Проблемы малого бизнеса в современной экономике России

Содержание
[-]

***

Как взбодрить экономику России 

Только увеличив долю МСП в экономике России можно частично решить вопрос с ростом доходов населения, снизить градус проблемы безработицы, что позволит снять социальное напряжение в обществе. Пока крупный бизнес «лежит на диване» и ждет, когда государство подкинет ему заказов и создаст какие-то нужные лично ему условия, необходимо помочь МСП создать конкурентную среду в противовес крупному бизнесу.

Развитие малого бизнеса может стать свежим глотком воздуха для упершейся в тупик экономики страны. Это не высокие слова. Последующий после развала СССР период развития новой России свидетельствует о том, что доходы населения росли вовсе не за счет соцподдержки каких-то категорий граждан или продуманных социальных программ. Не было таких программ и не было такой поддержки. О соцподдержке тогда никто и не думал. Были озадачены приватизацией на тот момент интересных активов. В то время предприятия малого бизнеса росли как на дрожжах. И хотя ставка рефинансирования была достаточно высокой — в начале 2000-х годов она достигала 25% постепенно снижаясь к 2009 году она достигла 13%, к концу года опять же снизившись до 11,5%, тогда не было жесткой фискальной политики, бюджетная вертикаль только выстраивалась и регионы еще видели стимулы для развития малого бизнеса и способствовали ему разработкой различных программ поддержки, не обязательно в денежной форме, а в виде льгот при, например, трудоустройстве безработных шахтеров.

Народ так сказать на своем микроуровне копошился и выживал. И все бы ничего, если бы местечковые «бароны», с каждым годом наглея от безнаказанности, не стали забирать львиную долю доходов малых предприятий себе за право предпринимателя спокойно работать, не появилась бы корыстная заинтересованность местных чиновников в создании своего близкого круга предпринимателей.

Дальше события тоже развивались по известному сценарию: вертикаль власти должна была вытеснить с «подиума» «баронов», устранить «местные завязки» власти и бизнеса, но, в очередной раз что-то пошло не так. Крупному бизнесу оказалось мало доходов от приватизации, он стал подминать под себя малый бизнес, позднее — вплоть до истребления фермерских хозяйств, которые могли бы помешать холдингам в концентрации прибыли от продаж продукции. Чем это закончилось тоже известно — образованием монополий.

Казалось бы с наличием монополий государству должно было стать легче контролировать развитие событий в экономике, строить планы, во всяком случае не переживать, что через малый бизнес, как наиболее уязвимых участников экономики, может произойти скупка «врагами» какой-то части активов страны. Ведь известно, чем более раздроблен бизнес, тем он слабее перед внешними угрозами. Но увы, монополистические избушки повернулись к дальнейшим планам государства, во всяком случае озвученным, задом и к «лесу» передом, обосновавшись в оффшорах. Более того, концентрированные активы стало проще также продавать, только по более высоким, выгодным для собственников, ценам.

И вот теперь когда монополисты-«олигархи», то ли так и не осознавшие, что проще и лучше создать условия для жизни и ведения бизнеса в России, причем с имеющимися ресурсами устроить такую инфраструктуру, что равной ей не найдется даже в западных странах, то ли не желающих и вовсе смотреть в сторону развития России, малый бизнес мог бы снова поднять голову.

Да, при конвейерном производстве товаров у монополистов имеется более широкий шаг для маневров с ценами, но вне конкуренции монополисты по большому счету не видят необходимости в подобных маневрах. Однако сейчас снижен платежеспособный спрос и содержать огромные сетевые магазины становится невыгодно. На смену крупноформатной торговле идет малоформатная. Это очевидный тренд. Смена парадигмы может пойти на пользу малому бизнесу. Но для этого требуется решение нескольких проблем, в частности — необходимость снижения налогового давления.

Для роста малого бизнеса, который в свою очередь, позволит в условиях тощих кошельков населения, повысить уровень выживаемости населения, нужно обратить свой взор на более лояльную налоговую политику для МСП в той же степени в которой сегодня идут обсуждения для создания условий для притока инвестиций в страну.

