Россия: Третий путинский консенсус
Путинское большинство. Модернизация: фальстарт. Крымский консенсус
Президент Владимир Путин вот уже на протяжении 20 лет сохраняет высочайший уровень поддержки населения России. Одобрение политики главы государства является одним из важнейших факторов, сказавшихся на состоянии и развитии нашей политической системы. Тем не менее сегодня идут разговоры о том, что «крымский консенсус» Путина исчерпал себя. И надо признать, что на наших глазах действительно происходит трансформация крымского консенсуса в новое, пока еще не получившее определение состояние. Прямо сейчас создается новый — третий путинский консенсус.
Путинское большинство
Две подобных трансформации уже имели место за прошедшие двадцать лет. Первый консенсус — это путинское большинство первого срока. Второй — крымский консенсус, объединивший нацию вокруг Путина. Оба отмечались пиковыми характеристиками рейтинга, устойчиво высоким плато и успешными президентскими выборами, включая и транзит власти преемнику в 2008 году. Оба консенсуса формировались вокруг сверхидей, вызовов и рисков, стоящих перед страной в то время, и являлись квинтэссенцией народной поддержки политики президента, дававшего на эти вызовы ответ, купировавшего имеющиеся риски.
Путинское большинство начало формироваться с осени 1999 года, когда нация получила надежду на существование на фоне простых, но ясных и позитивных для страны действий Владимира Путина, среди которых: победа над боевиками в Дагестане, борьба с коррупцией, удар по региональной фронде, строительство вертикали власти и наведение порядка в целом. Это была группа поддержки политики президента, которая, так же как и Путин, жаждала сохранения страны, недопущения ее распада на части. Эти люди хотели усиления государства, мечтали поставить на место олигархов. Им было «за державу обидно», и все они стремились к восстановлению суверенитета, и к устранению рисков существования современной России. Ну и еще хотелось по-человечески пожить…
На фоне роста благосостояния людей, появления уверенности в завтрашнем дне и параллельно с успешным решением Путиным и нацией сверхзадач и жизненных вызовов, стоящих перед страной, в 1999—2001 годах происходила манифестация устойчивого путинского большинства. В него не верили, ждали, когда оно распадется — под влиянием экономического кризиса, катастрофы «Курска», неудачных реформ (монетизация), фронды олигархов и т. п. Никто не рассчитывал на него. Более того, многочисленная элита, в том числе из клиентелы условного «Запада», полагали, что путинское большинство — эфемерно и умрет сразу после выборов, что оставит самого президента ослабленным и не даст ему проводить самостоятельную политику. Однако путинское большинство уже тогда продемонстрировало заметную устойчивость. С чем это было связано?
С тем, что путинское большинство имеет сложную структуру — оно не является суммой разнородных групп, объединенных общим интересом. Это нечто вроде политической нации, которая следует за лидером, которого признает и которому доверяет. Она состоит из представителей практически всех социальных групп — возрастных (с преобладанием молодежи и возрастных категорий граждан), гендерных (с преобладанием женщин), профессиональных (силовики, бюджетники) групп. И с этой нацией Путин настроил инструменты прямой коммуникации, минуя тогдашних медиаторов из элиты и масс-медиа. Народ ответил ему доверием и поддержкой. Именно поэтому путинское большинство — не политтехнологическая уловка и не продукт социальных манипуляций — оно и есть суть народа, оно и есть — российская политическая нация.
Модернизация: фальстарт
Путинское большинство — это в первую очередь граждане России, получившие новое качество благосостояния, невозможное в 1990-х, и вернувшие себе национальную гордость. Внутри нашей страны путинское большинство до своей трансформации пребывало на пике к 2008 году, когда страна праздновала победы и в спорте, и в войне, а в экономике вовсю развернулись крупные национальные проекты, позитивное влияние от реализации которых ощущается до сих пор, спустя 10 лет. Страна попыталась перейти к долгосрочному планированию. Жизнь налаживалась. Но затем последовал кризис.
Несмотря на ряд верных и точных решений администрации Медведева, из которых ключевым можно было бы назвать предложение антикризисного социального пакета, некоторые действия команды нового президента нанесли урон структуре поддержки власти и привели к отложенным негативным последствиям. На внешнем контуре на фоне беспардонного марша «цветных революций» произошла «ливийская катастрофа». Неуклюжие и, как впоследствии стало ясно, ненужные попытки «дружбы с Западом» от Саркози до Обамы, а также провал политики перезагрузки на фоне планов по размещению ракет НАТО в Восточной Европе усугубили ситуацию и насторожили ту часть путинского большинства, которая ставила во главу угла суверенитет страны, независимую политику, которая хотела гордиться Россией, а не стыдиться некоторых ее шагов на внешней арене.
