Oказаниe финансовoй поддержки европейским странам, наиболее пострадавшим от пандемии

***

Подписан Европейский план восстановления экономики

Европа прописала себе Recovery Fund — беспрецедентный план восстановления экономики, который уже называют «новым планом Маршалла», а то и «Новым курсом» (как план выхода из Великой депрессии Франклина Рузвельта).

В ЕС, впрочем, предпочитают говорить о «плане инвестиций в будущие поколения», но как это сработает, непонятно. Понятно одно: больше всего от этого выиграли Италия и евро — единая валюта уже неделю бьет все рекорды в обменниках. О том, что будет дальше, «Огонек» поговорил с одним из энтузиастов этой идеи.

Итальянские интеллектуалы любят вспоминать, как в страшном 1941 году, когда вся Европа окунулась в войну, антифашисты Альтьеро Спинелли и Эрнесто Росси, сосланные Муссолини на остров Вентотене в Тирренском море (туда любили ссылать еще римляне), придумали в качестве альтернативы происходящему идею свободной и единой Европы. По сути, идея была проста: страны континента станут демократической федерацией и потому перестанут воевать друг с другом.

Написанный на папиросной бумаге (так было легче прятать) «Манифест Вентотене» стал впоследствии одним из символов единства ЕС, а итальянские лидеры, начиная с Альчиде Де Гаспери, одного из создателей единой Европы,— убежденными евроэнтузиастами. В 2016-м, когда разногласия между странами Евросоюза в очередной раз расцвели пышным цветом, премьер Италии Маттео Ренци даже возил на остров Вентотене Ангелу Меркель и Франсуа Олланда (тогда президента Франции), дабы гений места возродил европейскую солидарность. Не помогло.

***

Сборная афиша анонсов и событий в вашей стране и в мире на ближайшую неделю:  

Сфокусируйтесь на своем городе и изучайте.

Мы что-то пропустили? Присылайте, мы добавим!

***

Хуже того. Острый разрыв между евромечтой, которую на Апеннинах лелеяли, можно сказать, с рождения, и действительностью сама Италия ощутила, едва вскочив на подножку уходившего в будущее, как здесь любят говорить, поезда единой валюты. Пересчитанные на евро цены обесценили итальянскую евромечту вместе с питавшим экономику итальянским экспортом. Ностальгию по старой доброй лире усилил кризис 2008-го: итальянцы обнаружили, что они совсем не так богаты, как им казалось. Но особенно обижало, что взявшие верх в евроструктурах северные страны вовсе не стремились помочь разорявшимся южным, а лишь упрекали их в нерадивости и учили жизни. Особенно дорого эта учеба стоила Греции, над экономикой которой на глазах у всей Европы в обмен за кредитную помощь установили внешнее управление.

Италия, чьи экономические показатели были не многим лучше, поняла: она может быть следующей. Серьезные экономисты стали предлагать сценарии возможного выхода Италии из евро (один из них, Паоло Савона, едва не стал министром экономики в коалиционном кабинете правых и левых популистов в 2018-м), а идеолог мирового суверенизма и один из создателей «феномена Трампа» Стив Бэннон попытался сделать из Италии лабораторию «нового национализма».

Выборы в Европарламент поставили, казалось, крест на этом проекте. Однако с приходом коронавируса стало казаться, что эпидемия довершит то, что не удалось политикам. Страны ЕС задраили свои внутренние границы. И в марте из итальянского карантина было очень грустно наблюдать, как соседи по ЕС один за другим запрещают экспорт медицинских масок и иных средств защиты от инфекции. Да и врачи приехали помогать итальянцам с Кубы и из РФ, а не из Европы. Стало ясно: еще немного постковидного кризиса в экономике и обиженная в своих лучших европейских чувствах Италия начнет такие делать шаги, из которых «Италексит» будет не самым страшным. Тут-то ЕС и собрался с духом.

«Мы все итальянцы»,— заявила председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен, извинившись перед Италией за эгоизм европейцев. За словами последовали дела. Пострадавшим странам ЕС выделяет кредитный пакет в 540 млрд евро: 100 млрд евро на борьбу с безработицей, 200 млрд — на помощь средним и малым предприятиям по линии Инвестиционного европейского банка и 240 млрд в рамках Европейского стабилизационного механизма (MES). К слову, MES — это тот самый механизм, с помощью которого ЕС под диктовку Берлина в свое время выламывал руки Греции, предоставляя кредиты на очень жестких условиях. Теперь, правда, тот же Берлин (ФРГ председательствует в ЕС) нормы резко смягчил.

