O проблемах проекта газопровода «Северный поток — 2» в свете экономических санкций США

***

Нити судьбы

Недавняя новость об ужесточении американских санкций в отношении «Северного потока — 2» не только в очередной раз «подвесила» дату завершения проекта, но и заставила пессимистов сомневаться в том, что такая дата вообще наступит.

Между тем за этой проблемой, пусть и важной, видится другая, более масштабная — комплекс вопросов, связанных с текущим состоянием и перспективами развития российских экспортных газо- и нефтепроводов, значение которых для отечественной экономики трудно переоценить. Вопросы не самые приятные. Насколько эффективной является сегодня система распределения отечественных экспортных потоков? Исчерпан ли потенциал у находящихся в строю советских газо- и нефтепроводов? Оправдана ли ставка на строительство новых трубопроводов в условиях ожидаемого в уже не самом далеком будущем сокращения спроса на углеводороды? «Огонек» собрал мнения на этот счет у авторитетных экспертов, и мнения эти разделились.

Сегодня на слуху перспективы реализации одного из ключевых трубопроводных проектов последних лет — «Северного потока – 2». Они не то чтобы неясные, а скорее мрачные в свете недавних событий. Что с проектом не так, «Огонек» расспрашивал главу Фонда национальной энергетической безопасности, профессора Финансового университета Константина Симонова.

«Огонек»: — Константин Васильевич, недавно США усилили санкции в отношении Nord Stream – 2. Проект можно считать похороненным?

Константин Симонов: — Усиление санкций потому и произошло, что строительство Nord Stream – 2 входит в завершающую фазу. Наши конкуренты выкладывают на стол последние аргументы. Иначе как объяснить и усиление санкций, и абсурдное намерение Польши взыскать штраф с «Газпрома» в размере 6,5 млрд евро? Даже в Брюсселе были удивлены наглостью Варшавы. При этом завершить «Северный поток – 2» будет не так просто, но возможно. По километражу осталось совсем чуть-чуть, порядка 120 километров, но под санкции подпали морские трубоукладчики. Смелых, готовых ослушаться США в Европе не оказалось. Швейцарская компания Allseas Group SA ретировалась из проекта фактически за одну ночь. Так что рассчитывать мы можем только на собственные силы. Они, к счастью, есть — морской трубоукладчик «Академик Черский», который надо переоснастить, поставить нужное сварочное оборудование, что сегодня и делается.

***

Сборная афиша анонсов и событий в вашей стране и в мире на ближайшую неделю:  

Сфокусируйтесь на своем городе и изучайте.

Мы что-то пропустили? Присылайте, мы добавим!

***

Мой прогноз: Nord Stream – 2 может быть сдан до конца 2021 года. Но одной только стройкой проблемы не ограничиваются. Правила «третьего энергопакета» ЕС были распространены и на морские трубопроводы. Де-юре собственник не может загружать его больше, чем наполовину мощности. Но и тут есть пути решения, например процедура аукционов на мощность, так что «Газпром» сможет сам у себя выкупать право на прокачку.

— Новые санкции — удар по «Газпрому» или по европейцам тоже?

— На первый взгляд кажется, что больше пострадает «Газпром». Россия будет вынуждена сохранять транзит газа через Украину, хотя по имеющемуся с ней пятилетнему соглашению с 2021 года объем прокачки должен составить всего 40 млрд кубометров (в этом году было 65). Это определенные денежные потери. Но если смотреть в будущее, то санкции скажутся и на Европе. Газпром» сегодня выступает балансирующим поставщиком газа в ЕС. Если не дать ему снижать издержки или пытаться искусственно ограничить его долю на рынке, то вскоре придется переплачивать другим поставщикам за «молекулы свободы».

Американский СПГ все равно выше по себестоимости российского трубопроводного газа, какие технические новинки ни применяй и как ни экономь на сжижении и фрахте. Проблема еще и в том, что в Брюсселе боятся возможного роста дотаций Украине. В последние годы Киев получает за транзит российского газа по 2–2,5 млрд долларов в год. На фоне колоссального украинского госдолга (в этом году он прогнозируется на уровне 93 процентов ВВП.— «О») и в 4 раза увеличившегося дефицита бюджета (около 3 млрд долларов в 2020 году.— «О») это немаловажная статья бюджетных доходов. В Киеве, конечно, ищут рецепт экономического чуда, предложив, например, выращивать каннабис. Но когда еще этот урожай поспеет и принесет ли он искомые 2,5 млрд долларов, вопрос. Однако ясно, что как только «Северный поток – 2» заработает, украинский транзит сойдет на нет. И это Брюсселю не нравится, поэтому ситуация и подается в общественном сознании как месть Москвы Киеву за его «демократический выбор».

