России нужно кардинально менять политику в сфере демографии

Содержание
[-]

***

Дедушками и бабушками в России стать все труднее

Социологи зафиксировали скорбный рекорд: за последние 90 лет число внуков у россиян уменьшилось в семь раз. Как и почему наши бабушки и дедушки остаются без внуков, выяснил «Огонек».

Социологи медиаофиса Всероссийской переписи населения — 2020 приводят волнующие цифры: если в 1926 году на 100 бабушек и дедушек приходилось 542 внука, то в 2019 году всего 81. Армия из 461 внука, которым нужно было вязать варежки, печь пирожки, варить варенье и баловать, просто исчезла. Некоторым бабушкам и дедушкам теперь вообще некого согревать своей любовью. Как же так?

Вообще-то это общемировой тренд в развитых странах — заводить меньше детей и в более позднем возрасте. Но у России даже тут, как обычно, свой путь.

Еще и опаздываем

«Количество внуков — это результат двух факторов: как рано начинают рожать и сколько в среднем детей в одной семье,— говорит заместитель заведующего международной лаборатории демографии и человеческого капитала РАНХиГС Сергей Шульгин.— Исторически в России первый демографический переход начался в 30-х годах XX века. Тогда у нас резко сократилось число рождений на одну женщину. Если в 1900 году на одну условную женщину приходилось в среднем 7,3 рождения ребенка, то в 1931–1935 годах уже 4,5 ребенка. Резкое падение произошло во время Второй мировой войны и слабо колебалось после — это 2,6–2,8 ребенка. Эхо этой демографической ямы мы ощущаем до сих пор. Следующий провал произошел в 90-е годы — тогда на одну женщину приходилось 1,2 ребенка. Кроме того, сильно изменился возраст, в котором женщина рожает первого ребенка. Если в начале XX века женщины заводили первого ребенка, когда им было меньше 20 лет, то сейчас возраст мамы, когда у нее появляется первый ребенок, сдвинулся за 25 лет. Но главные причины того, что у российских бабушек стало меньше внуков, даже не в демографических провалах 40-х и 90-х годов, а в том, что за последние 100 лет в развитых странах кардинально поменялась демографическая картина в целом».

Снижение рождаемости в России началось с более высокого уровня и позднее, чем в большинстве развитых стран. Первым толчком стала аграрная реформа 1861 года. Крестьяне становились рабочими, без личного хозяйства иметь много детей было трудно. Но даже при этом в начале XX века по падению рождаемости мы отставали от европейских стран на 30–40 лет, а от Франции почти на столетие. Впрочем, из-за двух главных катастроф в истории России ХХ века — революции и Великой Отечественной войны — мы за 70 лет преодолели отставание и завершили переход к низкой рождаемости (2 ребенка на одну женщину) одновременно со всеми развитыми странами в середине 60-х.

К этому времени для семейной пары стало нормой самостоятельно решать, когда и сколько у них будет детей.

«Переход к низкой рождаемости в России был в значительной степени ускорен непрерывной цепочкой социальных катаклизмов, сопровождавших модернизацию общества,— считает Сергей Захаров, директор Центра демографических исследований НИУ ВШЭ.— Но дело не столько в том, что во время кризисов падал жизненный уровень населения, сколько в том, что в эти периоды приобретался массовый опыт индивидуального контроля над рождаемостью».

Новая демографическая картинка развитого мира, отмечают социологи, основывается на разделении трех видов поведения — сексуального, матримониального и репродуктивного. Если раньше это был единый монолит, то сейчас они разделены. И будут все дальше отдаляться друг от друга. Сексуальная жизнь не ведет обязательно к браку и детям. И для заведения потомства брак и даже любовь уже не являются обязательными.

Это проблема внуков?

На уменьшении числа внуков сказался и рост продолжительности жизни. Бабушек и дедушек стало больше чисто физически — это достижения медицины последних десятилетий. И сегодня на одного ребенка часто приходится шесть взрослых: родители, две бабушки и два дедушки. Такая глыба любви и заботы интересным образом влияет на внуков.

