С начала массовых протестов после президентских выборов-2020 в Беларуси прошло два года

***

Мирный протест или силовой сценарий? Что белорусы выбрали бы сегодня 

Два года назад среди белорусов был консенсус о мирном протесте, а сегодня оппозиционеры обсуждают создание альтернативной армии. Значит ли это изменение стратегии - у DW?

Ровно два года назад, 16 августа 2020 года, в Беларуси прошел первый массовый протестный марш. И хотя протесты в стране начались еще вечером 9 августа, в день президентских выборов, именно 16 августа на марш вышло колоссальное количество демонстрантов. Это был протестный марш, который удивил мир не только количеством участников, но и исключительно мирным настроем. Участники марша несли в руках цветы, шарики и флаги, были по-праздничному красиво одеты и убирали за собой мусор. Они ничего не разгромили и даже снимали обувь, чтобы встать на скамейку. Эта ситуация стала показательным мемом о протестных маршах в Беларуси.

Можно сказать, что все это время в белорусском обществе был определенный консенсус об исключительно мирном противостоянии с властью, говорить о силовом давлении могли только маргиналы, которые не имели широкую поддержку. Однако сейчас ситуация начала меняться - в недавно созданном переходном кабинете Тихановской появились два "силовых" представителя, а оппозиция вполне серьезно обсуждает "силовой сценарий". Означает ли это изменение стратегии белорусского протеста и появления запроса на радикализацию в обществе?

Военный конфликт Украины с Россией и репрессии в Беларуси влияют на дискурс демсил 

О том, что оппозиция меняет стратегию противостояния власти, белорусские аналитики заговорили после конференции "Новая Беларусь", которая прошла в Вильнюсе 8-9 августа. На ней Светлана Тихановская объявила о создании переходного кабинета, в котором за восстановление правопорядка будет отвечать глава BYPOL Александр Азаров, а за оборону и национальную безопасность - подполковник запаса ВДВ Валерий Сахащик. Хотя сама Тихановская никогда не призывала свергать Лукашенко силовым путем, во время дискуссии различные демсилы всерьез обсуждали создание "национально-освободительного движения" или даже альтернативной армии, хотя и имели довольно разные взгляды на этот вопрос.

"Мирный протест в демсилах концептуально похоронен. Два года назад дурным тоном было говорить про силовое сопротивление. Сегодня это мейнстрим, адвокатам силового решения больше никто не возражает. Очевидно влияние войны на дискурс", - написал в своем телеграм-канале аналитик Артем Шрайбман по итогам конференции.

Появление "военного министра" в команде Тихановской директор института "Политическая сфера" Андрей Казакевич связывает с радикализацией и милитаризацией политики в регионе - репрессиями в Беларуси и войной в Украине: "На фоне масштабной войны идея силового противодействия не выглядит чем-то недопустимым. Кроме того, риторика и политика властей крайне жесткая, милитаристская и постоянно отсылает к оправданию прямого насилия по принципу политической целесообразности. На этом фоне разговоры о мирном протесте многим кажутся проявлением беспомощности".

Консенсуса о "силовом сценарии" нет 

Вместе с тем Казакевич не считает, что сейчас есть всеобщее одобрение силового сценария. "Нельзя сказать, что у сторонников силового решения есть четкое и согласованное представление о механизмах и средствах - пока это больше заявление о намерениях и демонстрация решимости. Многое будет зависеть от реакции белорусского общества, а также позиции по этому вопросу руководства европейских стран и США. Хотя следует признать факт, что "силовое решение" приобретает все большую популярность и становится все более "легитимным" и оправданным для противников авторитарной системы", говорит политолог.

Тезис политолога о том, что полноценного одобрения силового сценария среди оппозиции все же нет, подтверждают и слова самого "военного министра" Валерия Сахащика, который, хотя и допускает силовое решение вопроса, но говорит, что будет "предпринимать все усилия, чтобы не дошло до того". Кроме того, Сахащик неоднократно подчеркивал, что создание силовой структуры во многом нужно для демонстрации силы, а также говорил, что планирует действовать исключительно в правовом поле.

"Белорусы предпочтут Лукашенко гражданской войне" 

Политический обозреватель Валерий Карбалевич, в свою очередь, отмечает, что нужно разделять настроения среди демсил и среди белорусского общества. "Да, в оппозиции сейчас изменился тренд, демсилы делают акцент на силовом противостоянии. Но будут ли сами белорусы бороться силовыми способами - другой вопрос, тут определенности нет".

По его словам, запрос на силовой сценарий среди белорусского общества действительно есть, однако это касается наиболее радикальной и политизированной публики оппозиционного направления. "Вряд ли можно сказать, что это абсолютное большинство населения. Война все же пугает людей, тут действует инстинкт самосохранения. Думаю, что даже сочувствующие оппозиции люди не поддержат силовой сценарий, такая риторика отпугнет значительную часть общества. Боюсь, что люди предпочтут Лукашенко гражданской войне в стране", - считает Карбалевич.