Деньги остро нужны многим, но итальянскому правительству нужны позарез. Госдолг страны уже 2500 млрд евро, а его соотношение к ВВП исчисляется в 134 процента. Масштаб экономической катастрофы понятен. Италия с самого начала претендовала на масштабную помощь и выдвигала идею нового плана Маршалла, осуществить который предлагалось за счет выпуска «европейских коронабондов». Идея встретила сопротивление ряда стран — Австрии, ФРГ, Финляндии и особенно Нидерландов, чей премьер-министр Марк Рютте заявил, что его избиратели не считают себя обязанными расплачиваться по итальянским долгам. И вот госпожа фон дер Ляйен нашла альтернативу — предложила создать европейский фонд помощи. Когда инициативу поддержал президент Франции, убедивший затем и канцлера ФРГ Ангелу Меркель, стало ясно, что пасьянс под названием Recovery Fund складывается в принципе.

Оставалось договориться с руководителями так называемых скупых стран, во главе которых был все тот же Марк Рютте. Для этого понадобился саммит ЕС, который стартовал 17 июля и продолжался рекордные для мероприятий такого рода 96 часов (перерывы делались лишь на короткий сон для участников). Премьер Рютте никак не хотел сдавать позиции (у него выборы на носу), но и на него, говорят, повлияла хлесткая фраза Джузеппе Конте: премьер Италии прямо сказал, что за развал европейского рынка голландцу придется отвечать лично, в том числе и перед своим избирателем.

Итог: на саммите решено создать 750-миллиардный фонд под залог благосостояния всех 27 входящих в ЕС стран. 390 млрд из них будут распределены как гранты и 360 млрд предоставлены под низкопроцентные займы. Италии полагается в общей сложности 209 млрд — даже больше, чем она ожидала изначально. Из них 81,4 млрд составили гранты и 127,6 млрд — кредит, возвращать который нужно будет с 2027 по 2058 год. Теперь дело за малым — суметь воспользоваться этими средствами так, чтобы действительно оздоровить страну, а не пустить пыль в глаза.

Чтобы разобраться в перспективах, которые открывает выписанный ЕС рецепт экстренной помощи, а также в тех обязательствах, которые он накладывает, «Огонек» обратился к авторитетному в Италии экономисту Карло Коттарелли. Важная деталь: два года назад наш собеседник был в шаге от того, чтобы возглавить кабинет, в котором ныне трудится действующий премьер-министр Конте.

«Огонек»: — Переговоры по Европейскому плану восстановления экономики были долгими и, как любят говорить в Италии, драматическими. Порой казалось, что они на грани провала. Что же, на ваш взгляд, позволило Евросоюзу на сей раз прийти к судьбоносному соглашению, несмотря на столь явные разногласия?

Карло Коттарелли: — Ну, вообще-то рекорд уже в том, что на этот раз Евросоюзу для принятия решения понадобилось не так уж и много времени. Вспомните: после кризиса 2008 года пришлось ждать до 2012-го, а вернее, до 2015-го, чтобы ЕС сделал что-то реальное. (Речь о программе по скупке суверенных долгов стран ЕС, которую Европейский центробанк, возглавляемый в ту пору итальянцем Марио Драги, осуществлял в течение трех лет.— «О».) На сей раз все решалось гораздо быстрее: в самом начале пандемии была практически мгновенная реакция ЕЦБ, который уже в апреле смягчил свои требования, а в мае было выделено 200 млрд кредитов на поддержку малого и среднего бизнеса.

Затем после нескольких месяцев реально непростой дискуссии было достигнуто согласие по Европейскому плану восстановления экономики. Если принять во внимание, что ЕС не является ни единым государством, ни конфедерацией, а союзом стран, у каждой из которых свои национальные интересы и приоритеты, все, на мой взгляд, произошло довольно быстро и успешно. Почему? Думаю, ответ очевиден. На этот раз всем было ясно — если в столь серьезной и драматической ситуации, когда кризис парализовал целые сектора европейской экономики, не найти общего решения, это породит огромное недоверие и к европейским структурам, и к единой Европе как таковой.

— Значит ли это, что Европа показала себя наконец солидарной — такой, какой ее так давно хотели видеть сторонники европроекта?

— Сейчас это так, но это только начало. Потом, разумеется, начнутся утряски — реализация выявит и изъяны проекта. Но на сегодняшний день — да, я бы сказал, что все прошло оптимально.

— Принятое ЕС соглашение — результат компромисса. Кто от него выиграл и кто проиграл?

