Россия: Попасть в будущее. Будущее трудно прогнозировать, зато его можно создать

Содержание
[-]

Попасть в будущее

Будущее трудно прогнозировать, зато его можно создать 

Понимающие это обстоятельство «агенты будущего» действуют повсюду, пусть и не всегда так согласованно и успешно, как хотелось бы.

Недавно Агентство стратегических инициатив и Российская венчурная компания взялись за реализацию Национальной технологической инициативы — программы по формированию принципиально новых рынков и созданию условий для глобального технологического лидерства России к 2035 году. На что они, собственно, рассчитывают? С этим вопросом мы пришли к Евгению Кузнецову, заместителю генерального директора РВК

«Еxpert.ru»:  - У меня впечатление, что мы в России вечно пытаемся наладить инновационную систему, и вечно у нас не выходит.

Евгений Кузнецов: - Я бы так не сказал. Модернизация Петра Первого была весьма эффективной. Другое дело, это гадать, какой она могла бы быть в идеале… И сталинская модернизация дала довольно успешный индустриальный рывок, хотя ее неверно называть «сталинской». Планы строительства железных дорог или ГОЭЛРО создавались при царе, просто их не успели внедрить. Россия до революции развивалась очень интенсивно, и если бы она была еще грамотно модернизирована, избежав коллективизации и плановой экономики, то рывок был бы значительно большим, чем при советской власти. Ведь в начале XX века Россия была одним из мировых лидеров в фундаментальной науке. Такого количества нобелевских лауреатов, ученых мирового уровня и людей, работающих на самом фронтире передовых технологий, создававших глобальный продукт, таких как Сикорский или Зворыкин, у нас с тех пор не было.

Если же брать последние пятнадцать лет, то, действительно, мы пытаемся запустить инновационную систему — и она в общем потихоньку запускается. Проблема, правда, все время оказывается сложнее, чем предполагали. Сначала все сводили к тому, что надо коммерциализировать науку, потом выяснилось, что чего-то еще не хватает. Вспомнили про создание предпринимательской среды, экосистемы для инновационного бизнеса — и кое-что стало получаться. Число успешных стартапов за десятилетие выросло на порядок, как и размер инвестиций в венчурной индустрии. Главный нерешенный вопрос сегодня — это путь от фундаментальной науки до глобальных рынков.

- Значит, вы не видите особого препятствия на пути развития инновационной экономики, характерного именно для России?

 - Беда наша известна — дороги и дураки. То есть не хватает координации, связности, и есть много людей, которые смотрят на проблему инноваций очень узко. Еще традиционная российская напасть — у нас на одного работающего три контролера. И любая попытка институтов развития что-то двигать наталкивается на непропорциональный рост контрольно-проверяющих усилий.

А про узкий взгляд мой любимый пример — это матрица технологических приоритетов. Она была установлена еще много лет назад, и до сих пор кардинально не сдвинулась. В приоритетах инновационной политики у нас ядерный кластер, космический кластер — отрасли, которые были перспективными лет пятьдесят назад. К началу нашего века уже было понятно, что основная революция, происходящая на планете, — это диджитализация, то есть IT в медицине, IT в энергетике, IT в промышленности и далее везде. В частном секторе у нас IT-то прежде всего и развивается, в основном инвесторы туда и несут деньги.

Развитие любой отрасли идет очень бурно на старте, потом достаточно стабильно, а потом плоско — то есть на каждый рубль вложений мы уже будем получать слишком маленький прирост эффективности. И основные мировые индустрии строятся в тех областях, где происходит экспоненциальный рост. А мы делали ставки на те области, в которых бурное развитие давно закончилось. Государство в основном вкладывается в отрасли, где прорывов не было уже десятилетия, такие как авиастроение. Тут, конечно, фанаты авиации могут со мной спорить, но самолеты кардинально не изменились, это совсем другой темп развития в сравнении с IT.

- Почему так получается?

 - В новых отраслях нет лоббистов, есть предприниматели. Они не очень умеют делить ресурсы, зато умеют врываться в пустые зоны. А в старых отраслях как раз очень много лоббистов, у которых высокие звания, авторитет и институты. И они побеждают в битве за госденьги. Так мы и сползаем обратно в предыдущий технологический уклад — это ключевая наша проблема.

