Почему у Афганистана нет шансов превратиться в «новый Иран»? Афганская политика России

«У нас нет оснований полагать, что талибы* изменились»

Что стоит за миролюбивой риторикой верхушки Талибана? Cтоит ли бояться того, что талибы после победы в своей стране продолжат экспансию в Центральную Азию?

Об этом Expert.ru поговорил с Григорием Лукьяновым, заместителем заведующего Базовой кафедрой Института востоковедения РАН и экспертом РСМД.

журнал «Эксперт»: — Можно ли говорить о том, что Талибан изменился? Что он, возможно, даже попытается построить в Афганистане нечто похожее на Иран?

Григорий Лукьянов: — Мне кажется, что это не так. В первую очередь нужно понимать: говоря о якобы «смягчении» Талибана и перспективах превращения Афганистана в «новый Иран», мы должны отдавать себе отчет в том, что иранское общество 1970-х годов — это не афганское общество 2021 года. Уровень современного развития афганского общества намного ниже, особенно, если рассуждать в категориях образования.

Попытки создать нормальную систему всеобщего образования предпринимались в этой стране только в 1980-е годы при содействии Советского Союза. Но затем, как вы понимает, программа была свернута, а сегодня мы видим в стране не то, чтобы стагнацию, но буквально регресс. Так что все разговоры о перспективах для Афганистана превратиться в Иран кажутся мне некорректными.

— Как в таком случае стоит относиться к новой риторике талибов? Можно ли говорить о том, что за эти годы они чему-то научились, может быть, даже эволюционировали?

— Если коротко, то нет. Но, чтобы понять почему, стоит сделать шаг назад — к самим истокам этого движения. Оно возникло в лагерях афганцев, бежавших на территорию Пакистана, как только началась Гражданская война. Напомню, что началась она как реакция на перегибы социально-экономической модернизации, которую проводила Народная Демократическая Партия Афганистана.

Так вот: эти беженцы оказались никому не нужны. Пакистанская экономика на тот момент была достаточно слабой, поэтому афганцев не пускали дальше северо-западных провинций. Не получали они и помощь от международных гуманитарных организаций. Зато там были представители школы Деобанди, которая появилась на территории Южной Азии, то есть Индии.

Проповедники школы начали приходить на территории этих лагерей и проповедовать. Их система образования заключалась в устной передаче религиозных догм и предписаний, которые воспринимались беженцами как непререкаемая норма, непосредственные правила жизни. Они и запоминали их в буквальном смысле этого слова — просто зазубривали наизусть.

— Почему было так важно именно заучивать эти нормы наизусть?

— Во-первых, потому что слушатели были малообразованными людьми, которые не умели ни писать, ни (очень часто) читать. А во-вторых, свою роль играло то, что сами проповедники жили в специфических условиях мусульманского меньшинства. На территории Индии они были окружены «неверными». И для того, чтобы сохранить свою идентичность, они заучивали всю традицию наизусть, чтобы гарантированно транслировать ее из поколения в поколение.

И вот здесь мы подходим к главному. Вы же понимаете, какое мировоззрение впитали в себя эти брошенные на произвол судьбы люди под воздействием таких учителей? Оно оказалось догматичным, безальтернативным, знающим только «черное» и «белое». Именно поэтому талибы так легко мобилизовались впоследствии на войну. Именно поэтому они были так иммунны к любой внешней пропаганде. У этих людей вся система ценностей была уже накрепко сформирована и не предполагала никакой пластичности.

— Тем не менее, мы знаем, что к этому движению позднее присоединились люди из других слоев афганского населения. Не говоря уже о том, что с тех пор прошло много времени. Вы считаете, что эти факторы никак не повлияли на развитие движения?

— В том-то все и дело, что дальше к ним присоединялись либо «обиженные» — например, полевые командиры моджахедов, которые не оказались у вершины власти после вывода советских войск. Либо местный криминалитет — контрабандисты, которым выгодно было примкнуть к талибам, чтобы создать новый рынок для наркотиков. Либо те, кто потерял все, — я имею в виду бывших офицеров, в том числе афганской армии, которым после краха коммунистического режима некуда было идти.

