Как разлагается политический режим в Венесуэле
***
В стране нелегко приходится даже покойникам, но Мадуро может устоять, кинув всех. И Россию, в первую очередь
Через три десятилетия после падения Берлинской стены на наших глазах рушится еще один социалистический режим — в Венесуэле.
Тем, кто жил в СССР, история Венесуэлы знакома до слез. Известно, что если построить в Сахаре социализм, то в ней начнутся перебои с песком. Но все-таки, надо сказать, что в деле создания перебоев с песком бывший шофер Уго Чавеса Николас Мадуро достиг выдающихся успехов.
Начиналось все с малого — с национализации нефтедобычи. Именно благодаря нефти Венесуэла в 1950 годах была на третьем месте по уровню доходов на душу населения в Латинской Америке. Национализация это дело быстро поправила, и доходы начали ползти вниз.
Тогда для трудящихся зафиксировали цены на продукты. Продукты исчезли. Виноваты, как сами понимаете, были пиндосы и спекулянты. В магазины для борьбы со спекулянтами ввели армию. Продукты почему-то не появились. Люди стали выходить на улицы. Награды за подавление бунтов стали выдавать войскам туалетной бумагой. В 2016 году, когда надо было праздновать Новый год, вопрос с игрушками для народа решили просто: взяли и реквизировали 4 млн игрушек у частников. И что вы думаете? К 2018 году игрушек вообще не завезли.
В стране ввели официальный курс доллара, отличавшийся от рыночного на порядок. Заведовать процессом поставили еще одного приближенного Чавеса — Алехандро Андраде. Из вышибалы-телохранителя он превратился в главу казначейства. На этом посту он заработал 1 (один) миллиард долларов, давая дружкам возможность менять боливар по льготной цене.
Славно потрудившись на благо народа, Андраде переехал во Флориду и там в ноябре прошлого года получил за этот миллиард десять лет. В своем последнем слове отважный коммунист пообещал сдать всех своих напарников по борьбе за счастье венесуэльского народа против пиндосов.
Параллельно падала нефтяная промышленность. Венесуэльская государственная нефтяная компания — PDVSA — поставила абсолютный гиннесовский рекорд. Она управляется хуже, чем «Роснефть». Вы скажете, что это невозможно, но Мадуро старался.
Добыча нефти в Венесуэле упала с 3,8 млн баррелей в сутки сначала до трех, потом до двух. Страна оказалась неспособна выполнять свои обязательства по поставке нефти перед двумя главными спонсорами — Россией и Китаем. В сложившейся ситуации венесуэльцы, разумеется, предпочли кинуть Россию.
Чтобы поднять производство, Мадуро в апреле 2018 года арестовал всю верхушку PDVSA и поставил во главе компании военного — генерал-майора Мануэля Кеведо. Генерал-майор поклялся тут же «углубить социализм». Углубление социализма выглядело в его понимании очень просто — как полный отказ от повышения зарплат «саботажникам» и «ворам». Так новый начальник называл рабочих и инженеров компании. Инфляция в стране к этому моменту составляла 1,4 млн процента в год, и зарплаты саботажников стремились к нулю. Саботажники начали массово увольняться. Вместо них к датчикам и вентилям стали ставить солдат.
Читать датчики солдаты не умели. Производство рухнуло снова, причем в буквальном, физическом смысле: ломались вышки, текли трубы. Экономическая катастрофа сопровождалась экологической: в июле в речку Гуарапиче вылилось 100 тысяч баррелей нефти, аккурат возле завода, который поставляет окрестным жителям питьевую воду. В окрестных городах школы были вынуждены закрывать классы. Виноваты были, конечно, враги.
Добыча упала снова — до 1,4 млн баррелей. Все они уходили на экспорт — на оплату долгов перед Китаем и Россией. Нефтеперерабатывающие заводы остановились. В страну начали завозить бензин. К середине 2018 года завозили ежедневно по 300 тысяч баррелей в день. Для этого нужны были бензовозы. Водители бензовозов принялись увольняться вслед за рабочими PDVSA и по тем же причинам. В очередях за бензином стояли по пять дней, с кашей и бутербродами.
