O перспективах российско-американских отношений
***
Администрация Байдена: риски и возможности для российской дипломатии
Избрание Джозефа Байдена президентом США, как и любое крупное событие международной жизни, создает для внешней политики России как вызовы, так и вполне определенные возможности. Оно не отменяет, но вписывается в общие тенденции развития Америки и Запада, мира в целом и международных отношений. Это также касается роли и места России в глобальной политике на современном этапе, более того, в некотором роде их акцентирует, вносит дополнительную ясность в суть происходящего, расставляя точки над «i».
Первое. Американское общество оказалось по итогам выборов расколотым как никогда прежде в современной истории. У Байдена не получилось убедительной, разгромной победы, на которую рассчитывали Демпартия и либеральные элиты Америки. Он набрал на 7 млн. голосов больше, чем Трамп, но последний также нарастил свою поддержку, получив свыше 74 млн. голосов или на 11 млн. больше, чем на выборах 2016 года. Увеличилась доля голосов, полученных им среди испаноговорящих американцев (латинос). Демократы теряют 10 мест в Палате представителей, но приобрели контроль над Сенатом.
В любом случае появление Трампа в Белом доме – не аберрация, а закономерность: трампизм, как справедливо отмечают некоторые наблюдатели, окажет на страну не менее трансформирующее воздействие, чем в свое время рейганизм, но на этот раз – в сторону ухода в себя и протекционизма. Какие-то острые углы политики Трампа будут сглажены, но принципиальные тренды останутся, а именно восстановление внутренних основ американской экономической мощи, включая протекционизм и соперничество с Китаем – только в «мягкой» форме лозунга «Покупай американское!» и «конкуренции», а не тотального противостояния.
***
Сборная афиша анонсов и событий в вашей стране и в мире на ближайшую неделю:
Сфокусируйтесь на своем городе и изучайте.
Мы что-то пропустили? Присылайте, мы добавим!
***
«Врачевание ран» будет непростым процессом, в том числе вследствие восприятия электоратом Трампа того, что «выборы были украдены», что трудно доказать в судах в сроки, установленные Конституцией до инаугурации нового президента. Но мутная и фрагментированная по штатам избирательная система делает возможной системную и многоуровневую фальсификацию результатов, тем более в условиях «необъявленной гражданской войны». Трансформация Америки, ставшей главной жертвой глобализации (она выявила антагонизм между интересами инвестиционных классов и всей остальной страны), только замедлится. Реванш либералов может быть «пирровой победой», когда требования разношерстного электората Демпартии (афроамериканцы и другие нацменьшинства, женщины, молодежь, ЛГБТ-сообщество, экологи, Голливуд и Силиконовая долина) не могут быть удовлетворены за счет интересов и требований коренной, белой консервативной Америки. Борьба с коронавирусом и восстановление экономики вряд ли станут некой объединительной повесткой дня новой администрации. Вопрос в том, смогут ли «мягкие» меры дать решение проблем, или понадобятся кардинальные, как, например локдаун, которые вызовут протесты. Предметом приоритетной озабоченности американцев является экономика (34% опрошенных). Выиграв выборы, Байден рискует проиграть страну.
Таким образом, нам придется иметь дело с внутренне ослабленной Америкой в состоянии застоя и попытки «перестройки», как признал сам Байден, условно с «Америкой Брежнева-Черненко» с коллективным геронтократическим правлением, чурающимся молодежи и её требований радикальных перемен. Отсюда можно заключить, что за возвращением Вашингтона к «либеральному» интервенционизму, скорее всего, будет мало что стоять, хотя риторики и энтузиазма исполнителей будет хоть отбавляй. Не будет преувеличением сказать, что вся послевоенная внешняя политика и её философия агрессивного утверждения «американского лидерства» в мире была и остается специфическим предметом потребления элит США и не отражает подлинных национальных интересов страны. Другой момент – Америка выходит из периода «войн по выбору» за рубежом, и, как показывает опыт, её вооруженные силы, представленные все той же разношерстной социальной средой, что и электорат Байдена, отнюдь не готовы всерьез воевать с равными по огневой мощи и технологической оснащенности противниками, такими как Россия и Китай.
