Россия: "Путинизм" или курс «сильный Путин»?
О необходимости продолжения курса президента Владимира Путина
После 2024 года страна будет нуждаться в продолжении курса Владимира Путина, того курса, которым страна идет с 2000 года – сильная экономика и финансовая система, независимая силовая внешняя политика, геополитическая и геоэкономическая экспансия Россия на мировые политические и экономические рынки, восстановление роли и статуса России в мире, повышение жизненного уровня россиян, борьба с коррупцией и так далее.
«Мюллер то и дело старается сделать мне любезность» — эта фраза Мартина Бормана, сказанная им на встрече со Штирлицем в известном романе «Семнадцать мгновений весны» всякий раз приходит на ум, когда в очередной раз встречаешь в прессе попытки доктринальных построений Владислава Суркова.
Как человек литературно и поэтически одарённый, Сурков периодически пытается как-то отличиться на ниве идеологии, подведя некий теоретический фундамент под политический курс Владимира Путина, полагая, что тем самым он оказывает ему услугу, и чем на самом деле всегда ставит его в несколько неловкое положение, о чём свидетельствуют комментарии Дмитрия Пескова.
Вообще кандидатов на роль идеологов и теоретиков вокруг президента России много. Сложился довольно широкий круг желающих занять место волхва при князе или жреца при фараоне, стать этаким серым кардиналом, закулисным влиятелем, Мерлином при короле Артуре. Пророки и мудрецы задним числом, расталкивая друг друга локтями, образовали целую иерархию, в которой кто-то прорвался наверх и пишет записки в Кремль, а кто-то оказался не у дел и обходится регулярными желчными комментариями в интернете, застыв в обиженной позе непризнанного гения.
Владислав Сурков, несомненно, чемпион в этом турнире пророков, он ближе всех к заветному месту около трона, но и ему не чужда подобная обидчивость: «Что же делать — нет пророка в своем отечестве» — посокрушался Сурков в интервью изданию «Актуальные комментарии», которое 14 октября открыло аналитическую рубрику «Путинизм» и где главными комментариями стали материалы не отечественных аналитиков, а зарубежных СМИ. И написал свою версию на заданную тему, где выдвинул идею исследования «путинизма» как некой идеологии текущей повседневности, назвав её «глобальным политическим лайфхаком».
Надо сказать, что Дмитрий Песков, будучи не только пресс-секретарём президента, но и филологом по образованию, к такому термину отнёсся весьма скептически. «Я не знаю, что такое политический лайфхак, поэтому не могу судить» — сказал Песков, комментируя текст Суркова. На самом деле это, конечно, не так: Песков знает английский, владеет жаргоном интернета и прекрасно понял сказанное Сурковым, но он намеренно дистанцировался от подобных англицизмов в применении к политике российского президента. Он показал, что ему не нравится сама форма подобной формулировки политики Путина как универсального рецепта в современных турбулентных условиях.
Сурков, применяя формулировку типа «глобальный политический лайфхак» не просто занимается некой интеллектуальной журналистской провокацией, игрой в хлёсткие термины, используя определённый терминологический аппарат. Он шлёт сигнал не столько президенту, сколько определённому слою в его окружении. Этот слой ориентирован на Запад, он говорит на языке, представляющем собой некую смесь «французского с нижегородским». Вместо слова «руководитель» они говорят «топ-менеджер», вместо «смена названия» — «ребрендинг», вместо «управление» — «менеджмент», вместо «наблюдение» — «мониторинг», вместо «наличные деньги» — «кэш», вместо «тенденция» — «тренд», вместо «торговля» — «трейдинг».
Это не просто дешёвое пижонство не вполне психологически созревших провинциалов. Это не мода и не игра в современную продвинутость, не просто детское подражание взрослым. Это — пропуск в определённые элитные круги. Система распознавания символов «свой — чужой». Сурков вполне может говорить на нормальном русском политическом и литературном языке, но он намеренно говорит так, как он говорит. Он ищет симпатий в определённом круге, ибо рассчитывает быть нужным президенту не только как исполнитель, но и как некий делегат от влиятельного клана живущих на Востоке с повёрнутой на Запад головой. В России это довольно многочисленная гвардия, имя которой — легион. И чем ближе к вершине власти, тем гуще их концентрация на один квадратный метр.
