Везде, где можно жить, – можно жить хорошо!
От редакции
История этого репортажа примерно такая. Во-первых, после замены на титуле журнала фразы «geb. Предприниматель» на «Независимый международный деловой журнал» мы решили вдохнуть жизнь в слово «международный» и посмотреть, как живется предпринимателям в других странах. Во-вторых, если мы уже давно позиционируем наше издание значительно шире, чем просто «деловое», то почему бы не использовать рассказ о конкретном «гешефте» и его герое лишь как тематический фон, чтобы рассказать о стране и людях в целом, – конечно, в том объеме, в котором это вообще возможно сделать не выходя за рамки одной журнальной публикации.
Итак, место действия: Тель-Авив, Иерусалим, Модиин, Хайфа, Ашкелон, Эйлат и многие-многие другие города и поселки, в которых живут и работают русскоязычные жители Израиля.
Наши первые собеседники – Леонид и Галина Школьниковы, живущие в Израиле с 1990 года. Из разговора в машине по дороге из аэропорта Бен Гурион в Модиин:
– А чего вы прибедняетесь, что у вас растительность скудная? Вон сколько тропических кустарников и деревьев.
– А мы и не прибедняемся: с 1948 года мы постоянно их высаживаем, иначе все серо и скучно.
– То есть как? Это все ручные посадки?
– Да. Каждый куст и каждое дерево – это творение конкретных человеческих рук. Более того, к каждому растению подведен свой собственный источник капельного орошения.
– Да ладно там!.. Что, и вот в том лесу тоже каждое дерево орошается по отдельности?!
Подъехали, посмотрели: по всей площади насаждений вились многочисленные шланги с микроотверстиями, через которые к каждому зеленому объекту подавалась влага. С этого момента мы начали относиться к зелени в Израиле, как... как в Германии относятся к инвалидам!..
– Дорого в Израиле иметь машину?
– Очень дорого! Поэтому многим, как и нам, авто выдают на работе, чтобы не опаздывать по утрам – за это вычитают из зарплаты.
– Много вычитают?
– Нет, гораздо меньше, чем если бы мы сами за все платили: не более 1000 долларов...
– В год?
– В месяц!
После этого заявления спросить о зарплате, для которой 1000 долларов не считается значительной потерей, мы как-то не решились.
– Леонид, а что это за дорожный знак с изображением ладони?
– Это обычный знак «STOP».
– А почему так и не написать, как почти во всех других странах?
– Не знаю. Мы тут шутим на эту тему... У нас ведь справа налево читают. А прочтите это слово наоборот... Вот видите – на иврите получается настоящий матюк. Вот и заменили.
– Ясно. А почему все водители ездят очень быстро и при этом очень часто меняют рядность? И почему-то нет знаков «Главная дорога»...
– Наверное, потому что каждый еврей считает главной дорогой ту, по которой едет он сам, а остальные для него второстепенные. А про смену рядности Вы правы. Мы много раз были в Германии и просто отдыхали на Ваших автобанах. Особенно приятно, когда тебя никто не торопит гудками, если ты замешкался или на мгновение растерялся в чужой обстановке и в чужой языковой среде: все терпеливо стоят и ждут...
– Почему же у Вас не ждут?
– Владимир, Вы смеетесь? Вы когда-нибудь видели еврея, который может терпеливо ждать? Вы мне еще про Одессу расскажите!..
– Такое качество дорог я видел только в Германии. Ваши строители у нас подглядели?
– Скорее всего, причина совсем в другом: мы очень ленивы, чтобы что-то переделывать. Делать сразу честно и качественно – это, конечно, тоже мука, но зато все время радует мысль, что потом несколько десятилетий не придется возвращаться к одному и тому же.
– Я никогда не был в Америке, зато много раз видел Франкфурт-на-Майне. Ваши небоскребы в Тель-Авиве не хуже тамошних. И все разные. И продолжают строить новые-новые-новые. Не надоедает проводить всю жизнь в строительных лесах?
– Нет, все это только радует. Ведь нашей стране совсем мало лет. И даже эти немногие годы часто нарушаются военными сводками о каком-то очередном вторжении или террористическом акте. Мы ценим каждый мирный день, чтобы строить достойную жизнь нашим детям и внукам.
– Как-то слегка пафосно звучит...
– А не заметили, что стены в комнате, где Вы живете, значительно толще, чем в других помещениях? Вот то-то же – это бомбоубежище! И наличие хотя бы одного такого помещения в каждой квартире уже вошло в СНИПы и ГОСТы израильской строительной отрасли. А Вы о пафосе...
