Рынок труда и парадоксов современной России

Содержание
[-]

B России cнижается все: и число работающих, и число безработных, и число желающих работать, и потребность в работниках

Впервые в современной России проведено масштабное исследование отечественного рынка труда. Оно проводилось по заказу Пенсионного фонда России с привлечением большой группы ученых и экспертов НИИ медицины труда РАН, МГЮА им. Кутафина, ООО «Институт труда» и Академии труда и социальных отношений. Публикация намечена на конец июня, но «Огоньку» уже удалось ознакомиться с исследованием. Признаемся: оно впечатляет.

Россия — страна парадоксов. Казалось бы, давно надо к этому привыкнуть и перестать одной цифрой проверять другую, одно исследование другим… Но нет, мы упорно пытаемся выстроить логическую систему, хотя уложить в ее прокрустово ложе отечественную статистику не может даже Росстат, у которого рост зарплат органично сочетается с наступающей бедностью. И вот на минувшей неделе появилась очередная загадка от того же Росстата. Итоги выборочного обследования рабочей силы по состоянию на вторую неделю апреля 2019 года показали снижение количества занятых в экономике на 908 тысяч человек (по сравнению с апрелем 2018 года). Минус 1,26 процента — это максимальный темп падения с 2013 года.

***

Сплошной минус

Все показатели российского рынка труда одновременно ушли в минус. Такого до сих пор не наблюдалось:

- 75 млн 015 тысяч человек — такова численность рабочей силы в апреле 2019 года. По сравнению с апрелем прошлого года она сократилась на 1 млн 049 тысяч человек

- 73,3 млн человек составил совокупный спрос на рабочие места (спрос работодателей на работников) в I квартале 2019 года, что на 600 тысяч меньше, чем год назад

- На 908 тысяч человек сократилось с апреля 2018 по апрель 2019 года число занятых в экономике в возрасте от 15 лет и старше

- На 156 тысяч человек снизилась безработица в апреле 2019 года по сравнению с апрелем 2018-го

- На 1,26% снизился уровень занятости (число занятых к численности населения) за год к апрелю 2019 года

***

«Возрастная дискриминация у нас начинается в 45 лет»

Почему вместе с сокращением рабочих мест сокращается и безработица? Как толковать парадоксы отечественного рынка труда: они что, действительно отражают какую-то нашу особость или же рукотворны по своей природе и являются следствием управленческих и прочих административно-рыночных огрехов?

Разобраться «Огоньку» помог Александр Сафонов, проректор государственной Академии труда и социальных отношений, член экспертного совета при правительстве РФ. Масштабное исследование «Влияние рынка труда на систему социального обеспечения», впервые проведенное в современной, уже рыночной России, велось под его руководством, ему и распутывать загадки.

«Огонек»: - Время бить тревогу?

Александр Сафонов:  - Ничуть: согласно статистике ведомства, при этом количество безработных в возрасте от 15 до 72 лет… уменьшилось на 156 тысяч человек. И в сухом остатке — отрадная стабильность: в процентном отношении уровень безработицы не изменился — 4,8 процента. И это еще не все чудеса. Численность экономически активного населения (людей, имеющих или желающих иметь самостоятельный источник существования) сократилась на 1,064 млн человек. Минус 1,4 процента — такого еще не бывало в этом веке! Кризис? Коллапс? Как бы не так — потребность предприятий в рабочей силе в апреле этого года была лишь на 2,9 процента больше, чем год назад. Это наименьший прирост с момента окончания кризиса 2015 года…

«Коммерсантъ» на прошлой неделе со ссылкой на Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) сообщил, что в I квартале текущего года сократился совокупный спрос на рабочие места со стороны работников — и это при снижении уровня безработицы. Возможно, пишет газета, это индикатор будущего спада экономической активности.

В общем, снижается все: и число работающих, и число безработных, и число желающих работать, и потребность предприятий и компаний в работниках.

