Социальные проблемы Украины в связи с военными действиями с РФ: беженцы в Германии, дети в России

***

Украинские беженцы в Германии. Отдадут ли их деньги Киеву?

Владимир Зеленский хочет, чтобы Германия отдала помощь украинским беженцам в распоряжение Киева. Возможно ли это и что означает растущая конкуренция за западную поддержку?

Президент Украины Владимир Зеленский считает, что деньгами немецких налогоплательщиков, которые тратятся на содержание украинских беженцев в Германии, должно распоряжаться правительство в Киеве. "Лучше было бы, чтобы Германия помогала украинцам, отдавая деньги в бюджет Украины, а уже потом Украина перераспределяла эти деньги, в зависимости от того, где находится человек", - отметил Владимир Зеленский в интервью немецкому телеканалу ARD, обнародованном в воскресенье, 28 января. Зеленский критикует то, что помощь украинским беженцам остается за границей, притом, что беженцы, мол, еще и вывозят из Украины свои сбережения, что обескровливает экономику воюющей страны. Кроме того, утверждает украинский президент, некоторые украинцы "одновременно получают помощь и в Германии, и в Украине".

Речь идет о немалых деньгах

В федеральном бюджете Германии на 2024 год только на выплаты по обеспечению прожиточного минимума для трудоспособных лиц из числа украинских беженцев предусмотрено от 5,5 до 6 миллиардов евро. Речь идет о так называемых "деньгах для граждан" (Bürgergeld) - это 563 евро в месяц на каждого взрослого, стоящего на учете на бирже труда (Jobcenter). В Германии на данный момент к этой категории относятся около 700 тысяч украинских беженцев из около 1,1 миллиона человек в общей сложности. Остальные - дети и люди пенсионного возраста. Им помощь выплачивается из других источников, включая местные бюджеты.

По данным Федерального агентства по труду, в Германии работают около 20 процентов украинских беженцев. Остальные получают социальные выплаты. Кроме денег на прожиточный минимум, из федерального бюджета покрываются и расходы на жилье, включая коммунальные платежи. Согласно опросу, проведенному среди украинских беженцев в ФРГ в середине 2023 года, около 80 процентов из них не живут в лагерях для беженцев, а снимают жилье. Исходя из цифр, заложенных в федеральный бюджет, в пересчете на одного человека годовые расходы государства только лишь на "бюргергельд" и на оплату жилья для трудоспособных украинцев составляют 750-850 евро в месяц. Соцвыплаты пенсионерам и пособия на детей, а также затраты на медицинское страхование и оплату интеграционных курсов, в эту сумму не входят и оплачиваются отдельно.

Выплаты - только в Германии

Независимо от вопроса о том, как на практике можно осуществлять, например, оплату жилья в Германии через украинские социальные службы, реализации идеи Владимира Зеленского помешает и немецкое законодательство, констатировала в беседе с DW Маргрет Беве (Margret Böwe) из социального общественного объединения VdK Deutschland. Это самая большая в Германии ассоциация, отстаивающая право граждан на социальную защиту (Sozialverband). "Эта помощь выплачивается только в Германии. Даже немцы, живущие за границей, не получают эту помощь", - говорит Беве. По ее словам, идея украинского президента в корне противоречит принципам социальной защиты в Германии: социальные службы на местах не только осуществляют гарантированные выплаты, но и оценивают индивидуальные потребности заявителей, которые не ограничиваются стандартным для всех прожиточным минимумом. Это, например, также помощь на подготовку детей к школе или на покупку мебели.

Немецкого эксперта удивило, что Владимир Зеленский сфокусировал внимание на том, что отчасти украинцы одновременно получают выплаты и в Украине, и в Германии, тем самым мотивируя свою просьбу отдать деньги беженцев в распоряжение Киева. "Если украинцы подают заявку на получение "денег для граждан" или социальную помощь для пожилых людей, от них требуют предоставить данные о пенсии или других выплатах в Украине. Эти выплаты из Украины высчитываются из помощи в Германии", - отмечает Маргрет Беве. При этом если денег, которые получают из Украины находящиеся в Германии беженцы, им не хватает до прожиточного минимума, то Германия им доплачивает.