Второе. Тема «российского вмешательства» уходит не только потому, что Байден взял верх, но и в силу абсурдности убеждать возросший электорат Трампа в том, что они «действуют по указке Кремля». Это приходило бы в противоречие с целью достижения «национального примирения» в США (если, конечно, новая власть не пойдет по пути «перевоспитания» своих противников). Россия также может легко пережить «ремонт» трансатлантических отношений на антироссийской основе. Мы можем спокойно перейти к остаточной повестке дня времен холодной войны, имея в виду контроль над вооружениями, что поможет Байдену проявить себя ответственным политиком (вроде как не в пример Трампу), тем более что он был к ней непосредственно причастен (визит в Москву и встреча с А.А.Громыко в 1979 году в разгар разрядки и ратификационного процесса СНВ-1 в Сенате). Речь может идти о продлении СНВ-3 без предварительных условий, как мы и предлагаем, с договоренностью продолжить двусторонний контроль над вооружениями, то есть отложив запросное требование о подключении к нему Пекина (хотя американские военные будут продолжать на этом настаивать).
Именно имидж ответственного деятеля поможет Байдену ответить рационально, в соответствии с ожиданиями европейцев, на вызовы ситуации в сфере европейской безопасности, а именно о неразмещении ракет средней и меньшей дальности наземного базирования в Европе и отказе от постоянного дислоцирования боевых частей бригадного уровня в восточноевропейских членах НАТО. Последнее похоронило бы всю сложившуюся структуру наших официальных отношений с НАТО, закрепленную в Основополагающем акте 1997 года и Римской декларации 2002 года, учредившей Совет Россия-НАТО/СРН. Очевидно, что не приходится ждать резких движений со стороны Байдена на европейском направлении: он должен вести себя как анти-Трамп. Другое дело, постсоветское пространство, особенно украинские дела, в которые он был вовлечен лично при Б.Обаме.
Байден, как и многие в Демпартии, выступают против метода гидроразрыва пластов при добыче сланцевых нефти и газа, что обещает конфликт с энергетической отраслью США (или же с собственным электоратом), что вряд ли снизит давление на немцев по Северному потоку-2. В целом же трудно предположить, что победа Байдена сможет придать «второе дыхание» уставшим европейским элитам, у которых свои проблемы с протестным электоратом. Тем более, они не будут осложнять свое положение внешнеполитическим экстремизмом на российском направлении, который уже ассоциируется с Трампом. К тому же санкционное давление на нас достигло допустимых пределов: дальше оно будет оказывать разрушительное воздействие на саму контролируемую США валютно-финансовую систему и, скорее всего, будет вызывать возражения европейских союзников.
Третье. Нет нужды изобретать позитивную повестку дня в нашем международном сотрудничестве с США/ЕС: это борьба с коронавирусом и терроризмом, изменение климата. Байден уже обещал вернуться в ВОЗ и Парижское соглашение по климату. Байден, не рискуя выглядеть «клоном Трампа», перейдет на более мягкую позицию по Ирану (СВПД по его ядерной программе), Кубе и Венесуэле. Этого более чем достаточно для того, чтобы нам было о чем говорить: а именно взаимодействие и его видимый характер нужны миру, в том числе в глазах западного и международного общественного мнения. В целом нашим интересам отвечало бы возвращение США в лоно международно-правового порядка с центральной ролью ООН: тут мы сходимся с ЕС. Трамп напугал союзников своим радикализмом, и всем хотелось бы вернуться к нормальности, чтобы «все было по-старому».
Четвертое. В принципе важно исходить из того, что до завершения трансформации Запада, включая США, его нормализации в соответствии с требованиями эпохи после окончания холодной войны, то есть отказа элит от идеологических предрассудков прошлого и признание ими приоритетности проблем собственного развития, вряд ли смогут по-настоящему нормализоваться и наши с ним отношения. О многом позволят судить выборы в ФРГ в сентябре 2021 года и Франции в апреле 2022 года. А там не за горами (ноябрь 2022 года) будут и промежуточные выборы в Конгресс США, которые протестируют администрацию Байдена: энтузиазм их электората скорее всего поубавится, а стремление белой консервативной Америки взять реванш за выборы 2020 года вряд ли ослабнет. В конце концов, у американских элит проблема не с Трампом, а с его электоратом, который не собирается эмигрировать. Отношения с ЕС могут подождать на нынешнем «нулевом» уровне, благо что нам будет о чем говорить с Брюсселем и ведущими западноевропейскими столицами по вопросам более широкой, глобальной повестки дня.