Есть еще один малоприятный фактор, который напрочь отбил желание у МСП брать кредиты, даже, несмотря на снижение ключевой ставки (до 2016 года — ставки рефинансирования, кстати, сегодня она значительно ниже той, что была 10 лет назад) — это теперь еще и монопольность на банковском рынке. Чтобы повысить доверие МСП и в целом бизнеса к кредитованию, необходимость обратить внимание на возможность манипулирования банками одним немаловажным инструментом — таким как досрочный возврат кредитов. Нельзя требовать вернуть кредит, прежде чем бизнес выйдет на окупаемость. Именно этот инструмент загубил в стране немало перспективных проектов, которые могли бы стать основой для зарождения целых отраслей. В разгар реализации проектов этот инструмент ставил точку на их дальнейшем развитии, в итоге реализовать созданные в рамках проектов активы, было сложно даже по низким ценам. Именно этот инструмент позволяет подменить одного собственника другим. Понятно, что желающих впрягать сани в долгую сложную дорогу, создавать успешный бизнес, чтобы потом все равно его лишиться, разориться, сегодня мало, если не сказать больше — их нет!

То, что малый бизнес достаточно хороший инструмент, особенно для возможности снять социальное напряжение в стране, неоспоримый факт. И нашей стране не хватает сейчас такого инструмента. В одном из своих материалов Институт экономического роста имени Столыпина опубликовал данные, которые свидетельствуют о низкой доле МСП в экономике России. Так, по данным Росстата, умеющего подчинять цифры целям проводимой экономической политики соответствующего министерства, которые Институт собрал для анализа точности и правдивости показателей, выданных в этом году Росстатом по росту доходов населения, даже с учетом погрешностей этих данных и сомнительности методики их подсчета, видно, что в структуре денежных доходов граждан стран ЕС более 36% составляет оплата труда наемных рабочих, 24% — это социальные выплаты, далее следуют доходы от предпринимательской и прочей производственной деятельности. Тогда как в России и соцвыплаты меньше — 19%, а доходы от предпринимательской деятельности и вовсе составляют 6%, при этом наблюдается высокая зависимость от работодателей — доходы, получаемые в результате оплаты труда наемных рабочих в структуре денежных доходов составляют 57%.

Данные графика, размещенного, как упомянуто выше, в одном из последних декабрьских материалов Института экономического роста имени Столыпина — яркое свидетельство тому, что народ страны зависим от крупного бизнеса, экономика зависима от него же. И дальше, если не переломить тенденцию, то государству ничего не останется, кроме как наращивать и наращивать социальные обязательства. И опять же отметим, данные Росстата, наверняка не отражают всей правды реального положения дел!

Только увеличив долю МСП в экономике России можно частично решить вопрос с ростом доходов населения, снизить градус проблемы безработицы, что позволит снять социальное напряжение в обществе. Пока крупный бизнес «лежит на диване» и ждет, когда государство подкинет ему заказов и создаст какие-то нужные лично ему условия, необходимо помочь МСП создать конкурентную среду в противовес крупному бизнесу, в том числе со смещением госзаказов в сторону МСП, так сказать подвигнуть крупный бизнес к более активной рыночной деятельности. И по ряду отраслей, эти меры вполне могут оказаться успешными!

Автор: Галина Смирнова

https://regnum.ru/news/economy/2824200.html

***

Изменятся ли в лучшую сторону условия для бизнеса в России?

Владимир Владимирович, в отличие от прошлых лет, только слегка упомянул ахиллесову пяту и российской, и ещё советской экономики – производительность труда, которая в разы ниже, чем в тех странах, с которыми России приходится конкурировать на мировой арене.

Послание президента и события, последующие после него, могли кому-то дать надежду на перемены в стране. Однако само послание и назначение бывшего главы ФНС Мишустина Михаила Владимировича премьер-министром тем, кто занимается предпринимательством в России, точно дали понять: ничего не изменится. Как были победные реляции и ненужные достижения, так и останутся, как сейчас есть общество застоя, так и останется, и как есть чиновники и государство, которым выгодно застойное общество, подсаженное ещё в советское время на все возможные льготы от государства, так и останется. Президент сказал то, что понравилось 80% населения, — больше пособий и конституционные гарантии минимального дохода. При этом в словах президента больше слышалось застойное «сохранить», а не прогрессивное «развивать».

Каждая реформа говорит нам, что общество либо требует перемен, либо нуждается в изменении. Именно в обществе кроется корень проблем, требующих решений и реформ, и именно общество является основным тормозом этих реформ. Российское общество очень консервативно и патерналистично. На первом месте его требований — сильный царь и сильное государство. Которые прежде всего проявляются, во-первых, в наказании не справившихся и проворовавшихся чиновников. Во-вторых, в ощущении заботы государства о своих гражданах.