На внутреннем контуре окружение Медведева, заявив о модернизационной повестке в 2009 году, очевидно, совершило фальстарт — страна была ни экономически, ни социально не готова к ее реализации. К тому же сам Медведев либо не мог, либо не желал опираться на путинское большинство, делая ставку на модернизационный авангард общества, отколов и противопоставив его массовой группе поддержки власти и в целом путинскому большинству. Результатом стал разрыв с путинским большинством, последствия которого были печальны как для самой программы модернизации, так и для администрации Медведева: ощутивший свою «особенную стать» городской модернизационный средний класс предал ту власть, которая делала на него ставку.
В свою очередь, путинское большинство, почувствовавшее пренебрежение со стороны представителей высшей власти, вернуло Владимиру Путину президентство в 2012 году. Тем более что и сам Путин никогда не отказывался от своего ядра сторонников и всегда работал в интересах путинского большинства даже там, где администрация Медведева оказывалась не готова к возникающим вызовам, как это было в ситуации с Пикалево, например.
На фоне нарастающих угроз цветной революции по всем меридианам нагнеталось напряжение и в нашей стране, вылившееся в попытки устроить протомайдан в Москве. Но восстание коалиции московских хипстеров и иностранных агентов, поддержанных ультраправыми националистами (ровно такой же антивластный консенсус мы увидим через два года на Майдане) провалилось благодаря последовательной политике Путина, который тут же обратился к своему собственному электорату с призывом помочь отстоять суверенитет и не допустить вмешательства иностранных игроков в нашу политику. Путин в 2012 году, без сомнения, спас страну от судьбы Украины, чего ему не могли простить и до сих пор не простили американские контрагенты.
Вернувшийся к власти президент свернул не самые удачные модернизационные усилия медведевской администрации и вернулся к поступательно-эволюционной повестке, инициировав широкую программу социальной поддержки — майские указы, направленные на перераспределение бюджетных средств в сторону бюджетных категорий граждан, совпадающих, но не полностью, с путинским большинством. Это вернуло путинскому большинству доверие к высшей власти, но все же говорить о ее трансформации во что-то новое в 2012 году — рано.
Нация 2000 года не верила ни в себя, ни во власть, ни в Россию, ни в свое будущее. Первый путинский консенсус — путинское большинство — создан был как раз, когда Путин дал понять, что сделает все возможное, чтобы за страну не было стыдно. И он это сделал. Но в 2012 году этого уже было недостаточно. Риски дальнейшего углубления расслоения общества, риски потери элитами чувства принадлежности к нации, риски потери национальной идентичности — вот те вызовы, перед которыми стояли мы тогда. Тем более что наше право на существование вновь подвергалось проверке со стороны заклятых друзей с условного Запада, которые прямо искали внутри страны силы, способные развернуть ситуацию на 180 градусов. Нужно было создать нацию, гордящуюся своей страной, не поддающуюся на посулы иностранных агентов, имунную к экспорту цветной революции. Угрозы цветных революций дали понять: необходимо сделать все возможное для консолидации нации и избавления от космополитизма элит, ведь это — прямая угроза суверенитету. Вскоре совместными усилиями государства и общества те, кто готов был продать Родину за хамон, получили по рукам.
Крым стал лишь «вишенкой на торте», бриллиантом в окружении других драгоценных камней, ярчайшим, но лишь одним из ярких моментов путинского президентства, результировавшего в создание ошеломляющего уровня поддержки и доверия главе государства. Так произошла трансформация путинского большинства и создан второй путинский консенсус.
Крымский консенсус
Первоначально крымским консенсусом называлась структура общепартйиной поддержки политики Путина в связи с возвращением Крыма в Россию. Однако затем термин был присвоен удивительно стабильно высокому и сохранявшемуся несколько лет подряд — уровню социальной поддержки политики российского президента. Частично крымский консенсус был использован для купирования угроз со стороны западных санкций. Частично — для национализации элит.
Социальная структура и динамика крымского консенсуса хорошо описаны. Но у него были и свои минусы, свои границы. Главная проблема крымского консенсуса заключалась в трудностях с его социально-экономическим инвестированием. Ведь поддержка нужна для чего-то, ее нужно как-то использовать. Консервирование поддержки означает утрату инициативы. А национализация элит и минимизация последствий санкционного давления все же — не столь масштабные задачи, на которые можно направить всю мощь такого института политической жизни нашей страны как крымский консенсус. Да, нашу экономику в 2015 году удалось уронить на 3,7%! Но уже следующий — 2016 год стране удалось свести почти к нулям, а в 2017 году мы выбрались из омута, в котором нас рассчитывали утопить в Вашингтоне и Брюсселе.
