Политологи — о завершении общероссийского голосования по поправкам в Конституции РФ

Содержание
[-]

***

«Фантомная реальность, которая не отражает ничего». Не так обнулились

Согласно данным Центризбиркома, к вечеру первого июля явка на общероссийское голосование по поправкам в Конституции составила 65%. По данным 30% обработанных протоколов, изменение Основного закона поддержали 74,10% избирателей, против высказались 24,97%.

Процедура длилась неделю и сопровождалась расширенным надомным голосованием, а также голосованием на придомовых территориях, которые заменили скамейки, карусели и багажники машин. Последний день марафона закончился протестными акциями в Москве и Петербурге. «Новая газета» попросила экспертов подвести итоги плебисцита.

Федор Крашенинников, политолог:

— Что оценивать [итоги голосования]? Нам заранее сообщили, что явка будет около 70% и «за» будет 70%. Эти заранее заданные цифры сейчас старательно рисуют. Я думаю, что итоговая цифра примерно такая и будет. Никакого честного голосования в России не происходит, а происходит имитация всенародного голосования, где заранее известны результаты.

Мы видим, что никакого авторитета у Путина не существует. Эти результаты были получены административными методами, прямой раздачей денег, лотереями, нажимом, давлением, угрозами — как угодно. Но так, чтобы прямо добровольно люди голосовали, потому что Путин просил — такого не было. Ценой невероятного напряжения всего административного ресурса, раздачей денег и всяких прочих ухищрений и манипуляций был получен этот результат. То, что происходило на участках — обыкновенное свинство. Понятно, что это настолько цинично шитая белыми нитками фальсификация, что любая попытка честно наблюдать не могла не кончиться скандалом. Настолько на поверхности все эти фальсификации и манипуляции, что даже не надо проявлять чудеса дедукции, чтобы на чем-то поймать. Естественно, все, кто пытались совать свой нос в эти делишки, вызывали негодование и сопротивление, а те, кто слишком активно лез, — ну, тем руки ломали [речь о журналисте «Медиазоны» Давиде Френкеле]. Это печально и отвратительно.

Цифры, полученные на голосовании, на самом деле очень сильно отличаются от реальных, потому что, повторюсь, если бы Путин попытался провести честный эксперимент и сказал — вот, я призываю поддержать мои поправки, — и никто бы никого не заставлял, я думаю, что явка была бы гораздо ниже и результаты были бы гораздо скромнее. Самая лояльная Путину группа — это силовики и пенсионеры. Особенно люди, которым сейчас 70-80 лет, военные пенсионеры — это просто какие-то перевозбужденные сторонники всего, что говорят по телевизору.

Я думаю, что теперь все выборы будут такими. Это значит, что Путин перестал быть избираемым человеком, то есть он честно избраться не может. И у нас каждые выборы теперь будет вот такое многодневное издевательство над людьми и самой идеей выборов. В данном случае нельзя никак оценивать действия оппозиции. Я вообще не понимаю всего этого крика, что кто-то себя неправильно вел, а если бы вел себя по-другому, то в итоге результаты были бы другие. Это смехотворно, потому что никакого голосования не было, и те цифры, которые Путин заказал, он их и получит. Те люди, которые сами себя убедили, что могут на это повлиять, просто сами себя обманули, к сожалению. И продолжают обманываться, полагая почему-то, что сейчас они кого-то «переголосуют».

Андрей Колесников, руководитель программы «Российская внутренняя политика и политические институты» Московского Центра Карнеги:

— Я думаю, что дальше ЦИК будет подгонять результаты под текущие цифры, возможно, постепенно их улучшая. Голосовали, как всегда, армия, силовики, пациенты больниц и роженицы, — миллионы людей голосовали в едином строю. С учетом того, что голосование было существенно принудительным, результаты для власти довольно тяжелые, даже эти 28% против — это довольно много, особенно если учитывать, что множество людей остались дома, потому что посчитали голосование нелегитимным или решили, что приходить на избирательные участки бессмысленным, потому что это ни на что не повлияет. В реальности гораздо больше людей не поддерживают Путина или индифферентно голосуют «за», но это индифферентность не говорит о том, что они его по-настоящему поддерживают.