Казалось бы, если потребность в рабочей силе не растет, то численность безработных должна увеличиваться. А она падает. Если безработных в абсолютных числах становится меньше и количество занятых в экономике тоже сокращается, то почему уровень безработицы в процентах остается незыблемым?

Любую другую экономику такая несбалансированность разнесла бы в клочья. Но у нас, похоже, один негатив гасит другой. Неужели это и есть отечественный способ борьбы с кризисными явлениями?

 — Александр Львович, какой из парадоксов на нашем рынке труда самый яркий?

 — В течение многих лет, с 90-х годов, мы наблюдаем одну и ту же тенденцию: количество рабочих мест в стране сокращается. Рынок труда постоянно, исключая отдельные краткие периоды, показывает отрицательную дельту: количество вновь созданных рабочих мест меньше, чем ликвидированных.

Вроде бы это процесс объективный: международная конкуренция требует повышения производительности труда, поэтому происходит автоматизация, централизация и концентрация производства. Но в развитых странах сокращение мест в крупной промышленности компенсируется ростом среднего и малого бизнеса (СМБ). А у нас, наоборот, этот сектор экономики скукоживается. Сбербанк недавно провел анализ активных счетов, по которым зарегистрированы предприятия СМБ. Если в 2014 году количество занятых в этом секторе составляло 9,8 процента от общего числа населения, то сейчас 2,3 процента.

— Почему это происходит?

— Это следствие затяжного падения доходов населения. Оно приводит к снижению потребительского спроса. Мы не тратим деньги на товары и услуги, которые производит для нас сектор СМБ. В результате там сократилось 10–11 млн рабочих мест. Люди ушли не на формальный рынок труда, а в «серую» экономику или стали самозанятыми. Они как-то зарабатывают на жизнь, но пенсий себе не обеспечивают. Это значит, что, когда наступит для них пенсионный возраст (а он теперь увеличен), возрастет доля людей, получающих пенсию меньше прожиточного минимума. И доплачивать им до этого уровня придется опять же государству. Но мы пока эту проблему до конца не осознаем. У нас рост ВВП в плюсе, хоть и небольшом, за счет добычи и экспорта сырья и продукции первого передела. Но плохо с производством потребительских товаров для внутреннего рынка, они совершенно не конкуренты импорту. По существу, структура экономики осталась неизменной с советских времен, но теперь добавились проблемы с занятостью людей.

— Если сокращается число рабочих мест, должна расти безработица. Почему она сокращается?

— Не было бы счастья, да несчастье помогло. Безработица не растет не потому, что экономика в отличном состоянии или государственная служба занятости хорошо работает, она не работает вообще. «Спасает» нас только общее сокращение населения, в том числе его экономически активной части.

За счет такой демографической ямы нам удалось без увеличения числа безработных пережить кризис 2008–2009 годов, и сейчас она (яма) тоже нас спасает. Это фатальное везение, а не заслуга экономического блока правительства.

Но через 3–4 года «фактор ямы» перестанет работать: на рынке труда станет больше людей трудоспособного возраста. И тогда обострится проблема: что делать с людьми старшего поколения?

— Вы полагаете, их тогда будут выдавливать с рынка труда?

— Эта проблема уже нарастает. В нашем исследовании мы среди других вопросов изучали возрастную дискриминацию по данным электронных платформ и интернет-агрегаторов Headhunter, Superjob и других, а также проводили социологические опросы. Выяснили: 51 процент лиц предпенсионного возраста, то есть мужчин от 55 и женщин от 50 лет, сталкивались с дискриминацией при попытке устроиться на новую работу. Компании, занимающиеся подбором персонала, подтверждают и даже уточняют эту тенденцию: по их сведениям, дискриминация по возрасту начинается с 45 лет. Это, в частности, отражается в данных по зарплатам: пик приходится именно на этот возраст. Потом уровень заработков на пару лет стабилизируется и идет вниз. В западных странах пик заработка достигается в 55 и даже в 59 лет.

— По каким причинам людей в возрасте не берут на работу?

