О перестройке системы организации питания военнослужащих украинской армии

Сражение за еду. Как «люди в чёрном» реформируют украинскую армию

Сотрудник Проектного офиса реформ при Минобороны Диана Петреня рассказала Фокусу о перестройке системы организации питания военнослужащих, методах борьбы с заскорузлой чиновничьей системой и о том, почему не существует специальных людей, которые должны проводить реформы.

Диана Петреня никогда не думала о карьере в Минобороны. Жила в Николаеве, работала веб-дизайнером, пришла война — стала волонтёром. Помогала 79-й бригаде, собирала деньги, закупала всё необходимое — от еды до тепловизоров, в часть отправляла двадцатитонные фуры. В начале 2015 года стала участником проекта «Волонтёрский десант»: в Минобороны позвали работать людей, которые были готовы реформировать ведомство. «Когда волонтёр Юрий Бирюков придумал и инициировал этот проект, у меня даже никто не спрашивал, хочу ли я в этом участвовать.

Просто сказали, что завтра мне нужно быть в Киеве на полиграфе: посмотришь, не понравится — уйдёшь. На самом деле всё не так. Это практически как рабство: у тебя забирают документы, и ты оказываешься сотрудником Министерства обороны, — смеётся Диана. — Сложно было бросить в Николаеве всё, чтобы... Чтобы что? По большому счёту у меня здесь не было никаких полномочий, я могла только попытаться систематизировать какие-то процессы».

Реформированием организации питания военнослужащих тоже занялась по воле случая. Первые полгода разбиралась в существующей запутанной системе. В армии уже несколько лет действует система аутсорсинга: МО покупает услугу по приготовлению пищи, за каждого бойца в сутки платит определённую сумму. За эти деньги ведомство хочет видеть компанию, способную закупить продукты, сохранить их на арендуемом у министерства складе, затем приготовить из них на ведомственной кухне еду и накормить бойцов.

Диана отмечает, что такая система принята во многих странах, однако в украинских реалиях она оказалась неэффективной: нередко то, чем кормили солдат, едой можно было назвать с большой натяжкой. К тому же она не подходит в условиях боевых действий: гражданские повара имеют полное право отказаться от поездок в зону АТО. «Сначала я попыталась исправить систему, не ломая её, находя ошибки в конструкции. Не получилось. Мы пробовали увеличить штрафные санкции, улучшить контроль качества. Всё это разбивалось о то, что четыре компании захватили весь рынок. Новых игроков они выдавливали, причём абсолютно законно, обходили систему ProZorro, опытные юристы находили лазейки», — говорит она.

«Входящего номера в Минюсте я как-то ждала неделю — неделя замороженной работы. У нас бумажка должна отлежаться, набрать „государственный вес“. Да какого чёрта?!»

Стало понятно, что систему придётся перестраивать. В рамках работы Проектного офиса реформ придумали концепцию реформы, цель которой проста — бойцу должно нравиться то, чем его кормят. В сентябре 2015 года решили провести эксперимент в двух частях: Львовской академии сухопутных войск, которая располагала образцовой материально-технической базой, и военно-морской базе в Одессе. Отказались от услуг компаний-аутсорсеров, продукты закупало министерство, еду стали готовить военные повара. Уже через месяц стало понятно, что эксперимент удался. Курсанты и моряки были довольны, меню стало значительно разнообразней, через некоторое время их перестали удивлять щедрые порции и свежие фрукты на столе. Это стало возможным благодаря введению системы, которую Петреня называет «питанием по каталогу».

Питание военнослужащих и сотрудников всех силовых ведомств регулировалось постановлением Кабмина. Оно основывается на нормах, разработанных ещё в 1960-х годах. В перечне около 35 наименований продуктов, в нём не учтены фрукты, кисломолочные и многие другие современные продукты, например, йогурты или пакетированные соки. Каталог — это электронное меню, которое учитывает калорийность продуктов.

В нём 357 наименований, соответственно, меню значительно разнообразнее. К примеру, если на обед подают жирное второе блюдо, суп может быть лёгким, а на сэкономленную сумму добавят фруктов. Одно их главных достоинств каталога — электронный склад. Для солдат закупают продукты, их привозят на склад, его владелец — МО — имеет право снимать остатки и понимает, сколько продуктов есть в наличии, каков их срок годности, сколько было отпущено на кухню.