А что касается их эволюции, то говорить о ней как минимум странно. Потому что после вторжения США талибы ушли в глубокое подполье и несмотря на мощнейшие инструменты давления американцев все эти 20 лет постоянно наращивали свою силу. Потому что, повторюсь, на это мировоззрение невозможно повлиять. Не говоря уже о том, что в самом-то Афганистане интернета как такого почти нет. Поэтому говорить о том, что талибы как-то изменились — в сторону тех ценностей, которые сейчас декларируют мулла Барадар и его ближайшие спикеры, — не приходится. Основная социальная база талибов этих ценностей не только не понимает, но и не приемлет.

— То есть, вся эта риторика — просто декорация?

— На мой взгляд, она направлена исключительно на избежание тех ошибок, которые были сделаны «Исламским Государством Ирака и Леванта» (ИГИЛ – запрещённая в России организация — «Эксперт») в Сирии и Ираке. Тогда Исламское государство сразу решило взять страхом и ужасом. Отсюда все эти казни с прекрасной медийной подачей. Но сам мулла Барадар, который в это время находился в Катаре, был в центре этих событий. Он их лично наблюдал. И естественно, что он сейчас пытается не повторить ошибок, которые превратили ИГИЛ в глазах мировой общественности в экзистенциальное зло. Он не хочет такого же будущего для талибов.

— Выходит, что хотя бы «верхушка» Талибана стала более прагматичной, а значит она уже вышла за пределы одной лишь тотальной религиозной логики, о которой вы говорили выше.

— Лидеры прагматичны, но это не касается всех остальных — как обычных талибов, так и их полевых командиров. Повторюсь: не было в Афганистане таких социальных, экономических и политических трансформаций, которые позволили бы нам говорить о том, что талибы сами изменились. Они не изменились.

— В таком случае, как можно описать тот ислам, который проповедуют талибы? И чего в этом смысле от них можно ждать, скажем, с точки зрении той же дальнейшей экспансии?

— Вообще талибы — это сунниты, но сунниты очень специфические. Одно из показательных решений, о котором они заявили недавно, — запрет на территории страны деятельности салафитского направления ислама. Что это значит? Салафизм, если совсем коротко, это такое направление в политическим исламе, которое долгое время было исключительно антисистемным. Оно отказывалось от признания любых контактов с наследием западной цивилизации и признавало грешниками всех политических лидеров, которые это делали. Естественно, они вели жесткую антисистемную борьбу путем боевых действий и терактов.

Но в 2000 годы они произошли изменения: появилось направление, которое называют «политический салафизм». Они стали отстаивать традиционный ислам, апеллируя к законам шариата, но при этом уже были готовы участвовать в политике, даже создавая политические партии. При этом считается, что салафитов поддерживают страны Аравийского полуострова и, в частности, Саудовская Аравия. Что вообще салафизм — это политический проект Саудовской Аравии. В этом смысле понятно, почему талибы побаиваются конкуренции со стороны салафитов. Они опасаются, что те станут вмешиваться в их дела. Нужно понимать, что афганское общество само на себе зациклено в первую очередь.

Поэтому, когда мы говорим об угрозе экспансии исламизма с территории Афганистана в страны Центральной Азии, то речь идет не о талибах, а о тех, кому они позволяют на своей территории функционировать — начиная с Аль-Каиды и заканчивая Исламским движением Восточного Туркестана, который борется за освобождение Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая. Самих же талибов мало волнуют мировые процессы. В первую очередь их волнует то, что происходит в Афганистане. Но это, конечно, не делает их более комфортным и привлекательным соседом.

— А если говорить об их идеях с точки зрения социально-экономического развития страны? Есть ли у них здесь какие-то предложения?

— Мир не стоит на месте, и сами афганцы, конечно, хотят, чтобы появилась социальная справедливость. И люди будут смотреть на то, как талибы выполнят свои обещания. На это, кстати, частично направлена риторика их верхушки Талибана: попытаться создать привлекательные условия для экономического взаимодействия с региональными игроками.