— Их несколько. Сегодня на рынке труда требуются высококвалифицированные кадры. Если человек всю жизнь занимался сельским хозяйством, он не может претендовать на место в электронной промышленности, где нужен инженер с опытом 10–15 лет. И переучивать соискателя в возрасте никто не будет. Работодателю важно, чтобы деньги, вложенные в обучение, давали отдачу более длительный срок, чем три-пять лет до пенсии.

Вторая причина в том, что люди старшего возраста лучше знают свои права. Они часто не соглашаются на тот формат занятости, который может устраивать молодых. Например, сверхурочная или неоплачиваемая работа, работа без отпуска, невозможность брать больничный лист. Люди старшего поколения знают, что, если вышел на работу больным, потом это аукнется сложным заболеванием. По отношению к старшим требуется точное соблюдение трудового законодательства, с ними больше дополнительных расходов и больше рисков. Им положены три дня на диспансеризацию, дополнительный отпуск и прочие льготы. Возрастной работник обходится работодателю дорого.

Есть и ментальные ограничения. Современные виды бизнеса, например в сфере ИТ, создают, как правило, молодые люди. Они стремятся брать на работу своих сверстников. Им не нужен дядя, который, как папа с мамой, будет учить их жизни. Практически все стартапы закрыты для лиц старшего возраста, несмотря на то что они могут обладать колоссальным опытом для принятия правильных экономических решений.

— Это характерно для нашей страны или для других тоже?

— На начальных этапах стартапы во всех странах одинаковы. Но на Западе, да и в Азии тоже, когда стартап получает серьезные инвестиции и переходит в статус публичной компании, ему нужны специалисты в области финансов, налогообложения, права с высоким уровнем квалификации и, главное, с большим жизненным опытом. А у нас этого не происходит. У наших стартапов очень короткий период жизни, они редко переходят в статус среднего бизнеса, не говоря уже о крупном предприятии.

— Но ведь и на Западе тоже имеет место возрастная дискриминация?

-Да, это общая проблема. Мы живем в эпоху очень быстрых и значительных трансформаций рынка труда. К тому же крупные транснациональные или национальные компании переносят производства в страны с дешевой рабочей силой. Американского президента Трампа поддержал электорат демократов — квалифицированные рабочие, потому что он пообещал вернуть в США 20 млн рабочих мест. Там «синие», да и «белые воротнички» в 40-летнем возрасте оказались без работы. Добавьте также автоматизацию и цифровизацию производства. Недавнее исследование ученых Массачусетского технологического института показало, что продолжительность жизни в США стала снижаться. Одна из причин — именно 40-летние безработные ищут спасение в алкоголе и наркотиках, а следствие — суициды, рост смертности. Сегодня в той же Америке наркомания — беда не молодежи, а их родителей.

Возраст отсечения

На российском рынке труда установился критический возраст работников, после которого не растут — зарплаты и трудно устроиться на новую работу:

- 4 соискателя из 100 могут устроиться на новую работу после 45 лет через кадровые агентства

- 3% соискателей старше 45 лет находят новую работу через интернет-сервисы

- 80% работодателей признают факт дискриминации людей в возрасте 45+

- На 25–30% снижаются зарплаты работников после 45 лет

Источник: Карьерист.ру

— И как с этим бороться?

— Проблема востребованности людей старшего возраста стоит во всем мире. И повышение пенсионного возраста — одно из решений. Но нигде не ставят вопрос так, чтобы вынуждать пенсионеров трудиться еще 5–7 лет, иначе денег на пенсии не хватит. Нет, в развитом мире дело обстоит иначе. Там повышение пенсионного возраста началось давно, шло постепенно и сейчас фактически заторможено. Есть страны, в которых пенсионный возраст, наоборот, снижается. У нас же сложилось неправильное представление о западных пенсионных системах, затуманенное некачественными переводами данных западной статистики. И в Европе, и в США реально большинство людей выходят на пенсию не в 67, а в 62 года. Но там хорошее здравоохранение, и человек просто физически может работать дольше. Немецкие экономисты посчитали, что, если страна обеспечивает темп экономического роста 3–4 процента в год, текущих отчислений вполне достаточно, чтобы обеспечить стабильность пенсионной системы без увеличения пенсионного возраста. В Великобритании сейчас обсуждают проект привлечения оставшихся без работы людей старшего возраста к муниципальному управлению. Эту работу можно оплачивать им в размере пенсии — примерно 40 процентов от утраченного заработка. Здесь действительно могут пригодиться их знания и опыт. И они реально знают проблемы муниципалитетов, в которых живут. Это полезный опыт.

