Почему у Косова получилось, а у Донбасса нет. О праве народа на самоопределение и ООН

***

Такая разная независимость

Kто проводит грань между правом народа на самоопределение и принципом целостности государств,

Вот уже два года бывший президент Республики Косово Хашим Тачи находится под стражей в Гааге. До конца 2022 года должен начаться суд, который будет решать, виновен ли Тачи и еще трое бывших руководителей Армии освобождения Косова в военных преступлениях и преступлениях против человечности, таких как пытки, убийства и похищения людей, совершенных против сербов и тех, кто не поддерживал Армию освобождения.

Для того чтобы народ мог заявить о праве на самоопределение и получить возможность «определять свой внутренний и внешний политический статус без вмешательства» (статья 8 Заключительного акта Хельсинского совещания, 1975), ему необходимо доказать, что в рамках нынешнего государства его базовые права не соблюдаются, причем хронически.

Свою карьеру Хашим Тачи также начинал с роли подсудимого. В 1997 году Приштинский окружной суд заочно приговорил его к десяти годам тюрьмы за терроризм. Криминальное прошлое не помешало Тачи стать политиком, дипломатом и «голосом разума» — так называли его европейские СМИ — и создать на карте Европы новое государство вопреки исторической правде и здравому смыслу.

Государство это, едва родившись, доставило немало хлопот Европе. «Эксперт» попытался разобраться в том, почему Косово не стало прецедентом с точки зрения международного права, как теперь определяться другим народам, если их не хотят слышать в ООН, и кто проводит грань между правом народов на самоопределение и принципом целостности государств.

За три дня до провозглашения независимости косовским парламентом 17 февраля 2008 года представитель РФ в ООН Виталий Чуркин предупреждал, что в мире можно насчитать около 800 ситуаций, когда тот или иной этнос либо территория могут захотеть самоопределиться, а объявление независимости Косова может привести к непредвиденным последствиям. Американский политолог Джеймс Минахан в своем труде «Нации без государств» 1996 года насчитал более 300 народов, которые могут заявить о создании своего государства. Всего на территории 193 государств мира, входящих в ООН, проживают свыше 5000 этнических групп.

Вслед за Республикой Косово признание со стороны России получили Абхазия и Южная Осетия, провозгласившие независимость еще в 1990-е, сразу после развала СССР. Через шесть лет о независимости заявит Донбасс. Пока молчит Приднестровье, но что будет дальше, учитывая нынешнюю политическую турбулентность, не берется предсказать никто. Одних только постсоветских территориальных конфликтов потенциально хватит обеспечить гаагских судей работой на долгие годы вперед. Впрочем, вернемся к Косову. 

История и практика

Балканы в силу своего географического положения всегда были в центре споров самых разных игроков. Битва с турками, которая произошла в 1389 году на поле «черных дроздов» (так переводится с сербского «Косово»), стала для сербов символом национальной борьбы, пусть то сражение они и проиграли. Несмотря на столетия османского владычества и практику расселения в Косове албанцев-мусульман, вплоть до конца XIX века основное население края составляли все-таки сербы. Фашистские Италия и Германия, оккупировав Сербию в период Второй мировой войны, тоже влияли на этнический состав Косова. Геноцид сербов прекратился лишь с приходом Красной Армии, но исход народа с его исторических земель в силу разных причин через какое-то время возобновился. К моменту распада Югославии в 1991 году сербов в Косово осталось, по разным данным, от 11 до 9% (сейчас — 1,5%). 

Предыстория конфликта, уходящая в глубь веков, важна для сербов. Но историческую правду оказалось не так-то просто подтянуть под современные юридические практики. Достаточно ли исторической памяти, чтобы претендовать на те или иные земли, даже если прямо сейчас там живут те, кто в силу тех или иных причин исторической общности с вами не ощущают? Для сербов эта память оказалась важнее действительности, с которой они мириться не пожелали. Тем более что на их стороне должны были сыграть общепринятые международные правила, определяющие возможность выхода народов из состава государств и вместе с тем защищающие государства от всевозможных сепаратизмов. 

Воля народа или неприкосновенность границ — что важнее?