«Когда начался эксперимент, возникли проблемы: отчаянное сопротивление внутри министерства. Спасала поддержка министра, а иногда и президента. Наконец вышло распоряжение Кабмина, которое разрешало питаться по каталогу, а не по нормативам, — говорит Петреня. — Таких распоряжений за полтора года подготовили пять штук, каждое на какой-то срок, поэтому стало понятно, что нужно их закреплять постановлением правительства, которое действует, пока его не отменят. 28 декабря 2016 года постановление вышло.

Его пришлось полгода выгрызать, зато с 2017-го Минобороны получило право организовывать питание военнослужащих по каталогу, распоряжение об этом министр даёт самостоятельно, без согласования с другими ведомствами, изменения в каталог тоже вносятся внутри министерства. Это была победа, стало понятно, куда мы двигаемся: ребята, эксперимент закончен, хотите вы или нет, но с 2017 года мы планово начинаем переходить на новую систему питания».

Необратимый процесс

Издание «Фокус»: — Много частей уже получают качественное питание?

Диана Петреня: — В этом году у нас будет задействовано только 23 части. Причина — трудности с материально-технической базой. У нас 23 года не ремонтировалась ни одна столовая, склады в жутком состоянии. Масштаб трагедии неописуем. В столовых делаем, как правило, косметический ремонт, потому что большую часть денег стараемся выделить на ремонт пищеблоков. Можно поехать в Киевский центральный госпиталь и посмотреть на старые котлы. Я не знаю, почему они ещё функционируют и как повара до сих пор готовят на этом оборудовании. В следующем году мы надеемся охватить больше 80 частей.

— Реформа питания в ВСУ должна завершиться к 2020 году. Сроки реальные?

— Думаю, к этому времени мы запустим процентов семьдесят. Лично моё дело — сделать так, чтобы этот процесс стал необратимым, чтобы не оставалось возможностей вернуться к старой системе. Но работы ещё много, поэтому возможна корректировка графиков.

— Давайте в цифрах. Сколько выделялось в сутки на питание солдата раньше и сколько сейчас?

— Сейчас питание одного бойца стоит около 74 грн в сутки по аутсорсингу, по каталогу — процентов на десять дороже. В прошлом году было дешевле, потому что существовала большая конкуренция на рынке. Сейчас поставщики-аутсорсеры наконец-то поняли, что процесса они не избегут. За прошедшие полтора года они не смогли задавить нас и теперь саботируют торги. Львов торговался три раза и только на четвёртый смог определить победителя. Доходило до того, что я ездила туда в обладминистрацию, просила привлечь к торгам местных поставщиков. Эти поставщики рассказывали мне, что их запугивали аутсорсеры, встречали перед домом, обещали оторвать руки-ноги. Девяностые во всей красе, без шуток. Хотя буквально недавно Львов всё же провёл успешные торги, стоимость питания будет такая же: продукты — 70 грн, плюс 10% обслуживающему персоналу. То есть всё зависит от нормального рынка.

— Только, похоже, раньше кормили однообразными кашами, а теперь более пристойно.

— Совершенно верно. Мы говорим о качестве, об удовлетворённости бойца и получении им необходимых калорий. Сейчас каша сварена так, что человек её просто не ест. У нас контрактники имеют право либо на обед, либо на компенсацию. Большинство из них выбирают компенсацию, потому что есть это невозможно. В тех частях, где мы запустили процесс реформ, все до единого выбирают обеды. Потому что есть расширение ассортимента, появились элементы шведского стола. Можно такую аналогию провести: есть советский санаторий, а есть турецкий отель. Мы говорим об отеле. Благодаря компьютерной программе военнослужащий получает определённое количество калорий. Когда начальник продовольственной службы (начпрод) заказывает меню, программа жёстко регулирует передачу нужного количества калорий.

— Как это работает?

— Начпрод открывает планку меню, и ему не надо ничего выдумывать, только поставить галочки. Если это обед, обязательны первое блюдо, второе (мясо или рыба), компот. Если пропустил первое или есть недобор по калориям, заказ продуктов не сформируется.

— Введение электронного учёта позволит искоренить давнюю армейскую традицию — воровство?

— Нет. Но воровать будут не в таких масштабах. Я долго думала на эту тему. Вы правы, в армии есть свои печально известные традиции, но если сейчас есть возможность украсть фуру с продуктами, то с каталогом — лишь сумку.

 «Зарабатывать деньги — это нормально. Зарабатывайте, но имейте свои десять законных процентов, не надо рассчитывать на шестьдесят. Это большой кусок денег — почти 4 млрд грн. Десять процентов от такого куска — это более чем достаточно, чтобы чувствовать себя хорошо».