– Извините... Хотя, с другой стороны, если все враждебное арабское окружение наконец объединится и выступит против Израиля единым фронтом, то вряд ли удастся удержать такую махину!
– Нет, не «вряд ли»! Такое уже было. В 1973 году. Та война вошла в нашу историю как «Война судного дня». «Судный день» – это один из важнейших религиозных праздников, празднуется раз в году, в этот день никто не работает, не слушает радио, не смотрит телевизор, многие постятся. Короче, полная тишина, покой и бездействие. На нас напали именно в этот день, исподтишка, причем сразу со всех сторон. Неладное народ почувствовал только по полетам наших истребителей – в мирный праздник даже они не имеют права летать.
Весь мир недавно отметил 65-ю годовщину Великой Победы, страны антигитлеровской коалиции правомерно гордятся своим общим подвигом. При этом всем известны трагические для СССР первые дни и недели начала войны, когда на многокилометровой границе большой державы скопилось аж 4500 немецких танков. Но мало кто знает, что в 1973 году против малюсенького Израиля арабской «антантой» было выставлено 4900 танков, причем самых современных, переданных арабам в основном тем же СССР. А ключевое танковое сражение той «нашей» войны по общему количеству участвующей бронетехники значительно перекрыло военный рекорд легендарной танковой битвы под Прохоровкой на Курской дуге.
– Как же вы выстояли?
– Это не мы. Это те, кто создавал страну до нашего приезда, кто строил ее для нас. И теперь мы должны продолжать это делать для наших будущих поколений. И наши дети будут ее защищать. Я познакомлю Вас с одним из таких защитников...
Старший сын Леонида и Галины – офицер Армии обороны Израиля. Никак не ожидал, что боевые офицеры могут быть такими молодыми и красивыми. Ему 25 лет, в его подчинении больше сотни солдат. В гости к родителям он приехал на несколько часов. В военной форме. С автоматом. На детскую просьбу сфотографировать меня с оружием ответил жестким отказом: не имеет права демонстрировать новейшее вооружение в руках постороннего человека. Но против групповой фотографии не возражал и аргументировал почти с одесским юмором: он ведь ходит по городу открыто, и мы вполне могли сфотографировать его случайно – случайно подойти с двух разных сторон и по-дружески прижаться к нему, случайно заставить посмотреть в объектив и улыбнуться, найти случайного фотографа и случайно всем оказаться в одном кадре!
– Но ведь Израиль – такой маленький, а враждебных соседей вокруг так много!..
– В Израиле военнообязанными являются все жители страны – как мужчины, так и женщины. Это означает не менее миллиона человек практически в круглосуточной готовности к отражению атак на море, земле и в воздухе. Плюс более двух миллионов резервистов, ОБУЧЕННЫХ стрелять, ездить и летать, готовых развернуть боевые порядки в течение нескольких часов. В совокупности этот потенциал можно уверенно приравнять к самым боеспособным и современным армиям мира.
После столь убедительной политинформации мы весь оставшийся командировочный срок жили спокойно и без опасений за свою жизнь и здоровье.
Борис и Маша Николаевы в прошлом из Питера. Обоим далеко за пятьдесят. Оба работают, причем не сильно беспокоятся эту работу потерять, уверены в своей востребованности. Боря прекрасный экскурсовод – это его хобби.
– Борис, Израиль – страна нескольких религий, место паломничества всего человечества, каждый квадратный сантиметр площади пропитан историей, легендами, божественными сказаниями. Каждый день бесконечная вереница туристических автобусов, тысячи и тысячи туристов, все хотят есть, пить и... наоборот. Как удается соблюдать элементарную гигиену и чистоту? Я как-то был в Венеции, она в этом смысле не выдерживает никакого сравнения с Израилем.
– Мы просто любим эту страну и стараемся не превратить ее в помойку.
– Вы вполне могли бы работать профессиональным экскурсоводом, знаний и актерского дарования Вам не занимать. Не пробовали себя на этом поприще?
– Нет, только как хобби. Я по складу характера не предприниматель, а работник по найму. Но и в такой роли хватает места для творческого мышления: я не стесняюсь подсказывать своему шефу, что и как – на мой взгляд – можно сделать лучше.
– То есть о предпринимательских традициях русскоязычного Израиля с Вами говорить быссмысленно?
– Абсолютно! Наиболее подходящие для Вас собеседники на эту тему – Таня Серебрийская и Ира Школьникова...
– Стоп, у Школьниковых ведь два сына...
– И старшая дочь! У нее частный детский садик.
– Маша, а почему для «жизни после жизни» Вы с Борей выбрали Израиль?
