Всемирная паутина становится заложником социальных сетей. "Фабрики троллей"

Содержание
[-]

Интернет в поисках собственной свободы

Правозащитная организация Freedom House обнародовала ежегодный Рейтинг свободы интернета, сформированный по результатам исследования, проведенного в 65 странах, в которых сконцентрировалось 87% пользователей Всемирной сети.

По данным отчета, Россия набрала 31 балл из 100 возможных и заняла «почетное место» между Казахстаном (32) и Узбекистаном (26) на самом дне списка. Немного ниже нас находится Куба (22), где доступ к Сети для большей части населения настолько затруднен, что смешные мемасики и свежие сериалы от HBO и Netflix люди вынуждены распространять посредством USB-флешек. Замыкает рейтинг Китай (10) со своим великим китайским файерволом, умными городами, социальными рейтингами и своеобразной политикой по отношению к мусульманам-уйгурам.

Рейтинг несвободы

Журналисты одного из российских сетевых изданий поинтересовались у спецпредставителя президента России по вопросам цифрового и технологического развития Дмитрия Пескова о причинах столь незавидного положения нашей страны в Рейтинге свободы интернета, на что получили исчерпывающий ответ: «Очевидно, что история от Freedom House ангажированная».

Freedom House (далее – FH) – это неправительственная организация, бюджет которой по большей части формируется из дотаций правительства США. Довольно легко было бы предположить заинтересованность заказчиков в фальсификации результатов исследования, однако такие вещи требуют прямых доказательств. Если таковых не имеется, то говорить о непосредственном ангажементе все равно что обзываться. Приносит моральное удовлетворение, но не более того.

К тому же ангажемент бывает разным. Встречается (и гораздо чаще) другой его вид – добросовестное заблуждение, складывающееся из неотрефлексированных посылок, которые неявным образом помимо воли человека проникают в исследование, существенным образом влияя на его результат. Согласно Карлу Маннгейму, одному из основоположников социологии знания, любое исследование является хотя бы отчасти социально обусловленным. Когда речь идет о более или менее осознанном искажении фактов в пользу интересов своей социальной группы, мы попадаем в область «частичной» идеологии. Существует и другой тип идеологии, который Маннгейм называет тотальным. Тотальная идеология определяет специфику сознания целой социальной группы. Установить границы идеологии в познании проблематично, поскольку она, в свою очередь, претендует на определение границ познания.

К счастью, наша задача состоит не в преодолении тотальной идеологии, но в определении слепых пятен методологии исследования свободы интернета, проведенного FH. Большинство социологических исследований, претендующих не только на объективное описание социальной реальности, но и на изменение этой самой реальности посредством производства знания, держат свою методологию в открытом доступе. Во-первых, чтобы продемонстрировать честность своих намерений, во-вторых, чтобы выглядеть убедительней, наконец, в-третьих, чтобы предоставить возможность сторонним наблюдателям вносить правки в случае обнаружения ошибок. Исследование Freedom on the NET исключением не стало, обратимся к их методологии.

Метод экспертной оценки

Основным методом FH является метод экспертной оценки. FH приглашает к участию в опросе минимум одного эксперта, обладающего необходимой квалификацией, из каждой страны, участвующей в рейтинге. Сам по себе метод экспертной оценки вполне легитимен в социальных исследованиях, однако в исследованиях интернета как цифровой среды, где все может быть подсчитано и исчислено, странно не пользоваться этими возможностями.

В ряде вопросов, касающихся «инфраструктурных ограничений доступа», результаты исследования можно было бы существенным образом уточнить, проведя картографирование оптоволоконных кабелей, зон покрытия 3G и 4G, цен на интернет и носители. Зачем опосредовать эти данные мнением эксперта, не совсем ясно. Всегда можно создать гибридную методологию, в которой учитываются как экспертное мнение, так и фактические данные, как это и делается, например, в рейтингах университетов THE и QS.

Впрочем, будем надеяться, что эксперты в состоянии самостоятельно все правильно подсчитать. Куда важнее те проблемы, которые можно вычленить из вопросов, на которые предлагалось ответить экспертам. FH манифестирует необходимость борьбы за «свободу» интернета. Однако свобода, в том числе свобода интернета, имеет столько различных трактовок, что представляется существенно важным определить, о какой именно свободе идет речь.