Дележ будущего

- И как же тогда попасть в светлое будущее?

- Сейчас все страны мира делают определенные ставки: выбирают приоритеты, на которые бросают самые серьезные усилия и ресурсы, чтобы в будущем сохранить и приумножить лидерство.

Китай сделал ставку на инжиниринг, промышленную робототехнику, автоматизацию. И на продвинутые биотехнологические исследования, клонирование, генную инженерию. Они действуют очень быстро, используя себе во благо этические ограничения других стран. В Европе ГМО под вопросом — Китай весь живет на ГМО. В Европе думают, можно ли клонировать людей или делать генетическую коррекцию человеческого генома, а китайцы это уже делают. У них есть все шансы первыми создать эту индустрию. То же и с роботами. Мы привыкли, что Китай лидирует за счет дешевой рабочей силы. Но она дорожает, зато сейчас, когда начинается создание роботизированных заводов, внезапно выясняется, что роботизация заводов — это тоже китайская специализация. Завод может будет стоять и в Штатах, но роботов для него будет делать Китай.

- А на что поставили другие страны?

- У Великобритании, например, среди приоритетов — синтетическая биология. Речь идет о инженерии микроорганизмов с искусственно сконструированным геномом, когда каждая буковка генома подобрана специально. Такой организм даже трудно с уверенностью назвать живым — ведь это не продукт эволюции, а инженерный объект из биологических деталей.

США делает ставку на нейронауки, на новую энергетику, на ту же геномику. Германия сделала ставку на «индустрию 4.0», то есть на новые принципы организации индустриального производства. Аргентина делает ставку на роботизацию в сельском хозяйстве.

Происходит дележ будущего, еще не сложившихся отраслей. Пришло время и нам делать ставки.

- А как России выбрать правильную ставку?

- Ставки можно делать в тех областях, где у нас уже есть квалифицированная рабочая сила и признание. Например, в тех же IT — у нас много талантливых программистов, российская математика по-прежнему сильна и высоко котируется в мире. Мы еще можем стать сильными игроками на формирующихся глобальных рынках, связанных с концепцией «цифрового мира», — там, где происходит диджитализация транспорта, промышленности, медицины, образования.

Также очевидно, что надо делать ставку на отрасли, которые будут жизненно важны для людей: все, что связано с новыми подходами в медицине, с увеличением продолжительности жизни, нейронаукой. Если этого не делать, мы попадем в чрезвычайную зависимость от тех, кто будет обладать такими технологиями. Сейчас меняется парадигма медицины — начинается переход от «медицины ремонта» к «медицине здоровья», когда мы сосредотачиваемся не на лечении болезней, а на их предотвращении.

Это совсем другой подход к организации здравоохранения, поэтому тут все страны в похожих условиях, все стартуют с нуля. Гиганты Силиконовой долины сейчас хотят стать здравоохранительными гигантами. Google скупает стартапы в области цифровой генной диагностики. По данным IBM, компьютер Watson уже планирует лечение лучше, чем врач. Конечно, врачи сопротивляются — для существующей врачебной корпорации это разрушительная технология, лишающая доходов сложившуюся систему. Они стараются, чтобы новые методы как можно дольше не доходили до рынка, а ключевым человеком, принимающим решение, был врач. Там еще долго будет идти настоящая война, что дает нам дополнительный шанс встроиться в этот рынок.

- Но за счет чего?

- Китай, например, когда делал такие догоняющие модернизационные рывки, успевал быстро вырваться вперед, играя без правил. Они не стесняются учиться, это ключевой момент. В китайской культуре копирование вообще считается достоинством, а не недостатком. И они просто копируют все хорошее. Не только организацию университетов и научных центров, но даже их названия. Пока у нас бьются за самостоятельность, за уникальный путь, за русский язык в мировой науке, китайцы провозгласили, что они хотят стать самой крупной англоговорящей страной.

Главный двигатель инноваций

- Получается, помимо правильной ставки для рывка важны еще культура и организация?