Отсюда выходят несколько необходимых для российского общества условий его комфортной среды: чтобы царь мог показать свою силу, нужны чиновники, не справляющиеся с обеспечением заботы государства о гражданах. Например, правительство и премьер Медведев, чьи рейтинг и популярность много лет были в разы ниже, чем рейтинг и популярность президента их назначающего. Забота государства — это всевозможные льготы, пенсии и прочая социальная поддержка. Вспомним, как летом 2018 года народ возмутился повышению пенсий и полностью было проигнорировано решение о повышении НДС на 2%. Но НДС — это изъятие доходов, денег, которые для российского общества меньшая ценность, чем видимая забота матери государства и отца царя, в виде пенсии и прочих льгот.

Однако, как и в отношениях между людьми, так в отношениях государства и общества, человек получающий помощь, становится зависимым от дающего, а льготы, пособия, государственные пенсии — это именно помощь, и государство ради своего сохранения и спокойствия готово подсаживать людей на эту социальную иглу. Теперь же социальный наркотик будет прописан в конституции. При этом Владимир Владимирович, в отличие от прошлых лет, только слегка упомянул ахиллесову пяту и российской и ещё советской экономики — производительность труда, которая в разы ниже, чем в тех странах, с которыми России приходится конкурировать на мировой арене. Не было сказано о справедливой оплате труда, позволяющей поддерживать доходы семьи на таком уровне, чтобы родители могли при рождении ребёнка иметь шанс улучшить, расширить свои жилищные возможности.

Трагедия ХХ века в России нанесла нам тяжелейшие травмы, и потому и государство, и общество более всего боится революций, бунтов, а вместе с ними и сильных независимых граждан, вечно требующих движения вперёд. В то же время за советский период население приучили к социальной опеке со стороны государства, и сейчас государство осознаёт, что гораздо легче идти по пути создания мнимой социальной заботы о народе, чем создавать условия для роста его финансового благосостояния, что неминуемо будет вести к росту активного населения, которое будет требовать настоящей модернизации как государства, так и общества.

Современному российскому государству не выгоден ни рост производительности труда, ни реальный рост доходов населения. Вспомним кризис 2014—2016 годов, когда падение внутреннего валового продукта достигало 3,5−4%, уровень безработицы сохранялся в пределах 5−6%, что говорит о том, что ради сохранения социальной стабильности пожертвовали производительностью труда. В то же время Счётная плата неоднократно указывала на неэффективные траты выделенных средств по программе переучивания безработных, это говорит, что государство особо не заинтересованно в развитии рынка труда, а, следовательно, в повышении производительности и росте заработных плат.

Самое интересное, что само общество с этим молчаливо согласно. Не припомню за последние лет пять ни одной публичной акции, например, забастовки с требованием повышения зарплат. Переучивание, изменения образа жизни, места жительства — всё это сложно и нервно, куда легче довольствоваться малым, тем более, что это малое относительно нищеты 90-х кажется изобилием. Население как бы само соглашается на оседлый образ жизни в определённых регионах при условии минимального уровня комфорта и видимой государственной поддержки, и конечно же с сильной армией и сильным президентом.

Тем не менее современная Россия — это капиталистическая, а точнее госкапиталистическая страна. Согласно Марксу, капитал стремится к монополии, и российское государство не исключение, тем более, что тенденцию на увеличение роли государства в экономической деятельности поддерживается народом. За последние 20 лет доля государства в экономике выросла, по оценке ФАС, с 25% до почти 60%. При этом само государство ведёт, мягко говоря, не чистую игру против российского предпринимателя. Нигде так систематически не нарушается конституция и законность, как в отношениях между государством и бизнесом. При этом все институты, призванные регулировать экономические отношения, превращены государством в карательные органы.