— Это неправильная логика. Хотя выработке соглашения предшествовал бурный торг (так всегда и бывает на сложных переговорах), однако распределение средств, в конце концов, проходило на солидарной основе. Можно услышать — вот, получившая свыше 20 процентов фонда Италия выиграла больше других. Но она получила такую большую квоту не потому, что торговалась лучше, а потому что ее население и экономика оказались одними из самых пострадавших, именно поэтому к ней и была проявлена солидарность. А те страны, которые пострадали меньше, соответственно меньше и получили. Скажем, «пробивавшая» этот проект Германия, без энтузиазма которой вряд ли удалось бы добиться успеха, в итоге получила меньше других, но это потому что ее экономика пострадала меньше.

— Итальянские СМИ сообщали, что Джузеппе Конте бился за это соглашение как лев. На следующий день парламент приветствовал его стоя. А как вы расцениваете вклад премьера в достижение соглашения?

— Сужу только по результату: он оказался благоприятным как для Европы, так и для Италии. А это значит, что тактика и весь комплекс переговоров, которые вел Джузеппе Конте не только в ходе саммита, но и все предыдущие месяцы, была оправданной. Повторю, что с того момента, как за проект высказалась Франция и особенно когда к нему присоединилась Германия, стало ясно: дела пойдут по-другому, нежели 10 лет назад. Этот кризис ЕС хочет встретить во всеоружии.

— Сейчас у всех эйфория. Но средства выделяются не просто так, а под определенные программы. Италия к этому готова?

— Соглашение подразумевает, что деньги выделят, только если Италией будут осуществлены определенные экономические программы. И теперь все зависит от того, окажемся ли мы в состоянии их реализовать и сможем ли убедить других, что мы сделали именно это. В прошлом Италия не слишком умело распоряжалась выделяемыми ЕС фондами — многие из этих средств оставались неосвоенными, так как под них не находилось проектов или же эти проекты не соответствовали европейским требованиям. Но были ведь и блестящие результаты: вспомните о реконструкции заповедника Помпеи, которая проводилась на выделенные ЕС 100 млн евро. И теперь страна должна изменить подход: непростительно, если Италия не сможет как следует распорядиться средствами нового фонда. Тревожно, конечно, что пока наша страна — единственная, кто не представил еще своего плана реформ, мы движемся очень медленно. Но это вопросы к нам, не к Европе. Нам вообще-то нужно перестать думать, что Европа обязана нас спасать.

— Насколько требования, заложенные в Европейском плане восстановления экономики, отвечают национальным интересам Италии и не потеряет ли она свой суверенитет, как уже утверждает Маттео Сальвини, чья «Лига» остается единственной партией, не одобряющей этот стратегический европроект?

— Параметры требований, обозначенных ЕС, во многом совпадают с теми реформами, которые Италия должна в любом случае осуществить для оздоровления экономики и которые она уже пытается осуществить. Они касаются масштабных инфраструктурных и транспортных проектов, инвестиций в зеленую экономику, упрощения правил государственного администрирования, развития цифровой экономики, оптимизации школы, юридической реформы и т.д. Речь о том, чтобы приготовить к конкуренции будущие поколения.

— Этот план восстановления уже сравнивают с послевоенным планом Маршалла, из которого выросло итальянское экономическое чудо 1960–1970-х годов. Но известно, что условием включения страны в план Маршалла после войны было устранение коммунистов из правительства Италии. Подразумевает ли Европейский фонд восстановления нечто аналогичное — скажем, что теперь Италией не должны управлять «евроскептики»?

— Кто будет управлять Италией, решают только итальянцы. Просто в новых обстоятельствах любое правительство должно будет продолжать диалог с Европой. Разумеется, разговоры наших правых о выходе из Европы и зоны евро будут выглядеть неуместно в то время, когда Италия получает от Европы столь внушительные денежные потоки.

— А как со свободой действий во внешней политике? Скажем, Италия до сих пор имела возможность отстаивать особые отношения с Россией хотя бы на вербальном уровне. Не подразумевает ли европейский план Маршалла каких-либо ограничений и в этой области?

— Мы должны строить хорошие отношения со всеми, в том числе и с Россией. Не думаю, что быть ближе к Брюсселю означает быть дальше от кого-то другого, во всяком случае не думаю, что такая логика правильна.

Автор Елена Пушкарская

https://www.kommersant.ru/doc/4433180

***

На что пойдут 750 млрд евро из крупнейшего пакета помощи ЕС

Для оказания поддержки европейским странам, наиболее пострадавшим от пандемии, ЕС займет на мировых финансовых рынках 750 млрд евро. Кому предназначаются эти средства, и как их будут возвращать?