«И у нас, и за рубежом считают, что такое преобладание количества бабушек и дедушек над количеством внуков в большей степени повлияло на внуков, чем собственно на бабушек и дедушек,— говорит Михаил Денисенко, заместитель директора Института демографии НИУ ВШЭ.— Потому что если раньше на несколько внуков приходилось двое родителей и одна-две бабушки (с дедушками было сложнее, они в среднем раньше умирали, да и времена были для мужчин не лучшие — то репрессии, то войны, не говоря уж о высокой алкоголизации населения), то сейчас на одного внука приходится два родителя и порой 3–4 прародителя. И ребенок оказывается под достаточно обширной опекой. Некоторые эксперты высказывают мнение, что такая суперопека удлиняет социализацию ребенка, его переход во взрослую жизнь затягивается. Если раньше дети взрослели быстро — рано начинали работать, раньше вступали в брак, то сейчас это процесс протяженный, и не только потому, что внуки учатся, но и потому, что бабушки, в частности, стремятся создать для их жизни комфортные условия».

Впрочем, нехватка внуков сказывается и на пожилом поколении. Эксперты считают, что связь с семьей напрямую влияет на качество и продолжительность жизни. «Люди живут дольше, когда они более тесно связаны с обществом,— поясняет Сергей Шульгин,— важны связи внутри семьи и дальние социальные связи. Качество жизни транслируется в ожидаемую продолжительность жизни. Пожилой человек, который тесно связан с большой семьей (то есть это и дети, и внуки), будет дольше жить. У него выше качество жизни».

По идее, так и должно быть, но нельзя не учесть и следующего: пожилые, особенно в мегаполисах, все активнее занимаются спортом, внимательно следят за своим здоровьем и зачастую совсем не хотят погрязнуть в кухонной суете и прогулках с внуками.

Дисбаланс бабушек и внуков влияет и на экономический рост, считают эксперты. Молодежь связана с созданием новых ценностей, новых идей, развитием, движением вперед. «Когда у нас есть такие провалы: молодежи мало, некому создавать новые ценности, возникают проблемы с экономическим ростом,— объясняет Сергей Шульгин.— Если у нас будет больше пожилых, мы останемся более консервативными и развиваться будем очень слабо. Но есть и плюсы. Например, когда общество становится более пожилым, оно становится более законопослушным. В обществе увеличивается доверие, чего, например, нашей стране очень не хватает. Может быть, старение населения нам здесь и поможет».

В целом социологи считают, что экономика и демография подстраиваются друг под друга. «Снижение рождаемости — это адаптационный процесс для экономики,— говорит Михаил Денисенко.— Сама экономика тоже менялась: когда была высокая рождаемость, у нас было аграрное общество, когда рождаемость снизилась, общество стало индустриальным. Демографические процессы адаптировались к тем изменениям, которые происходили в сфере экономики, и наоборот — экономика адаптировалась к тем изменениям, которые происходили в демографической сфере. Это все очень тесно взаимосвязано. Рождаемость снизилась — женщины активно стали участвовать в производстве. Невысокая рождаемость в условиях низкой детской смертности была положительным фактором для экономического развития».

Совсем одни

Следующее десятилетие рождаемость в России будет падать, предрекают социологи. Сейчас в год рождается около 1 млн 800 тысяч детей. В 2024–2025 годах ожидается рождаемость меньше 1 млн 400 тысяч. Это связано с тем, что в фертильный возраст вступают те, кто родился в 99-м году. Этот год считается дном демографической ямы 90-х.

«Уже сейчас быстро увеличивается количество пенсионеров и очень медленно растет количество людей трудоспособного возраста,— говорит Сергей Шульгин,— а отношение числа пенсионеров к числу трудоспособного населения очень важно для экономики вообще и возможностей Пенсионного фонда в частности. Но дальше будет только хуже. В нашем Пенсионном фонде будет все меньше и меньше денег. Пенсионная реформа как раз пытается эту проблему решить повышением пенсионного возраста».

