В Германии все ощутимее «кризис верхов»
Канцлер теряет немцев
Поражение ХДС на земельных выборах в Мекленбурге стало символом — на сей раз христианские демократы проиграли там, где их лидер избиралась в парламент. За неделю до очередных земельных выборов в Берлине и за год до выборов в Бундестаг Германия пытается расшифровать, что значит этот сигнал для Ангелы Меркель и ее партии.
"Низы" в страхе, "верхи" в растерянности — так следовало бы характеризовать ситуацию в ФРГ по ленинской формуле. Вот только революцией, конечно, не пахнет: экономика лучше всех в Европе, инфляция около нуля, банки дают кредиты под 1 процент — в общем, подавляющее большинство населения своей экономической долей довольно.
И тем не менее "кризис верхов" все ощутимее. Верный барометр — очередные выборы в региональные парламенты (в этом году избираются пять из 16 ландтагов) и то, о чем идут споры перед голосованием. Обычно в дискуссиях этого уровня спорили о рутине — детских садах, дорогах, занятости и прочих местных проблемах. В этом году всюду тема одна — беженцы. Точнее, страх перед ними, который сплотил "низы" вокруг партии, которая его подогревала и нагнетала. Партия назвала себя "Альтернатива для Германии" ("АдГ") и реально пугает правящие "верхи". Вот цифры: 7 процентов на выборах в Европарламент в 2014-м; 13-15 — на выборах в ландтаги трех земель весной 2016-го; 21 процент — 4 сентября, на выборах в Мекленбурге — Передней Померании, на политической родине Ангелы Меркель (ХДС которой и вовсе скатилась на третье место).
Беспокоит прежде всего вот что: на всех выборах "АдГ" отнимает процентов по пять голосов у всех партий, от неокоммунистов до неонацистов, не исключая либералов, "зеленых" и тандема христианских союзов (ХДС/ХСС). Впрочем, главный прирост голосов — за счет тех, кто на выборы обычно не ходит, поскольку не верит политикам.
И — любопытный штрих, который переводит всю эту картину в более привычный для нас контекст. Накануне сентябрьских голосований в ландтаги социологический институт Forsa попросил немцев ответить на вопрос: доверяют они Путину больше, чем Меркель? Или меньше, чем Меркель? Или уровень доверия примерно одинаков? Оказалось, что в среднем по стране 12 процентов доверяют Путину больше, чем Меркель. Правда, среди сторонников правящей коалиции (ХДС/ХСС и социал-демократы) так считают лишь 3-4 процента. Но вот в электорате "АдГ" и социалистов ("Левой партии") 30-31 процент доверяют больше президенту России, чем канцлеру Германии.
Ну и далее. На вопрос, согласны ли вы, что сейчас Запад так же враждебно настроен по отношению к России, как в годы холодной войны, в среднем по стране 57 процентов ответили "нет". А вот среди сторонников "АдГ" 78 процентов ответили "да".
С Путиным, но без Меркель
Делать масштабные выводы из этого опроса не стоит: в ФРГ пока меняется не правящая коалиция, а контекст, в котором будет формироваться новый кабинет через год после федеральных выборов. И в этом смысле о менталитете тех, кто голосует за "АдГ", эти цифры говорят многое. Эту партию, которая на глазах меняет политическую систему страны, нельзя назвать ни крайне правой, ни ультралевой, ни красно-коричневой. Но то, что она популистская, антиевропейская, а главное — антимеркелевская, отрицать невозможно.
"АдГ" возникла в 2013-м — в разгар долгового кризиса в еврозоне — как объединение сторонников отказа от единой валюты (евро). Когда тот кризис рассосался, партия почти исчезла. Но едва летом 2015-го у порога Европы замаячили толпы беженцев, у "АдГ" открылось второе дыхание. Она стала позиционировать себя как антиисламская партия.