В пресс-службе Федерального агентства по труду в ответ на запрос DW, отправленный еще до заявлений Зеленского, сообщили, что в целом не располагают информацией о систематических злоупотреблениях со стороны украинцев. Таким образом, в ведомстве опровергли единичные заявления, которые еще в прошлом году звучали от немецких политиков, что украинцы, мол, регистрируются как беженцы и получают выплаты в разных странах. При этом, относительно нарушений, имеющих место среди украинцев, в Федеральном агентстве труда отметили, что "не все украинки и украинцы осознают, что они должны сообщать службе занятости (Jobcenter - отвечает и за соцвыплаты), когда они едут на время домой и когда возвращаются".

Миллиарды в Украине, миллиарды беженцам

В целом, поддержка украинцев в условиях российской агрессии - непростой финансовый вызов для Германии. По подсчетам Кильского института мировой экономики, Берлин за два года войны взял на себя финансовые обязательства на помощь Украине в общей сложности на 21 миллиард евро - не считая 5,5-6 миллиардов евро в год, которые тратятся на социальные выплаты для украинских беженцев. При этом на выплаты беженцам тратится в разы больше, чем, например, на гуманитарную помощь оставшимся в Украине (2,4 миллиарда евро за два года). Наибольший объем помощи идет на военные нужды - около 17 миллиардов евро за два года. Помимо прямой помощи из немецкого федерального бюджета, Германия также является главным донором бюджета ЕС, откуда Украина, по данным Кабмина, за 2023 год получила в пересчете 19,5 миллиарда долларов США.

В целом финансовая помощь западных доноров прямым ассигнованием в госбюджет в 2023 году составила около 80 процентов расходов Украины на социальное обеспечение граждан, таких как пенсии и выплаты переселенцам.

С деньгами будет сложнее?

Никто не берется прогнозировать, как долго будет продолжаться развязанные Россией военные действия в Украине. Впрочем, общественные настроения в Германии относительно масштабной финансовой поддержки для Украины постепенно ухудшаются. Согласно обнародованным в начале января результатам опроса ARD DeutschlandTrend, 41 процент немцев считает, что Германия выделяет Украине слишком много финансовой помощи. Хотя большинство немцев все еще полагают, что финпомощь Украине адекватна (40 процентов) или даже недостаточна (12 процентов). И все же количество скептиков сейчас на 21 процент больше, чем в апреле 2022 года.

Маргрет Беве считает такие изменения общественных настроений предсказуемыми, в частности, и в вопросе помощи украинским беженцам. "Некоторые говорят: как может так быть - они только приехали, а мы им сразу и за квартиру платим, и за отопление? И это в то время, когда немцы очень чувствуют на своем кошельке рост арендной платы и стоимости энергоносителей. Следствием этого может быть снижение чувства солидарности", - объясняет эксперт из VdK Deutschland.

В последние месяцы все больше политиков как из провластных, так и оппозиционных партий говорят о том, что расходы на соцпомощь украинским беженцам становятся обузой для бюджета и что больше украинцев должны как можно быстрее выходить на работу и отказываться от государственных денег. К тому же, неопределенность относительно военной поддержки Украины со стороны главного донора - США - повышает риск резкого роста расходов для Германии.

"Людям нужна перспектива"

Несмотря на желание Киева получать больше западных средств и политическое давление сократить расходы на украинских беженцев, Маргрет Беве считает сохранение нынешних выплат безальтернативным. Эксперт подчеркивает, что украинцам нужно дать время выучить язык и получить необходимую дополнительную профессиональную квалификацию, чтобы интегрироваться на рынке труда Германии в соответствии с их уровнем образования. "Людям нужна перспектива. Нельзя годами держать их в подвешенном состоянии. Это лишь удручает и не дает ничего хорошего", - заключает Беве.

Согласно исследованию Федерального института демоскопии (Bundesinstitut für Bevölkerungsforschung), обнародованном летом прошлого года, почти половина украинских беженцев в Германии - 44 процента - хотят остаться в Германии навсегда, чем и когда бы ни закончились военные действия РФ в Украине.

Автор Евгений Тейзе

Источник - https://p.dw.com/p/4bsoa 

***

"Нас забрали". Истории депортированных украинских детей

За два года в Украину вернулись лишь 388 детей, которых депортировали с оккупированных РФ территорий, и которым удалось установить связь со своими родственниками. Их истории прозвучали на конференции в Риге.

О возвращении на родину депортированных украинских детей, их травматическом опыте и о том, как воздействовать на российскую власть, шла речь на конференции "Война России против детей", которая проходила в Риге с 31 января по 1 февраля. Точное число украинских детей, которых депортировали с оккупированных РФ территорий за два года войны России против Украины до сих пор неизвестно. По данным украинских властей, это 19,5 тысяч детей. Домой удалось вернуть пока лишь 388 из них.