Право народа на самоопределение и принцип нерушимости государственных границ существуют ровно столько, сколько существуют народы, государства и их границы. Причем в международных документах (либо в том, что под ними на тот момент подразумевалось) приоритеты иногда менялись то в одну, то в другую сторону, в зависимости от исторических обстоятельств. Право нерушимости государственных границ оформилось в 1648 году по итогам окончания Тридцатилетней войны в результате заключения Вестфальского мира. Позже неким ориентиром стала Декларация независимости США, принятая в 1776 году: успех бывшей британской колонии на пути к независимости оказался весьма вдохновляющим. Затем человечеству потребовалось каким-то образом сворачивать парад суверенитетов, спровоцированный возникновением независимых штатов. Конец XIX и начало XX века — период ломки колониальной системы, и на какое-то время принцип национального самоопределения снова стал во главу угла. Ломали не только колонии, но и империи, включая Российскую. На этом историческом отрезке за торжество принципа народов на самоопределение «спасибо» нужно сказать Вудро Вильсону и Владимиру Ленину. Что интересно, основанная Вильсоном по итогам Первой мировой войны Лига Наций, прообраз будущей ООН, этот принцип в свой устав так и не включила. 

В 1945 году была принята Хартия ООН, где был зафиксирован принцип территориальной целостности государств. В 1960 году Генассамблея ООН принимает документ, в котором указаны два принципа, но из текста Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах, принятого ООН в 1966 году, право государств на территориальную целостность исчезло. В 1975-м принцип нерушимости границ вернулся в Заключительный акт Хельсинского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Право народов на самоопределение в этом документе тоже зафиксировано. 

К моменту обострения конфликта в Косове международное сообщество в целом сошлось на том, что стремление к обладанию собственным государством не должно разрушать уже существующие, и допустимо лишь в исключительных случаях. Этот принцип зафиксирован в Декларации о недопустимости интервенции и вмешательства во внутренние дела государств, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 9 декабря 1981 года, где подтверждено право на самоопределение и независимость для народов, находящихся под колониальным господством, иностранной оккупацией или под гнетом расистских режимов. Возможны и другие ситуации, например когда два народа сами решат разойтись: бывает, что в целом мирно, как это произошло между той же Сербией и Черногорией или между Чехией и Словакией, — или не очень мирно, как это случилось между Эфиопией и Эритреей. 

Право на выход

Для того чтобы народ мог заявить о праве на самоопределение и получить возможность «определять, когда и как они желают, свой внутренний и внешний политический статус без вмешательства извне и осуществлять по своему усмотрению свое политическое, экономическое, социальное и культурное развитие» (статья 8 Заключительного акта Хельсинского совещания, 1975), ему необходимо доказать, что в рамках нынешнего государства его базовые права не соблюдаются, причем хронически. Кроме того, вопрос о выходе может решаться только по итогам прямого свободного волеизъявления народа. С 1945 года автономный край Косово, будучи частью Сербии в составе федеративного государства Югославия, обладал самыми широкими правами: свои конституция, парламент, полиция, система образования, суды, банки и прочее. Долгие годы два народа жили относительно мирно — по крайней мере, так казалось со стороны. В 1981 году в Косове вспыхнуло антисербское восстание. Постепенно проржавевшие было шестеренки непростых взаимоотношений на Балканах вновь пришли в движение. 

До того как в Гаагскую тюрьму угодил Хашим Тачи и его коллеги по Армии освобождения Косова, там побывало почти все военно-политическое руководство Сербии и бывшей Югославии. В 2006 году в своей камере скончался бывший югославский президент Слободан Милошевич, так и не дождавшись суда. Он хотел восстановить историческую справедливость, и в 1989 году начал проводить политику переселения сербов обратно на свои исторические земли. Косовские албанцы незамедлительно ответили террором. Конфликт развивался долго, и в какой-то момент попытки Милошевича решить вопрос с помощью армии не нашли понимания у международного сообщества. Потом были бомбежки Белграда, была фактическая военная оккупация Косова армией НАТО, были всевозможные планы, как решить вопрос Косова, справедливые и не очень… 

Было столько всего, что международное сообщество, кажется, просто устало решать проблемы на Балканах и махнуло рукой, оставив все как есть. До очередного раунда обострения: оно не заставит себя долго ждать, ведь сербам до сих пор непонятно, почему не были защищены суверенные границы, как того требовало международное законодательство, а албанцы, в свою очередь, не забыли о Великой Албании и вряд ли обеспечат весь спектр свобод для 1,5% оставшихся в крае сербов. К слову, многие международные документы до сих пор ссылаются на резолюцию ООН № 1244, которая подтверждает территориальную целостность Союзной Республики Югославия. А часть международного сообщества, не согласная с тем, как юридически был обставлен вопрос с независимостью Косова, вполне резонно решила использовать этот инцидент в своих интересах. 