— Есть ли у бойцов возможность сигнализировать о нарушениях на кухне?

— В каждой столовой висит плакат с телефоном горячей линии. Обращаются нечасто, хотя линия анонимная. Но у меня практически в каждой бригаде есть знакомый, у которого можно узнать, что реально происходит, какие им консервы выдают, пайки, ещё что-то. В новой системе всё должно стать иначе. Конечный пользователь — боец, и обратная связь будет идти прежде всего от него. Понятно, что мы не дойдём до заказа блюд бойцом, это неправильно: кто-то любит жареную картошку, но есть её каждый день — нездоро́во. Но фидбек по качеству приготовления пищи и удовлетворённости солдата, конечно, будет. Вплоть до того, что мы рассматриваем возможность введения бесплатных эсэмэсок, «Киевстар» уже согласился.

«Звёздная звездюлина»

— Вы столкнулись с ожесточённым сопротивлением со стороны министерских клерков. Есть ли рецепт избавления от саботажа?

— Если есть поддержка «сверху», то с ним возможно справиться. Иногда получалось заражать людей своим энтузиазмом, они начинали верить, что реформа питания возможна. Когда люди встроены в систему, они живут по её правилам, но если показать им, что можно действовать иначе, некоторые из них начинают руководствоваться новыми правилами. Однако в основном приходится прибегать к «звёздной звездюлине», как я это называю.

— То есть вам необходим постоянный контакт с министром?

— Да. Как минимум с его компетентным заместителем. Я понимаю, что это неправильно, это не их уровень, но в нашей стране в принципе проблема с кадрами. В какое министерство не обратись, везде оставляют людей старой закалки, пытаясь научить их новым трюкам. Они рассказывают, как научились жить и думать по-новому, но на самом деле, как только ты теряешь над ними контроль, всё возвращается к прежней системе. Поэтому либо ты приходишь со своей командой, ставишь их на руководящие посты и они начинают искать под себя персонал, либо работаешь со старыми кадрами, прибегая к «звёздной звездюлине» — административным мерам принуждения. Других вариантов нет.

— У вас не было сомнений в том, что удастся справиться с системой?

— Я всю жизнь жила по принципу: на невозможное нужно немного больше времени. Хотя, конечно, были сомнения. Я раз шесть чемодан паковала. Когда из-за внутренних конфликтов в МО ты сидишь в приёмных некоторых людей по восемь часов в сутки две недели подряд, а они выходят через заднюю дверь, чтобы, не дай бог, с тобой не столкнуться, это очень сильно деморализует.

Иногда я узнавала, что какие-то совещания проходят прямо сейчас, а меня на них не зовут. Чтобы быть в курсе, нужно налаживать контакт с людьми, чтобы они в какой-то момент тебе позвонили и спросили, почему тебя нет на совещании. Я за 20 минут добиралась в министерство из любой точки Киева, говорила: «Здравствуйте, как я удачно зашла. Видимо, вы по моей теме совещаетесь» и нагло усаживалась в кресло.

К тому же в МО есть свои традиции. Это территория мужчин, которые считают, что женщина не способна справляться с более интеллектуальными задачами, чем быть связисткой. Но, думаю, с моим мнением стали считаться.

— Вы теперь хорошо знаете, что такое бюрократическая машина: чтобы согласовать какой-то важный документ, нужно воевать несколько месяцев. Как эту машину обуздать?

— Нужно для начала ввести общую электронную сеть, ведь просто физически перевезти документ из одного ведомства в другое — это время. Министр обороны Степан Полторак подписал документ, я тут же бегу в административный отдел, чтобы там его официально зарегистрировали, отсканировали и ввели во внутреннюю систему министерства. Потом беру документ, еду в какое-то другое министерство, вкладываю в лоток приёмника и смиренно жду, пока мне скажут номер входящего, потому что без него вообще ничего не работает. Этот номер в Минюсте я как-то ждала неделю — неделя замороженной работы. Были бы цифровые подписи, всё стало бы гораздо быстрее. У нас бумажка должна отлежаться, набрать «государственный вес». Да какого чёрта?!

На глобальном же уровне нужно перестать выращивать этих маленьких бюрократиков, менять людей, подходы к работе, набирать кризис-менеджеров, чтобы каждый создавал под себя команду. Знаете, что самое страшное в бизнесе? Если не подберёшь себе нормальных людей, всё перестаёт работать, когда ты уходишь в отпуск. После Форда никто ничего нового не придумал: нужно строить конвейер, который с одинаковым результатом выпускает хороший продукт.

