Российский вызов Евросоюзу и НАТО
Российский вызов странам Центральной и Восточной Европы и НАТО
Одновременно с организацией «гуманитарного конвоя» для населения Востока Украины В. Путин принялся «мирить» Азербайджан и Армению, устроив в Сочи встречу трех президентов.
Более того, российские спецслужбы продолжают активно работать над усилением разногласий между странами восточно-европейского, причерноморского и каспийского регионов по энергетическим, экономическим и этно-национальным вопросам и вопросам безопасности. Учитывая глобальные аппетиты российского лидера и недавние угрозы В. Жириновского в адрес балтийских государств и Польши, эксперты склоняются к мысли, что и этим странам-членам НАТО, и непосредственно Североатлантическому альянсу (в преддверии сентябрьского саммита в Уэльсе) нужно быть готовыми к новым «инициативам» президента РФ.
На фоне эскалации кризиса в Украине руководители 9-ти стран Центральной и Восточной Европы (Польши, Литвы, Латвии, Эстонии, Чехии, Словакии, Венгрии, Румынии и Болгарии) встретились в Варшаве, чтобы обсудить сложившуюся в соседней Украине ситуацию, а также политику безопасности Европейского Союза и НАТО.
Накануне этого саммита эксперты-международники напомнили региональным лидерам, как в последние годы Кремль проводил провокационные мероприятия против НАТО. Тут, в частности, и многократные нарушения воздушного пространства стран-членов НАТО, и усиление военного присутствия вблизи границ стран-членов Альянса, и регулярные военные учения, где НАТО отводилась роль противника. Однако страны Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) не пытались в ответ блокировать сотрудничество между Альянсом и Россией, а некоторые из них заявили, что с Москвой необходимо так контактировать, чтобы это не противоречило интересам стран региона.
Вместе с тем аннексия Крыма и эскалация ситуации на Востоке Украины стали реальным вызовом для государств ЦВЕ и НАТО, поскольку демонстрируют «приверженность» Москвы к военной силе как инструменту в региональной политике, к тому же её действия претят нормам международного права. Кроме того, украинский кризис показал, что РФ может использовать наличие русскоязычного меньшинства как повод для военной интервенции, предусматривающей «защиту этнических россиян», находящихся за рубежом. Россия также продемонстрировала свое умение проводить быстрые и неожиданные военные операции и принимать меры, не подпадающие под классическое определение использования вооруженных сил. Вместе с накоплением десятков тысяч российских солдат вблизи украинской границы Россия использовала силы специального назначения, поддержала местных сепаратистов, развязала информационную войну и предприняла кибернетические атаки — все это элементы так называемой гибридной войны.
***
Невзирая на неожиданное использование Россией своих вооруженных сил вблизи границ стран-членов НАТО, во время встречи в Варшаве в позициях стран Центральной и Восточной Европы наблюдались расхождения, наталкивающие на мысль о том, что регион не готов беспрекословно придерживаться единственной позиции в безопасностной сфере, особенно когда это касается политики Кремля.
Как и в вопросе гарантирования энергетической безопасности европейского континента, ряд стран (или, точнее, их лидеры и истеблишмент) недальновидно продемонстрировали преимущество нынешних национальных интересов над долгосрочными глобальными/региональными. Даже интервенция российских военных на территорию страны-ближайшего соседа НАТО и усиливающаяся враждебность в риторике Москвы в отношении Североатлантического альянса до сих пор не изменили довольно таки «миролюбивые» (экономически и энергетически мотивируемые) позиции Венгрии, Чехии и Словакии.
Так, Польша, Литва, Латвия, Эстония и Румыния настаивают на значительном усилении оборонной политики НАТО, требуя размещения войск Альянса в регионе на постоянной основе. Кроме того, представители правительств и парламентов стран Балтии демонстрируют заинтересованность в размещении элементов системы ПРО НАТО для защиты от потенциальных ракетных ударов с территории западного региона РФ.
В то же время Венгрия, Чехия и Словакия не видят существенных угроз в нынешних действиях России и не поддерживают те мероприятия, которые могут ухудшить их политические и экономические отношения с Москвой. В частности, Венгрия (опосредствовано) и Словакия (открыто) отклонили идею размещения сил НАТО на своей территории, а Чехия, не отказываясь от идеи потенциального размещения у себя войск Альянса, скептически отнеслась к предложению расширить присутствие таких сил в других странах региона. Невзирая на то, что Прага, Братислава и Будапешт официально объявляли о своих намерениях постепенно увеличивать оборонные расходы, ни одна из них не запланировала такого решения на ближайшие годы.
И не стоит, на наш взгляд, надеяться, что позиция Праги, Братиславы и Будапешта изменится к началу сентябрьского саммита НАТО или во время предстоящих дискуссий о дальнейшей политике Альянса.
Совсем иная позиция у Болгарии, неоднократно выражавшей обеспокоенность по поводу дестабилизации ситуации во время кризиса в Украине и настаивавшей на необходимости усиления оборонных возможностей НАТО на Черном море. С другой стороны, Болгария, в отличие от стран Балтии, Польши и Румынии, не сформулировала в рамках НАТО четких безопасностных требований.
К сожалению, некоторые страны-члены НАТО Западной Европы полагают, что размещение натовских подразделений в регионе на постоянной основе нарушит Основополагающий акт сотрудничества НАТО-Россия от 1997 года, в котором Альянс пообещал не размещать постоянных «больших боевых подразделений» в Центральной и Восточной Европе. Например, Германия придерживается точки зрения, что любое расположение на постоянной основе сил НАТО вблизи российских границ может спровоцировать ненужную эскалацию напряженности в отношениях с Москвой.