«Стало ясно, что НАТО либо утаивает важную информацию по выбору целей и другим принятым решениям от трибунала, либо этой информацией располагают лишь те государства, правительства которых не собираются делиться ею. Все мои советники сошлись в одном мнении: расследование против НАТО невозможно». Карла дель Понте, прокурор Международного трибунала ООН по Югославии. 

Так что это было?

Вопреки устоявшемуся мнению никакой коллизии между правом народов на самоопределение и принципом территориальной целостности государств не существует, рассказал «Эксперту» доктор юридических наук, профессор кафедры международного права МГИМО Дмитрий Лабин. Система международного права — отдельная, самостоятельная система, которую нельзя сравнивать с правом внутренним. «Нормы, прописанные в Уставе ООН, — императивные, отклонение от которых недопустимо для государств, взявших на себя обязательства их придерживаться. То, что там одновременно содержатся два конфликтующих между собой принципа, — это не противоречие. Все десять базовых норм равнозначны, тождественны, в праве все точно, как в математике. Но для того, чтобы какая-то из них реализовалась, должны сложиться определенные обстоятельства», — пояснил Лабин. 

Бывает, что предпосылки к самоопределению есть, но обстоятельства так и не складываются, как, например, в Каталонии или Шотландии. Имеющийся статус вполне позволяет гражданам этих территорий реализовывать практически весь спектр своих свобод, там нет прямой угрозы их жизни, а значит, с точки зрения международного сообщества, идти на крайнюю меру и создавать отдельное государство нет необходимости. 

Если говорить о примере Косова, то он не может считаться прецедентом с международно-правовой точки зрения, потому что там, несмотря на целый ворох разнонаправленных обстоятельств, так и не случилось главного: свободного волеизъявления. Косовары ссылаются на референдум 1991 года, результатов которого, кстати, никто, кроме Албании, не признал. «Юридические обстоятельства, с которыми было связано провозглашение нового государства, возникли в более поздний период, и оно произошло именно на основании принятия декларации парламентом Косова», — отмечает Дмитрий Лабин. Юридическая дискуссия вокруг признания Косова строится на том, что часть стран (в основном западных) полагают, будто парламент выражает волю народа и плебисцит в данном случае не нужен. Другие страны придерживаются более консервативной точки зрения и считают, что никаких промежуточных инстанций быть не должно: независимость можно получить только через прямое волеизъявление. 

Кроме того, часто теряется из виду еще одна деталь. Считается, что фактическим признанием Косова стало решение Международного суда от 2010 года, в котором утверждается, что одностороннее провозглашение независимости не противоречит нормам международного права. Но что это означает? Ровно это и означает, цитируем текст заключения: «Международное право не содержит запрета на декларации независимости». Не более того. Вопрос в другом: кто данное решение признает. Международное право как институт основано на воле, к тому же право — это всего лишь право, но не обязанность. Да и нет общепризнанного международного органа, который следил бы за соблюдением государствами принципов и правил. Кроме того, с точки зрения международного права признание одного государства другим — это практика, которая помогает устранить неопределенность в отношении его статуса, не более того. В конце концов, государство может существовать и без всякого признания. 

«В международных делах государства ведут дела с теми, кого они признают. Никто никого не может заставить признать или, наоборот, игнорировать то или иное государство: каждая страна решает это самостоятельно. В данном случае западные страны солидарно решили признать Косово, и повлиять на это невозможно даже в том случае, если само провозглашение независимости было неправомерным. Так устроено международное право: оно достаточно гибкое, в нем нет догм, а вся система строится на волеизъявлении, — поясняет Дмитрий Лабин. — В качестве примера можно вспомнить Израиль, который не признает почти все арабские страны: они просто не ведут между собой дела. Или Украина и непризнанные на тот момент республики Донбасса: они друг друга не признают, но во время обсуждения минских договоренностей для решения конкретной задачи по установлению перемирия контактировали друг с другом». 