— И, наверное, если рассуждать гипотетически, только в перспективе долгой работы с иностранным капиталом и с большими инфраструктурами проектами – скажем, с тем же Китаем – Афганистан может встать на путь медленной модернизации и смягчения нравов. То есть, это вопрос, условно, 50–100 лет спокойного развития?

— Конечно, мы понимаем, что если есть экономическая и информационная открытость, то запускается первый этап модернизации, который приводит к какому-то первичному плюрализму. Но в случае с Афганистаном возникает вопрос: а зачем уже на этом этапе афганскому народу талибы? Зачем тогда нужен их закон шариата? То есть, любая модернизация все время будет вступать в конфликт с идеологией Талибана. Это тот экзистенциальный конфликт, который, как вы понимаете, никто не знает, как будет разрешаться.

— К слову, есть мнение, что за элитой Талибана стоит Катар. Не зря их политический офис находится в Дохе. На ваш взгляд, имеет ли Катар серьезную заинтересованность в стабильном Афганистане под властью талибов, на которых Доха, может быть, имеет какие-то рычаги влияния?

— Катар в целом начал играть в новом веке более заметную роль странах Аравийского полуострова и Залива, чем в 1990-е годы. Сегодня он является местом прибежища для многих мусульманских интеллектуалов, политических активистов из самых разных стран всего мусульманского мира. И поскольку в Катаре находится Аль-Джазира, то это не просто место политического убежища, а, скорее, место где сегодня решается огромное количество вопросов. Другими словами, Катар долгое время работал над тем, чтобы стать универсальной площадкой, чем-то вроде ближневосточной Швейцарии, без которой не получится разрешить ни один конфликт. В этом смысле у Катара есть потребность дружить со всеми. Собственно, тот дискурс, который идет через Аль-Джазиру, центрирован на продвижении общемусульманских интересов и ценностей.

Поэтому, мне кажется, что Катар в Афганистане преследует в первую очередь прагматический интерес. При этом я не считаю, что катарское руководство — это такие кукловоды, которые управляют талибами. У талибов есть собственный путь, есть собственное видение, и в этом отношении они все-таки самостоятельны. Даже Саудовская Аравия с ее огромной мощью и финансовыми возможностями никогда не контролировала движение моджахедов в Афганистане, как и талибов. Талибы — это даже и не пакистанский проект. Талибы — это в первую очередь афганский проект, и это нужно очень хорошо понимать.

*Талибан — запрещенная в России террористическая организация

Автор Тихон Сысоев, обозреватель журнала «Эксперт»

https://expert.ru/2021/08/25/u-nas-net-osnovaniy-polagat-chto-taliby-izmenilis/

***

Приложение. Афганская политика РФ: совокупность дипломатических и военно-оборонительных средств

О том, почему подход Москве к афганской проблеме выбивается из черно-белой картины мира в интервью Expert.ru рассказал глава Евразийского Аналитического Клуба Никита Мендкович.

- Россия ведет активные переговоры с Талибаном (организация запрещена в РФ), который признан рядом стран мира (в том числе и самой Россией) террористической организацией. Разве так можно?

Никита Мендкович: - По сравнению со странами НАТО у России выгодная позиция в отношении нового режима в Афганистане. Россия с ними не воевала. Россия не бомбила территорию и не оказывала войсковую поддержку бывшему правительству. Россия не является устойчивым противником Талибана, поэтому может, в принципе, настроить с ним диалог. Может не стрелять, а договариваться, что — при прочих равных — лучше всегда. Это не является слабостью. Здесь нет каких-то особых альтернатив. В Афганистане сменилось правительство, новый режим талибов контролирует столицу и границу со странами Центральной Азии — союзниками России.