Меn in black

— Год назад один из бывших участников «волонтёрского десанта» Виктор Пузанов говорил, что из всех реформаторов Минобороны результаты показывали только те, кто не переходил дорогу людям, сидящим на потоках. У вас не возникали подозрения, что вам просто позволяют что-то делать ради создания благоприятной картинки? Ведь «поточникам» не так важно, как изменится система, главное, чтобы госзаказы не проходили мимо них.

— Я об этом много думала, потому что часто торги на поставку продуктов выигрывают одни и те же аутсорсеры. Если честно, мне абсолютно всё равно, кто будет возить продукты на склады, лишь бы они были хорошего качества. Мой приоритет — не наказание аутсорсера, а вкусная, красивая еда и удовлетворённость бойца. Главное, чтобы на момент входного контроля качества, когда их машина становится нашей машиной, начальника склада, начпрода, медика всё устраивало.

Украинский бизнес до сих пор дикий. Мы отправлять в больницы друг друга перестали, но из девяностых не вылезли. Есть очень крупные сети, которые не имеют ни одного сертификата качества. Они пробовали с нами работать, это выяснялось уже после торгов. Как это возможно?!

«Для меня опыт работы в Министерстве обороны — глобальная командировка. Я приехала сюда с конкретной целью. Когда достигну её, выйду за территорию Минобороны, сожгу пропуск и пойду в нормальную жизнь»

Бизнесу надо помогать. Зарабатывать деньги — это нормально. Зарабатывайте, но имейте свои десять законных процентов, не надо рассчитывать на шестьдесят. Это большой кусок денег — почти 4 млрд грн. Десять процентов от такого куска — это, по-моему, более чем достаточно, чтобы чувствовать себя хорошо. При этом не нужно делать некачественный продукт, не надо подсовывать бойцам консервы третьего сорта с переклеенной этикеткой и подделывать сертификаты качества — а такое происходит прямо сейчас.

— Люди, которые хотят «погреться» с этого куша, делали вам нескромные предложения?

— Да, конечно, с самого начала. Но как можно? Это воровство. Могу привести такой пример. Однажды мы разговаривали в курилке Минобороны с исполнительным директором одной компании. Он расспросил меня о том, как я, волонтёр, помогаю 79-й бригаде, предложил написать список всего, что нужно бойцам. Пояснил, что его знакомый — крупный предприниматель из Австралии готов обеспечить бригаду всем необходимым. «Какая прелесть, — говорю. — Танки писать?» Больше к этому разговору он не возвращался.

— У вас есть ощущение, что в Минобороны свернули с накатанной колеи, когда где-то наверху пилили потоки, а снизу разворовывали всё остальное?

— Не везде, есть много сфер, где конь не валялся. Везде важна роль личности. Поэтому я уважаю Полторака — это первый человек, который переживает за нашу армию.

Раньше думала, что для реформ существуют специальные люди, «mеn in black». Это такие специалисты, которых учат всю жизнь, а они потом садятся и за полгодика выдают на-гора красивую концепцию. Нет, это не так, таких людей не существует. Ты просто садишься и делаешь, пока сам не становишься «woman in black». Страшно не люблю «зрадофилов», потому что они никогда не предлагают варианты решения проблем. Констатировать, что всё плохо, я тоже умею, но зачем всё это, если ты не говоришь, как сделать лучше?

Я вижу положительные изменения. Волонтёры в начале войны возили форму и макароны тоннами. Сейчас мы возим какие-то высокотехнологичные штуки. Эффект налицо: практически все одеты, впервые за всё время существования украинской армии у нас летом есть зимняя форма, склады забиты. Можно долго спорить о её качестве, о том, как её выдают, — зампотыл какой-то бригады может забыть одеть бойцов, — но форма по факту есть. В 2014 году мы бронежилеты шили, покупали бронепластины, возили в АТО. Бирюков скупал все каски, которые ввозились в страну, всё уходило его «Крыльям». А кто сейчас своим подопечным каски покупает, где сейчас бойца встретишь без каски и без броника?

Если бы я не чувствовала каких-то позитивных процессов, я бы не продолжала здесь работать. Для меня опыт работы в Министерстве обороны — глобальная командировка. Я приехала сюда с конкретной целью. Когда достигну её, выйду за территорию министерства, сожгу пропуск и пойду в нормальную жизнь (смеётся).