Не следует забывать и про Брекзит. Байден называл Б.Джонсона «физическим и эмоциональным клоном Трампа», он и Н.Пелоси заявляли, что не пропустят через Конгресс любое двустороннее торговое соглашение с Великобританией, если Лондон отойдет от своих обязательств по уже действующему Соглашению о выходе из ЕС в части режима сухопутной границы с Ирландией (которая остается в ЕС), что имело бы негативные последствия для североирландского урегулирования. У Байдена ирландские и католические корни, и он любит себя сравнивать с Джоном Кеннеди.
Пятое. Как бы ни пытались западные наблюдатели закамуфлировать этот факт, выигрыш Байдена объективно отвечает интересам Китая, который выходит из-под пресса тотального противостояния с США и выигрывает время для переориентации собственного экономического развития на внутренний спрос (в рамках концепции так называемой «двойной циркуляции»), а заодно и для укрепления своих инвестиционных и технологических позиций в западных странах. Это «работало» бы на укрепление многополярности и дальнейшее ослабление исторического Запада.
Шестое. За 4 года президентства Трампа мир успел серьезно измениться, что признает сам Байден. Непоправимо подорвано доверие к Америке: раскол американского общества никуда не ушел, и от американцев надо ожидать новых сюрпризов, в любом случае на них уже нельзя положиться, как прежде. Это укрепляло тенденцию к регионализации глобальной политики, то есть к росту влияния региональных держав и тенденции к поиску региональных ответов на региональные проблемы и конфликты, которые еще до недавнего времени были предметом геополитической конкуренции ведущих мировых держав. Нигде это не сказалось столь существенно, как на Ближнем Востоке и в Восточной Азии. Так, уже после американских выборов было подписано соглашение о создании Всеобъемлющего регионального экономического партнёрства с участием КНР и региональных союзников США.
Пример такой регионализации дают сами западники: Брекзит и перспектива укрепления «особых отношений» между Лондоном и Вашингтоном, отношения США со «старой» и «новой» Европой, Вышеградская четверка, альянс Венгрии и Польши за «свои ценности» в ЕС, то же «белорусское предприятие» Варшавы и Вильнюса. Наверное, заслуживает переосмысления под этим углом, или, как минимум, обзора, весь комплекс наших отношений со странами СНГ по регионам – европейскому, закавказскому и центральноазиатскому. Не вызывает сомнений верность нашей линии на евразийскую интеграцию, включая ШОС, «тройку» с Китаем и Индией, ОДКБ и Московский процесс по Афганистану, комплекс отношений со странами АСЕАН.
Седьмое. То, как ведущие IT-компании (Twitter, Facebook и Google), по которым буквально «плачет» антитрестовское законодательство, подвергают цензуре Трампа и его сторонников, дает мощные аргументы в пользу суверенизации Интернета и соответствующего международного сотрудничества. Причем в ЕС уже ими занимаются, не оставят их в покое и республиканцы. В любом случае налицо попытка истеблишмента с помощью корпоративной цензуры поставить под контроль социальные сети, учитывая «уроки» Трампа, который смог напрямую, в обход традиционных СМИ, общаться со своим электоратом. В итоге, свободу слова американцам обеспечивают такие платформы, как китайская Tik Tok и мессенджер Telegram, что крайне символично для качественно нового состояния мира.
В целом, смена администрации в США создает повод для своевременной «тонкой настройки» всего комплекса вопросов нашей внешнеполитической работы с позиций не только большей уверенности в собственных силах, но и большей ясности – в том числе для всех остальных игроков – перспективных трендов мирового развития, глобальной и региональной политики. Речь идет в том числе и об «умной» (smart) реализации в мировых делах наших достижений последних двух десятилетий. Это отвечало бы и интересам нашего внутреннего развития, которое служит конечным внешнеполитическим ресурсом любого государства. Такая настройка/обновление в соответствии с требованиями времени неизбежно затрагивала бы вопросы стратегического планирования и мобилизационной готовности, что наиболее ярко проявилось в связи с пандемией коронавируса.