Получается, [что голосование создает] некую фиктивную, фантомную реальность, которая не отражает ничего. Эти цифры ничего не показывают, только технические возможности принудительного голосования и возможность делать это публично.

Если раньше мы могли бы говорить, что условный коллективный «Уралвагонзавод» — это самая лояльная группа, то сейчас, думаю, выделить ее очень сложно. Я не уверен, что даже социологически это можно сделать. Тем не менее, с точки зрения принудительного голосования помог коллективный «Мосводоканал», а коллективный «Уралвагонзавод» (очень абстрактная некая сущность) по-прежнему составляет основу «путинского» электората. На самом деле его электорат — это безразличие и индифферентность, то есть та часть людей, которой все равно, будет он у власти или нет. Но, если начальство просит, то они за него голосуют на всех выборах и на любых референдумах (хотя это голосование даже референдумом назвать нельзя).

Я бы не стал выделять какую-то отдельную группу в данном случае, — Владимир Путин много чего подрастерял за последнее время: во время пандемии, например, он совершенно явно потерял предпринимательский класс. Так что безразличие — корневая группа поддержки.

Думаю, что голосование по поправкам в Конституцию — это полная дискредитация вообще электорального процесса. Совершенно очевидно, что технически и содержательно выборов в России не существует. Этот инструмент просто не может замерить ни поддержку, ни протестное голосование — это абсолютно манипулируемые величины, выдуманные цифры. В этом смысле авторитарный режим вошел в свою пиковую стадию, когда электоральный процесс не имеет никакого отношения к действительности. Боюсь, что придется ждать некий постпутинский период, когда станут возможными честные и технически верифицируемые выборы.

Технически других результатов было невозможно добиться. Оппозиция не виновата, что в условиях современной России невозможно достучаться до тех россиян, которые колеблются между тем, поддерживать или не поддерживать Путина. Очень много претензий к оппозиции в связи с тем, что она не объединена, что она не имела единой программы действий. Однако в условиях даже гораздо более жесткого авторитаризма, чем он был, например, несколько лет назад, невозможно выступать именно в качестве оппозиции, то есть быть объединенной [группой] с понятной идеей и отсутствием разногласий. В современной России против власти в принципе выступает не оппозиция, а гражданское общество. Это немножко разные вещи, но пока организованной оппозиции, которая должна быть оформлена в виде партий или в виде движений, просто не существует.

Александр Кынев, политолог:

— Вся процедура голосования совершенно девальвировала результат. Все понимают, что он фальсифицирован. Завтра будут полные данные, и мы узнаем цифры по Москве. Но сейчас уже точно известны данные по Иркутску — там отношение 60% к 40%. Это говорит о том, что крупные города проголосовали очень близко 50 на 50, это говорит о том, что поддержка власти скукожилась до территорий административного ресурса и массовых накруток.

По сути дела, это периферия и больше ничего. Города поддерживать эту власть больше не хотят, только те, кто голосует по приказу. Никаких фанатов, никаких сторонников, — ничего этого не осталось. Эта власть базируется только на принуждении — вот в чем главный результат голосования. Она может выигрывать только за счет жульничества, за счет давления, запрета наблюдения и фальсификаций.

Самая лояльная группа для Путина — те, кто поддается давлению в максимальной степени. Это работники тех структур, которые боятся потерять свою работу и голосуют по приказу. Ну еще и пенсионеры в силу большей внушаемости и ориентации на телевидении.

Победить при такой процедуре было нереально, но получить процент «против» больше было реально. Произошло мощное протестное голосование в городах — это означает, что произошел мощный электоральный перелом. Во всех предыдущих кампаниях даже в городах были победы. Если цифры подтвердятся завтра — это означает, что перелом произошел. Перемены всегда в России происходили в городах, периферия всегда была в фарватере и никогда ничего не определяла. Результат протестного голосования в городах — это поражение Навального, впервые за много лет он совершил грубую политическую ошибку. Совершенно точно сейчас можно сказать, что из-за его дистанцирования мы недосчитались нескольких процентов в городах.