- Конечно. Успех Китая — это прежде всего управленческие и организационные технологии. Япония, которая стала флагманом в 1980-е, сделав выигрышную ставку на микроэлектронику, не смогла удержаться в лидерах, поскольку использовала старую модель организации экономики, когда инновации создаются альянсом сильного университета и крупной корпорации. Но это проигрышный для XXI века подход — он слишком медленный. Сейчас главный двигатель инноваций — это технологическое предпринимательство, которое действует в промежуточной зоне между наукой и крупным бизнесом. Япония не смогла перейти на предпринимательскую модель организации экономики, а сейчас Россия пытается копировать этот тупиковый путь, когда корпорации напрямую договариваются с университетами.

- А как надо?

- Развитие экономики — это рост сложности системы, увеличение количества ролей в экономике. Раньше считалось, что ученый должен думать, а компания должна заказывать ему работу и внедрять в производство. Сейчас все сложнее. Есть ученые, которые думают. Есть ученые-предприниматели, которые думают о том, как науке найти коммерческое приложение. Есть технологические предприниматели, которые знают рынок, умеют работать и с наукой, и с деньгами инвестиций. Есть менеджеры, управляющие технологическими подразделениями крупных компаний, — они умеют привлекать инвестиции и примерно понимают, что говорят технологические предприниматели. Есть топ-менеджмент крупного бизнеса, который понимает, что без инноваций, без динамики нельзя двигаться дальше. То есть ролей стало существенно больше, и эта гибкость системы распределения труда определяет успех.

Мы, занимаясь инновациями в России, вкладывались прежде всего в ключевую точку — в деятельность технологических предпринимателей. Но должны измениться и наука, и бизнес. В науке должны появиться люди, открытые для рынка, — профессора и менеджеры университетов часто люди очень консервативные, катастрофически. А с другой стороны, в корпорациях должны появиться люди, понимающие, что такое стартапы, почему надо не отжимать у стартаперов технологию, а договариваться с ними, покупать команду или входить в бизнес. Мы на этой поляне очень много работаем, поддерживаем корпоративные программы в области «открытых инноваций» — эта такая модель работы с рынком, когда технологии разрабатываются не внутри компании, а берутся с рынка. Наш конкурс стартапов GenerationS в этом году полностью заточен под корпоративную акселерацию: то есть мы помогаем компаниям-партнерам найти интересные им стартапы и понять, как с ними работать дальше.

Как создать новый рынок

- Что такое Национальная технологическая инициатива?

- НТИ как идея родилась в прошлом году, в ходе многочисленных экспертных дискуссий. Эта идея разрабатывалась и продвигалась Агентством стратегических инициатив, она была одобрена президентом, и ВРК вместе с АСИ взялись за ее реализацию. НТИ — это программа организации процесса технологического развития, которая концентрируется на трех вещах. Первое — определение будущих рынков, их понимание. Второе — поиск тех предпринимателей, лидеров, которые хотят играть роль на этом рынке. И третье — создание для этих предпринимателей и лидеров режима максимального благоприятствования, снятие барьеров, формирование ресурсов, чтобы они смогли сделать задуманное. Это история про создание сообщества, которое готово взять на себя ответственность за игру на формирующемся рынке. Суть НТИ — в том, чтобы предложить государству видение, дорожную карту будущего, мобилизовать объединенных этим видением талантливых людей и создать для них режим наибольшего благоприятствования.

- Понятно, что значит создать технологию. Но как создать рынок?

- Это ключевой момент. У нас вся поддержка инноваций традиционно идет по модели «внедрения технологий» — то есть кто-то что-то придумал, давайте теперь искать, как бы это внедрить. В мире давно преобладает другая модель — «рыночного запроса». То есть для начала надо идентифицировать, в чем нуждается рынок.

Рынок — это сложный объект, в котором есть игроки, правила, стандарты, ресурсы, инструменты, инфраструктура… много очень специальных вещей. И когда рынок еще не сформировался, то игроки на нем имеют очень много свободы, но и очень много проблем, потому что нет необходимых инфраструктур.