– Исходная причина банальна: когда мы уже сидели на чемоданах, чтобы уехать в Америку, эмиграцию в США просто прикрыли. А Германию для нас еще не открыли. Вот и приехали сюда, как и многие в те времена – по тем же далеко не самым патриотическим соображениям. Но за годы жизни здесь мы не только привыкли к этой стране, но узнали и полюбили ее гораздо глубже, чем могли предположить до эмиграции. За эти 20 лет мы с Борисом объездили многие страны и континенты, но дома чувствуем себя только в Израиле.
Семья Ильи и Татьяны Серебрийских в Израиле тоже с начала 90-х.
– Илья, насколько я знаю, Вы большую часть своей профессиональной жизни после эмиграции проводите на своей бывшей родине: то годами в российской глубинке сидите, то последний год каждую неделю в Винницу летаете. С чем это связано?
– Вопрос уже предполагает правильный ответ: я отлично знаю русский язык и ментальность своих бывших соотечественников. По заданию фирмы, на которую я работаю, мне удается гораздо быстрее и дешевле решать за границей Израиля любые технические вопросы – я ведь еще и инженер по образованию.
– С чем связана работа?
– Электронные коммуникации, программирование, коммуникационные сети, телефония, в общем, на нашем жаргоне – «хайтек» (высокие технологии). Одно время мы работали вместе с женой Татьяной. Но несколько лет назад ее сократили. И она занялась делом, которое всю жизнь считала своим хобби. Но это она уже сама расскажет...
– Таня, Вашу деятельность можно назвать простым русским словом «предпринимательство»?
– Наверное, да. Потому что я работаю только на себя, сама себе начальница.
– Как я понял, Вы занимаетесь индивидуальным пошивом? Типа небольшой швейной мастерской?
– Да, я делаю все, что связано с материалом и нитками.
– Это существенная прибавка к семейному бюджету?
– Это прибавка, конечно. Но я бы не стала преувеличивать свой финансовый вклад в семейный бюджет. Поэтому меня вряд ли можно отнести к типичным предпринимателям. Для «типичности» у меня отсутствует очень важный показатель: я не стремлюсь к расширению своего дела!
– Любой владелец своего дела, любой предприниматель стремится расшириться и разбогатеть. Разве не так?
– Получается, что не любой: ведь я не такая!
– Тогда ради чего Вы все это делаете? Если деньги Вам нужны не очень, бизнес-амбиции тоже отсутствуют – тогда ЗАЧЕМ? Что, так сказать, мотивирует?
– Я просто люблю делать то, что умею и что у меня получается. Пожалуй, это главный мотив моего творческого существования после ухода из «хайтека». Одним словом, на мой взгляд, любая работа – это достаточно часто не только средство заработка, но форма самоутверждения, способ не потерять уважения к самому себе.
– А Вы тяжело переживали уход из «хайтека»?
– Этот процесс массового сокращения кадров у нас на фирме шел так долго и с такими стрессами, что когда очередь дошла до меня, я уже устала ждать.
– Таня, с чего начиналось Ваше предпринимательство? Как Вы рискнули «открыться»? Это ведь и помещение, и не всегда приятные контакты с чиновниками, тем более на чужом языке...
– Все получилось случайно. У меня подруга имела пошивочное ателье. А когда она с семьей уехала на пару лет за границу, то попросила меня заменить ее. Я тогда как раз осталась без работы, поэтому легко согласилась. Так я два года вела чужое дело, втянулась, привыкла, появились постоянные клиенты. Когда подруга вернулась, я открыла уже свое собственное ателье.
– Что шьете?
– Всё! Без преувеличения. Свадебные платья, любые доделки и переделки фабричных изделий...
– Кстати, о фабричных изделиях: разве в магазинах сейчас не все есть в продаже? По-моему, найти можно абсолютно все, причем на любой вкус и размер.
– Теоретически Вы правы. Поэтому каждому новому клиенту я всегда задаю один и тот же вопрос: почему его не устраивают магазинные изделия. Только когда я сама поверю в свою необходимость конкретному клиенту, когда до конца пойму, что именно от меня ожидают, только тогда перехожу к замерам и обсуждениям.
– Разногласия с заказчиками в оценке вещей и труда бывают?
– Всегда! Причем это вполне предсказуемо: клиентам кажется, что то же самое можно сделать гораздо дешевле. Но общий язык находим.
– И сколько стоит в Израиле пошить свадебное платье на заказ?
– Очень по-разному. Но цена в 3000 шекелей (около 600 евро) уже никого не пугает. А верхней границы просто не существует: я слышала, что и за 50 000 шекелей шьют.