Всякий текст Владислава Суркова нужно анализировать не только по содержанию, но и внимательно читать между строк. Там намного больше содержания, чем написано. Очень важно видеть то, что не сказано прямо, но подразумевается, всплывает само собой как очевидная мысль, на которую навели.
О чём умолчали, как сформулировали сказанное. Как сказал бы Людвиг Витгенштейн — «Фактом может быть как то, что имеет место, так и то, что места не имеет». В каком контексте событий трактовали тезисы. Ну и, конечно же, самое главное — ищи, кому выгодно. Без этого никакое полное понимание текста невозможно.
«Путинизм представляет собой глобальный политический лайфхак, хорошо работающий метод властвования. А понять, «как они делают это», всегда интересно, если сделанное привлекает и впечатляет» — сказал Сурков в интервью «АК». Владислав Сурков говорит о том, что политика Путина — это (в переводе на нормальный русский язык) некий стиль, совокупность методов, в центре которых лежит идея борьбы за суверенитет. И тем эти методы интересны для прочих стран, стремящихся к такой же цели. Ничего сверх этого Сурков не сказал, вся его текстовая заумь — это некая борьба за оригинальность, не только простительная, но и необходимая для литератора. Но нужно ли это Владимиру Путину?
Песков точно ответил Суркову: ему (то есть президенту) не импонирует термин «путинизм». Это личное мнение Суркова, о котором президент проинформирован. Песков пояснил: говорить о какой-то идеологии Путина неправильно. Путин не скован рамками политических концепций, он прагматик. То есть всегда исходит из ситуативной целесообразности. Однако это называется «здравый смысл», и подводить под это некую теоретическую базу с попыткой её превращения в научное открытие — это ненужная услуга президенту. Намёк настолько прямой, что дальше в дипломатии уже невозможно.
Попытка Владислава Суркова соорудить для Владимира Путина некий застывший в «путинизме» монумент — неудачная идея, не соответствующая стилю и духу президента России. Путин чрезвычайно чуток на любые попытки как-то ему польстить и сыграть на его тщеславии. Будучи разведчиком, Путин прекрасно читает все попытки им манипулировать и навязывать какие-то идеи. Судя по мгновенной реакции Пескова, Сурков немного перестарался. «Корону» Владимиру Путину уже подносили, и он ее отверг.
В ситуации, когда накануне реконфигурации власти все нынешние игроки устремились защитить свой имеющийся функционал и как-то застолбить себе место в новом раскладе сил, такая тактика объяснима. Суркову можно простить излишнее служебное рвение и усердие, но для чуткого придворного чувство меры — первое качество профпригодности. Умных много — чутких мало. А именно чувство меры является главным признаком ума, и особенно ума политика. Чуть пересолил — и всё испортил. В такой ситуации идея «путинизма» из символа веры некоторых придворных превращается в ересь, уводящую практическую политику в сторону от необходимого и насущного.
Если взять позицию Пескова за официальную оценку предложения Суркова, то ясно, что идея «путинизма» как идеологической формулы и некой доктрины — это не то, что действительно требуется. Сейчас России нужен не «путинизм» как идеология, а курс «сильный Путин», причём не как личностное, а как комплексное и собирательное понятие. Мы уже писали об этом, и сейчас уместно ещё раз напомнить о ранее сказанном.
«Сильный Путин» — это целая совокупность смыслов в соединении с соответствующими кадровыми решениями. Зачем сейчас это нужно? А вот зачем: «Трансфер ожидаемо может стартовать с антиэлитной повестки, которая заставит элиты присягать новой конструкции власти. Антиэлитная повестка нужна для создания напряженности и ускоренного проведения реформ, которые правящий класс в большинстве не готов принять и поддержать.
Между тем, антиэлитная повестка обеспечит инициирование крупных реформ: начиная от судебной и заканчивая межрегиональными отношениями. В любом случае, возможные контуры реформ, безусловно, будут проработаны и рассмотрены как часть большого трансфера». Не случайно, идею курса «сильный Путин» поддержали и другие эксперты, например: «В нынешней кризисной ситуации в России, когда либеральная оппозиция в очередной раз ополчилась на Кремль, важно не допустить в стране революционных потрясений и хаоса, последствия которых будут сродни временам развала и распада Российской империи в 1917 г. и СССР в 1991 году.
