Я ТАК И НЕ НАУЧИЛСЯ ПРАВИЛЬНО ЖИТЬ. Интервью с Вахтангом КИКАБИДЗЕ.

Тема
[-]
Журналист Андрей Морозов специально для журнала EXRUS.eu  


Вахтанг КИКАБИДЗЕ, певец

Я ТАК И НЕ НАУЧИЛСЯ ПРАВИЛЬНО ЖИТЬ

– Вахтанг Константинович, как сегодня живёт Грузия?

– Лучше стало, самое главное, что есть свет и горячая вода. Было время, когда не было света и еду приходилось готовить на керосинке. У вас в Москве тоже недавно не было света и, как мне рассказывали, москвичи поняли, какая это трагедия. У нас в Грузии к этому привыкли, человек ко многому может привыкнуть.

– Исполнилось два года «розовой революции». Люди не успели разочароваться в новой власти?

– Нет. Какие-то нюансы, наверное, есть, но, в принципе, эта власть очень отличается от прежней. Грузия перестала быть провинциальной. Ещё недавно она была очень провинциальной страной. Сейчас люди подняли голову. Я помню времена, когда ребята шли по улице и не смотрели на девушек, так много было проблем! Сейчас в этом плане всё изменилось.

Для того, чтобы понять, какой политик на самом деле – плохой или хороший – нужны годы. Правда, хороших политиков всегда мало, это вообще очень необычная профессия.

– Как вы отнеслись к тому, что ваш президент не приехал 9 мая в Москву на парад Победы?

– Я думаю, что он прав. Если я еду в Москву, то я получаю визу. Если я получаю визу, значит, я иностранец. Значит, если в Грузии есть российские войска, тогда кто они? Я не знаю, как это называется, но их там не должно быть. Он и не приехал из-за того, что не был подписан договор о выводе российских войск.

– Там должны быть американские военные базы?

– Если будет обоюдное согласие, то почему нет. Но мне не нравятся ни американские базы, ни российские. Мне нравится общаться с друзьями.

Иногда я встречал таких сценаристов, которые мне говорили: «Если бы у меня была ещё возможность написать сценарий по-новому, я бы написал его лучше». Так и тут – есть плохой сценарий для наших отношений, он ещё тот, эсэсэровский, серпмолотовский, и переделать его трудно. Это неправильный сценарий.

Да, мы вместе воевали против немцев. Мой отец погиб в 1942 году в Керчи. Когда я воспитываю своих внуков, то говорю им, чтобы они читали не только Шота Руставели, но и Толстого, Тургенева, Пушкина. Саакашвили правильно говорит, что мы – православные нации, и вокруг нас огромный мусульманский мир.

– Вам не обидно, что у грузинского руководства поменялись приоритеты и теперь американского президента принимают в Тбилиси так же, как в своё время генерального секретаря ЦК КПСС?

– Я и тех не знал, и Буша не знаю. Я – народ. Мне важно, чтобы люди жили хорошо, чтобы дети росли нормальными людьми, могли ходить в школу, чтобы мужчины дарили женщинам цветы. Вот что мне нужно. Зачем мне думать про политиков, они без нас играют в политику.

– Но ведь политика так или иначе сказывается на простых людях?

– Сказывается, сказывается… В моём возрасте к таким вещам надо относиться философски.

– Даже к тому, что говорит Саакашвили о России?

– У вас его неправильно переводят. Мне кажется, что это делают умышленно. Вся Грузия считает Россию своим ближайшим другом. Это я точно могу сказать.

– Вы знали почти всех грузинских президентов, даже Гамсахурдия был вашим родственником...

– Мой дед крестил его маму.

– Скажите, есть ли разница между предыдущими руководителями Грузии и нынешними в части любви к своему карману?

– У нас такая система была изначально. Нас учили так жить. Всю жизнь мы просыпались и думали: «Где купить масла?», «Где достать колбасу?» или «Как достать билеты на концерт?» Так мы жили. Поэтому я нисколько не удивляюсь, когда показывают олигарха, который украл деньги у государства, потому что всё это старая школа. Но это всё временно – когда подрастут наши внуки и пойдут в политику, они не будут красть деньги.

Я считаю, что любой преступник должен быть наказан, особенно тот, кто совершил преступление против государства. Но он должен быть наказан по справедливому обвинению. Я вот, например, до сих пор так и не понял – виновен у вас Ходорковский или нет? И никто мне этого объяснить не может.