— У нас сейчас запретили увольнять с работы людей предпенсионного возраста. Это тоже попытка найти им применение?

— Вряд ли. Скорее это перекладывание проблемы на работодателей. Но им это не нужно. Ну, запретили. А состояние и структура экономики не изменились. А ведь именно состояние и структура экономики становятся ограничением на рынке труда для лиц старшего возраста. На самом деле у нас всего 28 процентов людей в возрасте 63 лет продолжают трудиться.

— А не 70 процентов, как считают в правительстве?

— Это один из увлекательных мифов, созданных нашей статистикой. На самом деле ситуация более сложная. Когда мы проводили исследование, то изучали данные Росстата, а также провели собственный общероссийский социологический опрос людей в возрасте от 50 до 70 лет. Результаты сильно разошлись.

Например, женщины после 54 лет в 2 раза сокращают свое присутствие на рынке труда. Получается, из 100 работающих женщин остаются только 50.

Подчеркиваю, речь о женщинах. У мужчин другие проблемы. Женщины бросают работу, потому что надо ухаживать за внуками. То есть они вынуждены дать возможность детям зарабатывать. В том числе и потому, что молодежь часто уезжает работать вахтовым методом — в своих городах или регионах вакансий нет. И в этот момент, когда бабушка нужна в семье, государство говорит: нет, она должна работать или получит мизерную пенсию.

— Подождите, а как же данные, что продолжительность жизни в стране неуклонно растет?

— И что? Для рынка труда, для демографии или для пенсионного обеспечения этот показатель не имеет значения. Тем более что он не абсолютный, а тоже относительный, рассчитывается по сложной методике. Более важно состояние и период здоровья людей. То есть сколько лет могут люди работать. Этот вопрос был одним из основных в нашем исследовании. Институт медицины труда РАН проанализировал по базе Минздрава 180 тысяч медицинских карт работников черной и цветной металлургии, добычи полезных ископаемых, химических производств, транспорта. Вывод такой: мужчины в 61 год с вероятностью в 50 процентов получают какое-либо профессиональное заболевание, вынуждающее уходить на инвалидность. У женщин такая стадия заболевания наступает в 70 лет, потому что они все же меньше заняты на тяжелых и вредных работах.

Это, повторю, наше исследование. А вот по данным статистики мы впереди всей Европы: на 10 тысяч занятых у нас выявляется 1,2 профессионального заболевания. В то время как, например, в Дании в 50 раз больше — 56,4 заболевания. Вряд ли кто подумает, что в Дании или в Германии качество производственной среды настолько хуже нашего.

— Еще один парадокс? И как его объяснить?

— Все очень просто: наши люди обращаются к врачам только в самом крайнем случае, когда терпеть уже невозможно. Пропускают начальный этап болезни, когда еще можно ее вылечить. Работают, пока вперед ногами не вынесут. Это вопрос качества контроля здоровья работающих и качества нашей медицинской статистки. Она тоже приукрашивается, может, и несознательно. В 2012 году Минздравсоцразвития издало приказ об изменении порядка профессиональных осмотров. Был прописан регламент, когда, что и как врачи должны контролировать у лиц, работающих на вредных и опасных производствах. Получили настоящую «бомбу»: в некоторых шахтах, например, половину работников надо было увольнять, потому что у них выявили заболевания, несовместимые с профессией,— радикулиты, сколиозы, артриты, заболевания легких, сердечно-сосудистой системы. Но они свои болезни скрывали, договаривались с врачами. Потому что понимали: если в 40 лет выйдут на пенсию или на инвалидность, сразу попадут в разряд бедных, семью прокормить не смогут. Поэтому у нас очень много латентной инвалидности. Сколько именно, точно никто не знает. Не зря сейчас вице-премьер Татьяна Голикова заговорила о необходимости восстановления цеховой медицины, которую у нас в ходе разных реформирований сократили.

