О противостоянии в Ираке суннитов и шиитов
Письмa из Ирака: что мы оставили после себя
Письмо № 1. О противостоянии в стране суннитов и шиитов
В день Рождества в прошлом году премьер-министр Нури аль-Малики выступил на иракском телевидении и пожелал хороших праздников христианскому меньшинству своей страны — которое после американского вторжения в 2003 году бежит оттуда тысячами. 63-летний Малики был одет в темно-синий костюм и пурпурный галстук. Он стоял почти неподвижно за трибуной в окружении иракских флагов. Его лицо, почти как и всегда, передавало чувства глубокого уныния и печали. Как человек, за которым долгое время охотились наемные убийцы, Малики создает такое впечатление, что он уже давно научился безжалостно подавлять свои чувства. «Он никогда не улыбается, никогда не говорит «спасибо», и я ни разу не слышал, чтобы он сказал «извините»», — рассказал мне давний соратник Малики. Для Малики поздравление с Рождеством было предлогом. На самом деле, он хотел рассказать о протестах, начавшихся в провинции Анбар, что к западу от Багдада. «Слава Богу, правда раскрылась», — заявил он.
***
1.Когда в конце 2011 года из Ирака ушли последние американские солдаты, кровопролитная гражданская война между суннитами и шиитами захлебнулась, но не закончилась. Межконфессиональное насилие вернулось, причем теперь оно отличается ужасающей интенсивностью. Более года тысячи иракцев, почти в полном составе принадлежащие к суннитскому арабскому меньшинству, собирались на протесты против правительства Малики, в котором преобладают шииты. Хотя протесты носили в основном мирный характер, силы безопасности реагировали на них весьма сурово, задержав тысячи мужчин-суннитов без предъявления им обвинений. В одном из лагерей это вызвало вспышку насилия, в результате которого погибли сотни гражданских лиц. В местах проживания суннитов на севере и западе Багдада городские улицы заполнили разгневанные толпы, и зазвучали все более жесткие слова. В Рамади протестующие подняли черные флаги джихада, выступив на стороне экстремистского отделения «Аль-Каиды», которое господствовало в городе во время американской оккупации. «Мы группа, называемая «Аль-Каида»! — кричал со сцены в лагере протестующих мужчина. — Мы будем рубить головы и нести справедливость!» Толпа хлопала и одобрительно кричала.
Выступая перед телекамерами в день Рождества, Малики приказал протестующим разойтись. Проигнорировав в основном бесчинства своих собственных людей, он заявил, что в рядах манифестантов всем заправляют экстремисты. «Это место стало базой для «Аль-Каиды», и его заполнили убийцы и преступники», — сказал премьер. Свою речь Малики закончил бурей эмоций, состоявшей в том, что он поднял вверх руку. «Пока люди стоят на площади, никаких переговоров не будет».
Во время протестов в Рамади толпы воодушевлял депутат парламента и суннит по имени Ахмед аль-Альвани (Ahmed al-Alwani). Он обвинил Малики в том, что тот действует заодно с иранским режимом, являющимся мощной шиитской силой в регионе. «Вот мое послание этой змее Ирану!» — кричал в микрофон Альвани, тыкая пальцем в воздух. Назвав Малики и его окружение «сефевидами» и «зороастрийцами», как именовали иранских захватчиков, он сказал: «Пусть слушают и знают: собравшиеся здесь вернут Ирак его народу!»
Спустя три дня после рождественского выступления Малики двор Альвани окружили силы безопасности. Официальные лица заявили, что полиция пришла арестовывать не его, поскольку он как депутат парламента обладает неприкосновенностью, а его брата, который находится в розыске по невнятным обвинениям в «терроризме». Началась перестрелка. Полиция убила шестерых человек, а Альвани увезла прочь. Вскоре появилась фотография, видимо, сделанная тайком в тюрьме. Там Альвани стоит в оранжевом арестантском комбинезоне, а на лице у него кровоподтеки. Брату повезло меньше: его убили во время перестрелки.
Вскоре после этого войска очистили лагерь в Рамади, сделав это в тот день, когда там почти никого не было. Провинция Анбар взорвалась, а вместе с ней и остальной суннитский Ирак. Насилие не прекращается по сей день. Багдад накрыло волной взрывов: взрываются начиненные взрывчаткой автомашины, взрываются смертники. В январе погибло более тысячи мирных жителей Ирака, причем подавляющее большинство из них это шииты. Таким образом, январь стал одним из самых кровавых месяцев с пикового периода американской войны. В попытке подавить беспорядки Малики окружил артиллерией два крупнейших города провинции Фаллуджу и Рамади, а потом подверг их артиллерийским обстрелам. 44 депутата-суннита подали в отставку и ушли из парламента. Суннитская полиция в Фаллудже и Рамади оставила свои посты.
