в экономической, но и в стратегической сфере мы уже совместно пожинаем на примере Афганистана, где крахом закончилось двадцатилетнее военное присутствие сил США и их сателлитов по НАТО. Все мы понимаем, насколько острой была угроза, которую нес афганский конфликт в условиях внешнего вмешательства для наиболее чувствительных интересов, связанных с защитой территориальной целостности, суверенитета и региональных позиций наших стран.
Еще один важный момент. Новый тип российско-китайских отношений, успешное развитие которых происходит на виду у всего мира, создает на планете новый международно-политический климат. Многочисленные страны и народы, уставшие от «однополярной» политики диктата и принуждения, собственными глазами видят альтернативу, основанную на равноправии и взаимном учете интересов и озабоченностей друг друга. Противодействуя гегемонии, Россия и Китай совместно говорят миру новое Слово, с которого, как учит история, всегда начинается и новая политика. Это непросто осознать, но представим себе, что российско-китайского сближения за эти годы не случилось бы. И задумаемся над тем, каким стал бы сегодняшний мир, в котором мы живем? Не могло ли получиться так, что строительство пирамиды пресловутого «нового мирового порядка», закабаляющего страны и народы вассальной, неоколониальной зависимостью по отношению к «мировому центру», стало бы свершившимся и необратимым фактом жизни?
Предстоящий визит Владимира Путина в Пекин и его встреча с Си Цзиньпином открывают миру и еще один важный аспект российско-китайского взаимодействия — совместное отстаивание идеалов олимпизма, интересов мирового спорта, свободного от исполненных конъюнктурой пагубных политических влияний. Олимпийские и Параолимпийские игры, которые пройдут в Пекине в феврале и марте, можно назвать успешными уже сегодня в том смысле, что провалились попытки их бойкота под надуманными, не оправдавшими себя предлогами. Даже США, которые не были бы самими собой, если бы не постарались использовать свою конфронтацию с Китаем для подрыва мирового спорта, не считаясь с его интересами, и те в последнее время существенно смягчили агрессию антиолимпийской риторики. А американские чиновники, вопреки идее «дипломатического бойкота», активно ищут «обходные» пути в Пекин для участия в процедурах открытия и закрытия Игр. Почему это происходит? Двух мнений быть не может: американцам всегда нужно быть в центре любого «зарождающегося циклона», и раз бойкот проваливается, значит, в Пекин нужно обязательно ехать, чтобы не остаться на периферии, если не сказать, в международной изоляции. Вот и приходится, оборвав на полуслове свою неблаговидную «мечту», делать «хорошую мину при плохой игре»!
Подводя черту под уходящим годом, следует отметить, что отношения Москвы и Пекина не только сохранили, но и ускорили позитивную динамику. Особенно рельефно это видно на фоне продолжающейся общей деградации системы международных отношений, осуществляемой усилиями США и их сателлитов по НАТО и новоиспеченным военным альянсам и блокам. Проведенный американской стороной в начале декабря так называемый «саммит за демократию» оформил курс Вашингтона на закрепление раскола мира на две системы. Причем теперь уже не по идеологическому критерию, а по мере лояльности американскому «мировому гегемону». От активности и наступательности российской и китайской дипломатии, успешности координации совместных усилий в противостоянии этим деструктивным глобальным тенденциям, будет во многом зависеть то, удастся ли силам, определяющим политику Вашингтона, сделать этот поворот окончательным и необратимым. Российско-китайское стратегическое взаимодействие, ставшее важным, непреложным фактом современности, внушает народам мира осторожный оптимизм. Худшее может быть и будет предотвращено, а наступление агрессивного глобализма — отбито.
Источник - https://regnum.ru/news/3467535.html
***
Приложение. Взаимное доверие России и Китая продолжает укрепляться на фоне кризисов
Российская дипломатия как более опытная в глобальных вопросах первой вывела волнующую нашу страну проблему на уровень противостояния «острием против острия». А Китай внимательно наблюдает за ходом его решения, находясь в готовности применить российский опыт, если он окажется успешным. Ни о каком «размене» бурно развивающихся отношений Москвы и Пекина на любые ситуативные «интрижки на стороне» китайские СМИ, по-настоящему заинтересованные в обсуждаемой теме, речи не ведут.