В стране рушилось все что можно. Вода, электричество, городская инфраструктура — все это просто перестало существовать. Пироги и ослы снова стали транспортным средством. В госпиталях лопались трупы. Лопающиеся трупы были естественным следствием победы боливарианской революцим: морг есть, а электричества нет. Жара — плюс 30. Родственники отказываются хоронить трупы — у них нет денег. Государство тоже отказывается хоронить, потому что у него тоже денег нет. Перчаток, противогазов и хлорки у работников морга не было тоже.
Национализация здравоохранения обернулась его полной гибелью. Детская смертность в стране стала стремиться к доколумбовым временам. Появились реликтовые болезни — вроде кори. В 2009 году в стране было зафиксировано 36 тысяч случаев малярии, в 2017-м — уже 406 тысяч. Соседние страны забили тревогу: венесуэльские беженцы разносили с собой все — от желтой лихорадки до туберкулеза.
Легитимность режима начала трещать. В стране вспыхнули волнения. Подавлялись они одинаково: арестами лидеров, пытками и убийствами, совершаемыми титушками. Эти титушки в Венесуэле называются colectivos. Это обитатели бедных районов, готовые убивать за пачку туалетной бумаги.
Оппозиционера по имени Фернандо Альбан выбросили с десятого этажа здания секретной полиции и сказали, что это самоубийство. В страну завезли около 100 тысяч кубинских «парамилитариз». Для концлагерей и пыточных не хватало места, но тут подвезло — в городах пустовали торговые площади. Опустевший гигантский торговый мол El Helikoid, символ успеха и процветания Каракаса в 1960-х, превратили в пыточный центр.
В 2018 году в Венесуэле было 4228 протестов. 269 из них были жестоко подавлены. Абсолютное большинство — не политические. Особо выделялись аресты врачей, которые жаловались, что им нечем лечить больных. Более 130 торговцев были арестованы за «экономический саботаж», было арестовано около 200 военных.
Несмотря на colectivos, кубинцев и угрозы на выборах, недовольство нарастало. В 2015-м на выборах в Национальную ассамблею победила оппозиция. Мадуро тут же признал ассамблею незаконной, а вместо нее создал свою, Конституциональную, в которой у него заседают жена и сын. Он произнес большую и прочувствованную речь о преимуществах Конституциональной ассамблеи перед Национальной. «Пойдете ли вы за мной? Поддержите ли вы меня в Конституциональной ассамблее или поддержите оппозицию? Хотите ли вы насилия? Хотите ли вы смерти?» — взывал Мадуро. Горячая эта речь была адресована скоту на ферме. Видимо, бывший водитель автобуса не читал «Зверофермы» Оруэлла.
Верховный суд эмигрировал из страны в полном составе. Выборы Мадуро в 2018 году (67% c титушками, пытками и «коммунерос») не были признаны ни одним нормальным государством. В ответ Мадуро сообщил народу, что он лично побывал в будущем и видел там процветающую Венесуэлу под своим руководством.
По мере того, как страна превращалась в концлагерь, президент все чаще рассказывал о своих визитах в будущее и беседах с белыми птицами. Он все чаще раскрывал покушения на себя любимого и все чаще посылал венесуэльских чепиг любоваться солсберецкими шпилями. В декабре в Колумбии арестовали троих венесуэльцев, которые собирались грохнуть ее консервативного президента.
Опыт России Мадуро активно заимствовал
В 2015 году он устроил собственный «Крымнаш» и объявил район Эссекибо, т.е. две трети территории соседней Гайяны, исконной венесуэльской землей. Произошло это после того, как Эксон Мобил нашел в Эссекибо нефть. Начиная с 2016 года режим начал брать иностранных заложников: 59 колумбийских граждан были арестованы и брошены в кутузку со словами: «Вы террористы». В стране, в которой 80 процентов населения голодает, режим Мадуро стал поддерживать любых террористов — от FARC в соседней Колумбии до Хезболлы в Ливане. К концу 2018 года страна окончательно вошла в пике. Экономика сократилась на дополнительные 18%. Из 30-миллионой страны сбежали 3 млн человек — больше, чем в разгар мигрантского кризиса бежали в Европу. Из оставшихся треть населения высказалась в пользу иностранной военной интервенции.
