Эпоха жесткого эгоизма. Прежнего Ближнего Востока больше нет

Ближневосточная трансформация как часть глобальных перемен

Ближневосточная трансформация – часть глобальных перемен, то плавный, то скачкообразный процесс, определяемый как внутренним состоянием местных обществ, так и вмешательством в его дела внешних игроков.

Переломным моментом стала арабская весна, которая поначалу казалась серией частных эпизодов, но быстро превратилась в революцию регионального масштаба. Общей причиной произошедшего явилась исчерпанность местных авторитарных режимов, их неспособность оперативно решать накопившиеся за десятилетия их правления проблемы, старческая склеротичность: глава Ливийской Джамахирии Муаммар Каддафи находился у власти 42 года (с 1969-го), президент Египта Хосни Мубарак – 30 лет (с 1981-го), президент Туниса Зин аль-Абидин бен Али – 24 года (с 1987-го), все свергнуты в 2011-м. 20 лет находится у власти президент Сирии Башар Асад, почти половина его срока в стране гражданская война.

В ходе арабской весны обрушились казавшиеся навечно устоявшимися государства, формировавшие политическую карту Ближнего Востока. Регион оказался переполнен «несостоявшимися» государствами – Сирия, Ирак, Йемен, Ливия (название Ливийская Джамахирия смотрится экзотическим архаизмом). Государственность Туниса и Египта с большим трудом, но пережила сумятицу. Алжир избежал катаклизма во многом благодаря тому, что в 1990-е годы он прошел через тяжелейшую гражданскую войну, жертвами которой, по разным данным, стали от 150 до 200 тыс. человек и которая послужила своего рода прививкой от последующей катастрофы.

Революции и восстания эхом отозвались в «спокойных» странах Персидского залива. В 2012 году состоялась попытка военного переворота в Катаре, где в 2013 году власть унаследовал шейх Тамим бен Хаммад ат-Тани. В 2011 и 2012 годах прошли волнения на Бахрейне. Арабская весна – пусть и не прямолинейно – повлияла и на Саудовскую Аравию, где обостряются противоречия между консервативно и либерально (по местным меркам) настроенными религиозно-политическими группами и персонами. В 2017 году были арестованы несколько духовных деятелей и богословов, в том числе знаменитый исламский проповедник Сальман аль-Ода и его единомышленники Али аль-Омар и Авад аль-Карни. Все они пользовались авторитетом, особенно среди молодежи. Репрессиям подверглись тысячи рядовых имамов. В 2018 году произошел бунт 11 принцев, которые выступали за проведение политических реформ. Мятежники и сочувствовавшие им министры и чиновники были арестованы.

Важнейшим событием в жизни монархии стало назначение в 2017 году наследником престола 37-летнего принца Мухаммеда бин Сальмана. Напомним, что на момент прихода к власти в Катаре шейха Тамима ат-Тани ему было 33 года. В Персидском заливе сформировалось молодое поколение, настроенное на проведение широкомасштабных реформ, призванных изменить облик этой консервативной части Ближнего Востока. Перемены в саудовской монархии кто-то называет перестройкой, кто-то – шоковой терапией.

Внутренние конфликты в Сирии, Ливии, Ираке, Йемене продолжаются, их скорое урегулирование становится все более маловероятным. Во всех этих странах действуют десятки организаций и группировок – светских, умеренно-исламистских, радикально-исламистских, экстремистских и пр. Само государство с его формальным административным главенством, по сути, является одной из политических группировок.

Катаклизмы Ближнего Востока в огромной степени обусловлены небывалой активизацией политического ислама, или исламизма. Исламизм ныне более целеустремлен и решителен. В 2015–2018 годах его радикальное крыло сумело создать Исламское государство (запрещенное в РФ. – Ред.), которое явилось символом невозврата в старые добрые светско-националистические времена.

Исламизм модифицируется, его умеренные и некоторые радикальные группировки стали непременным фактором ближневосточного политического театра. Разговоры об усталости от него арабского (ближневосточного) мира преждевременны. Исламизм хоронили многие. Тем временем к исламизму привыкли и воспринимают его как легитимный политический субъект. В ближайшем будущем он вряд ли надоест. Исламистский режим существует в Иране, умеренным исламистом признан турецкий президент Эрдоган, легитимизированы афганские талибы.