Бывший глава ФНС Мишустин любил ездить по миру и рассказывать про успехи своего ведомства, которое под его руководством увеличило в разы собираемость налогов. Можно было бы за это порадоваться. Однако, то, какими методами это было достигнуто, привело не к усилению предпринимательской активности в стране, а наоборот, к её затуханию. Борьба с фирмами-однодневками привела к сложнейшей и дорогостоящей процедуре регистрации предприятия, с требованиями, ещё объяснимыми в середине ХХ века, но никак не отвечающими современному времени. Так, например, требования обязательного снятия офиса и фактического постоянного нахождения там бухгалтера, директора и прочих служащих только сковывает российский бизнес, и это в то время, когда развитые страны стремятся вывести бизнес в виртуальную среду, чтобы бизнесмен мог управлять своим бизнесом из любой точки мира. Повышение собираемости налогов было осуществлено спущенным банкам нормативом — 1% от оборота должен идти на налоги. Если предприятие не вписывается в эти нормативы, его счет может блокироваться банком. При этом поводов для блокировки счетов множество. Например, налоговые инспекторы на территории предприятия не нашли находившееся там административное здание, по адресу которого зарегистрировано предприятие, и не могли найти директора, который в этот момент находился в отпуске, был август. В результате остановился хлебозавод.

Вот и получается, что собираемость налогов выросла. Например, НДС в первом квартале собрали на 16% больше, а экономика растёт темпами всего лишь в 1,2%, и при этом за первое полугодие число закрывшихся предприятий в два раза больше, чем вновь открывшихся.

Президент своим посланием удовлетворил 80% населения страны, и это правильно. Но есть ещё и та часть населения страны, которая ничего нового для себя не нашла. Премьерство Михаила Мишустина означает для бизнеса новые завёртывания гаек. При этом суть самого государства-монополиста, пытающегося контролировать всё и вся, где чиновники с успехом играют роль нерадивых хозяйственников, на которых можно пожаловаться президенту, где любой предприниматель имеет свою историю взаимоотношений с государством, каждая из которых достойна пера Кафки, и где населению вместо создания достойных условий зарабатывания денег подсовывают гарантированный конституцией МРОТ, останется прежним.

Автор: Максим Рева

https://regnum.ru/news/polit/2834639.html

***

Могут ли отцы и дети вести в России общий бизнес?

Новое исследование представителей двух поколений российского бизнеса, пришедших в профессию с разницей в 30 лет, показало не только, как изменился бизнес-климат в стране, но и насколько «отцы» и «дети» по-разному оценивают прошлое и смотрят в будущее.

Тем, кто работал в «лихие 90-е», и тем, кто родился в то время (1001 бизнесмен из разных регионов страны), эксперты из Аналитического центра НАФИ по заказу аудиторской компании PricewaterhouseCoopers (PwC) задали пару десятков вопросов. Например, насколько изменились условия ведения бизнеса в России за 30 лет? Когда было сложнее организовать свое дело — тогда или сейчас? Некоторые ответы заставляли исследователей вздрогнуть от неожиданности. Так, рассуждая об основных рисках для бизнеса 30 лет назад и сейчас, оба поколения сошлись на том, что для «лихолетья» это были убийства и насилие, а день сегодняшний пугает бизнес потерей деловой репутации, тюремным заключением и вынужденной миграцией. Все так, как и писал Тютчев: «Русская история до Петра Великого — одна панихида, а после — одно уголовное дело». Но можно ли это считать прогрессом? Впрочем, не одни только цифры представляют интерес: НАФИ взял десятка полтора интервью у наиболее ярких представителей обоих поколений. Это — живые свидетельства прошлого и настоящего. Наиболее интересными «Огоньку» показались два из них — отца и дочери, Равиля и Гузель Санжаповых. Он — основатель бизнеса в 1990-е, она — продолжатель и реформатор. Этот бизнес-тандем не только выстоял сам, но и сумел оживить умирающую родную деревню Малый Турыш, притом что сохранил разницу во взглядах «отцов» и «детей».

Родом из Малого Турыша

Равиля в бизнес в начале 1990-х привел его товарищ, с которым они вместе работали «челноками» — возили из Турции вещи и продавали в Екатеринбурге. В начале 2000-х «челночный бизнес» умер, и Равиль на пару со своим отцом завел пасеку в Малом Турыше — родине родителей его жены.

Когда Санжаповы обустраивали пасеку, Малый Турыш был полузаброшенной татарской деревней на границе Свердловской области и Пермского края. Из 22 домов жилых — только 16. Когда-то здесь были ферма, лесозаготовительное предприятие, магазин и клуб. Но к тому моменту даже за продуктами приходилось ходить пешком за три километра — в Большой Турыш. Словом, деревня медленно, но верно умирала, пока не появились Равиль, а главное — его дочь. Отец без тени сомнения или смущения констатирует: «Главный предприниматель в нашей семье сейчас — дочь».