Среди прозападной части российского экспертного сообщества бытует ошибочное мнение, что интерес, который питают к российско-американским контактам в Пекине, обусловлен опасениями элиты КНР, что Москва и Вашингтон между собой договорятся за счет китайской стороны «глобального треугольника». Оборотной стороной именно этого заблуждения служат и конъюнктурные интерпретации расстановки сил внутри китайского истеблишмента. Есть-де правящая группа Си Цзиньпина (которой одни приписывают самостоятельность, а другие причисляют ее к выходцам из Шанхая) и есть так называемые «комсомольцы». И если первые ориентированы на континентальное сближение с Россией, то вторые будто бы придерживаются «морской» ориентации и тяготеют к альянсу с Западом. Понятно, что те, о которых мы говорим, выдают желаемое за действительное. Нет ничего более далекого от реальности, чем представлять стратегией ситуативные решения. На самом деле в китайской элите давно сформирован консенсус, который недавно в очередной раз был подтвержден решениями предсъездовского пленума ЦК КПК, принявшего важнейшую резолюцию по вопросам истории партии и государства. Авторы конспирологической версии о «непримиримой борьбе шанхайцев с комсомольцами» в своих проповедях «обломались» еще весной ушедшего года, когда всерьез ожидали, что с приходом к власти в США Джо Байдена главным противником Белого дома вновь станет Россия, а с Китаем новый его хозяин предпочтет договариваться. Ничего подобного не только не произошло, но дела повернулись строго наоборот. От тарифных войн вокруг дисбаланса торгового сальдо, которые были запущены администрацией Дональда Трампа, китайско-американское противостояние двинулось в геополитическую сферу, а упор Байдена на коалиционное и блоковое строительство показал, что он не только не собирается разрешать противоречия с Пекином, но и переводит их в институциональную сферу.
От спекулятивного внимания ускользает и еще одно важнейшее обстоятельство: наступивший год богат на важнейшие события внутренней политики и для Китая, и для США. В Пекине в октябре пройдет очередной XX съезд КПК, а в США в ноябре — промежуточные выборы. Между этими событиями если и существует взаимосвязь, то ее содержание диктуется Пекином. Ожидаемое сохранение преемственности партийного руководства, если оно будет обнародовано перед американскими выборами, способно оказать достаточно негативное влияние на положение правящей Демпартии. Избиратель поймет, что лобовым геополитическим нажимом Белый дом не добился ничего, а значит, курс следует скорректировать, изменив состав палат Конгресса в пользу республиканцев; по оценкам многих американистов, провал демократов по крайней мере в Сенате практически предопределен, а в отношении палаты представителей вопросы пока остаются.
Именно через эту призму следует воспринимать и нынешнюю динамику отношений в упомянутом треугольнике Москва — Пекин — Вашингтон. Прозападное лобби в России, подрастерявшее прежнее влияние, но сохраняющее определенные позиции в органах власти и крупном бизнесе, вслед за западными экспертами и СМИ продолжает спекулятивную эксплуатацию тем Украины и Тайваня в единой увязке. И пытается убедить общественность в том, будто у России и КНР имеются соответствующие, тщательно скоординированные планы. Однако на деле планы такие если и есть, то относятся исключительно к варианту военно-политических провокаций, исходящих от самих США. Если Вашингтон, попытавшись «подставить» российско-китайский альянс под критику мирового общественного мнения, спровоцирует одновременные кризисы в Тайваньском проливе и вокруг Крыма и/или Донбасса, то нашим странам и отвечать придется одновременно. Каждому — на своем театре военных действий (ТВД). При этом понятны три вещи. Во-первых, что сами Москва и Пекин не начнут, и тем более они явно не вынашивают таких планов. Время объективно работает на наши страны, и торопиться нам некуда. Во-вторых, если США на такие провокации решатся, то окажутся перед выбором между ограниченным и «тотальным» характером дальневосточного конфликта: затронет он только Тайвань или «под шумок» американо-японский альянс примется «решать» еще и «курильскую проблему». В-третьих, Вашингтон, скорее всего, не для того замыкает на себя вопросы, которыми занимался почти уже бывший «нормандский формат», чтобы таскать каштаны из огня европейцам. В его интересах, наоборот, сдать Украину Москве, напугав тем самым Париж и Берлин и подтолкнув их в собственные объятия. Из этого следует, что украинский вопрос американской стороной увязывается не с тайваньским, а с политикой внутри НАТО; тайваньский же вопрос связан скорее не с украинским, а с «курильским».