Как и любая популистская партия, "АдГ" предлагает для решения даже социально-экономических и политических проблем любой сложности крайне простые решения. Сначала — отказ от евро, теперь — "отказ" от ислама. Безусловно, в партии сильны проявления национализма, делается ставка на немецкость, звучат призывы спасти немцев. В официальных документах "АдГ" фашистской риторики нет. Но часть лидеров открыто использует лексику и риторику национал-социалистов. Другие пытаются этого избегать, но и они постоянно подчеркивают национальные, этнические аспекты.
Как бы то ни было, эпитет "национал-консервативная" к этой партии подходит. Особенно это заметно в высказываниях ее лидеров о семейной политике, об образовании, о культуре, демографии, об иммиграции, о "традиционной роли мужчины и женщины", феминизме, гендерных исследованиях, праве на аборты.
Все это отнюдь не мешает партии придерживаться взглядов, которые принято называть неолиберальными: чем больше конкуренции и чем меньше государственного влияния на экономику, тем лучше. Субсидии предприятиям и отраслям должны быть сведены к минимуму, налоговое бремя необходимо снизить, ряд налогов, например на наследство, вообще отменить. Эксперты единодушны: "АдГ" не намерена отстаивать интересы малоимущих слоев, хотя и уверяет, что является партией "маленьких людей с улицы". Любопытно, что по многим экономическим и социальным вопросам "АдГ" близка к "левым" и "зеленым", хотя, в принципе, жестко отмежевывается и от них. Помимо этой идейной всеядности партию отличает стремление кардинально изменить нынешнюю Германию и даже Европу. Более того, "АдГ" исподволь становится общеевропейским лидером противостояния политике Меркель, сторонницы углубления и усиления Евросоюза.
Канцлер эту опасность чувствует, а потому начинает делать то, чего никогда раньше не делала: признает свои ошибки. Момент для этого, правда, не лучший. Ровно год назад Меркель, "обнаружив" у ворот страны сотни тысяч беженцев, произнесла, руководствуясь эмоциями, а не расчетом и здравым смыслом: "Мы справимся". Но за год стало ясно: ни она, ни ее кабинет не знают, как это сделать.
Кому можно и нужно давать убежище, кому нет? Какими принципами руководствоваться при селекции? Конституция ФРГ обещает убежище всем, кто спасается от войны, кого преследуют за убеждения, но ничего не обещает тем, кто бежит от нужды. До сих пор этим занималась специальная иммиграционная служба, которая тщательно, порой месяцами и даже годами изучала каждую просьбу об убежище. Но все это было возможно лишь до тех пор, пока таких просьб было не слишком много. Сейчас служба захлебнулась: ведь неизвестно даже общее число прибывших в ФРГ. Предполагается, что не менее 500 тысяч человек не только не проверены, но даже не зарегистрированы. А уж о том, сколько смогут получить убежище, что с ними делать потом, как преодолеть растущее недовольство местного населения, опасающегося роста безработицы, дефицита жилья и просто хаоса, никто даже приблизительно не знает. Против этого, собственно, и голосуют.
Институт Forsa попросил немцев ответить на вопрос: доверяют они Путину больше, чем Меркель? Или меньше, чем Меркель? Или уровень доверия примерно одинаков? Оказалось, что в среднем по стране 12 процентов доверяют Путину больше, чем Меркель.
В тисках гуманизма
Меркель не устает повторять: отвергнутые беженцы должны быть депортированы. Реально это примерно половина въехавших. Однако за полгода отправлены на родину всего 13 743 человека. Еще около 30 тысяч покинули страну добровольно, получив за это какие-то деньги. Сложнее всего ситуации, когда те, кому отказано, не хотят уезжать. За полтора года полиция 600 раз отменяла в последний момент депортацию беженцев на самолетах. В 330 случаях — из-за того, что мигранты оказывали ожесточенное сопротивление. В 160 случаях лететь отказывались пилоты. Наконец, 80 процентов не удается выдворить, поскольку они прибыли без документов и доказать их национальную принадлежность невозможно в принципе. Многие страны отказываются принимать даже однозначно своих граждан.