С кем мы должны в этой ситуации обсуждать вопросы безопасности? С Амруллой Салехом (бывшим вице-президентом, возложившим на себя руководство страной после бегства за рубеж президента Ашрафа Гани — прим. ред.), который неизвестно где находится? С Гани, который покинул страну? Это совершенно бессмысленно, поэтому Россия сейчас вынуждена вести диалог с Талибаном по политическим вопросам. Это не означает признание или каких-то особых, преференциальных отношений. Просто мы, в отличие от США, просто не можем позволить себе сбежать от Афганистана в другое полушарие. У нас здесь страна, союзники, соседи, и мы должны решать их проблемы. В идеале — дипломатическим путем добиться того, чтобы афганский кризис не распространялся ни на нас, ни на наших союзников. И, кстати, напомню, что аналогичные дипломатические контакты с талибами сейчас поддерживает Китай, который — как и Россия, - сохранил свое посольство в Кабуле.

-Китай с дипломатической точки зрения всеяден — он готов и умеет вести переговоры с самыми диктаторскими режимами самых отсталых стран мира (как мы прекрасно видим на примере Африки). Для России же как для европейской важна респектабельность. Что мы можем получить от переговоров с Талибаном такого, что способно нивелировать ущерб от потери этой респектабельности?

-Обязательства талибов покончить с наркотрафиком и не допустить использование Афганистана другими террористическими организациями против России — это очень важный момент. Они декларировали это еще до победы, и очень хочется верить, что эти декларации будут соблюдены. Другое дело что никаких гарантий по этим пунктам нет. Талибы слишком долго сотрудничали с Аль-Каидой (организация запрещена в РФ), и несмотря на то, что неоднократно публично заявляли о якобы разрыве всех связей с этой организацией, Аль-Каида до сих пор продолжает действовать на территории Афганистана. И если сейчас, после победы, талибы решат изменить свою стратегию — это будет прекрасно.

-Это прекрасно, но как этого добиться? Поверить талибам на слово?

-Москва пытается добиться этого изменения через дипломатические каналы. И для того, чтобы склонить талибов к этому решению, в Кабуле и осталась группа наших дипломатов — с риском для жизни в условиях возможных боев за Кабул. Если же дипломатические усилия не сработают или сработают не сразу, то Москва оставляет за собой другие варианты. Так, недавно прошли совместные учения России, Таджикистана и Узбекистана на границе — на случай возможного отражения агрессии с афганской стороны. Учитывая, что численность войск Талибана сейчас превышает совокупную численность армий Таджикистана и Узбекистана, эта предосторожность явно не лишняя.

Кроме того, обсуждаются меры по коллективной охране границы. Насколько мне известно, эти вопросы ставились на встрече министров иностранных дел стран-членов ОДКБ. Также они обсуждаются представителями стран ЕАЭС на Иссык-Куле. Мне кажется, что все применяемые меры должны направляться и на сокращение практических угроз с афганской стороны, и на то, чтобы отсечь у талибов невыгодные России стратегии развития. Сделать невозможным и/или бесперспективным для них опору на террористические группировки, а также стимулирование наркотрафика. Если удастся убедить Талибан отказаться от этих путей, то именно совокупностью дипломатических и военно-оборонительных средств.

-Двухвекторный подход, конечно, хорош, но насколько он безопасен? Талибы пытаются легитимироваться, получить международное признание и уважение — не расценят ли они российскую игру мускулами как оскорбление и вызов?

-С точки зрения талибов подобное поведение России не является оскорблением — скорее наоборот, оно должно внушать им уважение. Демонстрировать, что Россия — сильная страна, и ее, а также ее союзников, трогать не стоит. Такое поведение, по сути — это норма их дипломатического этикета внутри страны.

-Существует вероятность, что подход будет даже трехвекторным. К нему может подключиться еще и сотрудничество с Западом. Большой друг Москвы — министр иностранных дел Соединенного Королевства Доминик Рааб — заявил, что «как бы неудобно это ни было», но к решению афганских проблем придется подключить «страны, которые могут оказать умиротворяющее воздействие на ситуацию, например, Россию и Китай». Нам нужно такое сотрудничество с Западом? И если да, то на каких условиях?