— А это не месть?

— Это чистая экономика. Самой истории почти 30 лет. Сразу после распада СССР российские власти предлагали украинским совместное владение и управление транзитными трубопроводами, возникала даже идея трехстороннего консорциума с участием ЕС. И дело было не в том, что Россия хотела получить контроль над украинской ГТС, чтобы политически поработить Украину. А в том, что трубу надо постоянно ремонтировать, поддерживать в рабочем состоянии, Украина же не давала гарантий их надежного функционирования. Более того, она фактически объявила газопровод главным символом государственности. Я эти переговоры хорошо помню, они активно велись и на экспертном уровне, я был частым гостем в Киеве. Но прийти к согласию не удалось. Постепенно «Газпром» понял бесперспективность этих попыток и стал реализовать стратегию обходных газопроводов, первым из которых стали две нитки «Северного потока». Его запустили еще в 2011 году. Между прочим, тогда президентом Украины был не такой уж антироссийский Янукович. Главное, что в эти годы Россия начала ускоренное освоение месторождений полуострова Ямал. Уже введено в эксплуатацию Бованенковское месторождение, на подходе Крузенштерновское и Харасавэй, есть еще Русановское и Ленинградское на шельфе. А теперь посмотрите на глобус и станет ясно, что кратчайший путь с полуострова Ямал в Европу — это Балтика. Экономия по сравнению с украинским маршрутом — 1900 километров трассы. Какая тут политика? А низкая себестоимость газа — наше конкурентное преимущество. Россия обязана искать варианты, как удешевить транзит газа в Европу. И выработавший свой ресурс Уренгой — Помары — Ужгород получит статус запасного маршрута. Через четыре года (по завершении газового контракта с Украиной) перспектив у большого транзита газа через эту страну я не вижу.

— Ямал — давняя история. Почему же «Ямалу-2» предпочли «Северные потоки»?

— Месторождения полуострова Ямал действительно были открыты в советское время, но не разрабатывались. В те годы было много планов. Например, была даже идея строительства СПГ-завода совместно с США (проект «Северная звезда»). Труба должна была пройти с Уренгойского месторождения до Кольского полуострова. Удивительная история, которую мало кто помнит. Тогда Штаты пытались отвлечь СССР от строительства транзитных трубопроводов, потому что просчитали, что трубопроводный газ будет основным конкурентом американского угля. И стремились перевести наше внимание на другие варианты, предполагавшие технологическую зависимость от США. Когда распался СССР, возникла идея диверсифицировать транспортные маршруты. Так появился проект «Ямал — Европа» — вторая нитка транзита газа через Белоруссию и Польшу (33 млрд кубометров ежегодно). Был идея строительства газопровода «Янтарь» («Амбер»), которую активно лоббировала Польша, предлагавшая строить трубу через прибалтийские республики. Но, повторю, все идеи и проекты прокладки газопровода через Балтику связаны, прежде всего, с появлением нового центра добычи на полуострове Ямал как функционирующего производственного объекта.

— Газопроводы — это всегда политические риски?

— Да, соблазн использовать энерготранзит в качестве способа политического давления был всегда. Взять, к примеру, совсем свежую историю. В ноябре состоится запуск Трансадриатического газопровода (ТАР), который станет последним звеном Южного газового коридора (Азербайджан — Грузия — Турция — Греция — Албания — Италия). Баку уже заявляет, что страны, намеревающиеся получать газ по ТАР, обязаны поддержать Азербайджан в конфликте вокруг Карабаха. Азербайджан действует вместе с Турцией, амбиции которой растут вместе с транзитным статусом. Россия, кстати, внесла тут свой вклад, построив «Турецкий поток» (31,5 млрд кубометров газа ежегодно). Всего же Россия поставляла в Европу и Турцию в последние годы примерно по 200 млрд кубометров: помимо «Турецкого потока» есть еще «Северный поток – 1» (55 млрд кубометров), две нитки трубопроводов через Белоруссию (причем белорусский участок — собственность «Газпрома»), украинский транзит и почти достроенный «Северный поток – 2» (проектной мощностью 55 млрд кубометров).

— Нужно ли Европе столько труб? Спрос на газ падает, конкуренция растет...