– У Вас отличная большая квартира, но Вы снимаете отдельное помещение для своего ателье. Это требование закона или собственные принципы?
– Работа на дому привела бы к потере многих клиентов: не солидно как-то, кустарно, подозрительно. Да и так называемый «выход на работу» тоже вольно-невольно поддерживает нужную физическую и психологическую форму. Я считаю, что работать надо «на работе», а дома надо отдыхать.
– Много у Вас специального оборудования? Дорого стоит?
– Пять промышленных швейных машин, примерно по 3–4 тысячи шекелей каждая. Они небольшие, все умещается на 28 квадратных метрах. Я называю свое ателье будкой.
– Не бывает ли языковых проблем при общении с чиновниками или клиентами?
– Практически никогда. Но что называть проблемами? Могу перепутать падеж или окончание. Но не считаю это проблемой. Дело в том, что Израиль, как и США или ЮАР, является в основном страной эмигрантов. Так что не перед кем стесняться или с кого-то брать пример.
– Кстати, во внешнем общении нет стремления выбрать именно русскоязычного собеседника?
– Скорее наоборот: у бывших «русских» чаще, чем у коренных израильтян, встречается некомпетентность или чрезмерно раздутые амбиции. Поэтому при выборе чиновника я руководствуюсь чисто профессиональными соображениями, язык меня давно не смущает.
– Сложно было зарегистрировать свое дело?
– Совсем нет. Пришла в нужный кабинет и заявила, что хочу работать сама на себя. Получила регистрационный номер. И всё!
– А всякие там отчетности, бухгалтерии и прочее?
– Текущую расфасовку документов мне помогает делать муж Илья. А отчет в налоговое управление заказываю у профессионала и предоставляю раз в год.
– Дорого это?
– Как договоришься, никаких стандартов. Сначала мне предложили это сделать за 3000 шекелей, а потом я договорилась в другом месте за 1000 – то есть чуть больше 200 евро.
Ира Школьникова и Алла Барская организовали частный детский садик. Нам было очень интересно, как подобные заведения функционируют в Израиле, который славится чрезвычайно трепетным отношением к своим малышам.
– Ира, детский сад, да еще в Израиле, – это ведь, наверное, масса всяких формальностей, инспекций, завышенных требований?
– Да, мне сразу сказали, что помещение должно быть оборудовано бомбоубежищем и специальными воздушными фильтрами. Уже не говоря о нормах площади, согласии соседей и так далее. Фирма, которая нам взялась помочь, запросила за свое содействие аж 30 000 шекелей. Но когда мы поплакались чиновнику, то он подсказал нам, как уложиться всего в 8000.
– Трудно было начинать? И вообще, откуда сама идея взялась?
– Как Вы знаете, у меня было два младших братика, и я любила с ними возиться. А постепенно выяснилось, что не только мне самой это нравится, но и остальные довольны, потому что у меня это получалось. Еще в детстве я любила собрать целую ораву ребятишек разного возраста и занять их всякими развлечениями. Что касается трудностей... В первый год я сделала несколько организационных ошибок, и поэтому поначалу было очень трудно, вплоть до нервных срывов и истерик...
– Это каких таких ошибок?
– Например, мы с Аллой сразу взяли в группу пару «грудничков». А только они потребовали львиную долю труда и внимания, мы едва успевали справляться. Через год мы учли ошибки, у нас детки только с 2 до 5 лет, их уже 18, и мы вполне справляемся.
– Восемнадцать детей?!!
– Да. Это разрешенный максимум для нашей категории детского учреждения.
– А сколько стоит для родителей такое удовольствие?
– 2300 шекелей в месяц. В евро... для простоты делите на 5, ошибка будет небольшой.
– Ого, в Германии гораздо дешевле...
– А у нас это считается очень недорого. При этом садик работает с 7 до 17.00 и половину каникулярного срока.
– А государственные садики столько же работают?
– Нет, там только до 14.00. А после этого уже «продленка», но в ней разница в возрасте детей может достигать и трех, и пяти лет. А на наш взгляд, разновозрастным детям полезно быть вместе с разницей в возрасте не более двух лет.
– Пятидневка? То есть суббота-воскресенье выходные?
– Пятидневка. Но в Израиле выходными по всей стране считаются не суббота-воскресенье, а пятница-суббота.
– Какое у Вас образование, Ира? Вы сразу открыли свое дело или пытались работать по найму?
– По образованию я педагог и психолог, то есть у меня их два.
– А вообще не знаете, в Израиле широко распространено частное предпринимательство как таковое?