Турецкая заноза
Как немцы оказались «крайними» и во внутренних турецких разборках, рассказывает Виктор Агаев
Нередко иммигранты, получив отказ в убежище, скрываются от властей. Раньше "отказников" до момента депортации помещали в изоляторы, но Европейский суд по правам человека запретил это делать. Иммигранты, которым отказано в убежище, имеют право обжаловать это решение в судах. На этом специализируются сотни адвокатов, работающих на организации, отстаивающие интересы беженцев. Не горят желанием депортировать отверженных и политики. Им не нужны скандальные репортажи в СМИ о депортации семей с маленькими детьми.
В общем, неудивительно, что сейчас лишь 45 процентов (опрос Infratest dimap) довольны политикой канцлера. Одна из статей, оценивающих ситуацию, вышла под символическим заголовком "Год, когда Меркель потеряла немцев".
Тем не менее сама Меркель подчеркивает, что считает слова "Мы справимся" по-прежнему верными. Да, она готова признать ошибки, но дает понять, что их причины возникли до ее прихода к власти, в начале нулевых годов, когда ФРГ разбиралась с огромным числом беженцев из стран бывшей Югославии и не рвалась заниматься проблемами беженцев из стран Ближнего Востока.
"Мы, немцы, слишком долго игнорировали эту проблему, просто переложили ее полностью на Испанию, Италию и другие страны, находящиеся на внешних границах ЕС",— объясняет канцлер. И подчеркивает: надо было давно думать о совместной защите этих границ. Проблема, однако, в том, что ни тогда, ни сейчас это невозможно без решения вопроса о национальном суверенитете. А страны ЕС не готовы даже к поискам такого решения.
Напрямую в полемику с "АдГ" Меркель, разумеется, не вступает, но не устает повторять, что интеграция сотен тысяч беженцев не сильно изменит Германию. Базовые ценности, которые делают Германию привлекательной, останутся неизменными. "Они часть нашего либерализма, демократии и правовой государственности, нашей безграничной преданности идеям социальной рыночной экономики",— уверена Меркель. Пока она, похоже, полагает, что население еще можно переубедить, используя факты и цифры. Но времени для этого остается совсем немного. Выборы в Бундестаг через год.
Игры на чужом поле
Пойдет Меркель на них или нет, пока неясно. Многие считают, что ответ появится после 18 сентября, когда свой региональный парламент выберет Берлин и станет понятно, насколько печальны для канцлера столичные результаты. Опрос института Forsa, опубликованный на днях Berliner Zeitung, говорит, что ХДС (партия Меркель) потеряет не менее 5 процентов и получит лишь 17 процентов мандатов, социал-демократы потеряют не менее 4 процентов и получат 23 процента, "левые" выступят удачнее, чем прежде, и наберут до 17 процентов. А "АдГ" достанутся не более 10 процентов. Вздох облегчения стоит придержать: это будет означать рост на 100 процентов по сравнению с тем, что было пять лет назад.
Пока у этой партии нет намерения участвовать в правительстве. "Вот получим более 40 процентов голосов, тогда и поговорим",— заявил на днях один из лидеров "АдГ". Чтобы этого не случилось, чтобы не потерять свой пост в 2017 году или даже раньше, Меркель и ее кабинет должны что-то сделать. Вопрос — что?
Ведь все основные проблемы: налоги, внутренняя безопасность, пенсии, иммиграция, отношения с Турцией,— все ведет к спорам и внутри блока ХДС/ХСС, и с социал-демократами — партнерами по коалиции. Договор, на основании которого работает это правительство, фактически уже перестал быть программой действий. Все заняты борьбой с беженцами и с "АдГ". Каждая из трех партий вынуждена думать уже не только о текущей политике, но и о выборах 2017 года, когда они будут конкурентами.
Зигмар Габриэль, лидер социал-демократов и вице-канцлер, при каждом удобном случае дистанцируется от иммиграционной политики Меркель, хотя год назад все решения принимались сообща. Габриэль постоянно подчеркивает и необходимость смягчения санкций в отношении России. Сейчас он собирается ехать в Москву с группой предпринимателей.
