Центральноазиатское LEGO: кто конструирует регион? Почему страны Центральной Азии остаются несамостоятельными в своей политике?
Центральноазиатское LEGO: кто конструирует регион?
Почему страны Центральной Азии остаются несамостоятельными в своей политике? Чем отличаются подходы мировых держав к странам региона? Кто будет доминировать в политическом поле Центральной Азии - США, Россия или Китай? Будет ли шанс на развите регионального сотрудничества в регионе? Эти и другие острые вопросы обсуждались на круглом столе в Фонде им. Фридриха Эберта в Казахстане: "Взгляд на Центральную Азию:извне и изнутри".
Выводы казахстанских и зарубежных аналитиков суммировал новый сборник - "Центральноазиатское LEGO: кто конструирует регион?". Это вторая работа экспертной площадки CAPG «Алматы клуб». Она посвящена изучению такого дуализма как «внешний и внутренний регионализм», смысл которого заключается в придании региону Центральной Азии извне и изнутри разного статуса в мировой системе координат. Как известно, внутреннее регионостроительство и внешнее конструирование региона зачастую не только не совпадают в пространственных пределах, но и, что важнее, в геополитических перспективах.
Представляя новую коллективную работу, Санат Кушкумбаев, зам. директора КИСИ при Президенте РК объяснил ее актуальность тем, что сегодня все страны ЦА испытывают на себе прямые и косвенные воздействия незавершенной геополитической трансформации постсоветского простарнства, а также эффектов глобализации. Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан ищут свое новое место в мире, в регионе, поэтому вопросы регионализма и интеграции всегда являются для них стратегическими.
Зачастую внешнее конструирование и внутренняя самоидентификация региона заметно отличаются. В результате наложения внутреннего и внешнего регионализма появился еще один феномен, а именно: дуализм «внешний-внутренний регионализм», смысл которого заключается в придании региону Центральной Азии извне и изнутри разного статуса в мировой системе координат. Конструирование Центральной Азии изнутри и извне либо как самостоятельного региона, либо как части более крупных образований стало напоминать символический конструктор LEGO; в разных геополитических, цивилизационных, экономических и иных схемах географические контуры региона выглядят по-разному.
Возникает вопрос: является ли или может регион ЦА быть самодостаточным и самоценным образованием, или ему суждено быть лишь частью более крупных региональных конструкций? И не порождают ли извне сконструированные порой выглядящие привлекательно внешние стратегии центральноазиатского регионализма искаженные стереотипы посредством ложных призм об искомых странах как слабых, несамодостаточных, ведомых и выполняющих лишь транзитную функцию в международной системе? Именно на эти вопросы авторы этого аналитического труда и хотели найти ответы.
США и Европа: увядающий империализм и "мягкая сила"
Геополитическая турбулентность из-за обострившихся отношений США и ЕС с Россией осложняет глобальный контекст меняющегося мирового порядка и усиливает напряженность в Центральной Азии, утверждают авторы доклада. Страны ЦА испытывают на себе реверс от эйфории окончания полувековой «холодной войны».
Об особенность западного, прежде всего американского и европейского взгляда на регион говорил на круглом столе политолог из Узбекистана Фарход Толипов. По его мнению, американская стратегия в Центральной Азии с самого начала исходила из принципа регионализма. В центральноазиатской стратегии Вашингтон всегда стремился состыковать на первый взгляд несовместимые цели и принципы – нормативные и ценностные цели, с одной стороны, и соображения Realpolitik – с другой. Причем настойчиво, как на официальном уровне, так и в экспертной среде цели США выражались в следующих формулировках: 1) развитие стабильных, демократических государств в регионе, включая разрешение региональных конфликтов;2) поддержание дружеских отношений между государствами региона, а также с США и их союзниками;3) содействие тому, чтобы экономики и природные ресурсы региона развивались так, как диктуют законы рынка, а не чрез эксплуатацию региональными и гегемонистскими державами. Американская политика изменялась под давлением новые геополитических реалий. Со временем американские взгляды на Центральную Азию эволюционировали в направлении встраивания этого региона в более крупные географические ареалы. Возникла концепция Большой Центральной Азии, в структуре которой присутствует Афганистан. Фактически БЦА – это совокупность проектов, объединенных единым замыслом: «стимулирование демократических политических систем, способных служить образцом для других страна с многочисленным мусульманским населением. Продвижение к этим целям лучше всего осуществлять на региональной основе».
При всех вариациях центральноазиатской стратегии США очевидно, что константой этой стратегии остается принципиальная позиция, выраженная в формуле «Центральная Азия, свободная от доминирования великих держав. Не случайно, в вашингтонских расчетах постоянно фигурирует мысль о той или иной форме корреляции американского присутствия в Центральной Азии с влиянием России и Китая. Это подводит американцев к необходимости выделения этой части мира в категорию отдельного и самостоятельного региона.
Позиция же европейцев здесь несколько иная. Интересы Европейского Союза и его политика по отношению к ЦА вытекают из самой природы этого Союза, который сегодня выступает на мировой арене не просто как объединение независимых государств, а как уникальный центр мягкой силы (soft power). Проводящий консолидированную внешнюю политику. С одной стороны, интересы ЕС в Центральной Азии обусловлены потребностями в альтерантивных источниках энергоресурсов, но они не сводимы только к проблемам энергетики. Важно и то, что данный регион исторически и экономически сопряжен с Европой.