На Ближнем Востоке исчезают одни политические субъекты и существенным образом меняют свой облик другие. Ирак, Сирия, Ливия, Тунис, Саудовская Аравия – иные государства по сравнению с теми, какими они были в недавнем XX веке. Между изменившимися государственными субъектами де-факто формируются новые границы. Привычные границы Сирии, Ирака, Ливии, Йемена существуют только на карте. Сказать, как пролягут новые рубежи, невозможно. Ясно одно, что рано или поздно они нарисуются и будут признаны. Тех послевоенных границ, которые были прописаны на картах после Второй мировой войны, больше нет, как бы ни относиться к аннексии Крыма и фактическому распаду Сирии.

Изменились размеры Ближневосточного региона. В него вступили Турция и Иран, принимающие самое активное участие в его делах. Мир стал свидетелем возникновения Большого Ближнего Востока (ББВ). Но это не тот Большой Ближний Восток, о котором в 1980-е мечтал американец Збигнев Бжезинский, а позже, в начале 2000-х, Генри Киссинджер, Дональд Рамсфельд, Кондолиза Райс и их единомышленники, включавшие в него Афганистан, Пакистан и даже Центральную Азию. Тот ББВ, будучи политически неартикулированным, выглядел заведомой утопией, тогда как сегодняшняя версия ББВ стала реальностью.

Ближний Восток многополярен, причем дважды. Во-первых, там появились местные силовые полюса – Саудовская Аравия, Иран, Турция, Катар. Во-вторых, в нем действуют внешние акторы – Россия, США, Европа. Постепенно все заметнее становится присутствие Китая, который наращивает свою экономическую экспансию.

Региональные игроки вмешиваются во внутренние дела своих слабых соседей, поддерживая различные группировки, и играют исключительно важную роль в балансе между ними. Иран и Россия обеспечивают сохранность режима Башара Асада, Турция оказывает помощь сирийской оппозиции, включая радикальных исламистов. Саудовская Аравия поддерживает салафитов. Тегеран оказывает поддержку шиитам в Ираке и Йемене, не говоря уже об алавитском режиме в Сирии (хотя принадлежность алавитов к шиизму с богословской точки зрения достаточно условна). В результате ранее не столь заметные суннито-шиитские трения в начале XXI века стали имманентной чертой конфликтогенности на Ближнем Востоке. Внутри исламское противостояние превратилось в самодостаточный фактор, преодолеть его становится все труднее.

Причины нынешнего присутствия России и США на Ближнем Востоке выглядят иначе. Для России участие в гражданской войне в Сирии означает самоутверждение как мировой державы, имеющий национальные интересы за пределами постсоветского пространства. То же можно сказать и об активности Москвы в Ливии. Одновременно Россия рассчитывает в случае удачи получить некие экономические дивиденды, в частности от возможного участия в добыче нефти в Ираке, где уже работают «Газпром нефть», ЛУКОЙЛ, «Башнефть», и в Ливии, к которой проявляют интерес ОАО «Татнефть», «Татгеофизика», «Технопромэкспорт». Россия предпринимает усилия по увеличению продажи своего оружия в страны Персидского залива. Наконец, пятым по объему торговым партнером России является Турция.

Что касается Соединенных Штатов, то их политика на Ближнем Востоке скорее реактивна. США не имеют в отношении региона четко отработанной стратегии и действуют зачастую импульсивно. Их главным оппонентом является Иран, да и то не по причине собственно ближневосточных перипетий, но первую очередь в связи с иранской ядерной программой, которая, как считается, представляет собой непосредственную угрозу Израилю. Присутствие США в Сирии и в Ираке ограничено. Их прямое участие в военных столкновениях спорадично, оно не имеет серьезного воздействия на ход событий. В Вашингтоне периодически ведутся разговоры о выводе американских военнослужащих из Сирии и Ирака.