Между тем  в ежегодном докладе о деятельности российского уполномоченного по правам ребенка Марии Львовы-Беловой за 2022 год говорится, что с начала вторжения РФ "приняла" 4,8 миллиона жителей Украины, в том числе более 700 тысяч детей. Утверждается, что большинство несовершеннолетних приехали в Россию с родителями или родственниками. Незаконная депортация детей с оккупированных территорий Украины в Россию стала основанием для выдачи Международным уголовным судом (МУС) в Гааге ордера на арест Владимира Путина и Марии Львовой-Беловой.

Первая леди Украины Елена Зеленская, выступая на конференции в Риге, подчеркнула, что общество должно слышать не только статистику, но и личные истории детей. DW записала свидетельства украинских детей, а также политиков Латвии, переживших похожий травматический опыт в советский период.

Сашко, 13 лет, Мариуполь:

До военных действий РФ в Украине я жил в Мариуполе с мамой и сестрой. Мы не успели выехать - поезд, на котором мы должны были уехать, взорвали. Нам пришлось остаться в Мариуполе. Через одну-две недели у нас не осталось еды, тогда пропало и электричество. Нам пришлось просить еду у военных. 24 марта я играл у дома, а мама была в гостях у соседей. К этому моменту родственники забрали сестру к себе, мы оставались с мамой вдвоем. Пока я гулял, начался обстрел, я спрятался за бетонной стеной, потом забежал на лестничную площадку. Взрыв. Осколок попал мне в глаз.

Врачи нас взяли на завод Ильича, который превратили в военный госпиталь. Там я провел две недели. К этому моменту госпиталь окружили российские войска. Солдат ВСУ забрали, а нас начали пропускать через фильтрационный лагерь. Нам обещали, что после этого отпустят. Маму забрали в одну из комнат, а меня - люди, которые представились сотрудниками службы по делам детей. Они сказали, что заберут меня у моей мамы и отвезут в российскую семью. Нам даже не дали попрощаться. У меня отобрали телефон, и не позволили связаться с моей бабушкой. "Когда нужно, тогда и дадим", - сказали мне. Меня повезли в госпиталь в Новоазовске, это были очень тяжелые три дня в моей жизни, а затем в Донецк. В туалете детского дома мои друзья дали мне телефон, по которому я дозвонился до своей бабушки. Она смогла меня забрать. Теперь я мечтаю найти свою маму - Козлову Снежану Михайловну.

Вайра Вике-Фрейберга, экс-президент Латвии (1999-2007)

Я покинула Ригу в шесть лет, за три дня до появления Красной Армии в городе, а вернулась в родной город, когда мне было уже 60 лет. Это был очень длинный путь, который я прошла вместе со своей семьей, вдали от дома. Моя бабушка повторяла, что не стоит оглядываться на свое детство. "Если будешь это делать, то никогда не вернешься", - говорила она. Я понимала, что вернусь, но это будет уже не мой дом. Но что было самым болезненным - в будущем я больше никогда не видела свою бабушку. Мы слышали истории украинских детей: они потеряли ощущение своего дома, территорию безопасности, часть семейной идентичности. Изгнание болезненно, потому что теряешь свои корни.

В 1944 году, когда мы уехали из Латвии, попали в ужасное место - карантинный лагерь в Германии. Через три недели моя младшая сестра умерла. Точно могу сказать про свой опыт: если ты выживаешь, у тебя развивается вина выжившего. Самое целительное было встретить других детей, вернуться к рутине, в которой ты обретаешь чувство безопасности: знать, где ты проснешься, где заснешь. И, конечно, быть вдали от взрыва бомб. Я вспоминаю одно письмо, которое получила от человека, пережившего подобное. Он тоже уехал ребенком из Латвии во время Второй мировой войны. Его мать говорила, что "война - это ненормально. Но когда она закончится, то мы вернемся к нормальной жизни".

В пятилетнем возрасте он это принял, и уверен, что это помогло ему преодолеть травму. Первая важная ступень, на мой взгляд, для украинских детей и их родителей - международный суд, который осудил действия России, прежде всего, президента этой страны. Россия пытается отнять детей, навязать им другую культуру. Но важно понимать, кто ты и откуда, где есть ложь, а где правда. Недавно я видела сон про тот карантинный лагерь. Это очень неприятный для меня сон, он напоминает об этой травме. Но, несмотря на это, я научилась жить.

