Российские экономисты назвали главные риски второго года пандемии для страны
Угроза продолжения и даже усиления негативных последствий пандемии на 2021 год
Главным риском 2021 года экономисты называют неэффективность массовой вакцинации с новыми волнами эпидемии, которые будут сдерживать восстановление экономики в разных странах. Беспокоит экспертов новый всплеск безработицы, которая станет структурной проблемой из-за трансформации рынка труда. Массовая бедность и беспорядки могут принципиально изменить нынешнюю политику перераспределения ресурсов.
Самой значимой опасностью как для мировой, так и для российской экономики является угроза продолжения и даже усиления негативных последствий пандемии и на 2021 год. Главнейшим риском для мировой финансовой системы остается продолжение пандемии, показал опрос, проведенный Deutsche bank среди международных управляющих. Почти 40% участников опроса опасаются мутаций вируса, которые сделают программы вакцинации неэффективными. Каждого третьего респондента беспокоит такой риск, как выявление сильных побочных эффектов вакцин. Почти столько же волнуются о том, что люди откажутся от массовой вакцинации против COVID-19, что, в свою очередь, затормозит возвращение экономики в «нормальное русло».
В Deutsche Bank ожидают, что повсеместная вакцинация начнется в первом квартале 2021 года в странах с развитой экономикой, а затем продолжится более широко во втором квартале. Согласится ли население на вакцинацию и может ли вакцинирование стать обязательным – это важные вопросы, от которых будет зависеть восстановление экономик. Сами производители вакцин считают, что пандемию удастся взять под контроль только к концу будущего лета. Такую оценку, в частности, дает гендиректор компании BioNTech Угур Шахин. При этом он подчеркивает, что благодаря вакцинации уже к апрелю ситуация с вирусом «кардинально изменится».
Главный риск 2021 года – дальнейшая траектория распространения COVID-19, соглашается директор Центра конъюнктурных исследований Высшей школы экономики Георгий Остапкович. И масштабная вакцинация в этом смысле – весомый аргумент в пользу восстановления экономики, продолжает он. В противном случае, добавляет доцент РЭУ им. Плеханова Диана Степанова, при распространении и мутации коронавируса границы между странами будут оставаться закрытыми, а международные торговые связи затрудненными. «Полные или частичные локдауны стран и их отдельных территорий будут способствовать снижению деловой и предпринимательской активности. Торговые балансы стран будут слабеть на фоне дальнейшего разрыва цепочек поставок и слабого потребительского спроса», – отмечает она.
Существует вероятность повторных рецессий основных экономик мира в случае низкой скорости распространения и низкой эффективности вакцинации. Из-за более медленного и непредсказуемого эффекта от вакцинации и в России, и в мире экономический рост не будет восстанавливаться так, как рассчитывают сейчас эксперты (на уровне 3%), говорит завлабораторией анализа институтов и финансовых рынков РАНХиГС Александр Абрамов.
К тому же сами по себе локдауны и ограничительные меры негативно влияют на такой показатель, как производительность труда, считает Остапкович. «Когда люди долго находятся в подавленном состоянии, как в этом году, у них почти всегда очень сильно снижается производительность труда», – отмечает он. Даже если вакцинация будет успешной, многим отраслям для восстановления потребуется значительно больше времени. К таким секторам экономист относит сферу услуг, сектор общепита и гостеприимства, а также перевозки. В то же время Остапкович ожидает роста вложений в фармацевтику и химию. «Медицина теперь становится новой нефтью», – говорит он.
Среди других рисков, не связанных напрямую с коронавирусом, следует отметить угрозу сдутия пузыря в акциях компаний – технологических гигантов. О такой проблеме также говорят почти 35% участников опроса Deutsche bank. Каждый четвертый респондент в качестве главного финансового риска 2021 года называет преждевременное сворачивание стимулирующих мер центральных банков мира.
Второй ключевой риск 2021 года связан с возможным финансовым кризисом, с учетом того что «центральные банки и фискальные органы предприняли агрессивные действия, особенно в США и Европе». «Мы видим возрастающий риск финансовых сбоев в будущем, связанный с растущей переоценкой активов и ростом уровня долга, вызванным необходимыми крайностями, до которых дошли стимулы денежно-кредитной и налогово-бюджетной политики», – заявили аналитики. Переход к ужесточению монетарной политики произойдет через несколько лет.
С этой мыслью согласна и главный экономист Альфа-банка Наталья Орлова. Правда, она полагает, что ужесточения политики центральных банков стоит ждать к 2022 году. 2021 год станет для мировой экономики этаким дальнейшим накоплением глобальных проблем, считает Орлова. «Агрессивное количественное стимулирование центральных банков временно привело к падению доходностей по государственным и корпоративным облигациям. Данный процесс в будущем грозит обернуться ростом недоверия к ведущим мировым валютам. Вслед за этим может последовать рост недоверия к долговым обязательствам стран, что спровоцирует резкий рост доходностей», – предупреждает ведущий аналитик компании «Открытие Брокер» Андрей Кочетков.