В стране едят собак и животных из зоопарков. Начались случаи каннибализма. Ситуация в некоторых районах приблизилась к уровню голодомора. Полное отсутствие еды не мешало тому, что, когда мясо появлялось на прилавках, оно было тухлым — госсектор-с, как и сказано. В ответ на голод Мадуро объявил о национализации скота, имеющегося у частников, а в августе создал министерство внутренней торговли: ему поручили обирать весь оставшийся в стране частный бизнес.
В поисках международной поддержки Мадуро начал распродавать нефтяные активы. Скупкой краденного, естественно, занимались только страны-изгои, да еще Китай, который может себе это позволить. В результате «Роснефть» вложила 17 млрд долларов, а «Газпром» — еще 7 млрд в страну, где трупы взрываются в моргах. Перспективы этих инвестиций очень простые. Если Мадуро свергнут, то денежки пропали. Если Мадуро останется у власти — с помощью пыток, концлагерей и colectivos, — то он кинет Россию сам.
Автор: Юлия Латынина, oбозреватель «Новой»
https://www.novayagazeta.ru/articles/2019/01/25/79318-kak-razlagaetsya-rezhim
***
Комментарий: Исход. Почему режим в Венесуэле так устойчив
Для коррумпированных и неэффективных политиков наибольшую опасность представляет voice (протесты, восстания). Но когда население вместо voice практикует еxit, причем так поступает и наиболее активная часть общества — молодежь, риск волнений снижается. Как-то попытаться изменить ситуацию к лучшему, сменить власть (voice) могут только остающиеся. Но их все меньше, и они все старше — молодежь голосует ногами.
Уже в 2016 году экономика Венесуэлы была разрушена до уровня гуманитарной катастрофы: бешеная инфляция, дефицит базовых товаров — не хватало лекарств, риса, муки, мыла, сахара, даже туалетной бумаги. Все это на фоне изощренной коррупции, контрабанды, многочасовых очередей, немыслимых условий ведения бизнеса и спорадических бунтов населения.
В 2013 году ситуация была получше, но весьма далека от нормальной: экономика уже и тогда была разрушена чавистами. А с тех пор, по данным МВФ, экономика упала почти на 50% — это посерьезнее, чем Россия в 1990-х, и даже чем Зимбабве после гиперинфляции в 1998-м. Прошло шесть лет, и сегодня мы видим, что режим Николаса Мадуро зашатался. Самый интересный вопрос: но как же режиму при таком развале экономики удалось продержаться эти шесть лет, а может быть и еще какое-то время?
У этой стабильности есть разные объяснения. Во-первых, оппозиция в стране была сильна, но одновременно раздроблена и не имела общепризнанного лидера. Руководитель оппозиционной партии Voluntad Popular Леопольдо Лопес попадал то в тюрьму, то под домашний арест; ее прежний лидер Энрике Каприлес Радонски в последние годы утратил популярность из-за компромиссной позиции в отношении власти. Возможно, нынешний лидер оппозиции Хуан Гуайдо сможет объединить вокруг себя критическое количество сторонников, то есть сделает то, чего не удавалось его предшественникам.
Во-вторых, фактором стабильности была поддержка армии, фактически купленной режимом Мадуро. Армии принадлежит масса коммерческих предприятий. Есть банк BanFANB, сырьевая компания Camimpeg, CASA — поставщик в Министерство продовольствия. Кроме того, военные владеют массой компаний через подставные структуры. И, что немаловажно, армия контролирует границы, а значит, контрабанду и наркотрафик.
В-третьих, надо признать, что чавизм на первых этапах своего становления (до смерти Уго Чавеса), пусть и через плохо работающие и уродливые механизмы, несколько улучшил жизнь беднейших слоев населения в стране с высочайшим уровнем неравенства. От популистских раздач времен нефти по $100 за баррель уже давно ничего не осталось, но все же какая-то остаточная лояльность у некоторых групп населения, видимо, до сих пор есть. Но все эти факторы представляются второстепенными.
Исход
Американский экономист Альберт Хиршман в своей классической книге «Exit, Voice, and Loyalty: Responses to Decline in Firms, Organizations, and States» отмечал, что у потребителя есть два варианта реагирования на ухудшение качества товаров и услуг: voice option и exit option. Если нам перестал нравиться какой-то товар или услуга или ухудшились отношения в какой-то значимой для нас группе (на рабочем месте, в семье, в государстве), мы можем протестовать, жаловаться или как-то по-иному довести свое недовольство до нужной стороны (voice). Второй вариант — просто перестать покупать товар или покинуть группу, которая нас более не устраивает (exit). В разных случаях люди прибегают либо к первой опции, либо ко второй.