Политолог Казакевич указывает, что на счет "силового сценария" никаких социологических данных нет, да и вряд ли ответы на такие вопросы могут быть искренними, ведь социолог просит респондента фактически признаться в готовности совершить преступление. "Думаю, большинство белорусов хотело бы избежать такого сценария. С другой стороны, многие сторонники Лукашенко тоже не в восторге от его милитаризма, но это не меняет их политических взглядов. Поэтому не факт, что оппозиционно настроенные противники насилия не будут поддерживать демократических лидеров с военной риторикой. Как все это будет играть в различных сегментах общества требует внимательного наблюдения".

Сейчас силовой сценарий невозможен 

Кроме того, эксперты сходятся во мнении, что хотя более жесткая риторика среди демсил есть, в современных белорусских условиях осуществить силовой сценарий не представляется возможным. "Для этого просто нет условий. Как можно противостоять вооруженной силе государства? Ресурсы явно будут неравнозначными. Создание полноценной армии на чужой территории мне тоже не представляется возможным", - считает Карбалевич.

Об этом же говорит и Андрей Казакевич, хотя он отмечает, что ситуация может измениться в случае политического кризиса в России и начала распада белорусской системы власти: "Наличие нескольких сотен опытных военных, способных быстро организоваться и проинструктировать еще какое-то число сторонников, может иметь существенное значение в кризисной ситуации. Сам факт наличия таких "бойцов" может быть сдерживающим психологическим фактором во время кризиса. Но все это гипотетически, на формирование этой ситуации оппозиционные силы не могут существенно влиять, однако логику в проработке таких сценариев найти можно".

Автор Александра Богуславская   

Источник - https://p.dw.com/p/4FbOh

***

"Перемены продолжаются". Белорусы вспоминают первые протесты 2020 года

С начала массовых протестов после президентских выборов-2020 в Беларуси прошло два года. DW собрала истории участников первых протестных выступлений.

Два года прошло с начала массовых протестов в Беларуси. Тогда, в августе 2020-го, белорусы требовали от власти провести новые, на это раз честные, выборы, отпустить всех задержанных демонстрантов и привлечь виновных в избиениях и пытках, которые происходили в изоляторах по всей стране. Сегодня нужно признать, что ни одно из требований не выполнено - за решеткой более 1200 политзаключенных, и репрессии продолжаются. DW поговорила с белорусами, которые участвовали в первых протестах, чтобы узнать, как изменилась их жизнь за эти два года и не жалеют ли они о том, что в августе 2020-го рискнули не согласиться с властью.

"Женщины изменили ход протеста"

Кристина Дробыш была актрисой Национального академического театра имени Янки Купалы в Минске. Вспоминая горячий август 2020-го, она говорит, что ситуация была настолько раскаленной, что просто сесть и сделать вид, что меня это не касается, было невозможно: "Я не думала, выходить ли мне на протест, я думала, выйдут ли другие. И самое сильное воспоминание - 12 августа, когда женщины в белом собрались на Комаровке. Было ощущение, что мы просто находимся в беспросветной темноте, из которой не выбраться. Женщины стали надеждой и изменили ход протеста".

На следующий день, 13 августа, купаловцы выступили с обращением, где призывали власть выпустить задержанных после выборов, угрожая объявить забастовку. "Конечно, в тот момент было страшно - уйти из театра, потерять жилье. Я допускала, что власти могут разрушить Купаловский, что в итоге и случилось. Нам не простили наш протест, но промолчать было бы хуже, - вспоминает Кристина. - Нас учили, что Купаловский - это не просто театр, это семья и национальная гордость Беларуси. Мы все сделали правильно для спасения репутации театра в будущем. Даже если мы при своей жизни не дождемся перемен, в истории останется память о том, что в самые мрачные времена, в 2020 году, когда мир разделился на белое и черное, Купаловский остался верен своим принципам и остался с людьми. Для меня это очень важно".

Продолжать театральную деятельность в Беларуси было невозможно, поэтому большинство купаловцев покинули страну и создали независимую труппу. Кристина Дробыш сыграла в нескольких спектаклях, два месяца назад она покинула проект и сосредоточилась на озвучке белорусских книг в проекте "Кніжны воз". "Я знаю, что все сделала правильно и не буду грызть себя до конца жизни, почему в 2020-м струсила. Я не хочу задавать себе такие вопросы. Большие изменения не даются просто, - говорит Дробыш. - В 2020 и 2021 году в Беларуси были убиты люди, тысячи находятся за решеткой. И сказать теперь: "Ребята, может, мы тогда погорячились?" Ради этих людей я даже мысли такой допустить не могу. Все было не зря. И я верю, что еще выйду на сцену Купаловского, я себе это пообещала тогда, в 2020-м".

"Как ты будешь сегодня бить соседа, а завтра водку с ним пить?" 