Интернет будет освобожден

Как ни парадоксально, борьба за свободу интернета началась задолго до появления самого интернета. В манифесте Computer Lib, опубликованном в 1974 году, Тед Нельсон под лозунгом «Долой киберпадлу» (Down with Cybercrud) осуждал политику централизации компьютерных технологий в руках корпораций, таких как IBM, и призывал пользователей повышать уровень своей цифровой грамотности. В 1984 году Ричард Столлман, идейный вдохновитель Движения за открытые исходники, в знак протеста против решения корпорации АТТ заявить права собственности на UNIX основал Free Software Foundation, объявив copyright в области программного обеспечения устаревшим правовым институтом, ограничивающим развитие цифровых технологий.

Со временем хакерский лозунг «Информация хочет быть свободной» перекочевал из сферы программирования в сферу производства культуры, приобретя статус идейного пиратства. Многие пионеры Сети считали, что свобода распространения информации является панацеей от таких системных проблем аналоговых медиа, как коррупция, намеренная дезинформация, завышенные цены. «Открытый доступ» был и остается одним из лейтмотивов борьбы за свободу интернета. «Манифест хакера» (1986), написанный Ллойдом Блэнкеншипом, «Манифест киберпанка» (1997) за авторством Кристиана Кирчева и многие другие политические высказывания содержали протест против любых форм рыночной монополизации цифрового пространства.

Придерживаются ли эксперты FH данной интерпретации свободы? Нет, о чем открыто пишут в своей методологии: «В некоторых случаях свобода выражения мнений и доступ к информации могут быть законно ограничены (очевидно, в тех случаях, когда речь идет о нарушении права частной собственности или о hate speech. – Е.Ц.). Стандарт таких ограничений заключается в том, что они применяются только в узко определенных обстоятельствах и в соответствии с международными стандартами в области прав человека, верховенством права и принципами необходимости и соразмерности».

Таким образом, под свободой интернета понимается «либеральная свобода», которая в том числе признает естественное, то есть присущее от природы, право человека на частную собственность. Более того, по всей видимости, ценностям частной собственности в случае столкновения с ценностями открытого доступа и свободы информации будет отдано предпочтение. Данная установка существенным образом влияет на итоговый рейтинг. Например, Германия занимает в нем достойное четвертое место. В то же время в Германии использование и распространение пиратского контента карается внушительными штрафами.

Можно возразить, что FH замеряет состояние политических свобод в различных странах, а возможность бесплатного просмотра пиратского контента к ним не относится. Поэтому представляется вполне естественным, что FH игнорирует данные параметры. Применительно к пиратскому кино и музыке с этим возражением можно согласиться, но если речь заходит об открытом доступе к результатам научной деятельности, то это напрямую относится к политике, так как затрагивает право на образование.

В существующей на Западе журнальной системе доступ к научным знаниям осуществляется по платной (и довольно дорогой) подписке. В редких случаях за подписку вынужден платить сам ученый, чаще всего это оплачивается университетом. Однако за пределами университетской среды доступ к знаниям существенно затруднен. Ограничение доступа к образованию – это показатель уровня политических свобод, особенно если учесть высказывание Фрэнсиса Бэкона «Знание – сила».

Так почему же этот параметр не учитывается в исследовании FH? Скорее всего это связано с узким взглядом на политику, при котором неявным образом допускается, что посягать на гражданские свободы людей способно исключительно государство. Поскольку научные журналы – частные, статьи находятся в их собственности, следовательно, осуществление доступа к науке – это их частное дело. Свободный рынок не может лишить человека каких-либо политических прав, это сугубо государственная прерогатива. Такая специфическая оптика не учитывает влияние частного бизнеса на политические свободы граждан, отводя ему роль орудия, но никогда не инициатора.

Корпорации вне политики

«Хотя свобода цифровых СМИ может в первую очередь зависеть от действий государства, также учитываются давление и нападения со стороны негосударственных субъектов, в том числе преступного мира. Таким образом, рейтинги индекса в целом отражают взаимодействие различных субъектов как правительственных, так и неправительственных, в том числе частных корпораций», – написано на официальном сайте FH. Написано и тут же забыто, поскольку почти все вопросы, не касающиеся кабелей и коробок, напрямую затрагивают действия правительства.