Сегодня наша экономика — шестая в мире и наступает на пятки Германии. Несмотря на все усилия США, поступательное движение России остановить не удалось. Статистика 2018 года показывает, что наша страна вышла на новый этап своего развития. Росстат дает цифры, которые поражают воображение — промышленный экспорт из России вырос за год на 10,2%, что в деньгах составило 125 млрд долларов (для понимания, это — половина ВВП России в 2000 году). Некоторые отрасли, такие как железнодорожное машиностроение, и вовсе показали рост на 23%. Экспорт мяса из России, в 2007 году составлявший 4 тысячи тонн, в 2018 году увеличился до 307 тысяч тонн. Экспорт зерна, в 2000 году равнявшийся 1,4 млн тонн, к 2018 году подрос до 54,8 млн тонн. И очевидно, что все эти успехи — далеко не предел.
От нас ждали, что мы поднимем руки и сдадимся. От Путина ждали, что он сдаст нас, а если этого не сделает, ему грозили олигархическим переворотом, отлучением от власти и бойкотом на мировой арене. Не вышло ни то, ни другое, ни третье. Россия вынесла санкционную войну, позиции Путина только окрепли, а элиты были национализированы в хорошем смысле этого слова. Еще раз — к 2018 году наша страна выстояла под слаженным давлением крупнейших геополитических игроков и отвоевала право на собственное будущее.
Но для того, чтобы это будущее стало реальностью, недостаточно стабильного, медленного эволюционного роста. Да, за прошедшие годы мы накопили неплохую базу. Да, прошедшие годы доказали, что у нас есть шанс. Но если мы этим шансом не воспользуемся, то не исключено, что мы не просто потеряем темп, а потеряем все перспективы. Велосипед падает, если не крутить колеса, особенно если ехать в гору.
Вызов будущего
Путин прекрасно видел все эти вызовы и видит перспективы. Имеющаяся у него ошеломляющая поддержка нации — один из главных ресурсов. Но прежде чем проводить инвестицию народного доверия во что-то осязаемое, Путину требовалось получить карт-бланш на эти действия. Президент сформулировал амбициозную программу в послании президента Федеральному собранию в марте 2018 года — программу прорыва. Суть ее в том, что перед страной открылось окно возможностей в 10−20 лет, когда она может совершить рывок в будущее. И тогда постоянно поднимаемый на злобу дня вопрос о праве России на существование будет снят с повестки как неактуальный, поскольку наша страна, государство Путина, будет непоколебимо. Речь идет о создании новой структуры экономики, новой инфраструктуре безопасности страны, которые конвертируются в качественно новый более высокий уровень жизни граждан страны. На президентских выборах 2018 года, путинское большинство согласилось с этой программой, и вручило президенту мандат на преобразования для развития.
Однако для рывка нужны силы и средства, а также стартовая площадка. Последняя, как уже было сказано, подготовлена крымским консенсусом. А первые — опытом хозяйствования страны за последние 20 лет. У нас есть ресурсы и есть команда, которая может совершить рывок в будущее. А главное, у нас есть опытный капитан, способный провести нас мимо мелей и рифов, отвечая на вызовы и купируя риски.
Для рывка в будущее, как показывает опыт стран, которые себе это будущее гарантировали, необходимо структурное переустройство экономики. Что требует преобразования нынешней ресурсно-распределительной системы и сословно-ориентированной экономики — в динамично развивающуюся систему новой экономики — производящую товары и услуги, а не торгующую энергоресурсами и проедающую доход от них. России необходима реструктуризация рынка труда, оптимизация бюджетных расходов, сокращение раздутого социального сектора, борьба с коррупцией, рост пространства свободы для частной инициативы, инвестиции в прорывные технологии и секторы производства и, конечно же, борьба с бедностью. Отчасти об этом говорил президент Медведев 10 лет назад — но тогда он слишком поторопился, поскольку к таким преобразованиям не были готовы ни люди, ни экономическая база.