– Суд решил, что он виновен.

– Суд много чего может решить.

– Вы не верите суду?

– Я верю своим близким, вам смогу поверить, суду тоже хочется верить.

– В Грузии возможны такие процессы?

– Наверное, да.

– Когда свергали в Аджарии Абашидзе, грузинская пресса писала, что он большой жулик.

– Я был с ним знаком. Не знаю, какой он был жулик, но как мужик был очень сильный. Очень! Только вот зря он рассказывал, что его род с XIV-го века правил Аджарией. Это никакой роли не играет. Моя мама из рода Багратиони, он с IХ-го века идёт, но не в этом дело.

Талантливый, умный человек всегда может увлечь за собой народ. Я не знаю, плохой или хороший президент Саакашвили, как не знаю, какой Путин. Но у меня есть право иметь симпатию. Поэтому я имею право сказать, что хочу, чтобы они оба были хорошими.

– В сознании многих людей укрепилось мнение, что если артист звезда, то у него непременно есть вилла за границей, белый «Роллс-Ройс», роскошная квартира…

– У меня никогда не было дачи. Да не могло её быть, потому что на неё у меня не хватает денег. У меня есть много друзей, которых я должен кормить, которым я должен помогать, потому что в своё время они помогали мне. В России это, кажется, не очень понимают. Если у тебя есть друг, который помогает тебе в жизни, в том числе материально, то потом, когда у тебя всё будет хорошо, ты должен помочь ему. Конечно, я могу купить хорошую дачу, но у меня были дела поважнее.

– В России вас помнят и любят – на площади звёзд около концертного зала «Россия» есть и ваша звезда.

– С тех пор, как её заложили, так и не был около неё. Но хорошо запомнил, что после того как, её заложили, приехал в Тбилиси весь такой довольный. Ну как же, я ведь был первый иностранец, которому заложили звезду около «России». Приезжаю домой и говорю жене: «Вот теперь я знаю, что я – звезда», и в это время погас свет и стало темно, а в темноте слышу её голос:

«Если ты звезда, то – свети».

Недавно мы похоронили нашего замечательного артиста Гомиашивили. Я стоял в храме, смотрел на него, лежавшего в гробу, и почему-то вспомнил русское слово «херня». Знаешь, вся жизнь – херня. Сколько бы человек ни зарабатывал, ничего он с собой туда не возьмёт. Надо, чтобы он что-то делал – построил дом, посадил дерево, воспитал внуков, любил людей. Всё это очень важно. Но в один прекрасный день ты уходишь, и не имеет значения, сколько ты прожил – три года или сто лет – и всё, что тебя окружало, пропадает. Поэтому я думаю, что правильно жить очень сложно и очень дорого.

– Вам уже под семьдесят. Возраст не помеха на эстраде?

– Я думаю, что нельзя поддаваться возрасту. Когда-нибудь он сам напомнит о себе, когда ты не сможешь подняться и будешь сидеть дома. Возраст начинаешь чувствовать, когда, например, лифт не работает и приходится подниматься пешком. Вот тогда уже замечаешь разницу в годах.

– Как вы думаете, в чём принципиальная разница между советской и нынешней эстрадой?

– В чём принципиальная разница, правда, не знаю. Вот вчера я позвонил Кобзону, у него недавно была очень серьёзная операция. Он так обрадовался моему звонку. Ничего ведь не стоит сделать человеку приятное! Неважно, один цветок или букет вы подарите женщине, но ей всё равно будет приятно. Наверное, в этом и есть принцип: ты должен любить, и тебя тоже будут любить.

– Нынешнее поколение исполнителей больше внимания придаёт тому, чтобы на сцене было шоу. Певцы вашего поколения способны удерживать внимание зала в одиночку – без подтанцовки и спецэффектов.

– Я думаю, что это большой плюс нам. То, что они делают на сцене, это всё придуманное и срежиссированное по сценарию.

У нас – импровизация. Сейчас на моих концертах стали появляться молодые люди, иногда они приходят за кулисы и говорят: «Вахтанг Константинович, мы такого ещё не видели!» Поверьте, это я говорю не как комплимент себе. Просто как мы живём, так и поём. Я думаю, что артист не имеет права выходить на сцену, не неся что-то важное людям. Ты можешь петь про цветочки, ромашки, но если Бог дал тебе право петь, то ты должен петь о том, что люди обязательно не забудут после концерта.