Из методологии полностью исключена тема влияния других стейкхолдеров. Все сводится к противостоянию государства и граждан. Даже в вопросах, в которых, казалось бы, сложно не учесть влияние социальных сетей, очевидным образом опосредующих данное «противостояние» (например, «блокировка политического, социального или религиозного контента» или «манипуляция онлайн-дискуссиями»), частные корпорации полностью лишены субъектности. Поскольку в неолиберальной теории истоком любой несвободы является государство, Google и Facebook имеют право модерировать контент, ведь именно им принадлежат площадки. Не нравится политика социальной сети? Удали аккаунт.

На деле же социальные сети неоднократно демонстрировали возможности по манипуляции общественным мнением в политических процессах. Глобальные сетевые корпорации, обладающие колоссальными объемами данных, способны контролировать потоки информации, что является мощным ресурсом власти. В условиях тотального подключения агентов к сети корпорации могут регламентировать распространение информации и влиять на принятие политических решений и результаты выборов при внешней видимости демократии.

После скандала с президентскими выборами в Америке 2016 года корпорация Facebook всеми силами пыталась представить себя слепым орудием в руках злонамеренных «третьих лиц». Cambridge Analytica своровала данные пользователей о фейковых страницах афроамериканских активистов, предположительно созданных русскими хакерами, Facebook ничего не знал, равно как и о гипотетическом китайском или иранском вмешательстве в электоральный процесс. Однако в результате судебных расследований вдруг выяснилось, что посредством «темной рекламы» – новостных объявлений, не опубликованных в виде новости, но появляющихся в ленте целевой аудитории, – удалось существенно снизить явку на выборы среди афроамериканского населения больших городов. Содержание такой рекламы убеждало людей, что идти на выборы бесполезно, а выбирать между сэндвичем и клизмой бесперспективно. Сейчас корпорация Facebook с самыми благими намерениями мостит дорогу к новым президентским выборам, обещая помечать весь подозрительный контент маркером «иностранный агент». И это все еще не является политическим вмешательством.

Джарон Ланир в книге «10 аргументов удалить свои аккаунты в социальных сетях прямо сейчас» идет еще дальше, обвиняя самообучающиеся алгоритмы Facebook не только в победе Дональда Трампа на выборах, но и в подрыве всего политического процесса (ох уж эти «подрывные инновации») не только в Америке, но и по всему миру. Согласно Ланиру, алгоритмы, манипулируя информацией в новостных лентах пользователей, способствуют радикализации политических взглядов, за счет чего к победе приходят популисты. Из последних примеров – президент Бразилии Жаир Болсонару.

О важности рейтингов

Неочевидная предпосылка, заключающаяся в том, что политические свободы – это специфическая область борьбы государства и гражданского общества, ведет к существенному искажению результатов исследования. Складывается впечатление, что экономическая сфера общества находится в изоляции и никоим образом не способна влиять на политические процессы и гражданские свободы. В свою очередь, государство может напрямую воздействовать на экономику и общество, здесь берет свое начало исток несвободы. Если учесть, что организация FH до измерения свободы интернета занималась составлением рейтингов демократичности демократий, то такой специфический взгляд на социальные процессы становится понятным, но не становится объективным.

Влиятельные международные рейтинги довольно часто берутся в качестве основания для проведения государственной политики во многих странах, в том числе и в России. Например, российский федеральный проект «5–100», направленный на повышение конкурентоспособности России в международной образовательной среде, принимает в качестве «критериев успешности» повышение позиции в образовательных рейтингах QS, THE и ARWU. Грамотно проведенное исследование и составленный по его итогам рейтинг способны зафиксировать актуальные проблемы, возникающие в определенной сфере общества, и наметить пути их решения. Рейтинги же, подобные Freedom on the Net 2019, способны лишь создать резонанс в СМИ, но не более того.

Остается надеяться, что однажды исследовательское сообщество составит объективный рейтинг свободы в интернете. Потому что свобода интернета – цель, за которую стоит бороться.

Автор: Евгений Цуркан, преподаватель философского факультета МГУ им. Ломоносова.

http://www.ng.ru/ideas/2019-12-16/7_7753_internet.html

***

Приложение. "Фабрики троллей" - новый стандарт в политическом пиаре?

