Война санкций: когда закончится и к чему приведёт

Содержание
[-]

Три сценария будущей санкционной войны 

Санкционные войны в нынешнем виде вероятно закончатся только в двух случаях: или при резком сокращении базы для санкционирования в «мире крепостей», или со смиренным признанием мира разных систем, методов контроля, многочисленных страховок. Такой мир будет менее эффективен в рамках знакомых нам на сегодня технологий, но возможности снижения издержек международного разнообразия, вероятно, будут быстро расти.

Природа санкционных войн XXI века

В инструментальном плане санкционные войны как новый феномен — это санкционирование доступа к системам, сетям: финансовым, логистическим, даже нормотворческим. Торговые эмбарго существуют давно, имеют весьма ограниченный эффект, зачастую решают скорее внутренние, а не внешние задачи, и в целом вызовом для мирового порядка никак не являются. В иерархии санкционных орудий это даже не автомат Калашникова, а штык. При ударе может быть смертельно, но процент потерь крайне низкий и битвы им уже не выиграть.

Однако основная проблема сегодняшних санкционных войн в том, что именно они — самая емкая декларация, отменяющая принципы глобализации ХХ века. Модель глобализации обещала глобальные общественные блага — удобную валюту, общую финансовую систему, прозрачную только для одного регулятора, общий рынок гранд-страхования — и все это эффективности ради. А оказалось, что никакие это не общественные блага, а весьма ценный внешнеполитический и внешнеэкономический актив, за доступ к которому нужно платить лояльностью интересам владельца.

Для политиков XVIII века тот факт, что одна страна использует подконтрольные ей активы — резервную валюту, систему межбанковских переводов, способность формировать нормы в области «зеленого» инвестирования или крупный и емкий рынок, важный для импортеров — для достижения собственных национальных интересов, была бы моделью вполне рационального поведения. Для политиков XXI века это оказалось неприятным и даже оскорбительным сюрпризом. Степень удивления напрямую связана с характером международных отношений после завершения холодной войны.

Санкции в 1990-е годы носили характер дисциплинарного взыскания со стороны США и ЕС против наркокартелей, суровых диктаторов, террористических групп, стран, проводивших испытания ядерного оружия — то есть против «абсолютного международного зла». Ни о какой «войне санкций» речи не шло. Под такую модель пытались санкционировать Иран, хотя в этом случае единства в методах и масштабах было уже несколько меньше, поскольку не было оружия, а были действия способные к нему привести — или же привести к мирному атому. Однако после санкций против России и Китая вопрос о дисциплинарном взыскании потерял смысл, а вот логика сдерживания вышла на первый план и была четко зафиксирована в стратегических документах и США, и НАТО.

Пост-санкционная реальность

Инструментарий сдерживания наиболее близок логике позиционной борьбы. Поскольку застряв «в траншеях», выбраться из них весьма сложно, санкционные войны в нынешней редакции будут длится долго. Ровно до того момента, когда философии сдерживания не придет на смену нечто новое. Таких пост-санкционных реальностей всего три: мирное сосуществование с зонами влияния, глубокая фрагментация регионов с сильным замыканием на процессы внутри и минимизацией рисков внешнего давления, и система распределенного контроля над международными системами.

В первом случае санкции перестанут применять в силу резкого повышения издержек санкционной борьбы — условно, глобального принуждения к миру. Раньше часто считалось, что появление серьезной глобальной угрозы может содействовать тому, что страны сплотятся в борьбе и отбросят большую часть своих разногласий. Однако полтора года пандемии показали, что национальные правительства крайне инертны в оценке угроз: санкций стало только больше, а никакого сплочения ради «высшей цели» не произошло. В вопросах изменения климата, другой глобальной угрозы, контуры сплочения пока неясны, а вот риски «зеленого» протекционизма уже вполне четко оформляются. Поэтому данный сценарий представляется маловероятным.

Во втором случае речь будет идти о смене целеполагания из-за снижения уязвимости стран. Если мир больше не сообщающийся сосуд, то и санкционировать мало что получится. Пока похоже, что Китай со стратегий «двойной циркуляции», а также возвращающаяся (преимущественно домой) Америка и Россия с внешнеполитическими идеями крепости в своих решениях в большей степени ориентируются на этот сценарий.