Главное для будущих российских бабушек и дедушек — дожить до 2030–2035 годов. В этот период рождаемость должна начать расти, так как к детородному возрасту подойдет довольно многочисленное поколение, рожденное в 2010–2015 годах. Вот тогда и малышей будет рождаться больше.

Сейчас государство пытается стимулировать рождаемость. После того как в 2007 году ввели меры демографической политики (материнский капитал, систему пособий многодетным семьям), рождаемость стала увеличиваться чуть быстрее. «Надо понимать, что механизмы стимулирования рождаемости не работают в краткосрочной перспективе,— поясняет Сергей Шульгин.— Для устойчивого роста нужны долгосрочные и комплексные программы. Материнский капитал очень важен — не все страны могут похвастаться, что у них есть такая стратегия. Но нужен большой набор мер. Это поддержание целого комплекса потребностей, которые возникают у семьи, когда в ней появляется ребенок. Самые щедрые страны тратят несколько процентов ВВП на демографическую политику, например среднеевропейский показатель — порядка 2 процентов. В России материнский капитал — это очень дорогая мера, хотя это всего полпроцента нашего ВВП. На шесть будущих лет на материнский капитал заложено чуть больше 2 трлн. При нашем ВВП больше 100 трлн рублей даже эта программа тяжела для бюджета».

По словам Михаила Денисенко, ничто так не способствует повышению рождаемости, как экономическая стабильность и уверенность в завтрашнем дне. С этим у нас в стране пока проблема. А тут еще и философия «второго демографического перехода» подоспела.

«Сейчас развитый мир на пороге второго демографического перехода — это переход от господствующей сегодня модели двухдетной семьи к модели семьи с одним ребенком (или даже к массовой бездетности),— считает Сергей Захаров, директор Центра демографических исследований НИУ ВШЭ.— Переход в новую фазу эволюции рождаемости в странах Запада начался в конце 60-х — начале 70-х годов. Россия, как и страны бывшего Восточного блока, вступили на этот путь на два-три десятилетия позже и сейчас находятся в самом начале этого процесса».

В так называемом втором демографическом переходе будет продолжать расти средний возраст заключения брака и материнства, увеличатся интервалы между родами, на свет будет появляться больше детей у родителей, не состоящих в официальном браке, станет больше людей, никогда не вступавших в зарегистрированный брак и не имевших ни одного ребенка. Тут большую роль играет создание системы эффективных методов планирования семьи. И это не только контрацепция, но и все новые и новые достижение в репродуктивной сфере — вплоть до генных технологий.

Бабушки будущего, похоже, будут еще более одинокими, чем бабушки настоящего. Как это будет выглядеть, мы уже можем увидеть, если обратимся к опыту Японии: там у 30 процентов пожилых людей нет внуков. Статистики, сколько именно российских бабушек сейчас лишены возможности накормить внука вареньем из черной смородины, пока нет…

Автор: Наталия Нехлебова

https://www.kommersant.ru/doc/4142388

***

Комментарий: Общество решили удивить демографическим кризисом — вы это серьезно?

Счётная палата выступила с предупреждением, что Россия может не выйти на намечаемые в майском указе Владимира Путина демографические показатели. За 8 месяцев 2019 года естественная убыль населения составила 219,2 тыс. человек, причём миграция замещает убыль в размере 76%. Общая численность населения России, по последним данным, составляет 145,7 млн человек, а в октябре 2020 года планируется провести очередную всеобщую перепись населения.

Специалисты отмечали, что практика замещения мигрантами убывающего населения приводит к изменению структуры коренного населения и размыванию культурных кодов, так как титульная государствообразующая нация, к которой принято относить русских, продолжает сокращаться. Высокая рождаемость на Северном Кавказе на фоне падения рождаемости у жителей других регионов России приводит к демографическому дисбалансу, чреватому изменением цивилизационного ядра.