– Я как раз на старте своей профессиональной деятельности проводила такого рода системные исследования по заказу одного фонда. Оказалось, что русскоязычных предпринимателей в Израиле очень много, но не все они одинаково интегрируются в страну и в язык. Наименее «интеграционными» являются туристический и торгово-пищевой бизнес: в русские рестораны и магазины ходят только русскоязычные. Более того, даже небольшие частные «хайтек»-фирмы тоже практически исключены из интеграционного процесса, но по другой причине: им хватает английского языка и у них слишком «размазаны» национально-географические границы, хотя тоже стараются подыскивать в свой штат «русских».
– Давайте вернемся к садику. Понадобился ли Вам кредит?
– Да, без него никак. Но тут помогла мама: ей дали «бесцелевой» 2-процентный кредит на работе – 30 000 шекелей. Это значит, что она не обязана была декларировать цели использования денег, вот она их в мое дело и вложила.
– Хватило? Куда потратили?
– Надо было многое закупить и правильно оборудовать помещение. Насчет «хватило»... Был один запомнившийся стресс: противопожарные требования потянули аж на 8000 шекелей, мы этого никак не ожидали, сильно перенервничали.
– А в смысле воспитательных приемов – можете привести хоть один пример собственных педагогических находок?
– Например, «пижамная вечеринка». Это когда все детки предупреждаются, что «ночевать» будут не у себя дома, а в садике. Все приходят со своими пижамами, зубными щетками, любимыми ночными игрушками, любимым утренним йогуртом и т.п. Воспитатели тоже в пижамах. И в этой жизненной игре (или игровой жизни – как хотите!) появляется море полезных и поучительных микросюжетов и эпизодов. Запомнился эмоциональный отзыв одной из родительниц: «Как жаль, что у меня самой в детстве не было таких вечеринок!»
– Ира, а детей можно шлепать?
– По моему убеждению, ни в коем случае! Никаких телесных наказаний! Максимально возможный штраф – отделение от коллектива. И тоже на строго ограниченное время: для двухлеток – на 2 минуты, для трехлеток – на 3 минуты. Этого наказания вполне хватает, чтобы ребенок почувствовал дискомфорт и не избежал участи «рецидивиста».
– Вы с Аллой вдвоем и воспитатели, и повара?
– Поначалу было так. Но сейчас мы взяли нянечку, она готовит и убирает, и у нас теперь гораздо больше времени остается для воспитания детей. Алла к тому же еще играет на фортепьяно, это очень важно в нашем деле.
– С момента открытия детского сада не было сомнений, что поступили правильно?
– Были не сомнения, была тревога. Например, когда не смогли сразу набрать нужное количество детей. Все было по деньгам просчитано, а тут... в общем, была некоторая паника. Но постепенно все нормализовалось: сейчас у нас все забито на год вперед. И еще важный показатель: родители с удовольствием отдают нам младших братишек и сестренок наших воспитанников, а это первый признак того, что мы состоялись в своем деле...
Была мысль как-то все подытожить, закруглить, резюмировать. Не получается. Сами видете: много тем, очень разные аспекты, все интересно. Поэтому остановлюсь на этом многоточии.
Если же и говорить о каких-то выводах, то вот они: маленькая, но очень мощная, основательная, капитальная страна. Мужественный, гордый, трудолюбивый, умный, гостеприимный и добрый народ – люди самых разных национальностей и вероисповеданий, готовые и умеющие жить в мире и любви, но и всегда готовые на любые преодоления, чтобы отстоять свою свободу и независимость, добытые огромными жертвами многих поколений.
Владимир Искин
Актуальность данной темы |
|
Уточнения: 0 |
Польза от статьи |
|
Уточнения: 0 |
Объективность автора |
|
Уточнения: 0 |
Работа по расследованию |
|
Уточнения: 0 |
Надежность источников |
|
Уточнения: 0 |
Стиль написания статьи |
|
Уточнения: 0 |
Логическое построение |
|
Уточнения: 0 |
Простота восприятия и понимания |
|
Уточнения: 0 |
Оптимизм и энтузиазм предпринимателей – эмигрантов из стран бывшего Советского Союза меня поражает. Ведь это маленькая страна с небольшим населением и чрезвычайно сложными климатическими условиями. При том, казалось бы, все отрасли экономики уже схвачены крупными местными фирмами, которые не допускают к производству малые предприятия и жестоко с ними конкурируют. И тем не менее, деловые люди находят нишу для своего бизнеса – в строительстве, ремонте жилья, торговле и особенно в сельском хозяйстве, в котором процветают семейные фирмы.