США не ведут глобального состязания с Россией за Ближний Восток. В Вашингтоне в известной степени даже заинтересованы в вовлеченности Москвы в региональные конфликты, что, как свидетельствуют события, не приводит к их разрешению и ведет к снижению ее международного авторитета. Россия увязла в сирийском конфликте, иногда он ассоциируется с афганской кампанией СССР. С другой стороны, прямые аналогии здесь невозможны из-за различий в масштабах сирийской и афганской войн, удаленности Сирии. Как пишет аналитик BBC Стив Розенберг, «нынешние русские часто считают, что они извлекли урок из Афганистана и никогда больше не позволят себе быть втянутыми в долгую кровавую войну вдали от своих границ». В Кремле рассуждают аналогичным образом и существенно расширять свое военное присутствие в Сирии не намерены.

И Россия, и США объясняют свое военное присутствие в регионе борьбой с международным терроризмом. В какой-то степени так оно и есть. Но борьба с терроризмом требует не фронтальных атак на позиции тех или иных экстремистских организаций, но профессиональной оперативной работы, постоянного взаимодействия спецслужб, что в условиях нынешних противоречий затруднительно. В результате оказывается, что терроризм не столько причина, сколько повод для вмешательства. Стратегической же задачей каждого внешнего участника конфликтов является в одних случаях сохранение готовой к постоянному сотрудничеству с ним власти, в других – ее свержение. Это видно на примере Сирии, Ливии, Йемена, Ирака. Так, в Сирии главной проблемой остается правительство Башара Асада, которого Турция, и не только она, не считает законным президентом, а Россия и Иран его безоговорочно поддерживают.

В результате Ближний Восток оказался разорванным на куски, единственное, что его объединяет, это бесконечная нестабильность. Нет больше полноценных Сирии, Ливии, Йемена. Неизвестно, как сложится обстановка в Ираке. Возникают сюжеты, еще совсем недавно немыслимые. Кто мог представить партнерство и одновременно соперничество между Россией и Турцией в Ливии, альянс Турции и Катара, мощную разнонаправленную экспансию Ирана, возникновение Исламского государства, брата-мусульманина во главе Египта?

Традиционные подходы для понимания, тем более для предсказания ситуации на Ближнем Востоке непригодны. Это все равно, как разбираться в современном мире, исходя из ялтинских соглашений 1945 года. В нынешних конфликтах нет однозначно правых и виноватых. Нет той единственной силы, способной предложить решение, которое могло бы удовлетворить всех или хотя бы большую часть их участников. Усаживать за круглый стол оппонирующих друг другу местных политиков – дело почти безнадежное. Столь же непросто договариваться между собой внешним игрокам. Всем участникам конфликтов присущ жесткий эгоизм. И для них нет абсолютных авторитетов, как то было в эпоху биполярного мира.

Надежды на то, что ближневосточное общество рано или поздно устанет от непрекращающихся конфликтов, пока не оправдываются. Напротив, возникает ощущение, что люди научились осваиваться в крайних ситуациях, приспособляться к ним. За годы арабской весны таких людей выросло целое поколение.

На фоне бесконечных призывов к стабильности и миру борьба за власть и влияние на новом Ближнем Востоке продолжает обостряться. Чем она завершится – неизвестно.

Автор: Алексей Малашенко

***

Об авторе: Алексей Всеволодович Малашенко – доктор исторических наук, руководитель научных исследований института «Диалог цивилизаций».

http://www.ng.ru/ideas/2020-03-18/7_7820_east.html

***

Коронавирус остановил Эрдогана в Идлибе

Пандемия коронавируса меняет не только сирийскую политику Турции, но и ее обычную политическую динамику. Регион Ближнего Востока меняется, может измениться и ход войны в Сирии. Но изменится ли Эрдоган?

Министерство обороны Турции объявило, что прекращает передвижение войск в районах «операционных зон» (так в Анкаре называют места дислокации турецких военных на территории Сирии). Напомним, что Турция планировала 1 апреля начать боевую операцию в Идлибе. В этой связи к сирийской границе было переброшено около трех тысячи солдат и более 500 единиц тяжелой военной техники. Теперь дана команда «стоп» под предлогом расширения пандемии коронавируса. Правда, в официальных сообщениях не уточняется, чего больше опасается Турция: набирающих скорость волн пандемии на собственной территории или пандемии в Идлибе, того, что уже расположенные на севере Сирии турецкие военнослужащие уже подхватили вирус и контакты с ними представляет опасность.