Третья модель — системы распределенного контроля над важными международными сетями — наименее понятна, но потенциально новое качество процессам международного сотрудничества может предложить именно она. В этом случае страны и компании смогут работать в принципиально новых международных системах, лишенные монополии на доступ к ним. А нет монополии — нет и односторонних санкций. Вероятно, в отдельных сферах такие системы скоро появятся: региональные платежные системы с консорциумом соучредителей, например, — вполне ожидаемое решение, особенно в действующих интеграционных проектах. Однако возможность их масштабирования остается под большим вопросом.

Есть, конечно, и четвертый вариант: изменение отношения к тому, что сегодня считается санкционной войной, а раньше было бы названо обычной силовой политикой. Возможно, будет и новое название, мало влияющее на суть явления, но удаляющее политический флёр с очередного «адского законопроекта».

Автор Анастасия Лихачева, эксперт клуба «Валдай»

Источник - https://expert.ru/2021/10/15/voyna-sanktsiy-kogda-zakonchitsya-i-k-chemu-privedyot/

***

Комментарий: Санкции и их разрушительные последствия для российской экономики

Что такое санкции? Это — система мер, разрушающая бизнес, выстроенные связи, демотивирующая персонал и уничтожающая репутацию. Даже после того, как санкции снимают, а фактически лишь частично смягчают, оставив все рычаги давления, как это впервые в истории случилось с компаниями Олега Дерипаски — РУСАЛ и En+ — остается выжженное поле.

Санкции и их влияние на российскую экономику — тема, которая демонстрирует уязвимость российской экономики и отсутствие абсолютного экономического суверенитета, который, несмотря на прошедшие с 2014 года 7 лет, мы пока не сформировали. Понятно, что те потери, с которыми столкнулся Олег Дерипаска и его бизнесы, являются «страшилкой» для других. И никто не хочет предполагать для себя подобную возможность. С точки зрения экономики крупного предприятия санкции — это едва ли не моментальная смерть: «отключение от swift» — невозможность никаких международных операций. Не только потому, что расчёты в долларах, а доллары — это рычаг, которым управляет США: вся экономика мира, включая Китай, следует регламентам Минфина США.

А дальше корабли с сырьем и продукцией, остановленные на полпути, отказ от работы с тобой клиентов, поставщиков и подрядчиков. При этом учитывая, что мы давно производим значительно больше, чем потребляем (точнее, внутренний рынок потребляет в разы меньше, чем в СССР), то потеря продаж практически эквивалентна потери спроса на рабочие руки, а значит потери части российского ВВП. Автоматически.

Это лишь первый эффект, который наступает в момент введения санкций. Второй, долгосрочный, ты теряешь годами отвоевываемый рынок. Оставляешь его более удачливым — китайцам и американцам. И даже когда санкции снимают, вернуть потерянных клиентов очень сложно. Книгу продаж ты начинаешь фактически формировать с нуля, борясь за каждого клиента. При этом снятие санкций не снимает с тебя навсегда оставшееся клеймо — ты отныне поставщик второго сорта, с тобой не хотят больше работать крутые и большие бренды. Тебя просто не признают.

Третий, долгосрочный, эффект — потеря доступа к мировому финансовому рынку. Проще говоря — взять в банке деньги или выпустить облигации становится невозможным. Да, остаются российские банки, но получить средства для развития бизнеса при сегодняшних ставках и доступности капитала очень сложно. Прекращение доступа к международным рынкам касается и технологий, и оборудования, таким образом оформляется технологическая изоляция. Примером, что это означает, могут служить две страны — Иран и КНДР.

РУСАЛ — сложный инфраструктурный бизнес. Металлургия — это лишь небольшая часть технологического цикла. Импорт 70% сырья из стран Африки и карибского бассейна (в России нет новых месторождений) ведёт к зависимости от международного фрахта, портовых/железнодорожных тарифов. Производство алюминия обеспечивает огромный спрос на электроэнергию. Прекращение или сильное снижение потребления электроэнергии (базовой загрузки сети) резко снижают эффективность всей энергосистемы Сибири. Итогом выхода из санкций РУСАЛа стало сохранение компании, рабочих мест по всей цепочке связанных сервисов и производств (а это более полумиллиона рабочих мест).

Но ценой выхода из санкций стала потеря $7.5 млрд инвестиционных средств и разрушение выстроенных бизнес-связей, удорожание производства, кредитования. Маржа в таком бизнесе, как производство алюминия, сильно зависит от биржи. Но этот бизнес кормит огромное число связанных бизнесов по всему миру, и мировая экономика не смогла бы проигнорировать его остановку. Именно этот фактор сделал возможным выход из санкций. В Европе это очень быстро поняли и встали на защиту РУСАЛа. Но этот выход и работа после — стоит совсем других денег. И эти расходы, и деформация деловой среды, и разрушение всей этой санкционной историей репутации снижает до минимума возможности по созданию новых технологий, развитию внутреннего рынка и переработки — именно тех факторов, которые и составляют технологический и экономический суверенитет страны.