Правительство долгое время во главу угла ставило материальные причины низкой рождаемости. В связи с этим был прият целый ряд национальных проектов, которые должны в совокупности по мере их реализации отразиться на демографическом росте населения. Однако денежные вливания не особо помогают в мотивации на увеличение семьи, при всей важности материальных факторов.

Во всём мире рождаемость высока у так называемых аграрных народов и низка у городских. Сельское население обладает архаичными, с точки зрения горожан, взглядами на семью и деторождение. Городская культура не ставит чадородие во главу угла и смысла жизни в продолжении рода не видит. Город плодит мещан и потребителей, где принято жить для собственного удовольствия, а детей рассматривать как обузу.

Ни у одной цивилизации не удалось совместить урбанизацию и модерн с сохранением высокой рождаемости. С переходом сельского населения в города сразу меняется жизненная модель переселенцев, и они, стремясь побыстрее стать городскими, в первую очередь копируют отношение горожан к роли семьи.

Никакими деньгами не повысить мотивацию деторождения, ибо в городе стандарты потребления не знают уровня достаточности. Агрессивная культурная экспансия модерна довершает разрушение семейной мотивации молодёжи, которая оправдывает нежелание рожать детей материальными проблемами. На самом деле снижение рождаемости отражает не экономический, а глубочайший духовный кризис. Высокая рождаемость в странах с преобладанием традиционной культуры показывает: для деторождения нужны не деньги, а общественные убеждения. В либеральном обществе государство не стоит на страже традиционных ценностей, что отражается в росте демографического кризиса.

Стараться компенсировать дефицит морали и культуры денежными вливаниями — это как стараться компенсировать деньгами ребёнку отсутствие родительской заботы и любви. Для изменения динамики сокращения численности населения в первую очередь важны не деньги, а главенствующие моральные ценности. Если народ не хочет полностью вымереть, он должен вовремя опомниться и изменить своё отношение и к себе, и к государству, и к тем базовым ценностям, что распространяются в обществе с помощью СМИ. Иного способа решить демографическую проблему не существует.

Но и государство должно перестать транслировать идеологию бузовых и их «успеха», психологию девочек с Тверской, которые перешли с улиц в разряд собственниц дорогих бутиков и прочего, в общество как пример для подражания. Когда 70% общества борется за выживание, при том что порог этого выживания, понятно, очень разный — что в Москве, а что в Челябинске, то тут не до деторождения.

И, конечно, вишенкой на торте этого предупреждения со стороны Счетной палаты выступает то, что ею руководят те люди, идеология которых (ультраправый либерализм) и привела к демографической катастрофе России в 90-е. Ситуация с очередным поучением от сислибов выглядит очередным издевательством над российским обществом и напоминает старый анекдот про 5-летнего Павлика — «и эти люди запрещают мне ковырять пальцем в носу?».

Автор: Александр Халдей

https://regnum.ru/news/society/2771125.html

***

Приложение: Когда материнство стало социальным суицидом?

Поддержки материнства на общественном и государственном уровне в России нет, тут как с предпенсионерами: вроде, по отчетам и есть какие-то курсы, позволяющие переобучиться и дотянуть до пенсии, но вокруг их не видно, потому что это всего лишь для галочки. Так и матери молодые: они по факту никому не нужны, как и подрастающее поколение.

Очевидная демографическая катастрофа в России вынуждает экспертов искать причины этой беды, и чаще всего звучат объяснения из экономической сферы: много или мало пособий, достаточен ли маткапитал, хватает ли детсадов… Это всё важно, но на вопрос «почему у нас не рожают?» внятного ответа не дает.