Очевидно, что если мы хотим войти в глобальный XXI век, а не остаться в «долгом ХХ веке», стране нужны преобразования. И Путин знает, что если за это придется заплатить рейтингом — то это — самая низкая из возможных ставок. Путин — не популист, а государственный деятель. Он работает на будущее, а не на сиюминутное одобрение. Тем более что биологически — есть срок и для Путина. Россия, как и всегда в истории, является лидерской страной — либо у нее есть сильный лидер, и она развивается, либо его нет — и она стагнирует. Именно поэтому Путину так важно запустить программу развития сейчас и проконтролировать ее реализацию. Иначе он уйдет, не выполнив свою историческую миссию, чего он совершенно не хочет.
Президент Путин не обещал, что рывок в будущее будет простым. В послании 2018 года он прямо заявил о трудных, но необходимых мерах: «Нужно принять давно назревшие, непростые, но крайне необходимые решения. Отсечь всё, что тормозит наше движение, мешает людям раскрыться в полную силу и реализовать себя». Это был прямой намек на пенсионную реформу и ряд других непопулярных действий, которые нужно предпринять, чтобы обеспечить устойчивое развитие. При том, что новая социально-экономическая политика Путина проводится не за счет простого человека. Путинское государство должно и будет заботиться о тех, кому обязано 20 годами стабильности и развития. Но это государство — не собес.
Поэтому Путин обращается к сознательным гражданам с просьбой стать соучастниками государства, сотворцами будущего. Он призывает к новой мобилизации для обеспечения гарантированного будущего. Такой подход не может нравиться всем, конечно. Поэтому что мы видим сегодня? Что происходит с путинским большинством? От него отпадает шелуха ситуативных сторонников. Остается сознательное ядро поддержки Путина. Кто это? Это, во-первых, люди, благодарные ему за 20 лучших лет жизни в многовековой истории нашей страны. Во-вторых, это те, кто верит президенту, который еще ни разу не обманул сограждан за все 20 лет нахождения у власти. В-третьих, это те, кто считает программу развития — единственно верной в современных условиях. Это люди, сознательно выступающие за Путина и его политику развития.
Очевидно, что третий путинский консенсус не может быть таким же широким, как путинское большинство времен стабильности или крымский консенсус, ставивший во главу угла отстаивание позиций страны на внешнем контуре. Но Путин на это и не рассчитывает. Он обращается к своим сторонникам с предложением мобилизовать силы и трансформировать крымский консенсус в новое состояние — в консенсус рывка в будущее, в консенсус развития, консенсус за будущее нашей страны. И нет сомнения, что, когда сложный период будет преодолен (а это от 3 до 4 лет), люди, отошедшие от крымского консенсуса, вновь присоединятся к группам поддержки Путина в новом консенсусе развития, сформировав новое качество путинского большинства. Возможно, это будет очередная его трансформация. Пока же надо убеждать, терпеть и работать. Вместе с Путиным.
Автор: Данилин Павел
https://regnum.ru/news/polit/2593311.html
***
Комментарий. "Крымский эффект" в России закончился: что дальше?
Эйфория от аннексии Крыма поддерживала на высоком уровне рейтинги властей России. После повышения пенсионного возраста этот эффект сошел на нет. Эксперты для DW о том, что пришло ему на смену.
Пять лет назад, 16 марта 2014 года, в Крыму прошел референдум, противоречивший Конституции Украины и не признанный международным сообществом, о статусе украинского полуострова. А уже находившиеся на нем российские войска взяли территорию Крыма под свой контроль. Через пару дней в Кремле подписали договор о принятии провозглашенной в одностороннем порядке Республики Крым в состав России.
Эффект, который этот факт оказал на российское общество, социологи называют "крымским". О том, кто его на себе и как почувствовал, почему этот феномен перестал работать, а главное - чем теперь живут люди в России, DW расспросила у социологов и политологов.
Что принято называть "крымским эффектом"
Единого определения у термина нет, но им социологи и политологи для удобства называют заметный сдвиг в настроениях российского общества, который случился после аннексии Крыма. Это всплеск позитивных чувств и гордости за страну, которые привели к небывало высоким рейтингам Владимира Путина и действующей власти в целом.
"Я могу сравнить это с состоянием опьянения, - говорит Николай Петров, профессор департамента политической науки ВШЭ. - Тогда, в 2014 году, людям, как пьяному, море показалось по колено. Люди возрадовались тому, что они снова великие, а их ощущение тревог почти пропорционально уменьшилось".
Эффект воодушевления проходил в двух направлениях - военном и экономическом, поясняет социолог Алексей Титков, эксперт Комитета гражданских инициатив. "С одной стороны, это Россия, которая готова с оружием защищать тех, кого граждане страны посчитают своими, а с другой - страна, которая может вести экономическое соперничество и уверенно и достойно противостоит западным санкциям", - считает эксперт.