— И какой тут возможен выход?

— Когда принимали закон о повышении пенсионного возраста, исходили из того, что надо увеличить численность работников. Но не учли два важнейших момента. Первый — число людей старше 55 (женщины) и 60 лет (мужчины), мотивированных и способных к труду, резко сокращается. А второй момент — действительная потребность экономики в кадрах. Она постоянно падает. Думаю, редко можно увидеть 65-летнего шахтера или металлурга. Теперь надо посчитать, что для государства выгоднее. Держать человека на производстве еще пять лет, доводя его до инвалидности и дорого платить за его лечение и обслуживание, или отправить на пенсию, пусть даже раньше срока, но сохранив ему здоровье и продлив жизнь. Думаю, второе выгоднее…

Беседовал Александр Трушин

https://www.kommersant.ru/doc/3992912?from=doc_vrez

***

Комментарий: Оценки атмосферы на рынке труда падают с начала года

Российские сотрудники пессимистично оценивают ситуацию на рынке труда — больше всего их беспокоят собственные шансы на трудоустройство. При этом большинство опрошенных не отмечают повышенных рисков увольнения, не готовы снижать зарплатные ожидания и не хотят заниматься подработками.

На фоне стабильно низкой безработицы такие оценки могут скорее свидетельствовать о переменах в настроениях и требованиях соискателей, чем о наличии реальных угроз их карьерам.

Российские работники пессимистично настроены по отношению к перспективам собственного трудоустройства — настроения по итогам первого квартала 2019 года оценил HeadHunter. Для этого портал по поиску работы рассчитал «индекс самочувствия» работников, который отражает оценку нынешнего состояния и ожиданий в ближайшей перспективе. Он складывается из пяти параметров, учитывающих перспективы как поиска новой, так и продолжения нынешней работы.

В целом по итогам первого квартала индекс самочувствия соискателей потерял еще 0,02 пункта и составил –0,07. Лучше других себя ощущают сотрудники, занятые в туристической и гостиничной сфере, а также в сфере продаж. Наименее уверены в трудовых перспективах представители банковской сферы: совокупный индекс самочувствия в этой области снизился на 0,03 пункта по сравнению с четвертым кварталом. В региональном разрезе наиболее пессимистичны ожидания от следующего квартала в Северо-Западном федеральном округе, наиболее оптимистичны — в Дальневосточном. Основной вклад в снижение индекса самочувствия вносит входящий в его состав и продолжающий падать индекс критичности поиска работы. Еще в третьем квартале 2018 года он составлял –0,4, сейчас же он опустился до отметки –0,46. Более других нуждаются в новой работе представители банковской сферы (–0,5), менее критичен поиск работы в IT (–0,3).

Как работодатели и соискатели оценили 2018 год на рынке труда

Оценка стабильности ситуации на нынешнем рабочем месте, несмотря на рост в третьем квартале 2018 года, остается в тренде предыдущих полутора лет — 0,31 пункта. Меньше других опасаются сокращений занятые в сфере науки и образования (0,5), а наименее стабильно (0,2) чувствуют себя представители банковской сферы. Оценка соискателями сложности поиска работы также стабильна уже два года: в третьем квартале 2015 года показатель составил –0,38, сейчас — –0,4. Индекс же готовности снизить зарплатные ожидания преодолел нулевую отметку и составил 0,04, что говорит о падающей готовности людей к понижению зарплат ради сохранения работы или трудоустройства. Меньше всего на это готовы пойти занятые в автомобильном бизнесе (0,17) и медицинской сфере, больше — в банковском секторе (–0,2). Индекс востребованности подработки среди сотрудников ожидаемо в такой ситуации растет незначительно (до –0,21).