Почему у Косова получилось

Удивляет в этой истории даже не правовая коллизия, а то, как косовские албанцы, имевшие на Западе амплуа отпетых негодяев и террористов, не мытьем, так катаньем заставили часть мирового сообщества занять их сторону. Хашим Тачи, заняв кресло премьер-министра Косова, на тот момент автономной области в составе Сербии, добился признания от 30 стран всего за полтора месяца. Республики Донбасса обивали пороги международных структур на протяжении восьми лет, а Абхазия с Южной Осетией — и того дольше. Почему так? Ответ прост, и он выходит за рамки права как такового: столь быстрому признанию Косова в обход устоявшихся процедур предшествовала политическая подготовка, в которой принимали активное участие крупные игроки во главе с США. Именно благодаря их слаженной и планомерной работе у Хашима Таши все получилось. У албанского сепаратизма как политического проекта глубокие исторические корни, да и про идею Великой Албании не стоит забывать. Даже Иосип Броз Тито, руководивший Югославией с 1945 по 1980 год, в 1946 году заявлял, что Косово должно отойти к Албании, но этого «нельзя пока сделать из-за международной и внутриполитической ситуации». Впрочем, позже он передумал. 

Косово — ключ к Балканам, политический инструмент сдерживания Сербии и ее союзницы России. Даже в таком усеченном варианте Сербия все еще может попытаться дать отпор глобалистам. Ради этого и были бесчеловечные бомбардировки Белграда, циничные заголовки вроде «Массированные бомбежки открывают дорогу к миру» на обложке Time, а уж на темное прошлое косовских албанцев, избранных в качестве орудия политической борьбы, и вовсе закрыли глаза. Давление было столь сильным, что даже на запросы прокурора Международного трибунала ООН по бывшей Югославии Карлы дель Понте приходили отказы. 

«Мне и моим сотрудникам стало ясно, что НАТО либо утаивает важную информацию по выбору целей и другим принятым решениям от трибунала, либо этой информацией располагают лишь те государства — члены НАТО, правительства которых не собираются делиться ею. Нам не давали доступа к документам. Кроме того, я обнаружила, что дошла до границ политической вселенной, в которой было позволено действовать трибуналу. Все мои советники сошлись в одном мнении: расследование против НАТО невозможно», — написала в книге «Охота. Я и военные преступники» Карла дель Понте. 

Стоит отметить, что западные страны подходят к решению тех или иных задач очень прагматично, считает Дмитрий Лабин. «Они придерживаются конститутивной теории признания государств, то есть новое государство возникает с момента признания. Их юридическая доктрина работает на то, чтобы найти аргументы, которые оправдали бы сделанное. Не важно, правомерным это было изначально или нет. Они во главу угла ставят национальные интересы и только потом пытаются найти нужные юридические формулировки». Кроме того, в истории с сербско-албанским конфликтом в определенный момент вмешались сторонние структуры. По сути, судьбу Косова и Сербии определяли внешние участники, а не они сами. Международное сообщество не смогло справиться с такой трудной ситуацией, как в Косове, смирившись с не совсем правильным результатом грубого вмешательства постфактум. 

По мнению жителей Донбасса, как и в случае с Крымом, у них возник legal basis для одностороннего провозглашения независимости, ссылаясь на косовский прецедент, соответствующие положения Устава ООН, Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 года и так далее. Была прямая угроза жизни и безопасности жителей региона, и государство, не исполняло свои как негативные, так и позитивные обязательства 

Почему не получилось у Донбасса

Декларация Генеральной Ассамблеи ООН об основных принципах международного права дает общие контуры и понимание, как сформировалась система международных отношений к определенному историческому моменту. Но, если исходить из практической интерпретации, тот или иной факт можно истолковать по-разному, и многое зависит от конкретных обстоятельств, рассказал «Эксперту» практикующий в Страсбурге адвокат, кандидат юридических наук по международному праву Александр Суржин. По его словам, в сфере международного права, как и в судебных разбирательствах в целом, многое зависит от красноречия юриста, от того, как он аргументирует свою позицию, а также от конкретного времени, сопутствующих событий, сторон в процессе и внешних обстоятельств. 