По словам главы ВЦИОМа Валерия Федорова, "крымский эффект" можно сравнить с любым массовым объединением, когда страна вступает в войну или оказывается перед лицом тяжелого кризиса, вызванного внешними силами. Нечто похожее наблюдалось в России в 1914 году, считает он.
Политолог, эксперт Московского центра Карнеги Константин Гаазе, напротив, убежден, что "крымский эффект" - это уникальный феномен, и сравнить его с любым другим периодом российской истории сложно. "У тех, кто захотел бы его повторить, ничего бы не вышло. Он не исчерпывается только пропагандой. Крым дал возможность многим людям найти выход своим чувствам и сказать то, что они раньше публично не решились бы сказать", - указывает Гаазе.
Кто попал под его влияние"крымского эффекта"
Тех, кто поддержал в 2014 году курс властей, условно можно разделить на крайне политизированных ее сторонников и прагматиков. Вместе они, по разным оценкам, составляли две трети населения страны. "Первые - очень вовлеченные в тему вокруг войны, противостояния и демонстрации своих успехов, более склонные в своих ответах к радикальным решениям вроде военного вмешательства или полного разрыва отношений с западным миром", - отмечает Алексей Титков.
Вторые - также сторонники новой линии властей, но прагматичные, более осторожные и способные реалистично оценивать свое положение и перспективы. Именно в их взглядах за пять лет после аннексии Крыма произошли наибольшие перемены.
"Крымский эффект" привел также к тому, что российская элита переоценила свои жизненные ориентиры, полагает Константин Гаазе: "Для эти людей все действительно сломалось. Они столкнулись и с выводом денег из оффшоров, и с санкциями, и совершенно сумасшедшими процедурами комплаенс по русским деньгам во всех странах мира, включая Китай".
Как вышло, что эффект от аннексии Крыма закончился
Символической датой окончания "крымского эффекта" эксперты называют либо мартовские президентские выборы 2018-го, либо 15 июня того же года, когда Дмитрий Медведев объявил о повышении пенсионного возраста. Последнее привело к тому, что рейтинги доверия властям откатились на докрымский уровень. Однако сама по себе пенсионная реформа всего лишь наложилась на уже существовавшие социально-экономические проблемы, уверены социологи. Посткрымское "отрезвление", по их оценкам, началось гораздо раньше и, в первую очередь, в экономическом плане.
"Доля людей, которые считали, что санкции только навредят, начала увеличиваться уже к концу 2014 года, - напоминает Алексей Титков. - Одно из важных демонстративных событий - массовое уничтожение "санкционки" в 2015 году". По мнению эксперта, такого рода действия плохо укладывались в картину мира многих граждан. Они по-прежнему поддерживали внешнеполитический курс властей, но чувствовали, что становится хуже.
Разочарование и недоверие вместо ура-патриотизма
У нового периода российского общества, уже после "крымского эффекта", нет яркого и запоминающегося названия. Но есть, по выражению социологов, общие характеристики: разочарование, переоценка, фрустрация.
"Можно назвать это временем турбулентности, - продолжает Валерий Федоров. - Если рейтинги поддержки Путина в крымскую эпоху доходили до 80 процентов, то сейчас - 60-65". При этом 15 процентов взрослых россиян, которые на крымском этапе поддерживали президента и солидаризировались с ним, сейчас перешли, как выразился Федоров, в "духовную оппозицию".
Но главное - власть не нашла ничего, что могла бы предложить гражданам вместо Крыма. Одним из популярных решений, которое бы восприняло общество, могла бы стать жесткая системная борьба с коррупцией. "Это еще называют сингапурским или китайским сценарием. Но нынешние власти по разным причинам не могут его воплотить, ограничиваясь единичными демонстрациями и разбираясь в основном с безобидными в масштабе страны людьми, вроде губернаторов и мэров. Поэтому тема коррупции удобна для оппозиции, в том числе радикального толка", - констатирует Алексей Титков.
Вместе с окончанием действия "крымского эффекта" в российском обществе фактически завершилась и дискуссия о том, а чей же все-таки Крым. Наличие аннексированного полуострова в составе страны россияне приняли как данность. "Даже оппозиция почти перестала о нем говорить. При этом для всей системы международного права это по-прежнему острый, болезненный вопрос", - уверен Гаазе. По его мнению, именно в этом контрасте и есть одна из самых больших проблем для российского общества и государства на ближайшие десять-двадцать лет.
Автор: Елена Барышева, Москва
https://p.dw.com/p/3F0Z4