Есть знаменитая байка о том, почему мы ездим на бензиновых автомобилях. Больше ста лет назад электрические и паровые автомобили были лучше бензиновых. Но бензин можно было купить в Америке везде, в каждой аптеке (у них аптека — это как магазинчик). А электричества или пара было значительно меньше. То есть была инфраструктура, благодаря которой эти самодвижущиеся коляски могли ездить, поэтому они и победили.

Как сейчас Tesla продвигает электромобили? Делая ставки на заправки, на станции зарядки аккумуляторов. Создатель Tesla Илон Маск даже выбросил патенты, сделал свободный доступ к технологиям, чтобы было как можно больше других электромобилей. Потому что, чем быстрее вырастет инфраструктура, тем быстрее пойдет его бизнес. Поэтому новый рынок — это всегда много проблем и очень много субъектов, без которых рынок не заработает.

Есть еще проблемы с законодательством, как, например, с доставкой товаров дронами.

Дроны сейчас на пике моды, для них очень много разного рода применений. Но на каждое позитивное применение дрона найдется какая-нибудь угроза. То дрон оказывается на лужайке Белого дома, то он ядерные отходы перетащит на крышу премьер-министра Японии, то он сфотографирует обнаженных соседей на их лужайке. Как действовать? Чиновники на всякий случай все запрещают, рынок блокируется. Надо снимать барьеры, вводить правила, устанавливать ответственность. Или классика жанра — роботизированный автомобиль попадает в аварию. Кто виноват — владелец автомобиля, компания-разработчик, автор софта, который написал программу для моделирования поведения? Кому предъявить счет? Сразу возникает много вопросов, без решения которых рынок не развивается.

Есть, конечно, примеры, когда новый рынок оказывался настолько привлекательным и нужным, что пробивал все барьеры, формируясь с нуля, без особой господдержки, — как рынок персональных компьютеров. Но так получается далеко не всегда. Иногда новые рынки создаются путем очень мощной протекции, огромных государственных дотаций, как, например, рынок возобновляемой электроэнергии в США. Сейчас эта энергия становится все дешевле, но без долгого дотирования этого бы не случилось.

Рынки будущего

- В рамках НТИ был составлен список из девяти самых перспективных рынков будущего. Что этот список говорит нам о будущем?

- В этом списке отражены два глобальных мегатренда. Практически все рынки цифровые, в основе всех инноваций лежат IT-решения. Второй тренд — это науки о жизни. Наступает новая эпоха в инженерии: мы переходим к изменению и созданию жизни. Три рынка связаны с транспортом — именно транспорт испытывает сейчас наибольшую диффузию IT-решений. И вообще, у нас большая страна, огромные транзитные коридоры. Россия в логистических вопросах сильно отстает, а логистика сейчас — мощнейший двигатель мировой экономики.

- В названиях всех рынков присутствует корень «net», то есть «сеть». Почему?

- Мы исходим из гипотезы, что все рынки будущего будут устроены как сетевые сообщества. Сетевое сообщество — это новый, принципиально важный принцип организации, который начинает доминировать практически везде. Мы переходим от партий и общественных движений к сообществам: люди, которые разделяют какие-то убеждения, координируются через сеть. Мы переходим от промышленных гигантов, работающих с поставщиками, на сетевые модели координации, когда люди создают кастомизированные продукты мелкими сериями, координируясь через сеть. Наука переходит от огромных академических структур к сетям лабораторий или отдельных ученых, работающих в разных центрах над общей задачей. Многие компании, особенно в новых отраслях, переходят на принципы сетевой организации без прежней роли вертикального менеджмента. Сетевая модель — это те правила, по которым мы будем жить очень долго.

От фантазий к действиям

- Многие услышали об НТИ благодаря такому необычному мероприятию, как «Форсайт-флот». Что это и зачем?

- «Форсайт-флот» — это формат, в свое время разработанный АСИ. Эта технология, которая позволяет за короткое время организовать коммуникацию большого числа людей, чтобы они пришли к общему видению будущего и согласовали свои планы действий. В России, как все знают, на двух человек три мнения, наша главная проблема — способность договариваться, не перетягивая одеяло на себя. А форсайт позволяет прийти к единому языку, договориться об общих приоритетах и проработать их уже в конкретные шаги.