Видимо, Малики понял, что просчитался, и приказал армии покинуть оба города. Через несколько часов там, на центральных улицах появились десятки вооруженных мужчин с черными флагами, закрепленными на грузовиках. Они заявили, что являются членами отколовшейся от «Аль-Каиды» организации «Исламское государство Ирака и Леванта». Местное население рассказывает, что эти люди воевали с американцами. «Это законсервированные ячейки – местные люди, - сказал мне житель Фаллуджи, видевший, как в город вошли боевики. — «Аль-Каида» была здесь все время, просто она затаилась. А теперь они контролируют Фаллуджу».
Захват иракской территории исламскими экстремистами, произошедший спустя два года после вывода последних американских военнослужащих, вызвал мощную волну самокритичного анализа в Ираке и США, которые потеряли в провинции Анбар более 13 тысяч человек. В основном этот анализ в обеих странах сосредоточен на Малики — человеке, на которого Соединенные Штаты возложили большие надежды и в которого вложили немалые ресурсы. Многие иракцы опасаются, что их страна снова погружается в пучину гражданской войны, и полагают, что к краю пропасти ее подтолкнул Малики. 30 апреля иракские избиратели пойдут на выборы депутатов парламента, а в конечном счете и премьер-министра. Пробыв восемь лет у власти, Малики баллотируется на третий срок. Многие опасаются, что в случае победы он ужесточит свою власть над государством. «Если он победит в этот раз, он вообще никогда не уйдет», — сказал мне давний соратник Малики. Я видел Малики в его кабинете в феврале месяце, где он казался таким же скованным и невыразительным, как и во время рождественского выступления по телевидению – аппаратчик, ставший начальником. Он был в том же самом синем костюме и пурпурном галстуке, говорил монотонно, лицо у него ничего не выражало, а тело казалось прикованным к креслу. Кабинет выглядел стерильным и холодным. Там не было окон – видимо, потому что окна можно разбить бомбами.
Когда я спросил Малики про Анбар, он дал мне довольно путаное объяснение причин задержания депутата-суннита. «Этого никто не может отрицать — он и его брат были вооружены и действовали против иракских властей», — сказал премьер. Малики оживился, когда я задал вопрос о перспективах переизбрания. Он заявил мне, что заслужил право остаться на посту, потому что, среди прочего, проводит политику одинакового отношения ко всем иракцам, независимо от конфессиональной принадлежности, и противостоит силам, пытающимся разорвать страну на части. «Прежде всего, мы сохранили единство Ирака», — сказал он. Когда Малики говорил, в кабинете как будто прогремел гром. Наши чайные чашки задребезжали. Это был начиненный взрывчаткой автомобиль, который взорвался в паре сотен метров от укрепленной и обнесенной забором территории, где живет Малики. Прогремел один из восьми взрывов, сотрясших в тот день Багдад. От них погибли 38 человек. Пару секунд все сидели молча. Потом Малики повернулся к помощнику. «Пойди, посмотри, что там было», — сказал он.
***
2. На пике американской оккупации в 2007 году Багдад напоминал средневековый город, оказавшийся в осаде. Американские солдаты охраняли каждый квартал. Тогда их группировка составляла 165 тысяч человек, и войска были рассредоточены по всей стране вместе с 30 тысяч охранников из частных компаний и 5000 британских военнослужащих. Целые районы были огорожены противовзрывными бетонными стенами, которые защищали их жителей от религиозных убийц, сновавших по всему городу. Тем не менее, каждое утро на улицах появлялись десятки новых трупов, причем многие из них были в том состоянии, в каком они находились в последние моменты жизни: руки связаны, головы закрыты мешками, тела обожжены кислотой, которая проела в них дыры.
Прошло два года с тех пор, как убыли последние американские солдаты, и сейчас трудно найти даже малейшие следы их пребывания в Ираке. Противовзрывные стены по-прежнему стоят перед офисными зданиями, но в стране осталась лишь небольшая группа американцев, которые снуют по столице и помогают иракцам осваивать американскую военную технику, а также ищут нефть. Ирак стал одной из крупнейших в мире нефтедобывающих стран, но доходы от продажи энергоресурсов не доходят до простых граждан. Багдад по-прежнему тусклый, грязный и замусоренный. Новых строек там почти не видно. Жители как будто слишком устали и измучились, чтобы радоваться спокойствию, воцарившемуся в 2008 году. Похоже, они не верят, что это надолго.