— Год 2020-й — исключение. И дело не только в коронавирусной истории, закрывшей границы и серьезно ограничившей передвижение людей. Сказалась и вторая теплая зима подряд, и ожидание новой газовой войны между Россией и Украиной, что привело к росту запасов газа в хранилищах. Последние опасения, правда, не оправдались. Но нынешний год — это не начало долгосрочной тенденции, как пытаются сегодня представить. Думаете, европейцам нравится жить в новом дивном мире Греты Тунберг без перелетов и поездок? Но даже если говорить об ограничении передвижения, то пандемия бьет прежде всего по нефти. Сферы применения газа — другие: голубое топливо не слишком распространено в качестве моторного. Газ — это в первую очередь отопление и энергетика. Плюс газохимия и удобрения. Кстати, в 2020 году упал не только спрос, но и добыча газа в Европе. При этом конкуренция на газовом рынке ЕС выросла из-за роста предложения по СПГ. Это, в свою очередь, привело к обвалу цен на газ минувшей весной — летом. Убытки поставщиков американского СПГ тогда превысили 150 долларов с тысячи кубометров (если брать цену на европейских хабах). Сейчас рынок постепенно восстанавливается, но поток СПГ в ЕС в третьем квартале оказался на 7 процентов меньше, чем в прошлом году. Все потому, что в Азии подросла цена на газ и СПГ сразу же устремился туда.

— Кстати, об Азии. Судя по новостям из Китая, Россия не сможет в изрядной степени переключиться на восточный маршрут, если вообще останется поставщиком газа в КНР.

— Вы об открытии нового месторождения в Китае? Но даже заявленные объемы запасов таковы, что мне неудобно за «аналитиков», предрекающих скорый отказ Китая от импорта российского трубопроводного газа. Кроме того, речь идет об открытии месторождения сланцевого газа, для разработки которого требуется столь дефицитная в Китае вода. Да и потребление газа в Китае растет столь стремительно, что ни собственная добыча, ни импорт за ним не поспевают. Спрос на газ в прошлом году уже превысил 300 млрд кубометров, Китай третий в мире потребитель газа после США и России. В 2030-м потребление в Китае может перевалить за 500 млрд кубометров в год. При этом собственная добыча там сегодня составляет около 180 млрд кубометров. Понятно, что импорт будет только расти. Китайское руководство вынуждено балансировать энергопотреблением в стране, уменьшая слишком высокую долю угля в пользу газа. Газифицируются центральные районы и район Пекина. Куда, кстати, и нацелен газ «Силы Сибири». Словом, Китай — растущий и перспективный рынок, но и тут конкуренция для российского газа немалая. Китай давно и исправно получает газ из Центральной Азии по нескольким ниткам газопроводов. Наличие центральноазиатских газовых мощностей в свое время не позволило реализовать первый проект поставок российского газа в Китай — газопровод «Алтай». Планировалось протянуть трубу от Уренгоя в обход Монголии на запад Китая. Но КНР запитал свои западные провинции газом из Туркмении и Узбекистана. «Газпрому» пришлось переключаться на новый проект — «Сила Сибири – 1», который нацелен на потребление в районе китайской столицы. Правда, нет худа без добра: то, что Китай сделал ставку на центральноазиатский газ, привело к тому, что на планах поставок туркменского газа в Европу поставили крест. Был такой проект Транскаспийского газопровода, и в ЕС мечтали таким образом еще сильнее потеснить «Газпром».

— Но Россия поставляет газ в Китай с хорошей скидкой?

— На самом деле нет. Нынешний контракт по «Силе Сибири – 1» подписан по формуле, похожей на европейские долгосрочные контракты, и цены там соответствуют европейскому уровню, даже чуть выше. Другое дело, что контракт был подписан в мае 2014 года, и тогда цена на нефть превышала 100 долларов за баррель. А что наши контракты с европейцами, что китайский контракт — все имеют привязку к нефтяным ценам. По тем ценам тысяча кубометров должна была стоить 360–380 долларов, но в первой половине 2020 года она была 180 долларов. Правда, контракт рассчитан на 30 лет, и за это время цена на нефть еще поменяется, и не раз. Но даже при нынешних ценах на «Силе Сибири – 1» можно заработать.

Сейчас в планах «Газпрома» строительство «Силы Сибири – 2». На самом деле это два новых газопровода. Первый — переформатированный «Алтай». Теперь трасса радикально изменилась — через Красноярский край в Монголию опять же с выходом в центральные провинции Китая. Попутно газифицируем и российские территории, также сильно зависящие от угольной генерации. А второй проект — газопровод со все того же полуострова Ямал.

— Оправданны ли гигантские инвестиции в строительство новых труб с учетом грядущего энергоперехода?

— Одержимость идеей энергоперехода очевидна. Но это не про ценности, а про бизнес. Есть желание создать новый сегмент экономики на гигантские государственные дотации. А чтобы эти расходы оправдать, используется красивая упаковка. Однако если 85 процентов мирового энергобаланса — это уголь, нефть и газ, то как быстро вы сможете от него отказаться?

Спросите, кто из серьезных аналитиков верит в то, что Евросоюз к 2050 году действительно откажется от угля, нефти и газа? Сколько бы вам ни рассказывали историй, как дешева «зеленая» энергия, это не так.