Кроме того, колоссальный вред нанесла кампания забастовки избиркомов, которая дополнительно снизила возможности контроля и увеличила фальсификации.

В результате мы лишились результатов 2011-2012 годов, которые дались нам такой ценой. Кроме того, удивительным образом, позиция Навального и горожан разошлась. Нужно понимать, что политику делают активные люди. Если политик играет в долгую, он должен отвечать запросам группы, которую он представляет. Если возникает диссонанс, то возникает проблема мобилизации этой группы завтра в его пользу.

Автор Дарья Козлова, корреспондент «Новой»

При участии Варвары Пикулевой, специально для «Новой»

https://novayagazeta.ru/articles/2020/07/01/86108-fantomnaya-realnost-kotoraya-ne-otrazhaet-nichego

***

Десять тезисов «Новой» о политических итогах голосования по поправкам в Конституции

  1. Предсказывать итоги голосования с точностью до 5% можно было еще на старте кампании: многие эксперты говорили, что будет 60-65% явки при 75% голосах «за».
  2. Легкость предсказания определена крайне примитивной конфигурацией плебисцита, в ходе которого обществу предложено расколоться по вопросу нашего общего будущего и обозначить стартовые позиции для дальнейшей политической борьбы.
  3. Итоги раскола оказались крайне неудачными для Кремля: четверть избирателей, явившихся на участки, обозначили свое деятельное нежелание поддерживать status quo. Если бы не прямой приказ Путина проводить такое голосование, в его аппарате отказались бы от этой идеи и готовились бы к 2024 году.
  4. Формальная победа «обнуления» обеспечена беспрецедентной принудительной мобилизацией через рабочие места, растянутым на неделю досрочным голосованием, «чеченской» явкой на электронном голосовании, отсутствием наблюдателей, массированным «информированием за» и косвенным подкупом голосующих через «розыгрыши ценных призов».
  5. Такая победа не обеспечивает новой Конституции легитимности, и скорее ставит под сомнение нынешний порядок вещей — причем сомневаться в нем могут как миллионы проголосовавших против, так и представители российской элиты. Вместо обнуления президентских сроков запущен процесс обнуления доверия к Кремлю.
  6. В результате такого обнуления беспокойство элит о будущем своих состояний и ренты в России резко усилится, а количество конфликтов вокруг Кремля вырастет. Апеллировать к «путинскому большинству» и фигуре сильного президента для разрешения таких конфликтов станет труднее, поскольку за прошедшую неделю все могли видеть, за счет чего это большинство собирается и как быстро оно в случае чего разбежится.
  7. Выборы всех уровней теперь будут представлять для властей неразрешимую проблему, поэтому уже в сентябре они будут проходить «по-новому», то есть примерно так же, как нынешнее голосование — предельно грязно, «досрочно-электронно» и без малейшего намека на альтернативных кандидатов. Власти откажутся от борьбы за легитимность на подобных выборах, их будет волновать только минимальное соблюдение процедуры, что-то вроде системы вынесения приговоров в российских судах.
  8. В результате политический кризис продолжит развиваться, поскольку у граждан не останется даже косметической возможности выражать свое отношение к происходящему в стране. Ключевым фактором кризиса станет фактическое поражение Кремля на голосовании в крупных городах — по данным независимых экзит-полов.
  9. Сделав ошибочную ставку на народную любовь в разгар эпидемии, в Кремле проиграли, и единственными его реальными союзниками теперь останутся силовики. Это значит, что политическая охота на ведьм будет расширена — как в отношении активистов, так и в отношении недостаточно лояльных для новых условий представителей элит. Цениться будут лишь «верные солдаты» — такие, как Бортников и Кадыров, их влияние вырастет. С большой долей вероятности до конца года будут предприняты попытки свернуть в стране остатки независимых медиа, НКО и политических организаций.
  10. Стратегия оппозиции на электоральное участие в рамках «умного голосования» будет аннулирована, поскольку власти больше не нуждаются даже в имитации конкурентных выборов, и понимают, что не могут выигрывать такие выборы.