Человек живет не категориями ВВП и данных Росстата, он существует в обществе, а оно не готово к восприятию матери как полноценного участника общественной жизни, как достойного сотрудника, в конце концов, как самостоятельного человека, а не приложения… нет, даже не к ребенку, а к биологической функции деторождения. И тому масса примеров. Здесь — и опыт молодых матерей, пытающихся устроиться на работу: «у нее ребенок, он будет болеть, она будет брать больничный, лучше возьмем другую». Здесь — и негласное (или гласное) осуждение: «у тебя вся жизнь впереди, родить всегда успеешь, зачем спешить, сейчас медицина позволяет и в 50». Здесь — и гнусный мем «яжмать», который подразумевает, что если женщина — мать, то она — что-то сродни ограниченному животному, которое самим наличием у себя потомства оправдывает любую свою придурь. Здесь — и противоположный «яжматери» термин «мамочка», когда называть себя «матерью» уже почти неловко, а модно быть «мамочкой» — которая ничего не знает, не умеет и не намерена узнавать и уметь, эдаким инфантилом-переростком, с которого много-то и не спросишь. По факту в массовом сознании существуют два полюса: или мать — или полноценный и уважаемый член общества (а не «яжмать» и не «мамочка»). Этот выбор ложный, но, зачастую не зная о другом, большинство продолжают выбирать одно без другого, не задумываясь о сложном — о том, чтобы сочетать два пути.

Учиться, работать, заниматься общественной деятельностью — это благо для женщины уже потому, что через них она получает контакт с внешним миром, — счастье, которого так часто лишены находящиеся в декрете женщины, на каком-то этапе ощущающие себя просто выключенными из большой жизни. И это не эгоизм — это желание дать миру то, что ты в силах ему дать, и взять от него то, чем он готов с тобой поделиться. Достижения, да, бывают разные, если ты не знаешь, зачем достигаешь, — грош им цена. Но как насчет осознания ответственности за своего ребенка в целом, за мир, в котором он живет, будет жить, когда выйдет за пределы квартиры? Кто должен создавать для него этот мир? Женщины, которые с трибуны Госдумы сообщают, что они — ведьмы, и в согласии с такой своей идентичностью пропихивают законы, жить по которым придется нам и нашим детям? А нам — молча наблюдать, как нам рушат жизнь?

После советского периода, когда мы увидели, что женщины могут работать и самореализовываться, какая женщина откажется от такой возможности? Но общество или нездорово, или лукавит, навязывая нам модель домостроя в XXI веке. В веке, когда после рождения ребенка основным кормильцем семьи становится отец, а мать просто выпадает из всех общественных активностей, замыкаясь в пустой квартире между кухней и колыбелью. В веке, который помнит полет Терешковой в космос, который видит множество женщин на государственных должностях, в веке интернета и соцсетей, где на каждом шагу навязывают фотографии ухоженных, красивых, довольных девчонок, на которых молодая мать смотрит, как заключенный в клетку зверь с пособием в 50 рублей. На тебе хлеба на этот полтиник — и бесплатных зрелищ в сети, и будь довольна, большего не проси, большего хотят только эгоистки или нищебродки, которые бесконечно требуют подачек от государства, а оно, между прочим, тебя вообще рожать не просило. Хотя за демографию и ратует. И пенсионную реформу принимало, чтобы твоя собственная мать сейчас не помогала тебе с дитём, а сама горбатилась, но если ты про это хоть где-то скажешь — то будешь «тупой домохозяйкой, которая в своем декрете ничего не делает, зато считает себя вправе перетирать за политику». Что это за отношение к матери? Это дикость и молчаливое предательство.

Да, с появлением ребенка жизнь матери «для себя» ограничивается — но не прекращается и не должна прекращаться. И здесь снова возникает ложный, навязанный выбор: продолжать жить, как будто ничего не случилось, превращая ребенка в некий необременительный придаток, или начать жить для него, полностью забыв о себе. Макаренко четко писал, что научить ребенка быть счастливым мы обязаны через свой пример, а если ты отказываешься от своей жизни ради ребенка — конец всему, не стоит и начинать, это двойная травма как минимум, и ему, и тебе. Нас приучают к мысли, что третьего не надо, что нельзя найти здоровое решение, в котором семья будет центром женской жизни — а работа/хобби/общественная деятельность — ее важным слагаемым. Привыкнуть к этой мысли настолько нелегко, что проще от нее отказаться, утешив себя современной медициной, «которая позволяет родить и в 50».