Почему она в таком случае не победила углеводороды рыночным путем, а по-прежнему дотируется властями в разных скрытых и открытых формах? Европа может счесть такие траты целесообразными хотя бы потому, что создает новые рабочие места: в Германии на производстве ветряков занято больше народа, чем в автопроме. Но что для Европы хорошо, то для России — нет. Хотя бы потому, что придется закупать в ЕС технологии, инвестировать в производство и получать электричество в несколько раз дороже, чем сейчас.

— Но крупные энергокомпании активно инвестируют в «зеленый сектор»…

— Конечно, «зеленая волна» будет набирать силу. Однако нефть и газ еще много десятилетий будут востребованы. И России надо продолжать их производить и экспортировать.

Беседовала Светлана Сухова

https://www.kommersant.ru/doc/4548620

***

«Северному потоку-2» модернизировали санкции

Объявленное 20 октября расширение санкций США против газопровода «Северный поток-2» критическим образом не скажется на проекте, считают опрошенные “Ъ” эксперты.

По их мнению, в заявленные Госдепартаментом меры не вошли наиболее опасные — запрет на страхование судов-трубоукладчиков и сертификацию построенного газопровода. При этом санкции за участие в модернизации трубоукладчика «Академик Черский», возможно, уже не являются актуальными — судно в настоящий момент проводит учения по укладке труб и, вероятно, уже располагает необходимым оборудованием.

Госдепартамент США 20 октября объявил о давно ожидаемом расширении санкций против газопровода «Северный поток-2». На этот раз Вашингтон запрещает предоставлять услуги, товары или финансирование для «модернизации или установки оборудования» на судах, которые будут работать на проекте. Фактически речь идет о единственном российском трубоукладчике «Академик Черский», который сейчас находится на Балтике. Как поясняет специальный советник по санкционному праву КА Pen & Paper Сергей Гландин, в данном случае речь не идет о новых санкциях, а лишь о разъяснениях к уже принятому 20 декабря 2019 года закону.

Закон PEESA, напоминает господин Гландин, предполагал, что Минфин и Госдепартамент США будут применять финансовые санкции к компаниям, которые в 30-дневный срок не перестанут сотрудничать с трубоукладчиками и строителями «Северного потока-2». Тогда такой шаг Вашингтона заставил швейцарского подрядчика Allseas отказаться от продолжения укладки газопровода, оставив недостроенным участок длиной всего 160 км. По мнению Сергея Гландина, заявление Госдепартамента от 20 октября — «это намек на то, что США следят за его исполнением принятого закона». Прежде всего речь идет о владельце судна-трубоукладчика «Академик Черский», самом судне и партнерах, которые оказывают ему услуги или помощь, поясняет он.

Новые меры не включают наиболее опасные для проекта опции, отмечает директор по исследованиям Vygon Consulting Мария Белова. Она напоминает, что летом инициативная группа сенаторов подготовила законопроект, ужесточающий санкции в отношении строящихся российских экспортных газопроводов: наказанию должны были подвергнуться суда, участвующие в прокладке труб, компании, которые обеспечивают их страховку, техническое обслуживание и установку на них специального оборудования, а также специализированные организации, которые сертифицируют газопровод после завершения его строительства. «Этот законопроект до сих пор не покинул стен Сената, а сегодня Госдепартамент расширил санкции против проекта газопровода "Северный поток-2", внеся пояснения в уже действующий закон.

Сравнивая тексты, напрашивается вывод, что Госдеп заимствовал наименее вредоносные формулировки сенаторов, не включив пункты о страховании судов и сертификации газопровода»,— отмечает эксперт.

По мнению Марии Беловой, разумно было бы предположить, что спустя почти год после введения санкций против «Северного потока-2» оператор проекта уже предпринял необходимые действия для поиска альтернатив. При этом эксперт отмечает, что пока неясно, попадет ли под санкции компания Fahrhafen Sassnitz GmbH — оператор немецкого Мукрана, где проводилось обслуживание «Академика Черского».

Сам «Академик Черский» сейчас в сопровождении нескольких буксиров продолжает учения по укладке труб в акватории неподалеку от Калининграда (см. “Ъ” от 14 октября). Как считалось, судно, пришедшее в мае в Мукран с Дальнего Востока, не обладало необходимым оборудованием для сварки больших труб диаметром 48 дюймов, используемых при строительстве «Северного потока-2». Однако, возможно, во время длительной стоянки в Мукране оборудование было заменено — достоверно это неизвестно. Тем не менее факт учений позволяет предположить, что «Академик Черский» сейчас располагает необходимым оборудованием.