В долгосрочном плане до и после 2024 года необходимо не просто обеспечить преемственность власти (в русле курса «сильный Путин»), а создать предпосылки кардинального обновления структур и состава органов управления, прихода к власти новых лиц, новой команды единомышленников, озабоченных судьбой народа и государства, компетентных и профессиональных людей, имеющих житейский и трудовой опыт созидания и развития, ни в чем не скомпрометировавших себя в прошлом».
Иными словами, после 2024 года страна будет нуждаться в продолжении курса Владимира Путина, того курса, которым страна идет с 2000 года — сильная экономика и финансовая система, независимая силовая внешняя политика, геополитическая и геоэкономическая экспансия Россия на мировые политические и экономические рынки, восстановление роли и статуса России в мире, повышение жизненного уровня россиян, борьба с коррупцией и так далее. Это на уровне идеологии. И эту идеологию можно назвать именно так — курс «сильный Путин».
В какой организационной форме это будет сделано — через любые формы усиления роли Госсовета или неких других конструкций, в которых Владимир Путин продолжить осуществлять роль духовного лидера нации, а фигуры президента и премьера будут лишь техническими исполнителями курса Путина, или же обществу будет представлена фигура преемника — вопрос глубоко вторичный. Смысл которого состоит только в том, какая форма будет лучше соответствовать новому содержанию.
То, что идея курса «сильный Путин» воспринята, говорит и количество просмотров видеороликов с аналогичным названием, которые стали живым откликом и творчеством масс, которые восприняли эту идею положительно. Вот для чего сейчас стране нужен курс «сильный Путин» как живое политическое сотворчество в новых глобальных условиях, а не застывший в «путинизме-ленинизме» лидер как набор никому не нужных догм для заучивания.
Источник - https://regnum.ru/news/polit/2760395.html
***
Приложение. Курс «сильный Путин» получает свое кадровое обеспечение
Так как зайти на такой курс в рамках либеральной кадровой парадигмы невозможно – не потянут сислибы качественный скачок в рамках курса «сильный Путин», принято решение перевести управление процессом на другой, более высокий уровень. Этим блоком становится связка Дмитрий Козак – Михаил Бабич – Сергей Глазьев. Продолжение курса «сильный Путин» должно формироваться уже сейчас – и концептуально, и кадрово. Тем более что и концепции, и люди у нас в стране такие есть.
С 2008 года, на протяжении девяти лет безрезультатной борьбы либерального клана с экономическим кризисом, стало ясно, что правительство неспособно преодолеть кризис, а общество неспособно одолеть либералов. Любые попытки зайти в лоб и как-то изменить поведение и мышление либерального блока в правительстве, ответственного за экономику, не дают успеха.
Вместо корректировки курса и выхода из экономического пике происходит консолидация системных и несистемных либералов и нарастает давление на президента, в том числе путем желания оседлать нацпроекты с их огромными бюджетами, взойдя на должность вице-премьера по их реализации.
Все эти годы президент демонстрировал чудеса терпимости — позволял либералам рулить экономикой и не вмешивался в деятельность экономического блока правительства и Центробанка. Вместо всего этого либералы сначала устроили саботаж, потом попытались подставить главу государства с непроработанной до конца пенсионной реформой (хотя сами и являлись ее авторами — птенцы гнезда Кудрина), в результате чего Владимир Путин вынужден был лично ее продавливать, теряя рейтинг, выстраданный страной в виде Крымского консенсуса, «Бессмертного полка» и так далее.
Но этого либералам оказалось мало. Сейчас они стали открыто играть против страны, объявляя национальные проекты утопией и возлагая на главу государства вину за свою кричащую неспособность работать.
В дополнение к открытой обструкции, которую системные либералы устроили президенту, к открытому предупреждению о том, что никакие нацпроекты выполнены быть не могут и вообще никакого результата не дадут, либералы начали мощную волну закулисного надувания уличного протеста, благо антинародных решений они напринимали более чем достаточно. Руководимые либералами СМИ открыто всю вину за ситуацию возлагают на президента, а сами либералы выходят сухими из любой грязной воды.
Стало ясно, что никакие попытки изменить действия либеральных министров невозможны, потому что они, по сути, просто депутаты от ключевых экономических групп, сформировавшихся со времён приватизации, когда старые и новые кланы просто поделили сферы влияния. При этом в России находится только верхушка айсберга этих элит, тогда как вся огромная часть уходит своим основанием в элиты мирового глубинного государства, с которым сейчас ведут войну и Си Цзиньпин в Китае, и Дональд Трамп в США.