Гузель Санжапова училась в Москве (факультет мировой политики МГУ) и мечтала стать дипломатом, но не задалось. Довольно скоро она начала свой первый бизнес — пошив галстуков-«бабочек». Потом к ним добавился еще и мед: решено было его взбивать, добавлять ягоды и травы. И дело пошло!

Сегодня Гузель чуть более 30 лет. Она — востребованный спикер на всех экономических форумах, любимица и предмет почитания односельчан, которых несколько лет назад обеспечила работой. Сейчас медовое производство для Малого Турыша — «градообразующее»: на нем занята добрая треть сельчан, а в летний сезон — еще до двух десятков окрестных жителей.

Ты помнишь, как все начиналось

О начале 1990-х Равиль вспоминает без воодушевления: «Царил дикий бизнес. Работали по схеме: съездил — купил — продал. На полках в магазинах ничего не было. Конкуренции, правда, также никакой не было. Но зато было очень много бандитов. То становишься жертвой рэкета на рынке, то пару ботинок украдут. Морально тогда гораздо тяжелее было. Деньги доставались вроде бы легче, но инфляция за год эти же деньги и съедала. Теперь бизнес более цивилизованный. Если начинался он 30 лет назад из-за необходимости выживать, то сейчас у нас появились средства для того, чтобы заниматься планированием. Мы развиваемся!»

А вот что Гузель рассказала о том времени: «В 1989 году я была совсем маленькой. Папа — горный инженер, работал на золотом руднике в Березовском. Потом в 1991 году рудник закрыли. Папа остался без работы и вообще без всего. А мама работала на скорой помощи, где работает до сих пор. И получала гроши. Семья с маленьким ребенком в начале 1990-х, живя в общежитии, оказалась без денег. Потихонечку папа стал заниматься бизнесом. Сначала приторговывал сигаретами... Почему я это помню? Потому что как-то родители меня, совсем маленькую, одну дома оставили, и я так расстроилась, что выкинула несколько блоков папиных сигарет в форточку. Еще помню, как в 1990-е мы с мамой ходили в больницу покупать мандарины. Такое происходило крайне редко, и только там они продавались. Мне постоянно хотелось съесть что-нибудь вкусненькое. В 1994 году я впервые помогла папе с продажей одежды на рынке. Первая зарплата моя равнялась двум сосискам в пластиковом стаканчике с кусочком хлеба и кетчупом. Поэтому сейчас я не ем серый хлеб, сосиски и кетчуп. Не помню ничего из того, что происходило в период с 1997 по 2000 год. У меня было очень тяжелое заболевание. Риногенный энцефалит. Трепанация черепа. Осталось 15 швов на лбу. Я заново училась ходить. В девять лет повзрослела. И появились очень взрослые вопросы: а почему так произошло именно со мной, нужна ли я вообще и если да, то для чего нужна?»

Путевка в жизнь

И Гузель решила все поменять: «Я рано поняла, что не хочу, как папа, заниматься продажей одежды, возить ее из Стамбула, и говорила, что у меня никогда не будет своего бизнеса. Но все сложилось иначе. Как-то папа купил мне пачку петард на рынке. Я пришла с ней в школу, и эти петарды мы взрывали всем классом. Я почувствовала острый спрос на них и попросила папу купить еще петард. Он отказался. Но бабушка согласилась помочь. Так у меня завелся петардный бизнес. В день я продавала по 20 пачек петард. В школу ходила с одной тетрадкой и ручкой, но при этом была отличницей. А чистая прибыль у меня была больше, чем зарплата мамы на скорой. Знаете, каково это, когда у тебя денег гораздо больше, чем у твоей мамы?.. Мне было тогда всего 12 лет. И мучило ощущение несправедливости. Возник большой и жирный вопрос: "Почему так?".

В какой-то момент, уже будучи взрослой, я стала понимать, что хочу сделать нечто, меняющее жизнь людей. После в общем-то вполне успешного бизнеса, связанного с производством "бабочек" и галстуков, закупила в Германии оборудование для взбивания меда и мобилизовала деревенских бабушек на производство крем-меда. Денег на развитие бизнеса не хватало. Но вскоре повезло: я услышала про краудфандинг, которым пользуюсь уже несколько лет. Сейчас у нас много спонсоров по всей России. Те, кто помогают, понимают, что каждая банка меда меняет жизнь в деревне к лучшему. И для них это очень важно. Особенно в нынешних условиях».