По мнению авторов доклада, ЕС сам выступает здесь в качестве региона, так что схема ЕС-ЦА – это межрегиональное взаимодействие. Превосходство ЕС перед другими регионами в Центральной Азии в том, что он продвигает агрегированную, а не, так сказать, единоличную государственную политику. Даже по сравнению с другими ансамблями ЕС, очевидно, имеет более весомый авторитет именно как ансамбль государств. Кроме того, ЕС – это особый сетевой агент развития; он действует от имени своих государств – членов, а также в тандеме с другими европейскими и евроатлантическими структурами и фокусируется прежде всего на проблемах развития. Европа посредством вовлечения в центральноазиатские дела имплицитно и эксплицитно культивирует европоцентризм «целевой аудитории» - странам и народам Центральной Азии; можно сказать, Европа подхватывает зарождающийся народный европоцентризм в этой части мира.
Китай: завоевание через экономику
Вопросам китайского подхода к Центральной Азии был посвящен доклад Абдугани Мамадзинова, председателя Национальной ассоциации политологов Таджикистана, Вначале отношение Пекина к региону определялось как не к самодостаточному, в идущему в фарватере внешней политики России. Но созданная на основе формулы «4+1» «Шанхайская пятерка», позже ШОС, заложила основы архитектуры отношений сторон.В последующем ШОС стала главной площадкой для расширения сотрудничества Китая с государствами ЦА. Эта организация сбалансировала амбиции Пекина в регионе.
С 2013 года приоритетным для Китая стал новый геополитический проект «Экономический пояс Шелкового пути» (ЭПШП). Обозначенные цели проекта торгово-экономические – соединить сетью железных и автомобильных дорог Китай и Европу через Центральную Азию и Россию. Создание транспортных и транзитных сообщений в регионе способно решить общую для центральноазиатских государств проблему –отсутствия выходов к морю. Но целый ряд факторов делают эту стратегию «пятого поколения» китайских лидеров фактически геостратегической концепцией.
Взаимодействуя с Центральной Азией, имея многосторонний зонтик в виде ШОС, Китай в то же время выстраивает долгосрочные партнерские отношения с кажой страной региона в отдельности. В Пекине понимают, что между центральноазиатскими странами не решены внутрирегиональные проблемы, поэтому взаимодействие на региональной основе способно привести к сбоям в реализации китайских проектов. Если проект предполагает вовлечение нескольких региональных государств, КНР договаривается отдельно с каждой страной ЦА. Учет Пекином особенностей «центральноазиатской дипломатии» очень ценится в регионе и устраивает стороны. Центральноазиатская стратегия Китая проявляется в отсутствии открытой конкуренции за доминирование в регионе, но за счет углубления двусторонних торгово-экономических отношений усиливается политическое влияние Поднебесной в Центральной Азии.
Россия: ностальгия по величию и ограниченность ресурсов
Что касается российского строительства в Центральной Азии, то здесь основным докладчиком на круглом столе выступила политолог Галия Ибрагимова, консультант ПИР-Центра политических исследований в Москве. В частности, констатируется, что политика России в отношении стран региона не всегда была последовательной. Прагматично выстраивать отношения с ними Россия начала после смены политических элит в начале 2000 годов и улучшений в российской экономике. Произошла идеологическая переоценка событий в новейшей истории России, и распад СССР был назван «геополитической катастрофой века».
Переосмыслить политику на центральноазиатском направлении Москву заставили возросшие угрозы экстремизма и терроризма. Многочисленные террористические акты по всему миру, рост исламского радикализма привели российское руководство к мысли, что их влияние в регионе ЦА может угрожать российским национальным интересам. Чтобы укрпит влияние и остановить обозначившийся дрейф от России стран ЦА, Москва стала встраивать страны региона в собственные интеграционные проекты. Усилилось политическое, военно-техническое, экономическое, культурно –информационное сотрудничество России и стран ЦА. Россия начала интегрироваться с государствами ЦА в раках новых форматов – ЕврАзЭС, ЕАЭС,Таможенного Союза. Но реализуемые Россией интеграционные инициативы в регионе в основном опираются на российско-казахстанские отношения.Другие страны региона, например Узбекистан, неоднозначно воспринимают инициативы Кремля. Экономическое обоснование вхождения Кыргызстана в ЕАЭС в мае 2015 г. выглядело неубедительно и скорее обуславливалось геополитическими мотивами.
Аналитики считают, что форсирование Россией присоединения стран Центральной Азии к пророссийским интеграционным объединениям искажает внутрирегиональное строительство. Сохраняются опасения, что интеграционные проекты Москвы – это новая форма зависимости и ограничения суверенитета региона. Осторожное отношение к российским инициативам объяснимо так же тем, что в государствах региона продолжается процесс нациестроительства и вопрос делегирования надгосударственной структуре части суверенитета по-прежнему чувствителен.
Сегодня Россия воспринимает Центральную Азию как подверженный дестабилизации регион из-за внутриполитической ситуации и угроз, исходящих из соседнего Афганистана. Однако, считают аналитики, рассматривая регион ЦА только через фактор безопасности, Москва делает ошибку. Такой взгляд ограничивает объективную оценку региона и мешает дальнейшему развитию связей России со странами региона.Авторы подчеркивают, что сохранение своих позиций в странах ЦА является важной задачей Кремля. Однако недостаток ресурсов не позволяет России влиять на векторы внешнеполитического и социально – экономического развития стран региона. В Москве по-прежнему отсутствует цельная и внятная стратегия в регионе. Провозглашенная и реализуемая центральноазиатскими странами многовекторная политика по диверсификации международных связей стала естественной реакцией, прежде всего, на непоследовательную и переменчивую политику Кремля.
На круглом столе рассмотрели также взаимоотношения стран ЦА с другими государствами, в частности – как реализуются здесь интересы Ирана, Турции, даже таких удаленных стран, как Япония, Южная Корея, страны Юго-Восточной Азии. Все доклады сопровождались острыми и откровенными дискуссиями, в которых приняли активное участие политологи Казахстана и гости из других стран.