Источник - https://www.ng.ru/ideas/2021-01-22/100_180121012021.html
***
Приложение. «Раскол глубок. Но стейкхолдеры системы не заинтересованы в ее разрушении»
Вашингтон в день инаугурации Джо Байдена представлял собой осажденный лагерь со стянутыми войсками, кордонами, пустыми улицами. Страсти в обществе не утихли и явно накаляются.
Чем закончится в США «холодная гражданская война», как назвал ситуацию в американском обществе Дмитрий Медведев, «Огонек» попросил ответить директора Московского центра Карнеги Дмитрия Тренина.
«Огонек»: — Дмитрий Витальевич, как бы вы охарактеризовали процессы, происходящие в США? Насколько к ситуации применим термин «холодная гражданская война»?
Дмитрий Тренин: — Холодная гражданская война — конечно, образное выражение. Действительно, Соединенные Штаты сегодня расколоты глубже, чем когда-либо со времен Гражданской войны 1861–1865 годов и последовавшей за ней Реконструкции Юга (1865–1877 годы). При этом нынешняя поляризация американского общества отличается от традиционного водораздела между демократами и республиканцами. Раскол носит не только и не столько политический, сколько идеологический и даже социокультурный характер. Иногда расколотыми оказываются семьи. Однако, несмотря на сравнение с гражданской войной, пусть и холодной, выборы проводятся в срок, суды работают, и проигравший президент уступает место сопернику. Система власти устояла.
Пока еще нельзя сказать, является ли победа на выборах одной части страны (условно говоря, либеральных, прогрессистских, глобализированных кругов и поддерживаемых ими различных групп меньшинств) над другой (опять-таки для краткости — консервативными кругами, жителями американской глубинки, исповедующими более традиционные ценности) окончательной. Иначе говоря, неясно, насколько успешной будет байденовская реконструкция Америки и не последует ли через четыре года реванш проигравшей в 2020 году стороны. Ясно одно: дело не в личности Трампа и не в том сумбуре, который он привнес в американскую политику, а в фундаментальном конфликте не только интересов, но и ценностей. США смогут восстановить единство и двигаться вперед, только если Байдену и его партии удастся если не осуществить, то хотя бы начать реинтеграцию страны на основе общественного консенсуса. Для Америки как нации это не исключительная ситуация. Вся история США — череда серьезных внутренних вызовов и прагматичных ответов на них. За последние 100 лет — это Великая депрессия и ответ на нее в виде рузвельтовского Нового курса, расовые волнения и движение за гражданские права чернокожих в 1950–1960-х годах и ответное законодательство о гражданских правах и социальной поддержке. До сих пор секрет устойчивости американской политико-экономической системы состоял в способности этой системы меняться в результате периодически возникавших кризисных ситуаций. Важным условием изменений была готовность сторон, выступающих с разных позиций, завершать очередной конфликт договоренностью, в которой победитель получал больше, но и проигравший не уничтожался. Основываясь на историческом опыте, можно было бы ожидать, что и на этот раз американское общество окажется способным к трансформации. Пока что, правда, победители ноября 2020 года наращивают давление на проигравших, называя их внутренними террористами или их пособниками и стремясь исключить наиболее активных сторонников Дональда Трампа из политической и общественной жизни.
— Если проанализировать данные по тому, кто был основным «спонсором» прошедшей кампании по каждой из сторон, получается, что Америка де-факто разделилась поровну: за Трампа оказались в основном миллиарды классического финансового, энергетического и строительного секторов, а за Байдена — новое поколение нуворишей, сделавших деньги на хай-теке, финтехе, медиа, развлечениях и т.д. К чему в ближайшем будущем может привести такое разделение?
— Раскол в США, очевидно, глубок, но основные стейкхолдеры американской системы — корпорации, партии, правительственная бюрократия, высший генералитет — не заинтересованы в ее разрушении. Противоречия внутри элиты существенно слабее, чем противоречия внутри общества. Элита исторгла Трампа с облегчением. Среди всех ахов и охов по поводу штурма Капитолия и идущей вслед за ним зачистки правого фланга политического поля нужно иметь в виду, что система власти США сумела мобилизоваться и отбить штурм со стороны Трампа и стоявших за ним сил. А выстояв, система постарается гарантировать себя от повторения антисистемных возмущений.