Данные HeadHunter частично подтверждаются анализом рынка от агентства Kontakt InterSearch Russia, однако последнее оценивает самочувствие соискателей в целом более положительно. «Сейчас рынок труда в РФ не испытывает потрясений ни в части изменения зарплат, ни в отношении численности персонала, и до конца этого года они вряд ли произойдут»,— говорит управляющий партнер агентства Марина Тарнапольская. Однако, по ее словам, на фоне общей стабильности становятся особенно важны локальные отраслевые различия — рост или спад в отдельных секторах экономики. Отметим, что данные Росстата также мало отражают беспокойство соискателей по поводу критичности поиска работы — уровень безработицы в РФ по-прежнему находится на исторически минимальных значениях (4,9% в январе этого года).

Автор: Анастасия Мануйлова

https://www.kommersant.ru/doc/3903935?from=doc_vrez

***

Приложение: Недолгая трудовая доля

Период экономической активности россиян оказался ниже, чем в развитых странах

Жители России имеют наименьший период экономической активности среди граждан развитых стран. В среднем российские мужчины находятся на рынке труда 33,8 года, а женщины — 32,1 года, подсчитали исследователи из Высшей школы экономики. Первый для России расчет этого показателя, важного в том числе для расчета пенсионного возраста, оказался хуже имевшихся косвенных данных Минтруда и исследователей.

Трудовая жизнь россиян составляет 33,8 года для мужчин и 32,1 года для женщин, что является наименьшими показателями среди развитых стран. К таким выводам пришли эксперты Высшей школы экономики в работе «Продолжительность трудовой жизни в РФ: тренды и перспективы». Исследование, выполненное Еленой Варшавской и Михаилом Денисенко, является первой работой такого рода в современной России — последняя подобная публикация выходила в 1983 году. Под термином «трудовая жизнь» в данной работе понимаются периоды экономической активности, то есть и занятость, и безработица. Ожидаемая продолжительность экономической активности оценивалась на базе данных 1992–2015 годов отдельно для мужчин и женщин в двух вариантах: для лиц, достигших трудоспособного возраста (15 лет и старше), и для пожилых людей (50 лет и старше). Кроме того, исследователи оценили перспективы продолжительности трудовой жизни россиян с учетом различных прогнозов уровня смертности и сценариев повышения пенсионного возраста.

Итак, сейчас продолжительность ожидаемой трудовой жизни для 15-летнего россиянина составляет 33,8 года, а для россиянки — 32,1 года. Для 50-летних мужчин этот показатель равен 10 годам, а для женщин — 9 годам. Из всего периода трудовой жизни у мужчин время работы составляет 31,8 года, а средняя общая продолжительность безработицы — 2 года, у женщин — 30,5 года и 1,6 года соответственно. Экономически неактивными мужчины проживают 17,9 года, женщины — 30,4 года.

В первую очередь динамику ожидаемой продолжительности трудовой жизни определяют уровни участия населения в рабочей силе и смертности. С 1992 по 2002 год ожидаемая продолжительность трудовой жизни в РФ в возрасте 15–72 лет снизилась на 4,3 года (с 35,2 до 30,9) для мужчин и на 2,6 года (с 33,9 до 31,3) для женщин — в основном из-за снижения уровня участия в рабочей силе (вес этого фактора составил 63% для мужчин и 80% для женщин). Рост же продолжительности трудовой жизни в 2003–2015 годах на 3 года (до 33,8) для мужчин и на 0,8 года (до 32,1) для женщин был обусловлен в основном снижением смертности (оно дало почти 85% прироста продолжительности трудовой жизни для мужчин и 75% для женщин). Исследователи отмечают уникальность этой связи — в большинстве развитых стран она отсутствует, так как уже в 1970-х годах смертность в трудоспособном возрасте была низкой.