Это объективно глобалистское крыло в российской элите, плоть от плоти транснациональных элит, которые воспринимают страны своего пребывания исключительно как дойных коров, неважно, Россия это, США или Китай. Однако настал момент, когда дальше мириться с таким положением дел президент объективно не может. Перед страной стоит ряд серьезнейших задач развития. В экономике и финансах — создание независимой финансовой системы, работа национального капитала на интересы Родины, а не на счета мировых финансовых кланов, инфраструктурная революция и так далее.
В политике — новая партийная система, отвечающая интересам современного развития страны, новая кадровая политика («Россия страна возможностей»), новая политика в области информационного обеспечения внешней и внутренней политики российского руководства. Об этом на примере необходимости смены акцентов в отношении братского народа Украины на днях говорил и сам Владимир Путин.
И так далее, и тому подобное, какое направление ни возьми — на любом из них страна нуждается в кардинальном и системном рывке или скачке, как кому будет удобно. Так как зайти на такой курс в рамках либеральной кадровой парадигмы невозможно — не потянут сислибы качественный скачок в рамках курса «сильный Путин», принято решение перевести управление процессом на другой, более высокий уровень.
Если судить по кадровым перестановкам последних нескольких месяцев, то можно уверенно предположить, что Владимир Путин заходит на реформирование экономического блока правительства со стороны того кадрового обеспечения, которое у нас проявлено в виде блока жестких государственников. И сейчас этот блок начинает формироваться на наших глазах. Этим блоком становится связка Дмитрий Козак — Михаил Бабич — Сергей Глазьев.
Дмитрий Козак в статусе вице-премьера принял под своё кураторство интеграционную тематику. Его успехи в решении молдавского и украинского кризиса дали президенту основания поставить Козака на это направление. Козак оптимально сочетает жёсткость с дипломатичностью и способен быть реальным организатором интеграционных процессов. Но, кроме внешней составляющей, на счету Дмитрия Козака решение и серьезных внутрироссийских вопросов, в частности, решение вопроса с ростом цен на бензин.
Существенное усиление интеграционного вектора произошло с назначением Михаила Бабича первым заместителем министра экономического развития, а на днях с его повышением до статуса первого замминистра Минэкономразвития. Напомним, что несколько лет назад (при Улюкаеве) это было ключевое российское экономическое министерство. И недалек тот час, когда оно вернет свой функционал на внутреннем поле.
После того как его подходы показали свою эффективность в братской Белоруссии, Бабичу дали карт-бланш на разработку системного подхода со всеми бывшими союзными республиками. И Украина, и Белоруссия, и страны Азии и Закавказья — все они попадают под кураторство Бабича. Но опять-таки — он будет заниматься не только внешней сферой, но и контролем за реализацией нацпроектов.
Конфликт Глазьева с правительственными либералами делал совершено невозможной никакую конструктивную работу академика на посту советника президента. Положение Глазьева изменено, его перевели на должность министра по интеграции в евразийской экономической комиссии, но так, что он при этом сохранил статус советника президента, то есть сохранил свои позиции в администрации президента. Это не ослабление, а усиление аппаратного веса Глазьева. Путин сделал это вовсе не случайно. То есть на направлении ЕАЭС стягиваются все те силы, которым предстоит «поставить либералов в коробочку», говоря сленгом старых аппаратчиков.
Если учесть, что интеграционная тематика — это в создавшихся условиях главное направление обеспечения национальных интересов России, то все прочие шаги должны быть так или иначе этому направлению подчинены. От России требуется всё более сильная политика, и эта сильная политика получает всё более сильное кадровое обеспечение. Либеральному блоку в правительстве на другом, более высоком этаже власти формируется сильный организационный противовес, который постепенно перехватывает как внешнюю, так уже и отчасти внутреннюю повестку дня.
И это закономерно. Продолжение курса «сильный Путин» должно формироваться уже сейчас — и концептуально, и кадрово. Тем более что и концепции, и люди у нас в стране такие есть.
Авторы: Юрий Баранчик Александр Халдей
https://regnum.ru/news/polit/2739131.html