— Будет ли продолжена, по-вашему, процедура импичмента Трампа и какова ее действительная цель?
— Цель второго импичмента Дональда Трампа как раз и заключается не только и не столько в устранении 45-го президента как политической фигуры, способной вновь претендовать на президентский пост в 2024 году. Главный смысл в том, чтобы сделать восстание против системы власти государственным преступлением. Это важно затвердить, поскольку США сами возникли в результате восстания колонистов против британской короны, а американская официальная идеология именует это восстание революцией; и поскольку США презентуют себя остальному миру в качестве главного поборника демократии, в том числе прямого народного волеизъявления и действия, достаточно вспомнить поддержку цветных революций в разных странах мира, «арабской весны», «майданов» и т.д.
Долгое время считалось, что антисистемная революция в самих США невозможна, сейчас элиты убедились, что это не так. В Вашингтон на время инаугурации Байдена было стянуто 25 тысяч военнослужащих — не столько для реальной защиты властных институтов, сколько для демонстрации силы и острастки радикальных элементов. Такие элементы присутствуют как на правом фланге, откуда опасность исходит сегодня, так и на левом — в рядах движения BLM, которое в 2020 году сыграло на руку демократам, но в будущем может представлять опасность для системы власти в целом.
— Возникло ощущение, что в США впервые за долгое время возникла настоящая «несистемная оппозиция». Она может самоорганизоваться в партию и стать третьей силой?
— Несистемные и даже антисистемные силы в США существуют, но они вряд ли организуются в третью партию. Если это даже и произойдет, то третья партия, как это бывало раньше, может стать партией одних-единственных выборов. Разбить двухпартийную систему очень трудно. Пока предпосылок для этого не видно. Можно предположить другое — прогрессирующее полевение демократов и поправение республиканцев. Это может представлять действительную опасность для системы, и политическая элита будет стремиться не допустить такого развития событий. События 6 января 2021 года уже сравниваются многими демократами с 11 сентября 2001 года. Возможно создание специальной комиссии по расследованию происшедшего и поиску организаторов и вдохновителей штурма Капитолия. В этих условиях не исключено новое расследование связей Трампа с Россией: предыдущее не дало результатов, но некоторые демократы считают, что нужно копать глубже. Так что российская тема продолжит эксплуатироваться во внутренней политике США еще несколько лет.
— И как это скажется на российско-американских отношениях?
— Политика США в отношении России, в принципе, останется неизменной. Конфронтация между двумя странами длится уже семь лет, причем ее интенсивность постоянно повышается. Эта инерция сохранится. В 2016 году многим в России казалось, что отношения с США не могут быть хуже. В 2020 году президент Путин признал, что при Трампе с его 46 пакетами антироссийских санкций и выходом из договоров по РСМД и Открытому небу отношения достигли еще более низкого уровня. При Байдене (можно ожидать еще большего удлинения линии фронта конфронтации) США будут стремиться более активно и эффективно влиять на внутриполитическую ситуацию в России в преддверии выборов 2021 и особенно 2024 годов, а также в ходе неизбежного в какой-то момент транзита власти.
Кроме того, Вашингтон будет активнее, чем при Трампе, воздействовать на ситуацию в союзных России странах, включая Белоруссию, Армению, государства Центральной Азии, а также Молдавию. США будут не только продолжать поддерживать Украину и Грузию в их противостоянии с Россией, но, возможно, усилят давление на Москву на этих направлениях. Санкции США против России при Байдене не только сохранятся, но и станут более адресными и действенными. Укрепится взаимодействие между США и их союзниками, прежде всего европейскими, на российском направлении. В результате Москве будет противостоять более единый, чем прежде, фронт западных столиц.