Скорее всего, и того и другого. В минобороны Турции по этому поводу заявили следующее: «В связи с эпидемией коронавируса было принято решение минимизировать передвижение войск в зонах военных действий в Сирии, если это не будет необходимым». На фоне всех этих событий стало еще более неопределенным положение и количество наблюдательных постов вооруженных сил Турции в Идлибе. Как пишет турецкое издание Evrensel, «10 из 12 наблюдательных пунктов, созданных в рамках сочинского процесса, находятся в регионе, контролируемом сирийской армией, и неясно, кто и как будет обеспечивать их безопасность». Российский военный корреспондент в Сирии Евгений Поддубный сообщил, что заражения вирусом выявлены среди турецких «прокси» в Идлибе. Но оттуда не поступает никакой информации. ВОЗ объявил, что намерен послать в эту сирийскую провинцию группу медиков, но когда такое произойдет, неизвестно. Международные гуманитарные организации опасаются распространения коронавируса в лагерях беженцев, особенно в Идлибе, где и без того состояние людей оценивается как критическое, а система здравоохранения фактически отсутствует. Турция закрыла несколько КПП на границе с Сирией после серии публикаций в местных СМИ, что турецкие военнослужащие заразились коронавирусом в Идлибе. Подтверждения этой информации нет.

Коронавирус застал Турцию «на марше», и ее действия никоим образом не являются откликом на призыв Генерального секретаря ООН Антониу Гутерреша ради сдерживания коронавируса прекратить боевые действий в зоне вооруженных конфликтов. Тем не менее именно пандемия, а не усилия дипломатии создала неожиданную паузу на идлибском фронте, которая, по мнению турецкой газеты Yeni Asya, «вынуждает политиков переосмыслить ситуацию, ведь коронавирус может «застрять» надолго, создать опасность для всех турок и сирийцев, когда те, кто отдает приказы о боевых действиях, оказываются бессильными перед лицом вирусной эпидемии». Но главная проблема в том, как долго Анкара будет находиться в плену конфронтационного мышления в отношении Дамаска, будет стремиться к тому, чтобы так развязать «идлибский узел» в Сирии, чтобы получилось нечто подобное сектору Газа или Северного Кипра. На момент до пандемии президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган действовал в свойственном ему стиле: пытался договориться с американцами, полагая, что в конечном счете они «сдадут» ему сирийских курдов, вел синусоидную политику в отношении России, хотя 5 марта по итогам встречи в Москве со своим российским коллегой Владимиром Путиным принял совместный документ, в котором еще раз подтверждалась приверженность «астанинскому формату» и было объявлено о введении режима прекращения огня и о совместном патрулировании важной трассы М4.

Но многие турецкие эксперты считают, что Анкаре до сих пор так и не удалось выработать продуманную и просчитанную сирийскую стратегию. У нее на каждом шаге по разным причинам оказывались связанными руки, и ее действия ориентировались на отыгрывании «какого-то времени». Не случайно сейчас в турецких СМИ началась дискуссия о характере отношений между действующей в Идлибе радикальной группировкой «Хайят Тахрир аш-Шам» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и Анкарой. Одни считают, что это террористическая структура, другие, наоборот, предлагают союзничество с ней турецкой армии, так как она «воюет не хуже турецкой армии». А ведь помимо этой группировки существует и так называемая «Сирийская национальная армия» (СНА). Как в таких условия и при таком раскладе реализовывать астанинские договоренности о создании в Идлибе надежной деэскалационной зоны? Однако каша заваривается в Анкаре. Дело в том, что Эрдоган рассчитывал, что операция в Идлибе на сей раз может стать победоносной и ему удастся разрядить складывающееся серьезное внутриполитическое напряжение. Теперь некоторые политические силы в стране утверждают, что появившаяся «вирусная паника пришла по горячим следам военных действий из-за военного вмешательства Турции в Сирии» и этим фактором объясняют «длительную задержку сообщения о первом случае заболевания коронавирусом в Турции».