В белорусском городе Волковыск в августе 2020 года на протесты выходило около 5 тысяч жителей, около 10% всего населения. Ничего подобного ни до выборов, ни после город не видел. "Я ждал этого с 2001 года, - говорит Андрей (фамилию не указываем по его просьбе). - Еще тогда я объяснял людям вокруг, что действующая система разрушительна, что "чарка і шкварка" - не самое главное в жизни, что мы достойны лучшего и имеем право выбирать власть. В 2020 году я был приятно удивлен, что белорусы наконец-то проснулись(…) Ничего подобного в своей жизни я не видел, это был приятный шок".

Задержания в Волковыске, как и по всей стране, начались сразу после президентских выборов. Это еще больше активизировало несогласных. "У нас была попытка диалога с местной властью, когда люди пришли к исполкому, чиновники вышли, чтобы ответить на наши вопросы. Такого тоже ни до, ни после того больше не было, - вспоминает Андрей. - В чем было отличие, так это во взаимоотношениях с силовиками. В большом городе, Минске или Гродно, люди могут не знать, кто эти милиционеры. А у нас же все друг друга знают. Ну и как ты будешь сегодня своего соседа бить, а завтра с ним водку на крестинах пить? Так что такой жести, как в Минске, у нас, конечно, не было. Я сам был на "сутках", поэтому знаю, о чем говорю. Кстати, меня досрочно освободили, именно благодаря тому митингу у райисполкома, где жители города требовали от властей отпустить людей. И что еще удивительнее, потом областной суд признал мой арест незаконным.  Скажу больше, уже в 2021 году, когда милиционеры приехали на встречу "Мова нанова", где задержали и участников, и организаторов, они от стыда не могли нам в глаза смотреть. Там же собралась вся интеллигенция города, пенсионерки стыдили их, мол, как же можно так со своими людьми, а те просто молчали в ответ".

В Беларуси у Андрея была работа, дом, семья и большие планы на будущее. Теперь он строит новую жизнь в Польше. "Мне пришлось все оставить, когда узнал, что мной интересуется КГБ, и если я не уеду, то сидеть буду уже не "сутки". Но я ни о чем не жалею и не считаю, что все было зря. Сейчас непростое время, но победа будет за нами".

"События 2020 года будут иметь значение для истории Беларуси" 

Андрей Шарендо и до 2020 года участвовал в протестах, был активистом в Бресте. Но тот год, признает был, переломным. "По тому, как проходила предвыборная кампания, было понятно, что честными выборы назвать нельзя, - говорит он. - Поэтому все, кто был против действующей власти, понимали, что 9-го августа выйдут на улицы(…) Колонны формировались в нескольких частях города, их быстро разгоняли, силовики использовали светошумовые гранаты. Ночью задержали несколько сотен человек. На утро 10 августа казалось, что уже ничего не будет, но вечером Брест снова "вспыхнул" - молодежь собралась в центре города, к ним начали присоединяться и другие несогласные. Люди сразу стали в сцепку, потом вышли на дорогу. В ответ на это милиция начала перекрывать движение по всему городу. Силовики со щитами пытались рассеять толпу, сначала действовали неуверенно, завязалась стычка. Потом полетели светошумовые гранаты, силовики начали стрелять в демонстрантов резиновыми пулями, как станет известно позже, чешского производства. Позже я бывал на акциях и в Минске, там обычно использовали небольшие резиновые пули, в Бресте всегда стреляли большими, длиной около 5 см. Надо сказать, что на помощь милиции вскоре прибыл ОМОН и спецназ. Понятно, что силы стали неравными, учитывая, как были вооружены силовики. Так демонстрантов разогнали".

В Бресте, отмечает Андрей, нет градообразующих предприятий, которые могли бы стать стержнем протеста, как это было в Гродно - "Азот", в Жлобине - БМЗ, или в Минске - МТЗ. "У нас ядром протеста были молодые люди, которые решили отстаивать свои права. Поэтому и реакция власти в последующем была такой радикальной. На рабочих можно давить увольнением, простым людям, у которых нет таких связей, угрожать сложнее. В итоге первое уголовное дело по массовым беспорядкам появилось именно в Бресте. Дальше завели так называемое "хороводное дело", самое массовое в стране, по нему проходило более 80 человек".

Андрей и сам успел побывать на "сутках", еще в августе. Потом было уголовное дело - и против него, и против супруги Полины. Год назад Андрей сумел сбежать из-под домашнего ареста и тайно пробрался в Литву. Полина получила два года лишения свободы за оскорбление представителей власти, в том числе и Лукашенко, а также за угрозу насилия в отношении силовиков. Уже в колонии на нее завели новое уголовное дело за нарушение режима, прибавили к сроку еще год и отправили в колонию для рецидивисток.

"В августе я увидел Беларусь, какой она должна быть - сотни флагов в городе, сотни тысяч белорусов на маршах. За короткое время наши люди изменились, - говорит Андрей Шарендо. - Да, вскоре начались репрессии, которые не обошли и нашу семью. Но жалеть? Я уверен, что события, которые начались в 2020 году, будут иметь значение для истории Беларуси. Перемены продолжаются, нельзя поставить точку через два года. Властям под давлением удалось сбить протесты, но настроение людей не изменилось".

Автор Дарья Бернштейн   

Источник - https://p.dw.com/p/4FcZT