США будут стремиться ограничить экономические и политические отношения между Россией и другими своими союзниками, включая Турцию, Японию и Южную Корею. Аналогичный подход будет применен к партнерам США — странам Персидского залива. Укрепление партнерства Вашингтона с Дели будет идти параллельно усилиям США ослабить индийско-российские связи. В то же время администрация Байдена будет стремиться уменьшить риск прямого военного столкновения с Россией. Можно ожидать продления Договора по СНВ-3 и начала контактов по вопросам стратегической стабильности. Выход США из ДРСМД и перспектива развертывания ракет средней дальности в Азии и Европе может создать для США возможности для переговорного торга с Россией. Возможно даже возобновление в той или иной форме начатых при президенте Обаме российско-американских консультаций по проблемам кибербезопасности. Есть некоторые возможности для взаимодействия Вашингтона и Москвы по иранской и северокорейской ядерной тематике.
Наконец, нельзя исключать того, что администрация Байдена будет стремиться активно взаимодействовать с перспективными, с ее точки зрения, группами российского общества, видя в них альтернативу существующему режиму и надежду на будущее. Расширение контактов с простыми россиянами и элитными кругами при усилении давления на российские власти может стать важным дополнением к общей американской политике сдерживания России.
— Как происходящее может быть использовано Китаем?
— Китай внимательно наблюдает за перипетиями американской внутренней политики. Китайцы рады уходу Трампа, который поднял соперничество США с КНР на уровень конфронтации. Они рассчитывают на то, что Байден, даже при сохранении общего курса на сдерживание Китая, будет действовать более осмотрительно, не доводя дело до прямого конфликта, тем более военного. В Пекине надеются на некоторое смягчение американской позиции по торгово-экономическим вопросам, что позволит организовать своего рода мини-разрядку между США и КНР. Вряд ли, однако, смена стиля в Белом доме приведет к коренной коррекции курса в отношении Китая. Недавняя публикация секретной индо-тихоокеанской стратегии США, осуществленная, по-видимому, уходившей администрацией, продемонстрировала решительный настрой в Вашингтоне относительно вызова, который Китай бросил США. Что-то в этой стратегии может быть пересмотрено, но одно остается неизменным: американская политическая элита и общество в целом не способны не то что согласиться с утратой глобального первенства США, но и даже представить себе Америку в качестве державы «номер два». Сдерживание Китая различными способами и с привлечением других стран, в том числе Индии, таким образом, продолжится с новой энергией и при Байдене.
— Есть мнение, что гегемония США продлится еще максимум полвека, а то и три десятка лет...
— США не одолеют Китай, но и КНР не займет место США. Борьба между двумя сверхдержавами XXI века будет длительной и тяжелой. Это, однако, не аналог советско-американской холодной войны ХХ века. При всей важности американо-китайской конфронтации большую роль в определении будущего облика миропорядка сыграют другие игроки: Евросоюз и Россия, Индия и Япония, Турция и Иран, Индонезия и Египет, Бразилия и Мексика, Нигерия, ЮАР и целый ряд других. В результате не одна сторона возьмет верх, а возникнет новый баланс сил. Вероятно, глобальный мир второй половины века будет основан на взаимном признании различий и на договоренностях о стандартах взаимодействия в различных областях — от военной безопасности и действий в киберпространстве до защиты окружающей среды и здравоохранения. Новый глобальный порядок может стать модернизированным аналогом Вестфальской системы, лежащей в основе международных отношений с середины XVII века, соединенным с признаваемой ролью международных институтов,— аналогом системы ООН, но гораздо более эффективным.
— В состоянии ли антибайденовский лагерь дать отпор новой власти и в чем это может выражаться? Действительно ли в стране сложилась «полуторапартийная система» и чем это чревато?
— Демократическая партия не является монолитом, скорее наоборот. Это конгломерат многих групп интересов и средоточие различных идеологических течений. Джо Байден — умеренный и предсказуемый либеральный политик. В его большом лагере, однако, активны левые деятели прогрессистского, даже социалистического толка. Именно их активность и порождаемые ею страхи мобилизуют многих сторонников Трампа. Администрация Байдена состоит в основном из известных лиц центристской ориентации, но в Демпартии в целом и даже среди ее представителей в Конгрессе ситуация более сложная. 78-летний Байден — самый старый президент в истории США — возможно, пришел в Белый дом только на один срок. Критики публично задаются вопросом, выдержит ли он напряжение даже предстоящих четырех лет. Вопрос о политическом курсе демократов в среднесрочной перспективе — вопрос острой внутрипартийной борьбы.