Он напоминает, что такое уже происходило после 2008–2009 года в Европе, когда существенный рост долговых обязательств ряда стран привел к кризису на долговом рынке. периферийной Европы. «Однако на сей раз кризис может затронуть не отдельные страны, а целые экономические системы», – не исключает он. При этом бюджетный дефицит США в 2020 и 2021 годах будет рекордным, а значит, давление на доллар усилится, и это способно спровоцировать непредсказуемые последствия в глобальной финансовой системе, продолжает эксперт.
Еще один важный риск 2021 года, по мнению Натальи Орловой, – это ситуация на рынке труда. Этот риск будет связан со стремительным ростом новых технологий, поясняет эксперт. «И тут главный вопрос: та безработица, которую мы сейчас наблюдаем, – она уже структурная, когда люди не могут более найти работу по своей текущей специальности, или все-таки пока еще циклическая?» – рассуждает эксперт. Катастрофичность ситуации хорошо иллюстрируют данные опроса Alignable за четвертый квартал: почти каждый второй (48%) малый бизнес в США может навсегда закрыться еще до конца года.
Директор Института экономики РАН Руслан Гринберг видит главный риск 2021 года в росте массовой бедности, а как следствие – и в увеличении массовых беспорядков. «Это потребует проведения политики перераспределения ресурсов», – полагает он.
Датский Saxo bank в своих «шокирующих предсказаниях» на 2021 год указывал на вероятность скорого наступления эпохи безусловного базового дохода. Потребуется новый способ перераспределения благ, иначе все ресурсы окажутся сконцентрированными в руках монополий и действующих рантье, предполагают прогнозисты. Актуальным риском на 2021 год как для мировой, так и российской экономики продолжает оставаться вероятность падения цен на нефть и нефтепродукты, считает Диана Степанова. «Развитие зеленой энергетики, наращивание Ираном объемов добычи нефти, перенасыщение нефтяного рынка и высокая заполненность нефтехранилищ – все это способствует развитию негативного сценария», – указывает она.
Тем не менее, по мнению Степановой, главный риск 2021 года для РФ – это в первую очередь новые санкции со стороны США. «Санкционные риски для России в 2021 году наиболее вероятны. Санкционные риски будут наиболее опасными для валютного курса рубля», – подчеркивает она. Для России в следующем году ключевой темой будет санкционная повестка, несмотря на то что пока про это рынок вроде бы забыл, соглашается Наталья Орлова.
Своеобразным риском для РФ остается и вероятность затяжного экономического кризиса в стране и медленного из него выхода. «То, что в острой фазе кризиса в этом году России помогало, в следующем году будет сдерживать восстановительный рост», – считает директор Института стратегического анализа ФБК Игорь Николаев. Он напоминает: в РФ высока доля добывающего сектора в структуре экономики и незначительна доля сферы услуг, общепита и всего того, что связано с потреблением. «И теперь этой незначительной доли будет недостаточно для выхода из кризиса», – полагает экономист. Если в мире сфера услуг станет локомотивом роста, то у нас – нет, продолжает он. «Мы будем выходить из кризиса тяжелее и медленнее. В том числе и потому, что у нас доходы населения не росли», – резюмирует Николаев.
Автор Ольга Соловьева
https://www.ng.ru/economics/2020-12-14/1_8039_risk.html
***
Мнение эксперта: Правительством одобрена стагнация российской экономики
Текущий макропрогноз консервирует низкотехнологичную структуру отечественного ВВП
Разработанный Министерством экономического развития в 2020 году Прогноз социально-экономического развития Российской Федерации на 2021 год и на плановый период 2022 и 2023 годов (далее – прогноз) имеет ряд особенностей, на которые нельзя не обратить внимания. Указанный документ должен был иметь некую специфику, по крайней мере по трем причинам. Во-первых, он готовился в тот год, который прошел под знаком эпидемии COVID-19 и связанных с этим ограничений, повлекших грандиозное охлаждение мировой экономики, – при таких обстоятельствах простая экстраполяция будущего должна существенно корректироваться. Во-вторых, в столь неопределенной ситуации, в котором возможны неоднократные повторения эпидемических шоков, прогноз должен был хотя бы обозначить реперные точки экономического будущего России – чем страна ответит на новые риски. В-третьих, Россия по всем экономическим параметрам попадает в группу стран полупериферии, а с учетом давления со стороны старых и новых лидеров – США, Китая, Японии, Турции и т.д. – просто нельзя не иметь внятной модели экономического развития; в противном случае страна рискует перейти в группу стран периферии и конкурировать уже с Конго, Руандой и Сомали.