В международном сопоставлении продолжительность трудовой жизни в России относительно невелика, особенно по сравнению со странами Европы и Северной Америки. Мужчины в других исследованных странах работают дольше, чем россияне, с точки зрения абсолютного значения (лидер — Япония, где трудовая жизнь мужчин достигает 45,2 года). В России мужчины проведут две трети, 65,4%, общей продолжительности жизни на рынке труда, а рекордсмены по этому показателю, японцы,— 68,4%. Ожидаемая продолжительность трудовой жизни россиянок на 6,3 года больше, чем у итальянских женщин с самой короткой продолжительностью трудовой жизни (25,8 года), и на 7,9 года меньше, чем у шведских женщин, у которых она выше всего (40 лет). Российские женщины также имеют один из самых коротких периодов экономической неактивности (30,4 года), уступая около года латвийским, литовским и шведским женщинам.

Что касается трудовой жизни 50-летних, то для мужчин она совпадает с оценками для Польши, Венгрии и Франции. Ожидаемая продолжительность экономической неактивности для них одна из самых коротких — как в Литве и Латвии, где недавно повышался возраст выхода на пенсию. Что касается российских женщин в возрасте 50 лет, то продолжительность их трудовой жизни близка к среднемировому значению (8,7 года). В то же время (вместе с жительницами стран Балтии) они имеют самую короткую продолжительность экономической неактивности (21,3 года).

Классический для ЕС вопрос о том, как высокая доля высшего образования (в России — с 1990-х) влияет на среднюю длину карьеры, в работе практически не обсуждается. Напротив, ответ на вопрос о связи трудовой активности и возраста выхода на пенсию является одной из целей работы. В целом вывод исследователей ВШЭ в том, что увеличение пенсионного возраста вместе с увеличением продолжительности жизни повысит срок трудовой жизни на 3–3,5 года (см. подробнее справку). Впрочем, ранее вопрос исследовался с других позиций, и хотя полноценно сопоставить старые и новые данные невозможно, очевидно, что прямые оценки длительности трудовой жизни более пессимистичны. Так, например, ряд работ был посвящен подсчету доли работающих пенсионеров — например, Институт социального анализа и прогнозирования РАНХиГС оценивал ее в 50%, что явно отличается от данных работы ВШЭ. С другой стороны, показатель экономической неактивности у исследователей Высшей школы экономики также существенно ниже альтернативных данных Минтруда, который на основе статистики о выплате пенсий оценивал период дожития мужчин после выхода на пенсию (в 60 лет) в 15 лет, а женщин (в 55 лет) — в 25 лет.

Что будет со сроком трудовой жизни дальше?

Чтобы учесть возможные изменения длительности трудовой жизни россиян в будущем, авторы работы рассчитали ее значение для различных вариантов демографического прогноза, также разработанного Высшей школой экономики, с учетом повышения пенсионного возраста.

Согласно низкому варианту прогноза, к 2030 году ожидаемая продолжительность жизни мужчин при рождении увеличится до 67,4, а женщин — до 77,7 года. Средний вариант показывает 70,4 и 76,4 года соответственно, высокий — 73,5 года для мужчин и 81,1 года для женщин. Повышение пенсионного возраста в исследовании было предусмотрено в виде ежегодного увеличения на шесть месяцев до 65 лет для мужчин и женщин (исследование проводилось до утверждения финального варианта реформы). Ожидаемо увеличение продолжительности трудовой жизни при низком варианте демографического прогноза достигается за счет сокращения ее неактивной части. В этом случае рост продолжительности трудовой жизни для мужчин невелик: 1–1,3 года в возрасте 15 лет и около одного года в возрасте 50 лет. Увеличение продолжительности трудовой жизни женщин выше: 2,3–2,5 года в возрасте 15 лет и около двух лет в возрасте 50 лет. Соответственно, повышение пенсионного возраста с относительно быстрым снижением уровня смертности (высокий вариант прогноза продолжительности жизни) оказывает существенное влияние на увеличение продолжительности трудовой жизни: для мужчин в возрасте 15 лет — около 3,5 года, для женщин — около трех лет.