Ольга Мордюшенко, Юрий Барсуков

https://www.kommersant.ru/doc/4539837?from=doc_vrez

***

Есть ли будущее у российских экспортных трубопроводов?

О состоянии российских экспортных трубопроводов лучше спрашивать у специалистов. «Огонек» попросил поделиться оценками ситуации одного из создателей советской трубопроводной системы, профессора, автора теории проектирования магистральных газопроводов в сложных условиях, почетного работника нефтяной и газовой промышленности Петра Бородавкина.

В советское время мы построили газопроводов больше, чем в современной России, обеспечивавших высокое качество перекачки. По крайней мере, все советские экспортные трубопроводы по-прежнему работают, хотя срок их эксплуатации давно истек. Советскими специалистами было рассчитано и доказано, что, например, газопровод диаметром до 1400 миллиметров с толщиной стенки 25–30 миллиметров будет надежно функционировать 30–35 лет. А дальше требуется его менять, строить параллельную нитку, а не латать дыры, как это принято делать сегодня.

Проблема в том, что природный газ имеет в своем составе абразивные частицы, которые при давлении 100 атмосфер истончают внутренние стенки трубы. Через 30 лет у трубы, имевшей в начале эксплуатации толщину стенки 18–25 миллиметров, остается лишь 3,5 миллиметра. Я сам замерял.

Плюс труба подвергается коррозии снаружи.

Тяжелее всего приходится поворотным участкам, поэтому проектировщики стараются закладывать их как можно меньше. Но поворотов трубы не избежать, особенно в гористой местности. У знаменитого Уренгой — Помары — Ужгород, самого старого экспортного газопровода, около 200 километров трассы от Ивано-Франковска до Ужгорода — сплошные повороты.

Убежден, что в ближайшие годы участятся аварии на всех трубопроводах, которым больше полувека. Собственно, последние 10 лет мелкие аварии и утечки на них фиксируются чуть ли не ежедневно, разрывы тоже не редкость. Вспомнить хотя бы масштабный взрыв газопровода Петровск — Новопсков на границе Воронежской и Волгоградской областей летом 2008 года, а через 10 лет в той же Воронежской области взрыв газопровода взметнул факел горящего газа на высоту аж 5 метров. Отрадно, что в прошлом году «Газпром» анонсировал демонтаж старейших отечественных газопроводов Саратов — Москва (1946) и Ставрополь — Москва (1956), но еще слишком много остается из того, что было построено в 1970–1980-е и до сих пор эксплуатируется.

Былое и думы

Сегодня все российские газопроводы, которые идут в Прибалтику, Финляндию и на Украину, в «предынфарктном» состоянии. Чуть ли не каждую неделю где-то что-то рвется и приходится чинить. Уренгой — Помары — Ужгород длиной почти 4,5 тысячи километров, из которых 1160 проходят по территории Украины, был построен в далеком 1983 году. Можно сколь угодно долго и аргументированно рассуждать о политической подоплеке строительства «Северных потоков», но для меня, одного из создателей газопровода Уренгой — Помары — Ужгород, очевидно, что советской трубе нужна была замена, вышел срок. Этот газопровод уже 15–20 лет как нуждается в серьезном ремонте.

Кстати, первая масштабная авария на Уренгой — Помары — Ужгород случилась в первый же год эксплуатации — в районе городка Свалява. Сразу оговорюсь: аварии на газо- и нефтепроводах обычно и происходят или в первый год, или по окончании срока эксплуатации. Свалявская авария вызвала колоссальный резонанс, потому что к тому моменту газ уже шел в Европу, и ЕЭС выставил СССР такой счет за убытки, что правительственная комиссия прибыла на место чуть ли не мгновенно. Я, кстати, был в ее составе. В новом веке аварии стали случаться регулярно. Совсем недавно была авария в Киевской области с сильным выбросом газа и взрывом. Еще одна крупная авария случилась летом 2014 года в Лохвицком районе Полтавской области. Губернатор области (на тот момент Виктор Бугайчук.— «О») признал, что газопровод на данном участке находился в аварийном состоянии как минимум два года. И это он говорил только о подведомственном ему участке. Если же смотреть на состояние всей газотранспортной системы (ГТС) Украины, то кроме как «караул» и сказать-то нечего. Десять лет назад в России обсуждали тему целесообразности приобретения ГТС Украины, так вот я и тогда говорил, и сейчас повторю, что ГТС Украины и даром не взял бы. И не рекомендовал бы никому. Я один из ее создателей и понимаю, о чем речь. Строили мы на совесть (она ведь до сих пор в строю), но сроки эксплуатации давно пройдены. Ремонтом же украинские власти все эти годы почти не занимались. За 30 лет там все серьезно обветшало, нужно не латать, а строить заново. Таких денег не сыскать даже в Евросоюзе (Украина уже просила). При таком положении дел надо ли удивляться, что появился Nord Stream?