«Очевидно, что в случае с Косовом нормы международного права, к которым, согласно статье 38 (1) Статута Международного суда ООН, относятся и решения Международного суда ООН, лишь оформили сложившуюся политическую реальность, и, как мы видим из текущей ситуации с сербскими номерами в регионе, конфликт далеко не исчерпан, — поясняет он. — Если говорить о Донбассе, то очевидно наличие двух основных диаметрально противоположных точек зрения: по мнению как минимум существенной или большей части жителей региона, речь шла о непропорциональном использовании силы властями Украины, неисполнении государством своих так называемых позитивных обязательств по недопущению насилия в отношении жителей данных регионов со стороны как их политических оппонентов, так и центральных властей в ходе событий 2014 года. То есть, по мнению жителей Донбасса, как и в случае с Крымом, формально у них возник так называемый legal basis для одностороннего провозглашения независимости, ссылаясь на косовский прецедент, соответствующие положения Устава ООН, Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 года и так далее. Была прямая угроза жизни и безопасности жителей региона, и государство, по их мнению, не исполняло как свои так называемые негативные обязательства — то есть уважения и соблюдения прав человека и обязанности государственных органов воздерживаться от определенных действий, которые могут привести к нарушению этих прав, так и позитивные обязательства, то есть активные действия для защиты прав человека от посягательств иных лиц либо госорганов. 

Европейские структуры критиковали, безусловно, коррумпированный и не справлявшейся со своей функцией государства как гаранта прав и свобод граждан “кумовской” режим Виктора Януковича за непропорциональное применение силы, когда “Беркут” разгонял студентов на Майдане. Очевидно, что бить протестующих студентов недопустимо (даже с учетом того, что там могли быть и провокации, которые очевидно следовало купировать иным образом), но как тогда жителям Донбасса относиться к тому, что суверен, на территории которого идут гражданские волнения, использует тяжелые вооружения неизбирательного характера поражения и наносит, например, авиаудары по Луганской городской администрации? Насколько были соблюдены критерии пропорциональности и соразмерности в подобных случаях?» 

К тому же, как и в случае с Косовом, на ситуацию влияли совсем не юридические факторы: мощная политическая поддержка, активная медийная кампания, щедрое финансирование. У украинской стороны, по словам Суржина, все это есть в избытке. «Там деньги и прозрачная, понятная и справедливая схема распределения средств за работу, там команда молодых хороших юристов с горящими глазами, которая всем этим занимается. Они активны, постоянно подают иски, присутствуют во всех релевантных международных судах и арбитражах — везде, где только можно. В РФ и не только в данном вопросе многое держится на энтузиазме неравнодушных людей», — добавил юрист. С 2015 года, работая консультантом ряда адвокатских бюро, Александр Суржин столкнулся не только с затянутыми сроками и зачастую элементами предвзятости при рассмотрении жалоб в Европейский суд по правам человека от жителей ЛДНР, но и с низким качеством таких жалоб в целом. 

«Поданные жалобы массово копились на протяжении длительного времени, но многие из них не были должным образом составлены, то есть не соответствовали критериям приемлемости по статье 35 Европейской конвенции по правам человека, равно как и 47-му правилу Суда, регламентирующему содержание индивидуальной жалобы, и зачастую отклонялись без рассмотрения по существу. По многим также выносились достаточно противоречивые решения: так, в одной из групп дел речь шла даже не об угрозе жизни, вреде здоровью, лишении свободы и так далее, а о вмешательстве в право собственности утраченной/поврежденной во время “антитеррористической операции ВСУ” (так называемой АТО) в Донбассе — где Суд отказал по факту непредоставления заявителями должной подтверждающей документации, используя в дальнейшем данное дело как прецедент для отклонения иных жалоб из региона», — подытожил Суржин. 

Чтобы облечь свою политическую волю в юридическую форму и добиться статуса для республик Донбасса, российской стороне не хватило системности, подтвердил в разговоре с «Экспертом» пожелавший остаться анонимным юрист-международник. «У наших нет понимания, на каком уровне это должно делаться. Нет инициативы от профильных структур, к работе в достаточном количестве не привлекаются профильные специалисты — те, что не работают на государство напрямую. Наша бюрократия неповоротлива, а иногда возникает ощущение, что некоторые не на тех работают. Или просто хотят в командировку в Женеву съездить, а не интересы государства отстаивать. Чтобы все работало хорошо, надо, чтобы этим занимались специалисты, которые несут ответственность за результаты своих действий», — отметил наш собеседник. 