Сетевые тролли заполонили не только Рунет - их аналогичные "фабрики" активны также в Польше и Украине. Как они устроены и что с ними делать, разбиралась DW.

"Фабрики троллей" становятся стандартным политическим инструментом - без них, похоже, не обходится ни одна политическая кампания не только в России. Осенью 2019 года вышло два масштабных журналистских расследования о "фабриках троллей" в Украине и Польше. Журналисты в ходе расследования, устроившись на работу в пиар-агенства, месяцами писали с фейковых аккаунтов в Сети комментарии определенной направленности, а потом детально рассказали о деятельности таких структур в своих итоговых публикациях на сайте Investigate Europe и в фильме независимого агентства журналистских расследований "Слідство.інфо" и интернет-канала Hromadske "Я-Бот". Чем отличаются друг от друга "фабрики троллей" в России, Польше и Украине и что советуют с ними делать сами расследователи?

Масштабы работы интернет-троллей в России, Польше и Украине

Первой "фабрикой троллей", которая приобрела широкую известность, стало "Агентство интернет-исследований" из Ольгина, исторического района Санкт-Петербурга. В отличие от украинских и польских коллег, которые обслуживали исключительно местных заказчиков, не касаясь вопросов внешней политики, сфера деятельность "ольгинских троллей" не ограничилась Россией. Активному вмешательству "Агентства интернет-исследований" в президентские выборы в США в 2016 году посвящена значительная часть расследования американского спецпрокурора Роберта Мюллера.

Для достижения своих целей "ольгинские тролли" используют всевозможные социальные сети - от русскоязычного "В контакте" до международных Facebook, Twitter, Instagram и Youtube. А вот в Польше и Украине интернет-тролли активны в первую очередь там, где наиболее активно обсуждается политическая проблематика. В Польше это Twitter, а в Украине - Facebook, хотя этими платформами их деятельность, конечно, не ограничиваются.

Главная задача сетевых троллей - написание комментариев для организации фейковых дискуссий, к которым должны присоединиться реальные, не анонимные пользователи. Норма в Ольгино, по свидетельствам бывших сотрудников, - 135 комментариев в день, а в украинском пиар-агентстве Pragmatico - все 300. Украинский журналист-расследователь Василий Бидун из "Слідство.інфо" утверждает, что за полтора месяца в Pragmatico он наловчился писать столько комментариев за четыре часа.

Не сопоставимы размеры "фабрик троллей" - если в Ольгино работает целая бригада в 300-400 человек, о чем рассказал бывший сотрудник Марат Миндияров в интервью The Washington Post, то в соответствующих польских и украинских структурах насчитывалось не более 20 сотрудников. Однако количество таких "фабрик" ни в одной стране неизвестно.

Как организованы "фабрики троллей"

Зарплата российских сетевых троллей, по словам Миндиярова, - около 570 евро в месяц. При этом бывшие сотрудники "Агентства интернет-исследований" отмечают, что их коллеги, знающие английский и занятые написанием проплаченных комментариев в Facebook, получают примерно вдвое больше. Для сравнения - журналист Василь Бидун получал в пиар-агентстве Pragmatico всего 340 евро.

А вот польская журналистка Катажина Прушкевич (Katarzyna Pruszkiewicz) из расследовательской организации Fundacja Reporterów на "фабрике троллей" Cat@net зарабатывала лишь 300 евро в месяц. Правда, такую сумму предложила она сама, не зная рыночных цен на данные услуги.

При этом если в Ольгино, по утверждению Марата Миндиярова, работали "модно выглядящие хипстеры", то в Украине это были в основном простые студенты, а в польской Cat@net - люди с инвалидностью. Об этом Катажина Прушкевич узнала из соцсетей - вживую она своих коллег не видела, так как, в отличие от российской и украинской "фабрик", в Cat@net работа велась удаленно через канал в Slack.

На кого работали интернет-тролли

Интересно, что благодаря трудоустройству людей с инвалидностью польская "фабрика троллей" получала субсидии из госбюджета - от Национального фонда реабилитации инвалидов. Клиентами Cat@net за время работы там журналистки были Польское общественное телевидение, местные политики как правого, так и левого толка, и компания, занимающаяся производством оружия. Один из клиентов, Анджей Сейна (Andrzej Szejna) из Союза демократических левых сил (СДЛС), в поддержку которого несколько месяцев интернет-тролли писали в Сети комментарии, прошел в парламент, отмечается в расследовании Investigate Europe.