— Когда стал разворачиваться медовый бизнес, я обнаружила, что папин магазин в одном из торговых центров Екатеринбурга убыточен,— говорит Гузель.— Это было где-то в начале 2014-го.

— На тот момент магазин не был убыточным,— не соглашается Равиль.— Хватало средств и на оборудование, и на жизнь...

— Конечно, осознать убыточность бизнеса папе было очень сложно и больно, ведь он занимался этим 20 лет,— непреклонна дочь.

— Очень непросто в один момент все взять да закрыть.

Но магазин был закрыт.

Все еще будет

У Гузель есть свои планы на будущее...

«Считаю, что я — успешная. В прошлом году оборот составил около 18 млн рублей. Это не много, но и не мало. Особенно если учитывать те вложения, которые мы делаем в инфраструктуру, людей. Сейчас начали строительство общественного центра в деревне. До этого были построены детская площадка, скважина, вывоз мусора наладили... Когда меня называют успешным предпринимателем, встает вопрос: чем измерять успех? В Москве все принято измерять миллионными оборотами. Для меня обороты также имеют значение, безусловно. Но все-таки главный критерий успеха в том, сколько людей стало жить лучше. В общественном центре будет пекарня, откроем наш маленький фирменный магазин. Там обязательно будет и образовательное пространство, потому что в перспективе 3–5–10 лет нам здесь будут нужны предприниматели. Для чего? Чтобы создавать новые рабочие места, чтобы кооперироваться и сообща решать проблемы, которые будут возникать в дальнейшем. У меня нет задачи, чтобы люди сюда массово повалили жить. Но весь второй этаж в общественном центре будет приспособлен для туристов — это будет его основная статья доходов. Туристы нужны еще и для того, чтобы налаживать диалог с другими. Первыми будут те, кто так или иначе знаком с нашей историей. Обязательно создадим в центре digital detox. И наладим сюда туры выходного дня для жителей Екатеринбурга и Перми, чтобы приезжали к нам просто расслабиться — спокойно погулять, поесть-поспать, просто "потупить" в тишине. Хотелось бы, чтобы люди начали приезжать в наш центр уже через пару лет».

О будущем, как и о прошлом, бизнес-леди рассуждает без боязни и негатива: «Конечно, в минувшие 30 лет было много несправедливости. Но разговоры на тему "надо было все сделать по-другому" неконструктивны. Озадачиваться следует тем, что делать в предстоящие 30 лет. Мне хочется перемен. Людям надо предоставить возможность свободно выражать свои мысли, дискутировать. Пока у нас в стране все только черное и белое (так уж сложилось в последние годы) и нет пространства для диалога. Однако, как только появятся оттенки серого, изменения не заставят себя ждать. Надеюсь, что они будут конструктивными. Люди более старшего поколения все еще говорят о какой-то "державной мощи". А мы понимаем, что мощь заключается прежде всего в силе людей, в их благополучии».

Равиль действительно ни слова не говорит о том, что он хочет каких-либо перемен во власти: «Из современных проблем, наверное, самая опостылевшая — бюрократия. Сколько лет я ни занимаюсь индивидуальным предпринимательством, идти в налоговую службу всегда было как зубная боль. Впрочем, сейчас полегче, чем было: обзавелись дистанционным бухгалтером».

Семья Санжаповых — явление редкое во многих отношениях. Хотя бы потому, что с оптимизмом смотрит в будущее. Между тем исследование НАФИ — PwC показывает, что пятая часть респондентов убеждена, что бизнес в России будет деградировать, еще столько же — что перемен к лучшему нечего и ждать. При этом скептиков больше среди поколения «отцов»: 30% из них хотели бы, чтобы их дети и внуки работали по найму, среди поколений «детей» такое желание высказали только 14%.

Автор: Светлана Сухова, по материалам PwC

https://www.kommersant.ru/doc/4187929


Об авторе
[-]

Автор: Галина Смирнова, Максим Рева, Светлана Сухова

Источник: regnum.ru

Добавил:   venjamin.tolstonog


Дата публикации: 03.02.2020. Просмотров: 116

zagluwka
advanced
Отправить
На главную
Beta