-Не думаю, что сотрудничество со странами НАТО имеет смысл. Альянс показал свою полную недееспособность. Натовцы провели в Афганистане 20 лет. Все эти 20 лет они строили государство и армию, которые развалились за три месяца. Во многом их стараниями ситуация в Афганистане сейчас гораздо хуже, чем в момент ввода войск. Так что лучше теперь без Запада.

Автор Геворг Мирзаян, доцент Департамента медиабизнеса и массовых коммуникаций Финансового Университета при правительстве РФ

https://expert.ru/2021/08/21/bazy/

***

Главы стран ОДКБ обсудили возможную реакцию на ситуацию в Афганистане 

Лидеры стран – членов Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) 23 августа провели в видеоформате внеочередное заседание по ситуации в Афганистане. Одним из вопросов стало усиление военных баз РФ в Таджикистане и Киргизии и расширение организации за счет возобновления членства Узбекистана. Другой вопрос – участие военных Белоруссии и Армении в охране южных рубежей.

Президент РФ Владимир Путин инициировал проведение внеочередного заседания ОДКБ. На встрече в Кремле с казахстанским коллегой Касым-Жомартом Токаевым, прибывшим с однодневным рабочим визитом, Путин заявил, что «сейчас один из наиболее актуальных вопросов – это вопрос безопасности, особенно в связи с событиями в Афганистане». Он предложил «просто сверить часы», поскольку в середине сентября предстоит «еще работа в рамках ШОС и ОДКБ в плановом порядке».

Накануне ситуацию в Афганистане российский лидер обсуждал по телефону с президентом Таджикистана Эмомали Рахмоном. Как отметили в пресс-службе главы таджикского государства, Путин и Рахмон в ходе разговора обсудили совместные действия двух стран по укреплению охраны таджикско-афганской границы в связи с эскалацией напряженности в Афганистане, которая может оказать негативное воздействие на общее состояние региональной безопасности. «Стороны высказались за дальнейшую координацию усилий на двусторонней и многосторонней основе по усилению охраны таджикско-афганской границы и всестороннему содействию мирному урегулированию афганской проблемы», – сообщает пресс-служба президента Таджикистана.

Ситуация в Афганистане действительно сложная. Ряд экспертов заявляют, что страны Центральной Азии не смогут отбить атаки талибов (запрещены в РФ), которым США оставили тонны оружия. «Зачем нагнетается ситуация, не совсем понятно. Возможно, здесь есть некоторые интересы, сугубо корыстные. Но то, что это не более чем истерика, совершенно очевидно. Потому что «Талибан» сейчас занят вопросами обустройства Афганистана. Страна упала талибам в руки. Надо провести переговоры с теми, кто «Талибану» тем или иным путем страну сдавал, договориться о перераспределении власти. Накануне начались переговоры с Ахмадом Масудом-младшим. Нужно проследить, чтобы экстремисты внутри самого «Талибана» не предались эксцессам победителей. Нужно решать вопрос с деньгами – чем платить зарплаты государственным служащим, – все активы заморожены. У талибов куча задач, не решив которые они на внешнеполитической арене будут вести себя тише воды, ниже травы», – сказал «НГ» заместитель директора Центра стратегических оценок и прогнозов Игорь Панкратенко. По словам эксперта, пока нет данных и о наступлении на Центральную Азию боевиков радикальных организаций. Алармизм связан скорее с тем, что в странах ЦА опасаются больше не физической экспансии талибов, а духовно-психологической. Если талибам удастся в течение года удержаться от новой заварухи и начать реализовывать свои социальные программы по построению справедливых эмиратов, то тому же Таджикистану не поздоровится. «Дурной пример заразителен, дурной пример привлекателен для религиозных фанатиков. Поэтому нас пытаются запугать с одной целью – чтобы укрепить оборонительные мероприятия», – считает Панкратенко. По его мнению, на внеочередном заседании ОДКБ речь может идти именно об этом. Нельзя исключать возможности, что ситуацию в Афганистане некоторые деятели в ОДКБ рассматривают как вопрос реанимации этой организации и поднятие ее пошатнувшегося статуса. Решение в закрытой части будет содержать усиление российских военных баз в Таджикистане и Киргизии.