Моя мама была певицей и говорила мне: «Как тебе не стыдно, Буба, выходить на сцену?.. У тебя же хриплый голос». Я объяснял ей, что это такая мода, а она отвечала: «Голос у певца должен быть чистый». Поэтому я всегда нервничал, когда знал, что она меня слушает.

– У вас нет дискомфорта среди молодых на сцене?

– Нет. Они меня уважают. К тому же меня так воспитали, что я могу найти общий язык с любым человеком, и возраст для меня не имеет значения.

– У вас самого нет ощущения, что вы как живой памятник?

– Слава Богу, у меня такого нет. Может, кто-то из молодых так думает, но они мне не говорят об этом.

– Раньше говорили, что мастера культуры должны передавать своё мастерство молодым. Вы где-нибудь преподаёте?

– Кому и что я должен преподавать? Я сам ничего не знаю.

Я так и не научился правильно жить.

– Новые диски записываете?

– Я, кажется, осмелился и хочу записать диск с песнями Булата Окуджавы. Но я всегда, прежде чем что-то делать, должен быть уверен в себе. К Окуджаве я шёл очень долго, давно понимал, что его песни очень близки мне. Недавно записал две его песни – «Виноградную косточку» и «Молитву Франсуа Виньона». Только после этого я понял, что имею право петь его песни. Диск будет называться «Его величество Булат».

– Вы были с ним знакомы?

– Нет, но один раз мы были вместе на каком-то приёме. Вдруг он полез в карман, достал оттуда маленький золотой ключик и протянул его мне: «Вахтанг, это вам. Это ключи от моего сердца».

У меня ещё была мечта познакомиться с Утесовым. Я же вырос на песнях Бернеса, Шульженко, Утёсова. С Бернесом и Шульженко я был знаком, а вот с Утесовым никак не было повода.

Я думал, что мне так и не удастся пообщаться со своим кумиром. И вот на каких-то актёрских посиделках в ЦДРИ я стоял с группой московских артистов, и вдруг в холл вошёл Утёсов. Вдруг он поворачивается и идёт в нашу сторону. «Наверное, к кому-нибудь из тех, с кем я стою», – подумал я. А он подходит ко мне, берет за руку и говорит мне: «Вахтанг, ты больше не Кикабидзе. Ты Вахтанг Бернес». Только после этого я стал понимать, что что-то делаю правильно. Это была самая высокая похвала в моей жизни, и я горжусь этим.

– Вам, кажется, пора мемуары писать.

– Я уже пишу что-то похожее, давал почитать своим друзьям – им понравилось. Наверное, я назову эту книгу воспоминаний «Я и они».

У меня и раньше получалось писать сценарии, по ним снимали фильмы и даже главные призы получали.

Единственное, чему я так и не научился, – рисовать. У меня много художников среди друзей, и когда у меня есть время, я прихожу к ним в мастерские и смотрю на их картины, завидую им: «Какие вы счастливые – умеете рисовать!» А они, оказывается, завидуют мне: «Лучше бы мы пели, а ты рисовал».

– Ваша супруга тоже была актрисой, но ради семьи оставила сцену. Она не жалеет об этом?

– Нет, чего тут жалеть? Она закончила школу Ваганова в Ленинграде. Раньше она была очень хорошей балериной, теперь она очень хорошая домохозяйка.

– Вы прожили такую большую жизнь на сцене. Скажите, вы поняли: что же такое талант?

– Это удивительно необъяснимая вещь. В нём, действительно, есть что-то от Бога.

– На ваш талант даже не повлияло то, что вы три раза были второгодником?

– Нет, не повлияло. Меня, кстати, можно занести в книгу рекордов Гиннесса – в первый раз меня оставили на второй год в третьем классе.

Андрей Морозов, июнь 2005 г.


Википедия...
[-]

Комментарии
[-]
ava
dam rosy | 20.05.2023, 01:37 #
Please accept my deepest appreciation fnaf for the author's profound contribution to the field through this remarkable article, which showcases their extensive knowledge, meticulous research, and remarkable ability to present complex ideas in a clear and accessible manner.
Ваши данные: *  
Имя:

Комментарий: *  
Прикрепить файл  
 


Оценки
[-]
Статья      Уточнения: 0
Польза от статьи
Уточнения: 0
Актуальность данной темы
Уточнения: 0
Объективность автора
Уточнения: 0
Стиль написания статьи
Уточнения: 0
Простота восприятия и понимания
Уточнения: 0

zagluwka
advanced
Отправить
На главную
Beta