Иван, Мариуполь, 17 лет (сирота):

Когда начались военные действия РФ в Украине, мой старший брат Алексей сказал, что нужно запастись едой, водой. Это оказалось не зря: через какое-то время пропал свет, газ. Наш опекун - Антон Викторович (директор мариупольского колледжа Антон Билай. - Ред.) - приносил нам еду. Но позже связь с ним пропала, за нами приехала полиция и отвезла ближе к Драмтеатру. Наш день состоял из поисков еды и воды. Мы видели авиаудар по Драмтеатру 16 марта, это самый сильный взрыв, который я когда-либо видел. Видел много раненых. Я благодарен своему брату, который присматривал за мной, потому что мне было очень страшно.

Так продолжалось до 20 марта, после чего мы решили уйти из города. По дороге наткнулись на блокпост, где военные нас обыскали. Не знаю, что они хотели найти, но нас пропустили. Нашей целью было попасть в Запорожье, на подконтрольные Украине территории. К сожалению, какая-то женщина, узнав, что мы без присмотра, позвонила в опеку. Мы попытались сбежать, но на остановке нас поймали российские военные. Они угрожали нам оружием. "Еще попытаетесь сбежать, будут большие проблемы", - сказал один из них. Меня забрала опека, а брату позволили уехать в Украину. Это было правильное решение, если бы он поехал со мной, то его бы забрали в российскую армию. В больнице я смог позвонить по телефону и сообщил о себе всем родственникам. Некоторые дети, которые оказались вместе со мной в палате, помнили номера своих родственников. Их, как и меня, забрали домой.

Сандра Калниете, депутат Европарламента, писатель:

Мой опыт намного мягче, чем опыт украинских детей. Я родилась в 1952 году в семье депортированных латышей в Сибири. Я была ребенком "врагов народа", поэтому мне было суждено жить в плену без права на передвижение. Когда меня впервые зарегистрировали, то отец сказал матери: "Мы дали жизнь еще одному рабу". Родители были убеждены, что я потеряю свою идентичность. Но потом умер Сталин и началась оттепель, моей семье позволили вернуться домой. Но там я была абсолютно другим человеком.

Я вернулась в свою родную страну, к своим близким. В советской школе мои мозги были абсолютно промыты, меня пытались трансформировать в Homo Soveticus. Но в Латвии я почувствовала свою культуру, начала критически смотреть на большевизм. Несмотря на коммунистические репрессии, русификацию, Латвия сохранила себя как европейскую страну и подготовила себя к свободе. Я бы сравнила свою биографию со сказкой про Золушку: родилась в плену в Сибири, а потом (в должности главы МИД Латвии. - Ред.) подписывала договор о вхождении Латвии в Европейский Союз. Очень важно видеть моральную границу между хорошим и плохим, это поможет сохранить себя, свою культурную идентичность. Думаю, в противостоянии тоталитаризму, я поняла во всей глубине ценность прав человека, свободу СМИ. В борьбе за эти ценности я стала политиком и писателем. И я абсолютно убеждена: если бы Латвия не отстояла свою независимость после полувека советского тоталитаризма, то моя жизнь была бы совсем другой.

Илья, 11 лет, Мариуполь

На тот момент (полномасштабное вторжение России. - Ред.) мне было 9 лет. Я жил со своей мамой и братом в Мариуполе (его мама погибла. - Ред.). До войны все было хорошо: у меня были друзья, школа и дом. Мне очень нравилось в моем городе, он был очень тихим. Но потом начались взрывы. Однажды мы переночевали у наших соседей, потому что в наш дом попала ракета. Затем снаряд попал в квартиру, где были мы. Меня ранило в ноги, а мою маму в голову. Я понял, что моя мама мертва, когда соседка попыталась нащупать ее пульс. Смерть мамы намного больнее, чем те ранения, которые я получил.

Мою мать похоронили во дворе нашего дома. Российские солдаты вошли в город и объявили эвакуацию. В Донецке я пробыл около месяца, где мне сделали несколько операций и процедур. Врачам пришлось пересадить часть кожи на ноге без всякой анестезии. Несмотря на серьезные раны, на меня давили. Мой лечащий врач говорил, что я могу говорить "Слава Украине", но добавлять, что в составе Российской Федерации. Про меня сделали сюжет на телевидении, который увидела моя бабушка, у нее получилось забрать меня. В будущем я хотел бы стать доктором - это почти как солдаты. Только работа у них немного другая - спасать жизни.

Автор Алексей Стрельников

Источник - https://p.dw.com/p/4bxGF