Угрозы для президента Нурсултана Назарбаева: насколько стабилен Казахстан
Грядущая смена элит
На фоне проблемных соседей можно сказать, что в Казахстане нет тяжелых региональных, межэтнических или клановых конфликтов. Двадцать пять лет мирной жизни при независимости – лишнее тому подтверждение. С одной из угроз этому благополучию – падением цен на нефть – Астана пока справляется. А вот переживет ли безболезненно вторую, грядущую смену элит – большой вопрос.
Серия терактов, совершенных этим летом в Казахстане, заставила наблюдателей по всему миру ломать голову над тем, чем и кем были спровоцированы эти вооруженные нападения, нарушившие мирный ход в жизни страны, считавшейся самой стабильной в Центральной Азии. Большинство экспертов, в том числе западных, были склонны поверить официальным заявлениям властей, которые обвинили в произошедшем некие исламистские организации, связанные с ИГИЛ (запрещено в РФ).
В принципе ставить под сомнение версию Астаны можно ровно с тем же успехом, что и верить ей, – традиционный уклад казахстанского общества, закрытость его элит и минимальное количество СМИ, способных объективно оценить обстановку в стране, дает широчайший простор для всевозможных домыслов и спекуляций. А стратегическое расположение страны между двумя геополитическими центрами – Москвой и Пекином – лишь добавляет сценариев, под которые аналитики стараются подогнать происходящие в Казахстане события.
Говоря о Казахстане периода независимости, главные угрозы для безопасности и стабильности страны можно разделить на три типа: связанные с исламским экстремизмом, с сепаратизмом (региональным или этническим) и с клановой междоусобицей. Если судить по внешним признакам, то кажется, что с сепаратизмом и враждой кланов бессменный президент страны Нурсултан Назарбаев за четверть века своего правления успешно справился. Поэтому любые возмущения в обществе, как правило, списываются или на происки криминальных элементов, исламистских группировок или на деятельность иностранных спецслужб. Но так ли это на самом деле?
От Уральска до Жанаозена
Попытки перекроить границы Казахстана предпринимались еще в советские времена (инициатива Хрущева по созданию Целинного края, предложение передать Мангышлак Туркменской и Азербайджанской ССР, проект создания Немецкой автономии, идея переподчинить Узбекской ССР часть Южного Казахстана), и в первые годы после распада СССР вопрос территориальной целостности для республики действительно сохранял актуальность. Хотя до серьезных столкновений, как в 1990 году в киргизском Оше, дело не доходило.
Пик сепаратистских настроений в Казахстане давно миновал – он пришелся еще на первую половину 1990-х годов. Тогда в Уральске и Усть-Каменогорске местные русские требовали создать национальную автономию и придать русскому языку государственный статус. Были проблемы и в Алма-Атинской области, где политическую активность проявляли уйгурские активисты.
С обеими этими угрозами казахстанские власти безболезненно справились. Доля русских в населении Казахстана упала с 35% (1990) до 20%. Некоторые пророссийские активисты, как, например, атаман семиреченских казаков Николай Гунькин и лидер движения «Русская земля» Виктор Казимирчук, были арестованы, их сторонники разогнаны. Одновременно руководство республики перекроило границы областей таким образом, чтобы снизить процент русских жителей в местах их компактного проживания. При этом на территории, покинутые после распада СССР русскими, немцами, украинцами, заселялись оралманы – казахи, вернувшиеся на родину из других стран.
Что же до уйгуров, то любые их попытки поучаствовать в политической жизни ассоциируются с исламизмом и сепаратизмом в Восточном Китае. В итоге и Исламская партия Туркестана, и Исламское движение Восточного Туркестана в Казахстане были объявлены террористическими и попали под запрет, а идеи о создании национальной партии «Уйгурстан» так и не были реализованы.
После того как Россия присоединила Крым и поддержала сепаратистов в Донбассе, вопрос о самоопределении русской общины Казахстана снова стали обсуждать. Но по большей части произошло это благодаря усилиям СМИ, заговорившим об условной Усть-Каменогорской народной республике. А в самом Казахстане весь «всплеск русского сепаратизма» ограничился посадкой местного блогера (за призывы к сепаратизму) и госпитализацией бизнесмена, который объявил себя русским империалистом и предложил награду за голову украинского миллиардера Игоря Коломойского.