Что же в этом отношении нам говорит прогноз?
В упомянутом документе имеется таблица, показывающая пятилетнюю динамику отраслевой структуры ВВП за 2019–2023 годы. Ее пристальное изучение позволяет сделать следующие выводы.
Во-первых, отраслевая структура ВВП уже явно требует расширения. Например, в США отдельно выделяются такие отрасли, как услуги по обращению с отходами и их рекультивации, проектирование компьютерных систем и сопутствующие услуги, индустрия кинофильмов и звукозаписи. Возникает вопрос: а у нас такие отрасли есть или нет? И если есть, то каков их вклад в ВВП? А что, например, с нанопроизводством, которое выделено в особый сектор, но о котором нет никаких статистических данных?
Во-вторых, цифры указанной таблицы не предполагают практически никаких структурных изменений в российской экономике, что эквивалентно полной стагнации отраслевой структуры ВВП. Отраслевые доли всех 20 отраслей практически не меняются на протяжении пяти лет. Тем самым прогнозный документ по умолчанию просто консервирует нынешнюю низкотехнологичную структуру российской экономики, что говорит об отрицании какого-либо технологического прогресса в ближайшие годы, предусмотренного в иных государственных нормативных актах, в том числе в указе президента от 2018 года «О национальных целях и стратегических задачах развития РФ на период до 2024 года».
В-третьих, среди отраслей отечественной экономики появилась новая и совершенно загадочная строка – «Государственное управление и обеспечение военной безопасности; социальное обеспечение». Получается, как будто в одну группу объединили бюрократический аппарат, армию и пенсионеров! Дело в том, что это отрасль, доля которой хоть как-то ощутимо меняется во времени (с 6,7 до 7,5%), однако объяснить это при подобном «слиянии» нельзя.
Но самое главное, что сектор обрабатывающих производств увеличиваться не будет – если, конечно, не учитывать, смехотворный рост его доли за пять лет на 0,1 процентного пункта (с 13,1 до 13,2%). А ведь разворачивающаяся четвертая промышленная революция предполагает гигантские изменения именно в обрабатывающей промышленности. Нужно конструировать и производить роботов различной функциональной направленности, нужно внедрять 3D-производства, но, судя по прогнозу, специалисты Министерства экономического развития РФ не видят в этом смысла.
Пренебрежительное отношение системы государственного управления к обрабатывающим производствам подтверждается и другими цифрами. Так, в прогнозе имеется другая таблица, позволяющая обнаружить очередной парадокс: до 2020 года обрабатывающие производства были в два раза динамичнее ВВП (соответствующие темпы прироста – 2,6 и 1,3%), в 2020 году они продемонстрировали высокую сопротивляемость кризису по сравнению со всей экономикой (темпы падения: –1,5 против –3,9%), после 2020 года предполагаемая динамичность обрабатывающей промышленности будет отставать от динамики ВВП (в среднем 3,1 против 3,2%). Приведенный парадокс означает следующее: сектор обрабатывающих производств является нашим последним бастионом, который может динамично развиваться и держать удар в кризисные периоды, однако руководство страны не возлагает на него больших надежд и не видит его в роли драйвера российской экономики.
А какие же тогда отраслевые драйверы экономики видят российские власти? Прогнозный документ дает достаточно очевидный ответ на данный вопрос. Наиболее динамично будут развиваться следующие отрасли: производство лекарственных средств – темпы прироста за период 2019–2023 годы составят 42,4%, производство химических веществ – 24,9%, производство компьютеров, электронных и оптических изделий – 20,8%. Да кто бы сомневался! В условиях предполагаемых эпидемий производство лекарств не может не процветать. Что касается химической промышленности, то она всегда была локомотивом российской экономики даже в самые тяжелые годы – такой она и останется. А что касается производства компьютеров, электронных и оптических изделий, то здесь не следует обольщаться: данная отрасль появилась в отечественной статистике всего два-три года назад, и ее объемы настолько малы, что любой прирост в относительном выражении будет казаться огромным.
Зато после достижения в 2019 году уровня добычи нефти в России своего исторического максимума за весь постсоветский период – 1,53 млн т/сут. – в 2022 году его планируют «приподнять» до 1,62 млн т/сут. Иными словами, добыча нефти в прогнозе остается в приоритете. Было бы правильным пересмотреть и упорядочить экономические приоритеты страны на будущее. Иначе возникает нормативная и логическая коллизия: в одних правительственных документах провозглашается технологический прорыв, а в других – технологическая стагнация.
Автор Евгений Балацкий
https://www.ng.ru/kartblansh/2020-12-20/100_20122020_kartblansh.html