Дело дошло до того, что Эрдогана стали обвинять в нежелании вводить в стране чрезвычайное положение и вывести на улицы войска, полагая, что он опасается военного переворота. Одним словом, пандемия коронавируса меняет не только сирийскую политику Турции, но и ее обычную политическую динамику. Регион меняется, может измениться и ход войны в Сирии. Но изменится ли Эрдоган?

Автор: Станислав Тарасов

https://regnum.ru/news/polit/2908504.html

***

На фоне кровопролития в Сирии появился новый враг

Сирия оказалась в числе стран, подвергшихся инфицированию коронавирусом. В связи с этим Дамаск пошел на жесткие меры. «В 18.0.31.03.20 вступило в силу решение о запрете на перемещение между провинциями, принятое Советом министров 29 марта, которое продлится до 16 апреля в рамках мер по борьбе с распространением коронавируса», – сообщает агентство SANA. Республика, находящаяся между молотом и наковальней, подверглась атаке еще одного очень опасного врага.

Подразделения Сирийской арабской армии (САА) атаковали позиции исламистов одновременно на нескольких участках фронта. К решительным действиям войска Асада приступили после отказа боевиков покинуть ранее согласованные Москвой и Анкарой зоны безопасности в провинциях Идлиб и Алеппо. В то же время российская авиация провела несколько упреждающих рейдов против боевиков-исламистов вдоль автотрассы М4, соединяющей Алеппо и Латакию. На севере страны турецкие военные обстреляли посты боевого охранения САА и курдских ополченцев. Боевики «Исламского государства» (ИГ – террористическая организация, запрещена в РФ) казнили заложников. Очередная американская военная колонна прибыла из Ирака в сопредельную сирийскую провинцию Хасака. Дамаск сообщает о распространении коронавируса на территории Сирии.

Нарушения режима прекращения огня в Идлибской зоне, случившиеся в последнее время, в основном были инициированы сирийской оппозицией, чьи отряды ранее заняли районы, которые по договоренности должны перейти под контроль Дамаска на юго-западе провинции Идлиб в районе высот Джабаль Аз-Завия и на юго-западе мухафазы (провинции) Алеппо. Командование САА сначала в ультимативной форме предложило отрядам оппозиции отойти на исходные рубежи. Но те, не обращая внимания на законные требования Дамаска, приступили к инженерному оборудованию занятых позиций.

Несколькими стремительными ударами подразделения САА опрокинули отряды боевиков, которые вынуждены были в спешке отойти в северном направлении. Бои на этот раз велись в сельской местности и практически не затронули населенные пункты.

Российская авиация ведет постоянное наблюдение за обстановкой в полосе безопасности, пролегающей вдоль автотрассы М4, соединяющей Алеппо и Латакию. Самолеты ВКС РФ фиксируют присутствие боевиков в указанной зоне и передают информацию войскам, действующим на земле. При необходимости для воздействия на бандгруппы применяется ударная авиация, сообщает военный источник в Дамаске.

Напомним, что в соответствии с Московским соглашением от 5 марта с.г., все формирования вооруженной оппозиции должны были до 12 марта отойти на 6 км к северу от шоссе М4. По требованию Турции эту акцию продлили до 31 марта, но боевики до сих пор не выполнили предъявленные им требования. Их группы препятствуют работе по поддержанию режима безопасности совместных российско-турецких военных патрулей. Ответственность за действия боевиков лежит на Анкаре, поскольку отход боевиков на оговоренные 6 км к северу должна была обеспечить именно она. Более того, турецкие военные проявляют излишнюю активность в инженерном оборудовании своих опорных пунктов в Идлибской зоне и перебрасывают сюда дополнительные силы и средства.

Одновременно турецкие войска проводят силовые акции на севере левобережной части страны (за Евфратом). Минобороны Турции сообщило о нейтрализации нескольких бойцов курдского ополчения (Народных подразделений обороны – YPG) на севере провинций Ар-Ракка и Хасака в минувшие выходные. В частности, было заявлено, что «два террориста YPG, открывших беспокоящий огонь (по турецким войскам. – «НВО»), нейтрализованы в районе проведения операции «Щит Евфрата», и еще пятеро террористов YPG были нейтрализованы при попытке проникнуть в зону операции «Мирная весна».