Хорст Зеехофер, лидер ХСС, кстати, тоже собирающийся в Москву, уверен, что Меркель своей политикой создала угрозу самому существованию блока ХДС/ХСС. "В стране произошел раскол, доверие к власти стремительно исчезает, люди не понимают Меркель и обращаются за ответами к "АдГ"",— говорит Зеехофер. Понимая, что эта партия набирает очки на борьбе с исламом и террористами, он постоянно требует от партнеров по коалиции принятия все новых мер, доказывающих готовность к укреплению внутренней безопасности.
Ради этого предлагается увеличить численность полицейских и количество видеокамер наблюдения в общественных местах; ускорить высылку иммигрантов, которым отказано в политическом убежище, а также тех, кто регистрируется под фальшивыми именами; создать службу, ведущую расследования в интернете; улучшить работу с беженцами, чтобы уменьшить вероятность их радикализации; наладить (!) сотрудничество полиции и иммиграционной службы, причем не только в стране, но и в ЕС.
Осторожно, грабли!
Академик Алексей Арбатов — о том, к чему мы идем в контактах с внешним миром.
Некоторые эксперты ХДС/ХСС считают, что необходимы и более энергичные меры, например запретить мусульманкам носить одежду, закрывающую лицо; отменить закон об условном двойном гражданстве для детей-иностранцев, родившихся в ФРГ; увеличить срок хранения информации о контактах в интернете; дать ведомству по защите Конституции право наблюдать за подозреваемыми детьми, достигшими 14 лет. Впрочем, понять, как эти меры обеспечат перелом в борьбе с терроризмом, не могут даже социал-демократы, партнеры ХДС/ХСС по коалиции.
Явно ради успокоения общества решено провести совместные учения полиции и Бундесвера для отработки действий в некой "сложной и длительной террористической ситуации". Сообщив об этом, глава МВД Томас де Мезьер подчеркнул, что речь идет о "разумной профилактике на случай маловероятной, но возможной ситуации". Скорее всего Бундесвер будет заниматься транспортом, разведкой, снабжением. Более активное использование армии внутри страны (пока) запрещено Конституцией. За внутреннюю безопасность ФРГ отвечает полиция.
Наверное, также ради спокойствия населения впервые за 25 лет на днях обновлена концепция гражданской обороны. В частности, людям рекомендовано иметь дома индивидуальный запас еды и воды на пять дней, аптечку, лекарства, прописанные врачом. Ясно, что все это реакция на теракты в Европе и Турции.
Концепция вызвала бурные споры. Одни считают, что рекомендации "создают панические настроения в стране, хотя никаких причин для закупки воды и продовольствия нет". Другие уверены, что смысл в такой концепции есть. Она может "встряхнуть людей, ставших слишком расслабленными и беззаботными". К тому же при нынешней — добровольной — системе формирования армии в стране все меньше людей, понимающих, как действовать в чрезвычайной ситуации. Июльский теракт в Мюнхене показал это.
Как бы то ни было, власти надеются, что набор этих показательных мер успокоит население, которое в большинстве своем (65 процентов) опасается сегодня терактов (в 2011-м их опасались лишь 29 процентов). Но важна и другая деталь: почти половина населения убеждена, что угроза терактов была бы намного меньше, если бы Германия не принимала так много беженцев, хотя большинство немцев их живьем не видело.
Хочу внести ясность
Академик РАН Алексей Арбатов — о дискуссии, которую вызвала его публикация «Осторожно, грабли!» в нашем журнале
Между тем общий запрос на ужесточение налицо: две трети немцев уверены, что власти делают далеко не все необходимое для снижения рисков, а 81 процент (данные ARD-Deutschland Trend) хотели бы запретить мусульманкам закрывать лица хотя бы в некоторых общественных местах (такой запрет, кстати, не предусмотрен Конституцией). В этом контексте, даже если канцлер в ближайший год и отыграет очки на чужом политическом поле, велик риск потерять себя.
Не в этом ли секрет того, что при всех экономических достижениях лишь треть населения смотрит сегодня в будущее с оптимизмом? Между прочим, это самый низкий показатель за всю послевоенную историю Германии.