21 июля спустя четверо суток после начала чрезвычайного саммита ЕС в Брюсселе, председатель Европейского совета Шарль Мишель наконец объявил о достигнутом прорыве. После ожесточенных споров представителям 27 стран-членов ЕС все же удалось согласовать самый крупный бюджетный и финансовый пакет в истории организации. "Мы сделали это!" - написал Мишель в Twitter.

Общий объем пакета составляет 1,8 трлн евро. Из них 1074 млрд будут выделены в рамках семилетнего бюджетного плана ЕС на 2021-2027 годы. Остальные 750 млрд евро планируется потратить в рамках программы восстановления экономики стран ЕС после пандемии коронавируса. Кроме того, средства пойдут на поддержку цифровизации экономики и переводе ее на экологический путь развития.

Впервые в истории - общие долги ЕС

Сумму в 750 млрд евро Еврокомиссия планирует занять на мировых финансовых рынках под гарантии Евросоюза. В последующие годы долг будут погашаться совместными усилиями всех стран ЕС. При этом одним из самых спорных пунктов нового плана оставался вопрос, в какой форме странам ЕС будут выделять помощь: грантов или кредитов. В то время как кредиты будут выплачивать страны, получившие их, с грантами дело обстоит сложнее - для стран-получателей они будут безвозмездной помощью. И потому возвращать займ, потраченный на такие гранты, придется всему Евросоюзу.

Кто будет отдавать долг?

Сумма безвозмездной помощи странам, сильнее других пострадавшим от пандемии, стала основным камнем преткновения в ходе переговоров. Согласно первоначальному плану Еврокомиссии, который активно поддерживали Германия и Франция, 750 млрд евро восстановительного фонда предлагалось разделить на 500 млрд грантов и 250 млрд кредитов.

Однако Австрия, Дания, Нидерланды, Финляндия и Швеция жестко выступили за сокращение суммы не подлежащих возврату субсидий. В итоге был достигнут компромисс: объем безвозмездных грантов был снижен с 500 до 390 млрд евро. Остальные 360 млрд евро составят средства, выдаваемые в виде кредитов.

Несмотря на противоречия, глава Европейского совета Шарль Мишель в итоге остался доволен достигнутым соглашением, назвав его "правильной сделкой для Европы в правильное время". Его мнение разделяет и канцлер ФРГ Ангела Меркель (Angela Merkel). Оказавшись в нестандартной ситуации, Евросоюз продемонстрировал свою способность искать новые пути выхода из кризиса, отметила канцлер в ходе пресс-конференции по итогам саммита. "Это важный сигнал", - подчеркнула Меркель.

Италия получит из фонда около 209 млрд евро

Средства из нового фонда восстановления будут выплачены наиболее пострадавшим от пандемии странам в период с 2021 по 2023 годы. Предполагается, что крупнейшими их получателями станут Испания и Италия. Премьер-министр Италии Джузеппе Конте также выразил удовлетворение результатами переговоров. По его словам, в общей сложности его страна получит из фонда восстановления около 209 млрд евро: 127 млрд в форме займа, а 81 млрд - в качестве безвозмездных грантов.

При этом в ЕС будет действовать механизм контроля над использованием выделенной помощи. Проекты для финансирования из средств фонда должны предоставляться правительствами государств Евросоюза на утверждение Еврокомиссии и Совету ЕС. При этом не менее 30 процентов от выделяемых каждой из стран сообщества субсидий и кредитов должны идти на проекты, которые благоприятно отразятся на состоянии окружающей среды и будут приближать ЕС к созданию к 2050 году экономики с нулевыми углеродными выбросами.

Привязка к соблюдению ценностей ЕС

Участникам саммита удалось также договориться об увязке выплат из фонда с соблюдением стандартов правового государства и базовых европейских ценностей. Против такого решения изначально выступали Венгрия и Польша, но в результате удалось достичь компромиссного решения.

Однако в трактовке этого компромисса проявились новые разногласия. Так, венгерские СМИ, в частности, сообщили, что саммит стал победой венгерского премьер-министра Виктора Орбана. А польское агентство PAP со ссылкой на правительственные источники сообщило, что привязка финансовых выплат к соблюдению верховенства права отменена.

Европейская комиссия возбудила в 2017 году штрафную процедуру против Польши, предъявив ей обвинения в неуважении европейских ценностей и нарушении принципов правового государства. В 2018 году подобная процедура возбуждена Европарламентом также в отношении Венгрии. В апреле 2020 года Еврокомиссия инициировала новое расследование в отношении Польши из-за реформы судебной системы в стране. От польских властей сейчас требуют приведения ее в соответствие со стандартами ЕС.

Авторы Екатерина Венкина, Бернд Ригерт, Александра Елкина  

https://p.dw.com/p/3feLX