Анкара ограничилась только этим скупым сообщением. Подробностей случившегося от турецкого военного ведомства не поступило.

Сирийская сторона, в свою очередь, подтверждает, что турецкие военные ведут себя излишне агрессивно в указанных районах и их действия выходят за рамки соглашения о прекращении огня в данных зонах. Об этом сообщает сирийское правительственное информагентство SANA. 4 апреля турецкие военные и протурецкие оппозиционные формирования подвергли артиллерийскому обстрелу опорные пункты САА, размещенные в районе города Эйн-Исса, в северной части провинции Ар-Ракка. Сведений о потерях в рядах САА не поступило. Впрочем, ранее при подобном обстреле погибли два сирийских военнослужащих. Примерно в то же время близ города Таль-Абьяд турки атаковали пост боевого охранения курдского ополчения «Сирийских демократических сил» (СДС). Источник в Дамаске уверяет, что в отношении турецких войск со стороны САА и СДС никаких провокаций не было.

Протурецкие партизаны в очередной раз уничтожили участок высоковольтной линии в районе города Тель-Тамр (провинция Хасака), обширный густонаселенный район опять оказался без электричества. «Турецкие оккупационные силы разрушили линию номер 66 в районе Ум-эль-Кейф, которая питает станцию электропередачи города Тель-Тамр, что привело к отключению электричества и лишило света жителей города Тель-Тамр и прилегающих районов», – заявил генеральный директор электроэнергетической компании Анвар Аль-Окля агентству SANA. Там же, в провинции Хасака боевики протурецкой милиции совершили диверсию на станции водоснабжения «Аллюк» и вывели ее из строя. Этот объект снабжает водой район с населением более 500 тыс. человек.

Дамаск информирует об активизации подпольных групп ИГ в провинциях Хомс, Ар-Ракка, Хасака и Дейр-Эз-Зор. Здесь боевики «черного халифата» промышляют похищением людей, это типичный для террористов способ заработка. Для устрашения они казнили восемь мирных жителей, захваченных в районе города Маадан. Отряды этой группировки в последнее время увеличили число нападений на населенные пункты и военные патрули в центральной части страны. Данный регион – пустынные территории, здесь проживают племена бедуинов, имеющие родственные ответвления в Ираке, Саудовской Аравии и Иордании. По информации российского Генштаба большинство этих племен в той или иной степени оказывают поддержку ИГ. Боевики «черного халифата» совершают вылазки и в Заевфратье, находящееся под контролем войск США и курдских ополченцев. Источник, получающий информацию из Минобороны РФ, на правах анонимности сообщил «НВО», что американцы привлекают к охране нефтяных приисков в левобережной Сирии не только курдов, но и представителей арабского ополчения, которые проходят подготовку на военной базе США Эт-Танф. Среди них много выходцев из Ирака, в том числе те, кто воевал за ИГ. По сути, американцы сами направляют в Заевфратье людей, готовых в любой момент, по своему усмотрению, поднять черное знамя псевдохалифата.

Тот же источник сообщил, что США лишь делают заявления о выводе своих войск из Сирии, на деле они проводят ротацию и по необходимости усиливают свой военный контингент в этой стране. Время от времени информаторы, находящиеся в восточной части страны, сообщают о передвижении американских военных колонн из Ирака в Сирию. На прошлой неделе в провинцию Хасака через пограничный переход «Аль-Валид» (район Аль-Ярубия) проследовала колонна из 35 грузовиков с боевой техникой в походном охранении. Уже на сирийской территории колонна разделилась, и большая часть машин направилась на аэродром Хараб Аль-Джир в районе Аль-Маликия. Эту авиабазу ВВС США используют как пункт подскока для действий в небе над Сирией. Куда делась вторая, меньшая часть колонны, – неизвестно.

Автор: Александр Шарковский, oтветственный редактор НВО

http://nvo.ng.ru/gpolit/2020-04-10/1_1089_syria.html