Уровень стратегического понимания этих взаимосвязанностей в последнее время интенсивно растет в Китае, при этом он деградирует в Европе, а у нас, в России, является предметом спекуляций, используемых в противоборстве сторонников восточного и западного векторов внешней политики. Очень показательной в связи с этим становится трактовка рядом китайских СМИ итогов предновогоднего телефонного разговора российского президента Владимира Путина с американским коллегой Байденом. Во-первых, вслед за российскими источниками китайские указывают на беспрецедентную жесткость разговора, отмечая, что у него не было даже «публичной части». О том, что нет никаких оснований уличать российскую сторону в неких «компромиссах» с Вашингтоном, пишут и откровенные противники Путина из числа доморощенной оппозиции. Причем воспроизводится и логика разговора. В ответ на угрозу новых «беспрецедентных» санкций Запада при росте напряженности на российско-украинской границе российский лидер отвечает перспективой полного разрыва отношений; Москва поведет себя так же, как США в случае, если бы ударные вооружения размещались у американских границ. Отметим, что последний тезис — прямая отсылка к Карибскому кризису октября 1962 года, ибо подобный прецедент в истории место уже имел. В ответ Байден предлагает не начинать ядерной войны, которую «невозможно выиграть», и заверяет собеседника, что ударные наступательные вооружения НАТО на Украине не появятся.
Во-вторых, китайские эксперты в связи с этим подчеркивают, что процесс подошел к рубежу, за которым либо взаимные потери, либо взаимные договоренности. Показывая симпатии российской стороне, аналитики из КНР никак не связывают возможный российско-американский кризис вокруг Украины с тайваньской темой. Это в высшей степени показательно: ведь если бы взаимосвязь с нашей общей стороны существовала, как и угроза соответствующей эскалации, китайские комментарии были бы куда более осторожными. Указывая на полную несамостоятельность Киева, они отмечают, что последний давно превратился в объект переговоров, и судьба украинского режима никого из «больших» игроков, по сути дела, не интересует.
В-третьих, и это главное. Причиной того внимания, которое в Пекине уделяется перипетиям происходящего вокруг Украины, эксперты из КНР называют прецедентный характер этой ситуации. Развязка кризиса в пользу России, за которую, по сути, открыто выступает Китай, обусловлена не только общностью внешнеполитических интересов наших двух стран, но и тем, что если своего удастся добиться Москве, то по схожему алгоритму, ступая по российскому следу, сможет решить интересующую его тайваньскую проблему и Пекин. Еще раз: в экспертном сообществе КНР темы украинского и тайваньского кризиса связывают в политическом отношении, отмечая их похожее происхождение, связанное с гегемонистскими амбициями США. Но эти темы отделяются друг от друга и разводятся по средствам их решения. Признается, что российская дипломатия как более опытная в глобальных вопросах первой вывела волнующую нашу страну проблему на уровень противостояния «острием против острия». А Китай внимательно наблюдает за ходом его решения, находясь в готовности применить российский опыт, если он окажется успешным. Ни о каком «размене» бурно развивающихся отношений Москвы и Пекина на любые ситуативные «интрижки на стороне», как видим, китайские СМИ, по-настоящему заинтересованные в обсуждаемой теме, речи не ведут. В отличие от наших доморощенных спекулянтов, интерес которых, связанный с укоренением части российской элиты на Западе, Китаю органично чужд. Причем вне зависимости от групповых связей и принадлежности.
И самое последнее. Как уже упоминалось, Вашингтон «прикипел» к Украине только внешне. На самом деле, если учесть стратегию администрации Байдена, связанную с политикой альянсов, расширение НАТО на Украину не только не укрепляет Североатлантический альянс, но, напротив, подвергает его эрозии из-за несогласия с ним европейских элит. Вашингтону же нужно прямо противоположное: сплотить европейцев вокруг себя, оставив в прошлом призрак той фронды, которая стала принимать реальные очертания в результате европейской политики Трампа. Появляется всё больше и больше подтверждений того, что решающим ТВД в XXI веке для США становится отнюдь не Европа, а Дальневосточный регион. Ситуацию же в Старом Свете Вашингтону выгоднее зацементировать надолго, до решения своих стратегических задач на Востоке. Это отнюдь не означает, что в российско-американских отношениях с возвратом Украины в российскую сферу влияния воцарятся «мир и дружба»; куда более принципиальной для США выглядит проблема Курил, хотя бы потому, что японский сателлит Вашингтона на порядок агрессивней и пассионарней европейцев. И, в отличие от последних, не утратил позывов к историческому реваншу. Но это уже другая тема, которая, с одной стороны, расширяет спектр внешних угроз и вызовов, а во-вторых, продолжает работать на укрепление российско-китайского сближения. Наши страны, безусловно, остаются в «одной лодке», доверие между нами растет, а все внешние и внутренние попытки просунуть «черного кота» обречены на заведомый провал. И это главный вывод из продолжающегося обсуждения мировым экспертным сообществом украинского и тайваньского кризисов.
Источник - https://regnum.ru/news/3467860.html