Замглавы российского МИДа Александр Панкин, по сообщению RT, заявил, что Россия не видит необходимости в «нагнетании ситуации с целью демонстрации силы» на уровне ОКДБ. По его словам, задача ОДКБ заключается в первую очередь в охране южных рубежей, а именно – Таджикистана и Туркменистана.

Военный обозреватель ТАСС, полковник в отставке Виктор Литовкин считает, что ОДКБ также хотела бы взять под контроль и границу Узбекистана с Афганистаном. «Ташкент понимает, что без ОДКБ, без российской помощи он границу не закроет, – говорит он. – Помощь России Узбекистану нужно легитимизировать. Для этого Узбекистану нужно возобновить членство в ОДКБ. Не исключено, что экстренное заседание ОДКБ состоится именно по вопросу возвращения Узбекистана в структуру организации. Главы государств ОДКБ должны консенсусом подтвердить возобновление деятельности Узбекистана в ОДКБ. Потому на заседании будут рассматриваться и другие вопросы. Например, меры по усилению присутствия войск на южных рубежах, если талибы пойдут на границу. В частности, Белоруссия ни разу не выделяла свои войска для участия в мероприятиях даже на территории РФ. Армения – еще один член организации, который не участвует в мероприятиях на территории ЦА. Конечно, Армения может сказать, что, когда мы с Азербайджаном воевали, в ОДКБ сказали, что это не их война, что воюет не Армения, а Карабах и ОДКБ никакого отношения к нему не имеет. Вся тяжесть обеспечения границы ложится на плечи России. Главное, если они так срочно собираются, то, видимо, по поводу Узбекистана».

Что же касается военного сотрудничества, то в Узбекистане осталось много советской техники от Туркестанского военного округа. Эта техника практически не использовалась. Поэтому сегодня Узбекистану нужна современная техника – ПВО, новые вертолеты, самолеты, бронетранспортеры, танки и другое вооружение. Весь вопрос в том, у кого будет закупать технику Ташкент. Безусловно, России выгоднее, чтобы покупали у нее, и Узбекистану это дешевле, чем покупать вооружение на Западе. Литовкин также напомнил, что узбекские военные принимали участие в военных учениях, которые прошли в начале августа на полигонах Узбекистана и Таджикистана.

Источник «НГ» в Ташкенте был крайне удивлен вопросом о возможном возобновлении деятельности Узбекистана в ОДКБ: «Да, разговоры ведутся, но никаких подготовительных мероприятий не было, чтобы был повод ставить данный вопрос на голосование. Свою границу длиной 145 км армия Узбекистана охраняет самостоятельно. Даже на пике угроз со стороны Афганистана, когда «Талибан» стоял у границ Узбекистана, стране не потребовалось членства в ОДКБ».

Автор Виктория Панфилова, обозреватель отдела политики стран ближнего зарубежья "Независимой газеты"

https://www.ng.ru/cis/2021-08-22/1_8231_situation.html

***

Афганистан: ОДКБ определяет главные вызовы и угрозы

«Талибан» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) может задействовать ресурсы для усиления идеологического пресса. Готов ли к этому ОДКБ, если фокус его внимания будет сосредоточен исключительно на военных методах? В теории значимыми составляющими нового подхода должны стать международные усилия по развитию внутриафганского диалога и вовлечению Афганистана в региональные проекты.

В режиме видеоконференции под председательством президента Таджикистана Эмомали Рахмона состоялась внеочередная сессия Совета коллективной безопасности Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ).