Венесуэлец стоит перед лицом той же альтернативы. Либо попытаться изменить положение дел у себя в стране (voice), либо эмигрировать (exit).
Эмигрировать оказывается проще, чем бороться. По данным UNHCR и IOM, агентств ООН по беженцам и мигрантам соответственно, Венесуэлу покинули 3 млн человек — почти каждый десятый. Это исход, сравнимый только с войной в Сирии (5,7 млн беженцев при населении в 20 млн). По данным международных организаций, Венесуэлу покинули 3 млн человек. Больше всего — более миллиона беженцев — осело в соседней Колумбии. Кстати, там же «оседают» и венесуэльские товары по сниженным ценам, в том числе и так любимый российскими поклонниками чавизма практически бесплатный бензин. Полмиллиона перебралось в Перу, 220 тыс. — в Эквадор, 130 тыс. — в Аргентину, больше 100 тыс. — в Чили и 85 тыс. — в Бразилию.
Самые состоятельные уехали в США и Европу еще при Чавесе. Для этого слоя общества эмиграция и экономически, и психологически не столь болезненна. Как правило, латиноамериканская элита сильно американизирована, прекрасно говорит по-английски. Многие учились в лучших университетах США (конечно, есть сильные различия по странам — венесуэльский традиционный высший класс менее американизирован, чем, например, сальвадорский, — но всё же). После смерти Чавеса в 2013-м, когда экономическая ситуация стала резко ухудшаться, страну стал покидать и средний класс. Это тоже не так сложно, во всяком случае с языковой точки зрения — для переезда в другие страны Латинской Америки не нужно учить другой язык. Да и культурно страны довольно близки.
Что работает на рынке, не работает в политике
Разумеется, уезжают в основном молодые, успешные и образованные. То есть ровно те, на кого могла бы рассчитывать оппозиция, если бы они остались в стране. Двое из троих моих венесуэльских приятелей уехали — один в Чили (кстати, популярное направление для образованных слоев), другая — не худшая представительница российской диаспоры — вернулась в Россию.
Еxit и voice Хиршмана — реакция потребителя на ухудшение качества товаров и услуг на рынке. Но индивиду все равно, как будут себя чувствовать другие. В отношении компаний на рынке и еxit, и voice работают неплохо. Если вы просто перестанете покупать не подходящий вам продукт (еxit), а вместе с вами это сделает еще значительная группа потребителей, у компании сократится рынок сбыта и начнутся проблемы.
В политике все по-другому. Для коррумпированных и неэффективных политиков наибольшую опасность представляет voice (протесты, восстания). Но когда население вместо voice практикует еxit, причем так поступает и наиболее активная часть общества — молодежь, риск волнений снижается. Как-то попытаться изменить ситуацию к лучшему, сменить власть (voice) могут только остающиеся. Но их все меньше, и они все старше — молодежь голосует ногами.
В результате экономической политики Чавеса-Мадуро добыча нефти в Венесуэле упала с 3 до 1,2 млн баррелей в день. Для стран, зависимых от экспорта нефти, трагическая ситуация с Венесуэлой, как ни кощунственно это звучит, в экономическом смысле скорее благоприятна. Венесуэла очень богата нефтью. Однако основная масса запасов — это сверхтяжелая нефть в бассейне Ориноко. Для ее извлечения требуются современные технологии и масштабные инвестиции, которые могут предоставить только крупные транснациональные нефтесервисные компании. А последние практически свернули свою работу в Венесуэле. В результате за годы экономического развала производство нефти упало до уровней 1980-х: до 1,2 млн баррелей в день, против 3 млн в начале века и 2 млн в 2017-м. Сокращение на 0,8 млн за год — это практически на столько же, как в Иране в результате жестких американских санкций. В Венесуэле обошлись без санкций: всё развалили сами.
Автор: Александр Зотин, старший научный сотрудник Всероссийской академии внешней торговли; опубликовано в издании The Insider
http://argumentua.com/stati/iskhod-pochemu-rezhim-v-venesuele-tak-ustoichiv