Автор Кирилл Мартынов, редактор отдела политики

https://novayagazeta.ru/articles/2020/07/01/86107-ne-tak-obnulilis

***

Мнение эксперта. Обнулэнд: Что случилось с нами и властью на голосовании 1 июля в России

В целом, если оценивать оглашенные ЦИКом результаты голосования, то они выглядят предельно прозрачными. Просто то, что раньше называлось вбросами, теперь называется досрочным голосованием.

На практике это выглядит так: число поданных в разных регионах и на разных ТИКах за поправки бюллетеней коррелирует с долей проголосовавших досрочно, как раньше оно коррелировало с общей явкой. Коэффициент корреляции на региональном уровне 0,83. При этом доля проголосовавших на 10 утра 1 июля составила от 86% до 29,5% по разным регионам. Причем вверху этого списка будут традиционные «электоральные султанаты»: Чечня, Кемерово, Тыва, Брянская и Тамбовская области, национальные республики.

В среднем же по России проголосовало досрочно чуть более 50% (55% на 10 утра 1 июля — официального дня голосования). 1 июля добавило к этому всего около 15% голосов. Но узнать, как распределились эти голоса, у нас нет никакой возможности. В урнах уже лежали бюллетени за предыдущие дни. Проконтролировать, как проходило голосование «досрочников», совершенно невозможно: где вы найдете общественных наблюдателей, которые бесплатно будут сидеть на участках неделю? То есть наблюдателей просто убрали с участков, и более трех четвертей бюллетеней оказались в урнах в их отсутствие.

Впрочем, если проанализировать оглашенные ЦИКом данные статистическим «методом Шпилькина», то можно оценить долю «аномальных голосов» — то есть не соответствующих нормальным статистическим распределениям. Без этих аномальных голосов результат голосования «за» становится уже 65%, или даже несколько ниже. И здесь начинается вторая часть марлезонского балета.

Если представить себе, что по какой-то проблеме в обществе число сторонников и противников распределяется 50 на 50, но из сторонников пойдут голосовать 85%, а из противников — 50%, то в урнах окажется 63% голосов «за» и 37% «против». И это примерно то, что произошло в эти дни, если удалить из данных ЦИК «аномальные голоса» (чистый вброс).

В немногочисленных и не во всем (в условиях авторитарного климата мнений) точных социологических опросах дело обстояло именно так: при близости размеров групп сторонников и противников поправок около 85% сторонников выражали готовность идти голосовать, а среди противников таких было чуть больше 50%. При этом сторонники поправок в основном были среди людей старше 55 лет. Здесь их доля была около 65%, в то время как среди людей до 45 лет она была ровно вдвое ниже. Но лояльность сторонников во многом носит словесный характер: они знают, что нужно отвечать «пойду». Именно поэтому в течение шести дней, сверяясь по домовым книгам, люди с ящиками планомерно обходили пенсионеров, буквально вытрясая из них голоса.

Вторым источником мобилизации лоялистов было корпоративное принуждение — давление по месту работы. Для этого надо выбирать предприятия с большой долей не очень квалифицированного труда, но с нормальными зарплатами (чтобы не захватить протестный электорат). В общем, все эти методы работали на мобилизацию потенциально лояльных, на то, чтобы доставить их на участки или участки к ним.

В стане противников поправок наблюдалась хорошо знакомая противоположная картина. В странах с не совсем консолидированными авторитарными режимами, где еще считают бюллетени, хотя уже и нечестно, оппозиция, как правило, расколота по поводу ключевого вопроса: голосовать или бойкотировать выборы? На решение его тратятся ее основные силы, но ни одна сторона не может прийти к победе. Более того, как российские граждане могли наблюдать на этот раз воочию, разные фракции оппозиции периодически меняют свое отношение к проблеме.