На момент его возникновения Россия имела подписанные контракты на поставку газа с Германией на 50 лет и с Францией на 30 лет. Их надо было исполнять. И транзитные риски со стороны Украины, перекрывавшей вентиль, были помехой. Была ли альтернатива «Северному потоку» в то время? Была. «Ямал-2», проектировавшийся еще при лучшем министре строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР Борисе Щербине. Этот газопровод был значительно дешевле Nord Stream, потому что шел бы через Белоруссию и Польшу и не требовал бы дорогих работ на Балтике. Причем через Польшу получался бы маленький отрезок — километров 200, а не 1200, как сейчас через Украину. На таком малом отрезке и вентиля не надо было бы врезать, так что отпали бы опасения в том, что его могут перекрыть. Белоруссия, кстати, была готова строить такой газопровод сама в счет последующей оплаты за транзит. Были бы в начальниках люди, понимающие в оптимизации процессов и радеющие за державу и ее интересы, уже 20 лет как «Ямал-2» работал бы. Но не сложилось. Вмешалась политика и личные интересы строителей. «Ямал-2» похоронили, хотя на европейском рынке хватило бы места и для двух труб.

На все стороны

Мне искренне жаль, что не все «хозяева» энергопроводов достаточно внимания уделяют таким понятиям, как их прочность и износоустойчивость. Инвестировать средства в регулярные проверки состояния трубопровода, ремонт аварийных участков и своевременную замену их, готовы далеко не все, даже на Западе. Все хотят получать газ или деньги за транзит, но раскошеливаться на содержание сетей не хотят. Новые же трубопроводы при всей их затратности получают недостаточно теоретического обоснования.

Вспомнить хотя бы историю с турецкими газопроводами. Сначала появился «Голубой поток» (16 млрд кубометров), введенный в эксплуатацию в 2002 году. Потом возник целый ряд проектов, включая «Южный поток», деньги на которые были частично выделены и потрачены, но достроен он не был. В итоге в этом январе были пущены две ветки «Турецкого потока» (по 16 млрд кубометров каждая). По моим данным, загружен он наполовину. А недавно было объявлено о завершении строительства Трансадриатического газопровода (те же 16 млрд кубометров), по которому в Турцию и дальше в Грецию, Болгарию и Италию пойдет азербайджанский газ. И это не говоря о конкуренции со стороны сжиженного американского газа (СПГ), активно поставляемого в ту же Турцию и Польшу. Зачем было столько ниток пускать по одному маршруту? Разве что новые газопроводы — это большая политика и возможность для распила.

Еще важный момент — наполняемость газопроводов. У России до сих пор нет внятной концепции освоения северных морей и шельфа. Почему мы пошли в район Баренцева моря? Почему не на Карское или море Лаптевых? Последнее, например, выгодно для работы — глубины всего по 30–40 метров! Потому что Баренцево море не замерзает полностью, а рядом страны, которые охотно купят российский газ. Те же норвежцы инвестировали бы и в море Лаптевых — только позови. Не зовем, потому как инфраструктуры нет. Мы когда-то протянули от Ямбурга трубу, обустроили район, теперь все трубы к Ямбургу и стыкуют. Потому как в мерзлоте строить — уметь надо.

«Дружба» крепкая

Из советских нефтепроводов самый крупный, конечно, «Дружба», длиной почти 9 тысяч километров. 15 октября мы отметили его 56-ю годовщину. По «Дружбе» ежегодно проходят 66,5 млн тонн нефти. Аварии и тут не редкость, потому как срок эксплуатации нефтепровода давно вышел. В июле 2006 года из-за аварии неподалеку от города Унечи была прекращена прокачка нефти в сторону Полоцка и Прибалтики. Ее планировали перезапустить пару лет назад, но сделали или нет, не знаю. Вряд ли, учитывая, что в 2012-м был сдан в эксплуатацию нефтепровод «Балтийская трубопроводная система – 2» (Унеча — Андреанополь — Усть-Луга), который связал «Дружбу» с российскими портами на Балтийском море. Но эта труба пока не способна полностью заменить «Дружбу»: не те объемы прокачки, да и инфраструктура в Восточной Европе построена с таким расчетом, чтобы принимать нефть именно из «Дружбы».

Между тем советский нефтепровод работает уже за пределами износа. Серьезные опасения внушает состояние «Дружбы» на горных участках трубопровода. На мой взгляд, «Дружба» будет мучить руководство страны и корпорации «Траснефть», пока не будет заменена полностью: ее возраст, если соотносить с человеческой жизнью, это столетий рубеж, так что аварии происходят если не каждый день, то через день точно. «Траснефть» утверждает, что аварий в подвластной ей системе в последние годы стало значительно меньше: трубы чинят согласно плану. Но ремонт не поможет — нефтепроводы старше 30 лет априори ненадежны. Их надо полностью менять, а лучше строить новые.