Автор: Анастасия Мануйлова

https://www.kommersant.ru/doc/3915556?from=doc_vrez

***

Дополнение: Работа — лучшее лекарство

В МВФ призывают бороться со старением населения активной трудовой политикой

Частично компенсировать негативные тренды, связанные со старением населения и автоматизацией производства в развитых странах, способна только активная политика государства на рынке труда, говорится в рабочем докладе МВФ. На практике борьба за занятость должна означать как дополнительные инвестиции в образование и соцподдержку трудящихся — так и стимулирование более позднего выхода на пенсию. Однако такой рост занятости не обеспечивает роста производительности труда, свидетельствуют свежие данные ОЭСР.

Рост населения развитых стран замедляется, ожидаемая продолжительность жизни растет, как и число людей старшего возраста, констатируют аналитики МВФ. По прогнозам ООН, к середине века почти половина развитых стран столкнется с сокращением населения, а на каждого человека трудоспособного возраста (в его нынешнем понимании) будет приходиться вдвое больше пожилых, чем сейчас,— если число активных участников рынка труда не вырастет, старение населения начнет тормозить рост экономики и подорвет нынешнюю систему соцобеспечения. Отметим, что эти выводы МВФ совпадают с аргументами властей РФ в пользу повышения пенсионного возраста, подтверждая, что российские проблемы в этом смысле совпадают с мировыми.

Впрочем, пока занятость в половине развитых стран со времен финансового кризиса растет — хотя показатели значительно варьируются для разных групп работников, указывают в МВФ. Так, на фоне повсеместного сокращения занятости среди молодых мужчин доля женщин на рынке труда выросла, а продление активной трудовой жизни людей старшего возраста совпало с сокращением доли самых молодых работников. Помимо различий в скорости технологического прогресса определяющим фактором здесь является социальная политика, прямо влияющая на готовность граждан работать, полагают в фонде. Структурные изменения трудового законодательства и образования — главная причина повышения трудовой активности молодых женщин и пожилых работников, а углубление автоматизации частично объясняет сокращение занятости среди молодых мужчин. Одновременно расширение доступа к образованию и рост его длительности — наиболее очевидная причина более позднего выхода на рынок труда молодежи, отмечают аналитики МВФ.

У государств достаточно рычагов, чтобы влиять на ситуацию, корректируя поведение участников рынка разнообразными стимулами, считают в фонде. Инвестиции в образование, поддержка рынка труда, а также новые рынки способны не только стимулировать граждан к трудовой деятельности, но и смягчить для них последствия глобализации и технологического процесса, вытесняющих отдельные профессии с рынка. Если же внедрение новых технологий не приведет к значительному росту производительности труда, развитым странам придется пересмотреть свою иммиграционную политику — а также стимулировать более поздний выход на пенсию для старшего поколения, заключают в МВФ.

Пока же рост занятости в странах с высоким доходом не сопровождается соответствующим ростом производительности труда, указывают в Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Как следует из опубликованного вчера «Сборника индикаторов производительности», экономический рост способствовал лишь росту числа трудящихся в странах организации — но большинство новых рабочих мест (особенно в Италии, Мексике, Испании, Великобритании и США) были созданы в низкопроизводительных отраслях, что снизило средние зарплаты в экономике. Так, падение уровня реальных зарплат в 2010–2016 годах отмечалось в Португалии, Испании и Великобритании, а в Германии и США их рост отставал от роста производительности, способствуя росту неравенства. Особенно актуальна проблема слабого роста производительности для промышленности — причем как для высокотехнологичных производств компьютеров и электроники, так и традиционных отраслей: вероятно, такое замедление роста производительности можно воспринимать как временный буфер, «защищающий» рынок труда от сокращаемых работников,— но очевидно, что его возможности не безграничны.

Автор: Надежда Краснушкина

https://www.kommersant.ru/doc/3669559?from=doc_vrez


Об авторе
[-]

Автор: Александр Трушин, Анастасия Мануйлова, Надежда Краснушкина

Источник: kommersant.ru

Добавил:   venjamin.tolstonog


Дата публикации: 03.07.2019. Просмотров: 388

zagluwka
advanced
Отправить
На главную
Beta