Характерным звуком американской войны был взрыв самодельного взрывного устройства. Таких устройств были тысячи, и к цели их доставляли в автомашине или в поясе смертника. Либо, как часто бывало, закапывали на обочине. Теперь эти самодельные бомбы вернулись, и взрывы порой звучат по пять-шесть на дню, причем почти всегда это делают сунниты, чтобы убивать шиитов. В январе в шиитском районе Касра мужчина припарковал свой седан перед чайной лавкой, заглушил мотор и ушел прочь. Спустя несколько мгновений машина взорвалась, уничтожив целый ряд магазинов и пятерых несчастных, которые оказались поблизости. Еще 27 человек получили ранения. Один из погибших, 19-летний таксист по имени Абдул Карим Латиф (Abdul Karim Latif) был помолвлен и собирался жениться. Спустя несколько часов я наблюдал за тем, как гроб с его телом, завернутый в ярко-розовое покрывало, водрузили на микроавтобус и повезли на кладбище. Плакали женщины. Один из выживших сказал мне: «Пусть Всевышний покарает тех, кто это сделал».
Страшное кровопролитие гражданской войны, когда ежемесячно погибали тысячи иракцев, превратило в конфессионально чистые анклавы те районы, где веками бок о бок жили сунниты и шииты. Грубо говоря, сунниты переместились на запад Багдада, а шииты на восток. В наши дни та хрупкая безопасность, что существует в городе, отчасти обеспечивается за счет безжалостной сегрегации, которая осуществлялась во время гражданской войны. Как сказал мне бывший гражданский советник сухопутных войск США Мэтью Шерман (Matthew Sherman), «убивать там уже некого». Но наперекор всему, в некоторых кварталах Багдада сохраняется религиозное разнообразие, хотя и прошедшее через ад. В 2006 году район смешанного проживания Адель, что на западе Багдада, попал под контроль суннитских боевиков, которые убили десятки шиитов, а остальных выгнали из своих домов. Сегодня Адель снова стал смешанным; многие из бежавших оттуда шиитов вернулись в свои дома, когда воцарилось спокойствие. На днях там можно было наблюдать, как порывы полуденного ветра полощут шиитские молитвенные флажки.
Возрождение иракских шиитов это величайшее наследие американского вторжения, в результате которого было свергнуто суннитское правление, а к власти пришло правительство во главе с шиитами — первое с 18-го века. Спустя восемь лет после прихода к власти Малики иракцы все еще разбираются с последствиями таких изменений. Зеленая зона, все еще известная по своему английскому названию, создает впечатление некоего потустороннего мира, каким она казалась во время американской войны: безмятежный и аккуратный островок в море беспорядков и потрясений. Но сейчас это по сути дела бастион шиитской власти в стране, который обстреливают озлобленные граждане-сунниты. Политики здесь торопятся с заседания на заседание, редко отваживаясь выехать за ворота. Когда я пригласил депутата парламента Ясина Маджида (Yasin Majid) выпить по чашке кофе, он сказал: «Я не хочу выезжать из Зеленой зоны».
Апрельские парламентские выборы впервые будут проводиться без надзора со стороны американцев. Новая волна насилия, а также усиливающееся самовластие Малики заставили многих рисовать будущее страны в самых мрачных тонах. Хана Эдвар (Hanaa Edwar), руководящая некоммерческой организацией «Аль-Амаль» (Надежда), рассказала мне, угощая меня чаем у себя дома, что она выступала против американского вторжения, хотя и ненавидела Саддама Хусейна. «Я думала, что это иракский вопрос, а не американский», — сказала она. Тем не менее, о лучшем друге, чем Эдвар, американцы не могли и мечтать. Подвергаясь угрозам со стороны боевиков и преследованиям со стороны государства, она создала организацию, которая, среди прочего, готовит женщин к борьбе за выборные должности. Эдвар гордится своей работой, однако ей стыдно за тот Ирак, который построили Малики и его американские спонсоры. Она перечисляет свои претензии: «Разногласия и раскол между людьми. Провал государственных служб. Коррупция. Нарушения прав человека. Судебная система? На самом деле, нет никакой судебной системы. Мы теряем все».
Три года назад в Багдаде арестовали четверых демонстрантов, выступавших за демократию, и Малики публично назвал их «преступниками и убийцами». Эдвар подошла к нему на одной из конференций и развернула большую фотографию этой группы. «Преступники и убийцы? — спросила она. — Мы принесли в жертву тысячи людей».
«Уберите ее», — рявкнул своим помощникам Малики.
Я спросил Эдвар про выборы и про то, могут ли перемены спасти страну. Она посмотрела на меня усталым взглядом. «Мы идем прямо к — как вы говорите?» — сказала она. «К пропасти?» — подсказал ее коллега. «Да. К пропасти, — ответила Эдвар. — Да, да, да».
Продолжение читайте в письмах №2, №3, №4