Впрочем, не только старые трубопроводы имеют проблемы. Нефтепровод Восточная Сибирь — Тихий океан (ВСТО) вызывает у специалистов не меньше опасений по части возможной аварийности, чем «Дружба». Пусть маршрут трубы и изменили по решению В. Путина, пустили в обход Байкала, но должного изыскания трассы не провели, все делали в спешке. Когда мы клали «Уренгой», трассу изучали пять лет! Знали все про каждый метр: где болота, горы, какие грунты. Хотя нас тоже время поджимало. А ВСТО такого внимания не оказали. В результате за Байкалом нефтепровод частенько проходит по склонам тамошних возвышенностей. А в горах, как известно, грунты всегда подвержены оползням, если не в первый год, то через пару-тройку лет. Удержать их на склоне технически невозможно. Вот и получается, что труба рано или поздно оказывается лежащей на камнях. А это всегда чревато вмятинами на самой трубе, которые оставлять нельзя. Посему участки с вмятинами вырезают — ставятся «катушки». На ВСТО «катушек» уже сейчас немало, сам видел. Но это «мелкотравчатый ремонт». Да и выходит такая починка дороже, потому что «катушки» рано или поздно сами становятся местами аварий: сварка идет в полевых условиях со всеми огрехами. Но даже такой ремонт возможен не всегда и не везде — часть труб проложена в малодоступных местах, как, например, в болотах и горах.

К сожалению, приходится констатировать тот факт, что вопросам стратегии развития трубопроводной системы России и оптимизации такого строительства сегодня уделяется недостаточно внимания. Последние даже и не рассматриваются. Строят без плана, по мановению начальственной руки. Вот и вся оптимизация. Но зачем вкладывать столько ресурсов и сил в сырьевые направления экономики? Не говоря о том, что трубы, оборудование — импортные, только сырье российское. Если бы меня спросили, то я не строил бы ни одного «потока». Я бы обустроил нашу страну. Почему в России 50 процентов населения не имеет газа? Потому что даже если проходит мимо деревни газопровод, крайне сложно получить разрешение на подключение для окрестных жителей. Потому-то труба идет мимо, а люди топят дровишками.

Записала Светлана Сухова

https://www.kommersant.ru/doc/4549519?from=doc_vrez

***

O будущем российского газового экспорта в Китай

Китайцы, по сообщениям СМИ, изменили оценку собственных запасов сланцевого газа на месторождении Фулин в провинции Сычуань — потенциальный объем этого месторождения увеличился с 191,8 млрд до 792,6 млрд кубометров.

«Огонек» поинтересовался, останутся ли актуальными в таком случае проекты по экспорту российского газа в Китай, у экономического аналитика, специалиста по нефтегазовому рынку Михаила Крутихина.

«Огонек»: — Михаил Иванович, каким вам теперь видится будущее российского газового экспорта в Китай?

Михаил Крутихин: — Российские власти 15 лет уговаривали китайцев на импорт газа. Китайцы отнекивались, мол, им это не надо. Подписывали из вежливости соглашения о намерениях, декларации, дорожные карты, но на деле ничего из обязывающих документов. Только в мае 2014 года уговорили-таки китайцев подписать «контракт», в котором тогда не было обозначено ни объема поставок, ни цены на газ. И проект назвали гордо «Сила Сибири». У меня есть расчеты экономического содержания этого проекта, сделанные специалистами «Газпрома», где черным по белому сказано, что за 30 лет ни строительство, ни обслуживание этого газопровода не окупится. Строчечка такая: «...по чистому дисконтированному доходу этот проект не окупается». То есть это не коммерческий проект, это — имидж. Ну и, конечно, возможность, чтобы все причастные к проекту на нем заработали.

— Китайцы рассчитывали только на свой газ?

— На свой в первую очередь: Китай активно развивает собственную газовую отрасль. Но и на туркменский газ тоже есть расчет: Из Туркмении в Китай уже идет три нитки газопровода, а строится еще и четвертая — через Таджикистан. Плюс идут закупки сжиженного газа (СПГ): основная часть терминалов по приему СПГ строится на северной части побережья КНР, куда по плану должен был прийти и российский газ. Если бы китайцы на него всерьез рассчитывали, то вряд ли бы строили терминалы по приему СПГ в этом же районе. Мы почему-то не замечаем очевидного! И помимо «Силы Сибири» построили еще и никому не нужный газопровод Сахалин — Хабаровск — Владивосток.