Ситуация в Республиканской партии тяжелее. Вероятно, Дональд Трамп утратит контроль над партией, руководство которой его приняло вопреки собственной воли и под нажимом масс избирателей. Республиканцы уже находятся под сильным давлением торжествующих демократов, некоторые из них могут подвергнуться судебному преследованию, другие — стать объектами различных форм бойкота. В этих условиях часть республиканской номенклатуры вынуждена идти на уступки демократам, сдавать позиции. Соглашатели будут стремиться удалить наиболее активных сторонников Трампа из политической жизни. На ближайшие два года, до очередных выборов в Конгресс, Республиканская партия, лишившаяся не только Белого дома, но и большинства в Сенате, будет дезорганизована, у нее не будет авторитетного руководства, она сможет лишь ограниченно влиять на политические решения федерального правительства. Исключением может стать Верховный суд США, в котором Трамп обеспечил устойчивое большинство консерваторам. В этом смысле можно говорить о «полуторапартийной системе», но пока только на ближайшую перспективу.
Почти полное политическое господство демократов в условиях, когда на их стороне находятся крупнейшие технологические и медийные корпорации, нарушает традиционный политико-идеологический баланс в стране. Резкая поляризация при фактическом исчезновении — еще задолго до прихода Трампа — прежнего двухпартийного политического центра может привести к неустойчивости однопартийного правления. Все-таки разница между числом голосовавших за Трампа (75 млн) и Байдена (80 млн) хоть и заметна, но не столь велика. Стабильность в США будет зависеть от желания и способности победивших на нынешнем этапе демократов вновь сплотить общество. Байден говорит о решимости действовать в этом направлении, но ценностные различия в обществе ощущаются все острее. Возможность либерально-консервативного компромисса пока не очевидна.
— Почему Байден в первую очередь взялся за миграционные квоты?
— Американское общество возникло и долгое время развивалось благодаря миграционным потокам, стремившимся в США в поисках лучшей жизни. Решение президента Трампа об ограничении миграции было знаковым шагом: значительная часть американского общества, голосовавшая за Трампа в 2016 году, не только не выиграла от глобализации, но, наоборот, теряла в результате наплыва дешевой рабочей силы из-за границы. Поэтому логично, что одним из первых решений президента Байдена стала отмена ограничений, введенных Трампом. Речь здесь не только о символической стороне дела или о традиции поддержки демократами иммигрантов и более свежей привычке американских президентов подвергать жесткой ревизии курс предшественника. Демократы рассчитывают на иммигрантский электорат и, возможно, в партийных интересах проведут амнистию для примерно 11 млн иностранцев, живущих в США нелегально.
— Реально ли в обществе, где такой накал страстей, выработать и проводить последовательную линию во внешней политике? Или миру стоит готовиться к тому, что его будет лихорадить вместе со Штатами?
— Если напряжение в обществе достигает известного предела, оно транслируется на внешний контур. Для этого не обязательно выходить на улицу. Элитное напряжение после поражения Хиллари Клинтон в 2016 году привело к тому, что Россия стала фактором американской внутриполитической жизни и любые договоренности с Москвой оказались заблокированы. На сегодняшний день внешнеполитическая команда Байдена выглядит идеологически более или менее гомогенной и профессиональной, проблем у Белого дома в Конгрессе теперь будет меньше, чем при Трампе, бюрократического недовольства курсом администрации и, соответственно, внутренней подрывной деятельности в разы меньше или вообще не будет, так что курс, скорее всего, будет проводиться в сравнительно комфортной обстановке. Что же касается влияния американских проблем на мировую ситуацию, то прежде всего это будет проявляться в экономической и финансовой сферах. Диссидентство во внешней политике мы пока вряд ли увидим. Оно, вероятно, придет позже, когда перспектива спуска на одну ступеньку вниз будет представляться неизбежной со всеми вытекающими последствиями для положения США в мире. Но до этого момента еще есть пара-тройка десятилетий, и много чего может случиться.
Беседовала Светлана Сухова
https://www.kommersant.ru/doc/4640416