Так, например, Навальный многие годы выступал адептом стратегии участия: голосовать, даже если не за кого голосовать и ситуация выглядит безвыигрышной. Так именно он действовал в 2011 г. и стал героем, выведя людей под ценностными лозунгами борьбы за честные выборы. В значительной мере благодаря Навальному стратегия участия в последнее время становилась все более общепризнанной. Однако сейчас он, наоборот, разочарован в протестных стратегиях, увлечен идеями тактического голосования и, не видя для него применения в этом случае, призвал своих сторонников к бойкоту. Зато многие традиционные «бойкотчики», годами агитировавшие за неучастие, на этот раз признали стратегию протестного голосования. Но в результате все остались при своих…

Оппозиция мечется между стратегией и тактикой и никак не может решить, что правильнее: лозунг «голосуй или проиграешь», как говорил Навальный восемь лет, или «не голосуй, чтобы не проиграть», как говорил он последние три месяца?

Но не стоит все шишки валить на оппозицию. Согласно некоторым социологическим опросам, поправку об «обнулении» поддерживают вряд ли более 25% населения. Вместе с тем намерение голосовать за поправки демонстрировали в социологических опросах от 40 до 50%. И это много: это свидетельствует о значительном запасе конформизма и слабости протестных настроений, когда демонстрация конформизма становится социально неодобряемой нормой. В целом, россияне были против перехода к абсолютистскому пожизненному президентству Путина, но не готовы были отстаивать это свое мнение. Это и позволило режиму перевернуть цифру и объявить, что абсолютистское президентство поддерживают более 75%.

Владимир Путин запишет, разумеется, это голосование себе в актив, но в действительности ценность этого актива будет невысока. Общество и элиты хорошо видели, как тяжело далась ему эта победа, сколько подлогов и махинаций она потребовала. Сначала надо было нарушить процедуру принятия поправок: вместо того чтобы принимать их по отдельности, как требует Конституция, главную поправку упрятали в большой мешок, набитый всякой требухой. Нелегитимность законодательной процедуры решили прикрыть процедурой плебисцитарной. Но и ее пришлось буквально вывернуть наизнанку: вывести голосование из-под закона о гарантиях прав избирателей, отменить институт наблюдателей, спекулировать на «ковиде» и бегать с ящиками за пенсионерами. Настоящие автократии так не делают. Правы те, кто говорит, что процедура сделала видимым то, что раньше можно было только подозревать — эрозию путинской харизмы и уверенности в себе.

Однако в этом не стоит искать повода для оптимизма. Это неустойчивое равновесие не сулит гражданам ничего хорошего. История с поправками продемонстрировала, с одной стороны, что Путин больше не популярен, а теперь еще и недостаточно легитимен в своем абсолютистском президентстве, а с другой стороны, что потенциал сопротивления общества весьма низок. Это будет подталкивать режим к дальнейшему распространению репрессивных практик, различных форм контроля лояльности и ограничений. Чего не надо было бы делать, если бы голосование продемонстрировало конформность общества, и опасно было бы делать, если бы оно продемонстрировало готовность и способность к сопротивлению.

На стороне общества — эрозия харизмы, утрата популярности, недостаточная легимимность и экономическая неуспешность режима. На стороне режима — принуждение, общественный конформизм (сосредоточенность на личных стратегиях успеха) и слабость оппозиции. Таков результат «ковидного» голосования.

Автор Кирилл Рогов

https://novayagazeta.ru/articles/2020/07/03/86130-vbrosy-delegitimatsiya-i-repressii


Об авторе
[-]

Автор: Дарья Козлова, Кирилл Мартынов, Кирилл Рогов

Источник: novayagazeta.ru

Добавил:   venjamin.tolstonog


Дата публикации: 05.07.2020. Просмотров: 64

zagluwka
advanced
Отправить
На главную
Beta