Украинское агентство Pragmatico, как следует из фильма "Я-Бот", обслуживало интересы самых разных политиков не первого ряда. Среди них - лидер партии "Гражданская позиция" Анатолий Гриценко, не пробившийся в парламент и неудачно участвовавший в президентских выборах, а также солист рок-группы "Океан Эльзы" Святослав Вакарчук, возглавляемая которым партия "Голос" в итоге прошла в Верховную раду.

"Ольгинские тролли" обслуживают в первую очередь политические интересы Кремля - деятельность российского "Агентства интернет-исследований" связывают с бизнесменом Евгением Пригожиным, которого считают близким к президенту России Владимиру Путину, о чем говорится в расследовании спецпрокурора Мюллера.

Каково это - работать интернет-троллем?

"Я плакала, правда", - признается DW Катажина Прушкевич, вспоминая свои первые дни в Cat@net, где она проработала полгода. Ради журналистского расследования девушке пришлось практически забросить университет и личную жизнь - чтобы целыми днями писать в Twitter посты ультраправой направленности.

У Василия Бидуна более короткий опыт - лишь полтора месяца, зато он умудрился снять работу коллег на скрытую камеру. "Первый месяц было страшновато, что меня раскроют", - вспоминает украинский журналист в беседе с DW. По оценке Василия, написание проплаченных комментариев с фейковых аккаунтов никто в пиар-агентстве не воспринимал как нечто незаконное или недостойное - ни работодатель, ни сами работники.

"Я лично не видел, чтобы для кого-то это было морально сложно, или кто-то глубоко задумывался над влиянием, которое они могут оказывать", - говорит Бидун, признаваясь, что самому ему было непросто, однако лично для него важнее было рассказать об увиденном другим.

По окончании расследований лишь один из политиков в Польше частично признал сотрудничество с "фабрикой троллей". Украинские же политики обижались на прямые вопросы журналистов и отвечали в том духе, что "нас подставили, чтобы вам было что расследовать".

Любопытно, что за несколько дней до обнародования украинского расследования Facebook заблокировал все аккаунты Pragmatico. А вот большинство аккаунтов Cat@net по-прежнему активны. При этом Национальный фонд реабилитации инвалидов начал расследование по выплатам Cat@Net 350 тыс евро с 2015 года.

Что делать с "фабриками троллей"?

Сегодня работа интернет-троллей ни в Украине, ни в Польше не является нарушением законодательства. Это просто серая зона, которая до сих пор не охвачена нормативно-правовым регулированием, однако такого рода деятельность напрямую влияет на политические процессы в обеих странах. Как же стоит поступить с сетевыми троллями - запрещать или регулировать эту деятельность? Мнения расследователей на сей счет разделились.

Катажина Прушкевич считает, что "фабрики троллей" надо запретить, при этом социальные сети должны выявлять и удалять фейковые аккаунты. Однако если рынок таких услуг уже существует в большом масштабе, не будет ли более разумным его законодательно отрегулировать? Этим вопросом задаются в "Слідство.інфо".

Деньги, которые тратятся политическими партиями на проплаченные хвалебные комментарии, должны декларироваться в отчетах, как сейчас происходит с расходами на политическую рекламу и пиар-кампании, считает Анна Бабинец, руководитель "Слідство.інфо".

"Тогда политики 300 раз подумают, стоит ли им этим пользоваться," - заявила Бабинец DW, подчеркнув, что речь идет лишь о хвалебных комментариях, так как черный пиар недопустим в любом случае. "Это просто часть реальности, с которой нам нужно жить, - признает Бабинец. - А что тут запрещать? Что сидит Любомир Кукуруза (один из фейковых аккаунтов от Pragmatico. - Ред.) и постит, какой классный Вакарчук?".

Автор Яна Беляева   

https://p.dw.com/p/3UkF1


Об авторе
[-]

Автор: Евгений Цуркан, Яна Беляева

Источник: ng.ru

Добавил:   venjamin.tolstonog


Дата публикации: 16.07.2020. Просмотров: 53

zagluwka
advanced
Отправить
На главную
Beta