Самое эффективное для женщины и самое безопасное для общества — это возможность сочетать материнство с самореализацией вовне. Об этом стыдно говорить, ведь «всем известно»: кто хочет самореализации — та стерва, кто хочет материнства — та клуша. Какого демографического прорыва можно ждать от женщин, разрываемых этим диким противоречием? Государственная политика в идеале должна быть направлена на снятие этого противоречия, а не на обсуждение того, как нам повысить ВВП для решения демографической проблемы. Технический прогресс уже позволяет современной женщине иметь в быту больший комфорт, чем был у аристократки в XIX веке, дело за тем, чтобы создать этой женщине условия, при которых она может и быть матерью, и не ставить на себе крест в сферах, которые ей интересны. Низведя материнство до функции, общество по сути запрещает, как нечто аморальное, хотеть чего-то еще, само это желание считается неприличным. При этом подчеркивается, что быть наседкой — это тоже, мягко говоря, не почетно: «яжмать"/"мамочка», сиди и не кудахтай. Только вот женщины — не наседки, и думать так в наше время — это не добродетель, а опасное заблуждение общества, которое технически вступило в XXI век, а ментально все никак не может выйти века из XVIII… И это страшно.

Одна из самых мерзких черт массовой культуры состоит в том, что она постоянно манипулирует нами, обслуживая текущий социально-экономический строй, навязчиво продавливая идею изоляцию женщин, которые стали матерями. Нет ни одной внятной программы, по которой она может сочетать эти две роли, хотя иногда про такие программы говорят — но потому и говорят, что они не повсеместны. Поддержки материнства на общественном и государственном уровне в России нет, тут как с предпенсионерами: вроде, по отчетам и есть какие-то курсы, позволяющие переобучиться и дотянуть до пенсии, но вокруг их не видно, потому что это всего лишь для галочки. Так и матери молодые: они по факту никому не нужны, как и подрастающее поколение. Спасибо за маткапитал, спасибо за пособия, но давали бы вы еще реальные возможности для жизни и работы. Без них мы имеем то, что имеем: сейчас материнство — это социальный суицид. На словах оно, конечно, почётно, но как нормальной женщине жить в мире, который постоянно показывает ей возможности обучения и работы, а, подразнив, ставит перед выбором: ну что, это — или дети? Ах, дети? Тогда — получай профессиональный дауншифтинг, когда тебе предстоит переквалифицироваться в распространителя косметики на дому; твой удел — обреченность, ипотека до конца жизни, кличка на выбор — «яжмать» или «мамочка» и невроз.

Если говорить о социальной политике, предусматривающей решение демографической проблемы, то, право слово, говорить нужно с любовью и уважением к женщине и матери. Оставить уже эти досужие разговоры о том, позорно или не позорно платить пособие на ребенка в 50 рублей (тут вообще нечего обсуждать!), а начать разрабатывать внятную политику, которая позволит матерям избавиться от чувства обреченности, а из общества постепенно сотрет это ханжеское представление о матери как ограниченной во всех смыслах клуше. Не надо паразитировать ни на Домострое, ни на его уродливых антиподах, которые насаждают культ успешности и установление четкой несовместимости успеха и семейных ценностей. Декрет должен перестать восприниматься как профессиональное поражение, наличие детей — как материальная обреченность, а бездетная жизнь — как жгучий инвест-проект. Или кто-то всерьез рассчитывает решить демографическую проблему, не меняя самого смыслового подхода к ней?

Авторы: Наталья Басай и Дарья Алексеева

https://regnum.ru/news/society/2775650.html


Об авторе
[-]

Автор: Наталия Нехлебова, Александр Халдей, Наталья Басай и Дарья Алексеева

Источник: kommersant.ru

Добавил:   venjamin.tolstonog


Дата публикации: 02.12.2019. Просмотров: 180

zagluwka
advanced
Отправить
На главную
Beta