События в Жанаозене в 2011 году, когда при разгоне митингующих нефтяников (поводом для протестов стали аресты профсоюзных лидеров и злоупотребления руководства) погибли более полутора десятков человек, заставили вспомнить и о таком явлении, как региональный сепаратизм. Ведь среди требований митингующих была не только отставка местных руководителей, но и отделение Мангышлака от Астаны.
Западные области Казахстана (Актюбинская, Западно-Казахстанская, Мангистауская и Атырауская) исторически относятся к территориям племен Младшего жуза и сегодня находятся на особом положении. Экономика Казахстана во многом держится на нефтегазовом потенциале этого региона, но уровень жизни здесь намного отстает от Алма-Аты и Астаны, которые в отличие от западных областей получают солидные дотации из бюджета.
При этом представители местных казахских родов, в первую очередь адайцы, фактически отстранены от управления не только страной, где господствуют представители Старшего жуза (Алма-Атинская, Джамбулская, Южно-Казахстанская и Кзыл-Ординская области) во главе с Назарбаевым, но и собственными землями, куда руководителями назначены уроженцы других регионов. Салафизм, на последователей которого власти предпочитают списывать проявления религиозной нетерпимости, также более всего распространен именно на западе страны.
И все же переоценивать угрозу возникновения на берегах Каспия каких-то очагов напряженности не стоит. Появление серьезного сепаратистского движения в регионе затруднено уже одной только географией – без Астаны он просто не сможет обеспечить себя продовольствием и питьевой водой.
Елбасы и его кланы
Преобладание во власти представителей Старшего жуза принципиально отличает ситуацию в Казахстане, например, от соседнего Узбекистана. В Узбекистане элиты вокруг президента Ислама Каримова до недавних пор формировались именно по региональному признаку: самаркандский клан, ташкентский клан, ферганский клан. В Казахстане группы влияния не имеют столь жесткой географической привязки и формируются вокруг конкретных персон, авторитет которых определяется исходя из степени доверия со стороны лидера нации елбасы и веса в финансово-промышленной сфере.
К таким фигурам относят премьер-министра Карима Масимова, бизнесмена и зятя президента Тимура Кулибаева, богатейшего местного предпринимателя Булата Утемуратова, троицу олигархов – владельцев корпорации Eurasian Natural Resources Corporation (лидер Казахстана по добыче железной руды): Александра Машкевича, Патоха Шодиева, Алиджана Ибрагимова. Таких людей в стране примерно полтора десятка.
Эти группы в борьбе за свои интересы постоянно трансформируются, объединяются в альянсы, дробятся и так далее. Верховную власть президента никто из них не оспаривает, и сосредоточены они в основном на коммерческих вопросах. Это позволяет избегать во власти серьезных конфликтов, которые могли бы конвертироваться в политическое противостояние в обществе.
Лишь изредка в отношении соперников принимаются крутые меры – как это было, например, с бывшим министром энергетики и банкиром Мухтаром Аблязовым, которого в 2002 году бросили в тюрьму по обвинению в злоупотреблении служебным положением. В следующем году он под давлением Запада и правозащитных организаций был освобожден, после чего покинул Казахстан.
Чаще, если речь идет о предпринимателе, у него просто отнимают бизнес, как это произошло с Нуржаном Субханбердином, которого в прошлом году отстранили от управления Казкоммерцбанком, заставив продать свою часть акций. Если проблемы возникают с чиновником, то его просто отправляют с глаз долой, как бывшего главу администрации президента Аслана Мусина, сосланного послом в Хорватию. По мнению недоброжелателей, именно Мусин стоял за протестами в Жанаозене.
Солдаты халифата
Если верить регулярным отчетам Комитета национальной безопасности Казахстана, то до появления ИГИЛ главными религиозными экстремистами в стране были Исламское движение Узбекистана (ИДУ), Исламский союз джихада, Исламская партия Туркестана, Исламское движение Восточного Туркестана, «Хизб ут-Тахрир» и «Джунд аль-Халифат» («Солдаты халифата»). Из них только последняя группировка, согласно официальным данным, является ответственной за конкретные преступления на территории республики – в первую очередь за серию убийств и терактов, совершенных в разных частях Казахстана (Атырау, Таразе, Актюбинской области) в 2011–2012 годах.
По версии казахстанских властей, «Джунд аль-Халифат» была создана при участии членов малоизвестной организации салафитского толка Казахский исламский джихад, появившейся в 2008 году на западе страны, в городе Атырау. Всплеск деятельности экстремистов – а первые 20 лет независимости терроризм обходил Казахстан стороной – совпал по времени с принятием закона о религии в октябре 2011 года. Закон, в частности, вводил запрет на деятельность различных сект, на молитвенные комнаты в госучреждениях и воинских частях и так далее.