— Почему не нужный?

— Потому что, с одной стороны, Китай, который совершенно не готов покупать российский газ, да еще и в этом районе, а с другой — американские санкции, которые сделали невозможным разработку Южно-Киринского месторождения, способного наполнить этот газопровод и привести газ с Сахалина. Дело в том, что это месторождение расположено на сахалинском шельфе, на глубине больше 150 метров. Если бы там был только газ, проблем бы не возникло, но там оказалась еще и нефть. Причем огромные запасы. А если нефть, то автоматически включаются санкции, потому что для разработки требуются подводные комплексы, которых у России нет, и которые делают только четыре компании во всем мире, а они против США не пойдут. Так что проект заморожен до лучших времен.

— Что ж, значит, главное направление «трубы» остается прежним? На Запад?

— Сегодня уже совершенно очевидно, что мощностей по перекачке газа из России на Запад создано больше, чем этого газа там продается. Можно было не тратить миллиарды долларов на строительство Nord Stream’ов, а воспользоваться имеющимися мощностями (такими, как Уренгой — Помары — Ужгород и «Братство»), оставшимися с советских времен. Они еще лет 80–90 спокойно прослужили бы, если бы не вмешалась политика: возникла мысль обойти Украину с севера по Балтике и с юга по Черному морю. Немаловажной оказалась и появившаяся возможность для подрядчиков заработать на новых проектах. Но при всем этом как-то не озаботились получить в Еврокомиссии соответствующее разрешение на строительство. Посчитали, что договориться по отдельности с Германией, Болгарией, Сербией, Венгрией и т.д. будет проще. А в Брюсселе возмутились: такой газопровод противоречил общеевропейским правилам обеспечения конкуренции и борьбы с монополизмом. В итоге «Южный поток» вообще пришлось закрыть, «Северный-1» в две нитки построили, а вот третью и четвертую («Nord Stream – 2») не успели, проект заморожен. А потребление газа в Европе падает, имеющиеся мощности не загружены полностью…

— Но есть и другая точка зрения: еще 80 лет существующие газопроводы не протянули бы, сроки их эксплуатации давно истекли. Значит, экономическая целесообразность у «Потоков» все же есть?

— Я делаю выводы на основании расчетов инженеров «Газпрома». В них говорится, что трубы, которые сейчас лежат в той трассе Уренгой — Помары — Ужгород и «Братство», рассчитаны на 40 лет, но прослужат 90, а может, и столетие с небольшими ремонтами. Более того, если мы посмотрим на аварийность газотранспортных сетей на Украине, то обнаружим, что она там в 7 раз меньше (из расчета на удельный километр), чем в России. И ни разу за все время работы действующего газотранспортного коридора не было перебоев в поставках газа по вине технического состояния украинских газотранспортных сетей. Все перебои и сокращения поставок были вызваны политическими решениями.

— На ваш взгляд, у России есть стратегия развития энергетических трубопроводов?

— Инвестиции в газопроводы, ненужные экономике страны,— это не стратегия развития отрасли. Какая может быть стратегия, если газового рынка в России нет? Есть монополист, находящийся на особом положении. Если бы он конкурировал с другими поставщиками газа, то надо было бы и его конкурентов допустить к экспорту и к тем же возможностям. А еще для борьбы с монополизмом требовалось бы разделить газпромовский суперхолдинг на газотранспортную и газодобывающую часть. Словом, сделать нечто подобное, что существует сегодня на нефтяном рынке России. И тогда потребитель мог бы выбирать поставщика. Но сделана другая ставка. Это не рынок.

— С российскими нефтяными трубами ситуация лучше, чем с газовыми?

— Все более или менее бесконфликтно. Например, в отношении поставок в тот же Китай: отечественную нефть там покупают с куда большим энтузиазмом, чем газ. Трубопровод Восточная Сибирь — Тихий океан (ВСТО) даже с коммерческой точки зрения нормально выглядит. У него были гигантские проблемы в ходе строительства, но он заработал и качает нефть на российский Дальний Восток и на экспорт из порта Козьмино. На полдороге от него отходит ветка на Китай. Китайцы и не скрывают, что могут взять столько нефти, сколько Россия ее туда поставит (сейчас максимум — это примерно 75 млн тонн в год по всем маршрутам). Что же до западного направления, то давно обсуждались планы отказа и замены знаменитой «Дружбы», даже было построено ответвление от этого нефтепровода на стыке с белорусской границей, так что в итоге удалось закрыть те направления, которые шли на балтийские страны. Но от «Дружбы» не отказались. И нефть сегодня по-прежнему в цене. Но будет ли она так же важна завтра?..

Беседовала Светлана Сухова

https://www.kommersant.ru/doc/4548621?from=doc_vrez