- По итогам голосования участников самым перспективным был признан рынок NeuroNet. Какие бизнесы будут процветать на нем через десять лет?

- Во-первых, возникнут огромные рынки, связанные с человеко-машинной коммуникацией. Мы будем всем управлять силой мысли — компьютером, машиной, всей домашней системой. Даже без команд, система сама поймет, какая музыка и свет сейчас нужны.

Большой рынок, который появится в очень скором будущем, — это способность автомобиля распознать засыпание водителя. Таких стартапов уже много. Они еще пока не стали отраслевым стандартом, но станут, потому что это одна из самых распространенных причин тяжелых аварий.

Огромные надежды, конечно же, на телепатические коммуникации людей. Для начала — передача эмоций. Верное понимание эмоций другого человека и подстройка под них сейчас — преимущество людей с высоким эмоциональным интеллектом, и может стать массовым явлением.

Огромному количеству сервисных роботов тоже будет очень важно научиться понимать человека, смысл сказанного им. Понимание смыслов — это гигантский рынок, способный перестроить глобальную экономику. Ведь начнется массовое отмирание огромного количества традиционных сервисов и их замена на роботизированные сервисы.

- На «Форсайте» было высказано столько идей… Возникли ли у вас самого какие-нибудь озарения на корабле?

- Да, у меня там случилось озарение. Когда я слушал доклад группы по цифровой медицине и персональной медицине, то впервые понял, какая глубокая революция нас ждет в медицине, — сопоставимая с той революцией, которую принесла подпольная анатомия в Средние века. До появления анатомии люди представляли строение тела по античным классикам, рассуждали о соотношении желчи и слизи. Лишь когда появилась анатомия, стало понятно, что есть органы, которые могут работать правильно и неправильно. Да и вообще — тогда родилась медицина. А сейчас происходит то же самое. Как только мы приближаемся к ситуации, когда возникает «интернет органов», когда наше сердце, поджелудочная железа, или другой орган начинает сам мониторить свое состояние, и мы начинаем видеть, как меняется его состояние в зависимости от приема лекарств, еды, физической нагрузки, эмоций, мы вместо фантазий получаем картину реальных связей в своем организме. Мы наконец поймем по-настоящему, что происходит в «черном ящике» нашего тела!

Многие наши представления о жизни базируются на очень ограниченных или сомнительных данных, а тут мы получим вместо них четкие научные данные. Вот наглядный пример: один из энтузиастов анализа Больших данных повесил у себя дома множество видеокамер и микрофонов, когда у него родился ребенок, и в течение четырех лет записывал все на диск. Обработав полученные данные, он нашел все узловые моменты и критические ситуации, в которых у ребенка происходило освоение речи. Он увидел, как происходят главные изменения в сознании, как они связаны с моторикой, с родителями. И это абсолютно отличалось от всех классических представлений!

То есть революция, связанная с анализом Больших данных в медицине, готовит нас совсем к другому пониманию того, как устроен человек и человечество. В каком-то смысле наука готовится к переходу того же масштаба, что произошел в эпоху Возрождения. Тогда от фантазий перешли к опытам, а сейчас от отдельных экспериментов мы переходим к ситуации, когда источником данных являются чудовищного объема массивы и фактуры, которые надо уметь отрабатывать. Это будет совсем другая наука и другое знание.

- От «Форсайт-флота» остались карты будущего и люди, заряженные импульсом строить это будущее. Но что дальше?

- Сейчас начинается самое главное, а именно превращение этих дорожных карт в постоянный процесс деятельности по ним. Я очень надеюсь, что на этой основе начнут формироваться интересные проекты. Я почти уверен, что до конца года шестьсот участников «Форсайт-флота» превратятся в шесть тысяч увлеченных этими идеями людей. Реализовать национальную технологическую инициативу не смогут ни менеджеры, ни чиновники — это будут делать энтузиасты, которые сами возьмутся за реализацию проектов. А наша задача — подтащить им снаряды.

 


Об авторе
[-]

Автор: Андрей Константинов

Источник: expert.ru

Добавил:   venjamin.tolstonog


Дата публикации: 16.06.2015. Просмотров: 346

zagluwka
advanced
Отправить
На главную
Beta