Однако санкции продолжаются. Например, под угрозой остается «Группа ГАЗ». Не исключено, что конечная цель продолжающихся санкций против «ГАЗа» это доведение его до банкротства и в конечном итоге — еще один серьезный удар по российскому автопрому. Это подтверждают высказывания Брайана О'Тула, научного сотрудника при Атлантическом совете по глобальному сотрудничеству и экономическим программам, ранее работавшего консультантом Управления по контролю за иностранными активами Министерства финансов США (OFAC). Он выступал с заявлением о необходимости усиления действия санкций в отношении российского автопроизводителя «Группы ГАЗ» и поднимал вопрос о банкротстве «Группы ГАЗ» с целью добиться ущерба для российской экономики.

Находясь под санкциями, «ГАЗ» утратил возможность сотрудничества с рядом зарубежных поставщиков и партнеров. В 2019 году на предприятии был остановлен совместный проект с «Даймлер». Это потерянные рабочие места, финансовые потери. «ГАЗ» собирал, сваривал и окрашивал автомобили «Мерседес», делал высококлассную штамповку для этого проекта. И теперь все эти мощности, которые были созданы и в которые на «ГАЗе» инвестировали, из-за санкций простаивают.

И это касается не только «ГАЗа». На Ярославском моторном заводе законсервировано производство моторов для автомобилей «Мерседес», которые выпускал «ГАЗ». На предприятии встали перспективные проекты с «Фольксваген», с которым планировалось помимо существующей контрактной сборки локализовать модели коммерческого транспорта, компоненты, развивать экспорт.

Предприятия беспрестанно лихорадит из-за перебоев в поставках импортных компонентов. В прошлом году под влиянием санкций и кризиса, связанного с пандемией, «ГАЗ» неоднократно приостанавливал работу в связи с нехваткой заказов и переходил на 4-дневный режим работы. Огромный урон понесен от санкций в экспорте. Несмотря на временные лицензии, многие партнеры в тех странах, которые сильно зависят от США - отказываются работать с «ГАЗом». Без санкций «ГАЗ» поставлял бы за рубеж как минимум в два раза больше. А экспорт — это будущее «ГАЗа», это возможность расширять объемы производства. Финансовые потери заводов «Группы ГАЗ» от санкций — миллиарды рублей. Сегодня «ГАЗ» демонстрирует живучесть в условиях санкций и кризиса, вызванного влиянием эпидемии, именно благодаря тому потенциалу, который был в него заложен. Несмотря ни на что, на «ГАЗе» создали новое поколение автомобилей на цифровой платформе «ГАЗель NN».

Санкции — это не только угроза потери рабочих мест. Это угроза потери компетенций — инженерных, производственных, технологических — для отрасли коммерческого транспорта и страны в целом. «ГАЗ» всегда был и остается одним из промышленных символов России. Заводы «Группы ГАЗ» дают стране функциональный и эффективный коммерческий транспорт для обеспечения нужд малого и среднего бизнеса, больниц, школ, жилищно-коммунального хозяйства, пассажирских перевозок.

В последние годы на «ГАЗе» был сделан серьезный технологический прорыв. Построены современные производства, рабочие освоили технологии, которые используются на заводах крупнейших автопроизводителей во всем мире, техника «ГАЗ» поставляется в 40 стран. Для работников завода — это возможности роста, возможность видеть реальные результаты своего труда: современные комфортные грузовики и автобусы на улицах российских городов. Нельзя позволить разрушить все это.

Почему понимая это, Россия не отвечает на эти действия мерами, которые способны не только защитить российский бизнес от международных угроз, но и создать условия для роста его конкурентоспособности как внутри страны, так и на зарубежных рынках?

Автор Татьяна Гурова, главный редактор журнала «Эксперт»

Источник - https://expert.ru/2021/08/13/sanktsii-i-ikh-razrushitelnyye-posledstviya/


Об авторе
[-]

Автор: Анастасия Лихачева, Татьяна Гурова

Источник: expert.ru

Добавил:   venjamin.tolstonog


Дата публикации: 21.11.2021. Просмотров: 43

zagluwka
advanced
Отправить
На главную
Beta