С одной стороны, это, конечно, говорит в пользу религиозной подоплеки прокатившейся тогда по стране волны насилия. Но с другой – на счет исламистов были записаны и такие громкие преступления, как убийство двенадцати человек в Иле-Алатауском национальном парке, хотя деятельность банды, замешанной в этом деле – грабежи, вымогательства, разбой, – носила чисто криминальный характер.
Уровень преступности в Казахстане в последние годы растет. Сейчас по количеству умышленных убийств на душу населения республика занимает одно из первых мест на постсоветском пространстве. Поэтому не исключено, что и в кровопролитии в Алма-Ате и Актюбинске летом этого года замешаны преступные группировки, далекие от идеи строительства в Казахстане халифата. Произошедшее имеет скорее социальную, чем религиозную подоплеку.
Возможно, речь действительно идет о некоем подобии «приморских партизан» в России, которые таким образом выражали свой протест против полицейского беспредела и тотальной коррупции. По словам казахстанского политолога Айдоса Сарыма, взрыв насилия в Актюбинске мог быть вызван действиями полиции, спровоцировавшими «местных ребят» на «ответный удар». По крайней мере, эта версия не менее вероятна, чем то, что произошедшие теракты – дело рук исламистов или проявление борьбы политических элит в Казахстане.
Нет никаких веских аргументов и в пользу российского следа в последних терактах. События в Актюбинске, правда, совпали с обвинением бизнесмена Тохтара Тулешова, которого в Казахстане считают агентом влияния Кремля, в попытке госпереворота. Но этот «пивной король» республики уже давно запутался в долгах, мозоля власти глаза своими излишествами, а его бизнес был лакомым куском для конкурентов. Конечно, нельзя исключать, что арестом Тулешова еще в январе Астана послала Кремлю некий предостерегающий сигнал. Но вот в то, что Кремль его проигнорировал и спустя полгода отправил пророссийских сепаратистов грабить оружейный магазин «Паллада» в Актюбинске, верится с трудом.
Новое поколение
Если сравнивать Казахстан с другими странами региона – Киргизией, Таджикистаном, Узбекистаном, то конфликтный потенциал республики окажется не так уж велик. На фоне проблемных соседей можно сказать, что в Казахстане нет особенно тяжелых региональных, межэтнических или клановых конфликтов. Двадцать пять лет мирной жизни при независимости – лишнее тому подтверждение. Во всяком случае, Казахстан не знал ни революций, ни гражданских войн, ни народных бунтов такого масштаба, как в 2005 году в Андижане.
Те противоречия, которые все же имеются в казахстанском обществе, – этнического, религиозного или социального характера, – пока успешно сдерживаются благодаря балансу, достигнутому властными кланами, и относительно высокому уровню жизни в стране (по подушевому ВВП Казахстан находится примерно на одном уровне с Россией). С одной из угроз этому благополучию – падением цен на углеводороды, за счет экспорта которых во многом живет Казахстан, Астана пока справляется. А вот переживет ли безболезненно вторую – грядущую смену элит, – большой вопрос.
Рано или поздно Нурсултан Назарбаев оставит президентский пост, и его преемнику, кем бы он ни был (в качестве возможных наследников называют его старшую дочь Даригу, премьера Масимова, Тимура Кулибаева, племянника президента Самата Абиша), придется столкнуться не только с переделом сфер влияния на самой верхушке властной пирамиды, но и с амбициями нового поколения управленцев.
Сегодня Казахстаном по-прежнему управляют в основном чиновники предпенсионного возраста, воспитанные еще советской системой. Однако постепенно набирают силу и так называемые болашаковцы – стипендиаты президентской программы «Болашак», запущенной Назарбаевым еще в начале 1990-х. Болашаковцами являются, в частности, министр национальной экономики Куандык Бишимбаев и акимы (мэры) крупнейших городов страны: Алма-Аты – Бауыржан Байбек и Чимкента – Габидулла Абдрахимов.
Пока все эти чиновники, бизнесмены, пиарщики и преподаватели, получившие образование в престижных европейских и американских вузах, еще не сформировались в полноценную новую элиту, но новые проблемы, с которыми сталкивается Казахстан, могут ускорить этот процесс.