Вариативность политики государств ЦВЕ в военно-политических вопросах имеет объективное и субъективное объяснение и зеркально отразилось в их отношении/реакции на события в Украине.
Резкое реагирование стран Балтии объясняется их слабой геостратегической позицией, наличием общей сухопутной границы с Россией и внушительным русскоязычным меньшинством (в Латвии — 27 %, в Эстонии — 24 %, в Литве — 5 %), ограниченными военными, человеческими и финансовыми ресурсами. Они нуждаются в разносторонней помощи НАТО, уверены в необходимости постоянного присутствия войск Альянса на своей территории, поскольку находятся между Калининградской областью и основной территорией России.
Позиция Польши, взявшей на себя роль регионального лидера в урегулировании кризиса, более активна, если учитывать ее отдаленность от континентальной России, отсутствие на ее территории русскоязычного нацменьшинства и возможность польской экономики самостоятельно реализовать военные программы.
Румыния полагает, что необходимо существенно усилить присутствие НАТО в Причерноморье, так как опасается как инспирирования Россией беспорядков в Приднестровье или Гагаузии и возможного повторения крымского сценария в Молдове, так и с возможного увеличения количества российских воинских подразделении вдоль границы Румынии и в Черном море.
Правительство В. Орбана демонстрирует стремление венгерской правящей элиты дистанцироваться как от Европейского Союза, так и от экономических и политических связей с США, а также желание развивать свои отношения с Россией.
Позиция Чехии в значительной степени объясняется внутриполитическими расхождениями по отношению к политике НАТО: заявления премьер-министра Б. Соботки против увеличения военного присутствия НАТО в Центральной и Восточной Европе вызывали жесткую реакцию не только оппозиции и президента страны М. Земана, но и партнеров в правительственной коалиции.
В Словакии требования существенно усилить политические обязательства НАТО в регионе оглашались как экспертами, так и представителями парламентской оппозиции.
Взвешенный подход Болгарии продиктован, главным образом, историческими и культурными связями с Россией, являющейся к тому же для болгар главным поставщиком энергоресурсов.
***
Каким же должен быть «коллективный» ответ НАТО и его союзников на вызов русских? Считаем, что руководителям и экспертам Альянса и стран-членов нужно прийти к единому мнению, что незаконные и противоправные действия России по отношению к Украине составляют угрозу европейскому порядку, основанному на территориальной целостности и доверии, а также поощряют другие автократичные режимы следовать примеру Российской Федерации, развязавшей против нашего государства гибридную войну. Используемый Россией для влияния на ситуацию в Украине «нелинейный» подход (сочетает скрытое применение специальных сил и агентуры спецслужб РФ, поддержку пророссийски настроенных местных жителей, проведение массовых кампаний по дезинформации, запугивание использованием военной силы и экономического принуждения и тому подобное) демонстрирует несостоятельность Альянса эффективно противодействовать таким средствам ведения войны (поскольку Организация Североатлантического договора создавалась для противодействия классической военной агрессии).
Следовательно, проблема независимости и территориальной целостности Украины вышла далеко за рамки российско-украинских отношений, а региональный конфликт на границах созданной в одно время для сдерживания СССР Организации перерос в конфликт глобальный.
Руководствуясь такой оценкой, НАТО необходимо действовать в трех направлениях: прямая, в т.ч. военная, поддержка Украины + давление на РФ, в т. ч. сворачивание с ней отношений + усиление обороноспособности Альянса, прежде всего «российской передовой».
На практике это означает последовательное, в ответ на интервенцию России в Украину, выполнение общего решения о временном увеличении военного присутствия НАТО в Центральной и Восточной Европе от 16 апреля с. г. в виде шага к реализации идеи постоянной дислокации войск НАТО на территории восточноевропейских стран (на земле, включая элементы/базы системы противоракетной обороны, в воздухе и на море). Это значительно сократило бы время для реагирования стран-членов Альянса на агрессию силами быстрого реагирования, исходя из опыта военных и специальных операций России во время украинского кризиса.
В контексте украинской ситуации и продолжающейся модернизации российской армии государствам ЦВЕ необходимо пересмотреть свои подходы к выполнению решения саммита НАТО (в 2006 г.) о выделении на оборонную сферу 2 % от ВВП страны, и предоставить им западными странами-членами Альянса реальную (а не вербальную) помощь в деле развития региональной военной инфраструктуры.
Целесообразно также провести соответствующие консультации с центрально-европейскими партнерами (Венгрией, Чехией и Словакией) и Болгарией в вопросах увеличения присутствия натовских сил и расходов на модернизацию войск.
Исходя из увеличивающейся агрессивности Кремля, НАТО не может не пересмотреть соответствующие планы своего реагирования на потенциальные нападения на Польшу, Литву, Латвию и Эстонию, включительно с усилением боеспособности многонационального корпуса «Северо-Восток», дислоцирующийся в г. Щецин (Польша), и закладкой новой базы сил НАТО в Эстонии.
Четкое заявление руководства НАТО о своей готовности поддержать Украину (заседание Комиссии УКРАИНА-НАТО на уровне глав государств и правительств в рамках саммита в Уэльсе, усиление ее военных, материально-технических и кибервозможностей и системы военного управления, начало работы трастовых фондов для Украины), приостановить любое цивильное и военное сотрудничество с Россией (политические контакты предполагают лишь поиск путей урегулирования украинского вопроса) и гарантировать безопасность странам-союзникам Альянса, граничащих с Россией (в рамках Плана действий по усилению готовности НАТО, представленного Генеральным секретарем Организации) дает основание надеяться, что решения по этим и другим актуальным вопросам безопасности, принятым 4-5 сентября в Ньюпорте, будут своевременными, эффективными и единодушными.