Впрочем, даже учитывая все юридические издержки, следует признать, что у Донбасса было немного шансов на признание своего права на независимость западным сообществом по чисто политическим причинам. В отличие от Косова Запад не был заинтересован в удовлетворении прав жителей Донбасса ни в смысле предоставления автономии в пределах Украины, ни в смысле признания независимости. И то и другое привело бы к исчезновению обширной конфликтной зоны на границе с Россией. 

Чего ждать в будущем?

Кто знает, что изменила бы книга Карлы дель Понте, появись она на полках магазинов не в апреле 2008 года, а чуть раньше, до провозглашения независимости косовским парламентом. Скорее всего, ничего бы не изменила. Но то, что Хашим Тачи спустя столько лет все же оказался в тюрьме, во многом случилось благодаря мемуарам дель Понте. К тому же стоит вспомнить, как именно западные медиа убеждали весь мир наказать Сербию: почти вся аргументация держалась на том, что Милошевич — военный преступник. Если этот статус получит Хашим Тачи, сможет ли это каким-то образом повлиять на статус Косова либо помешать реализации следующего шага — присоединения его к Албании? Вряд ли судьбы отдельных индивидуумов, пусть и бывших президентов, могут повлиять на международно-правовой статус региона в Европе, полагает Александр Суржин: «Это будет конкретное решение, касающееся наличия либо отсутствия вины по вменяемым составам именно данному лицу. Возможно, собранная доказательная база поможет лучше восстановить хронологию развития ситуации в регионе, роль разных акторов и, соответственно, лучше понимать современные события и эффективнее определять меры по стабилизации ситуации. Но, опять же, упираемся в правоприменительную практику, исполнение решений — если будет соответствующая инициатива и должного рода обоснование. Представляется, что это может быть международная или региональная профильная правозащитная организация, либо какое-то государство или либо группа государств должны быть серьезно заинтересованы в таком эффективном беспристрастном расследовании и урегулировании». 

Если даже протеже гегемона мировой политики не получил иммунитета от Гааги, то, быть может, есть шанс увидеть на скамье подсудимых и президентов Украины? Нынешнего, Владимира Зеленского, и бывшего, Виктора Порошенко? Тогда к очевидным с юридической точки зрения предпосылкам самоопределения Крыма и народных республик Донбасса может добавиться еще один весомый аргумент. Ставить точку в этой истории рано, уверен Дмитрий Лабин: тот факт, что Донбасс кто-то там не признал, уже не столь важен. По его словам, народ определяется сам, международным правом установлена процедура, она соблюдена, а путь к признанию того или иного статуса может занимать десятилетия. 

Если Косово в чем и стало примером, так это в том, что национальные интересы всегда нужно ставить на первое место. Россия этот урок усвоила, пусть и дорогой ценой. Несмотря на беспрецедентное международное давление, она все-таки признала Южную Осетию, Абхазию и ДНР с ЛНР. Был присоединен Крым, причем, что бы там ни говорили западные медиа, никаких международных законов при этом нарушено не было. «Сколько лет спрашиваем зарубежных коллег — никто до сих пор так и не показал конкретную статью с нарушением, все сводится к политике», — добавил Дмитрий Лабин. 

Затем Россия пошла еще дальше и включила четыре бывшие области Украины, включая Донбасс, в свой состав. Это дает надежду на то, что будущие территориальные конфликты — по крайней мере, на постсоветском пространстве — впредь будут решаться не только теми, у кого больше денег и влияния. А значит, это будет происходить все же на более справедливых условиях, несмотря на все сложности. Стабильности в мире от этого меньше не станет, а международному праву хуже не будет уж точно. В конце концов, Международный суд в Гааге, который действует и поныне, был созван в 1899 году по инициативе императора России Николая II. Если Европа об этом забыла — самое время напомнить.

Автор Елена Горбачёва

Источник - https://expert.ru/expert/2022/49/takaya-raznaya-nezavisimost/