Решение о ее проведении было принято на фоне последних событий в Афганистане, когда обострились вопросы обеспечения безопасности государств — членов организации, а также, как говорится в сообщении Кремля, в условиях необходимости «эффективного совместного реагирования на возможные трансграничные вызовы и угрозы». Это мероприятие примечательно тем, что позволяет определить видение глав государств — членов ОДКБ главных угроз и вызовов из Афганистана после вывода оттуда войск США и их союзников. Такая диагностика приобретает принципиальное значение, так как после обострения ситуации на афгано-таджикской границе, когда группа военнослужащих афганской армии после вооруженного столкновения с талибами (организация, деятельность которой запрещена в РФ) отступила и с разрешения таджикских пограничников перешла общую границу двух государств, стало казаться, что первичной задачей является обеспечение безопасности Таджикистана в военном отношении, что обсуждалось в ходе телефонных переговоров президента России Владимира Путина с Рахмоном. Не стоит забывать, например, что протяженность таджикско-афганской границы составляет около 1340 км.

Но по мере развития событий в Афганистане стала вырисовываться несколько иная картина. Прежде всего, становится очевидным то, что в обозримом будущем самой влиятельной силой в Афганистане будет движение «Талибан» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Этот фактор существенно изменит баланс сил не только в самой республике, но и в регионе в целом, что приведет к росту напряженности на границах Афганистана с государствами Средней Азии. Для них относительно спокойная жизнь закончилась, они введены в зону старых и новых рисков. Причем на данном этапе маловероятно, что талибы (организация, деятельность которой запрещена в РФ) станут организовывать внешнюю военную экспансию в Среднюю Азию. К этому они сейчас не готовы. Другое дело — наркотрафик, контрабанда оружия, вербовки новых членов в бандформирования, прорыв террористических групп.

Не случайно на внеочередной сессии Совета коллективной безопасности ОДКБ российский президент обратил повышенное внимание на то, что «сейчас важно не допустить инфильтрации радикального исламизма и пресечь вербовку граждан в ряды экстремистов, в том числе с использованием соцсетей и интернета». Террористы могут пытаться попасть на территорию приграничных государств и под видом беженцев. По этой же причине недавно Путин раскритиковал идею западных стран разместить беженцев из Афганистана в странах Средней Азии до получения ими виз в США и Европу. Это первое. Второе: сейчас «Талибан» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) заявляет, что его активность распространяется только на территории Афганистана. То есть их главная задача заключается в формировании Исламского Эмирата Афганистан, и в этом смысле он отличается от многих других группировок, включая ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ).

Идеальным вариантом было бы, если талибы (организация, деятельность которой запрещена в РФ), построив теократическое государство, контролировали бы только свою территорию по типу Катара, Ирана или Саудовской Аравии. Но нет никаких гарантий, что при определенных условиях и обстоятельствах талибы (организация, деятельность которой запрещена в РФ) не начнут новую игру. Пока они только сделали первый шаг: приступили к формированию коалиционного правительства, которое, по идее, должно отражать интересы всех сторон. Но сохраняется большая вероятность гражданской войны, так как не все этнические группировки готовы смириться с исламистской идеологией движения, если она будет реализована в таком же ключе, как в 1990-х годах. Наконец, третье: талибы (организация, деятельность которой запрещена в РФ) могут заняться продвижением своей идеологи в Среднюю Азию.

По мнению многих экспертов, такой сценарий дальнейшего развития событий нельзя исключать, если талибам (организация, деятельность которой запрещена в РФ) определенные западные силы будут отводить роль «идейного дестабилизатора» в Средней Азии и китайском Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Хотя сейчас велика вероятность начала новой гражданской войны, одним из результатов которой может стать фрагментация Афганистана, что также представляет серьезный вызов для Средней Азии. Поэтому в ближайшее время «Талибану» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) будет не до экспансии, но в последующем ему придется как-то содержать армию боевиков, которых объединяет только религия, а все остальное — этническая разнородность, клановые интересы — их разъединяет. Пока боевики могут задействовать ресурсы для усиления идеологического пресса. Это неизбежно. Но готов ли к этому ОДКБ?

Фокус исключительно на военных методах не способен достичь главной цели — установления прочного мира в Афганистане и его превращения в полноценного политического и экономического партнера. В теории не менее значимыми составляющими нового подхода должны стать международные усилия по развитию внутриафганского диалога и вовлечению Афганистана в региональные проекты. Получится ли?

Автор Станислав Тарасов

https://regnum.ru/news/polit/3351539.html