O падении рубля и конце «макроэкономической стабильности» в России

Эксперты: „Будет гораздо хуже, чем в 2014 году“

10 марта впервые после длинных выходных открылись российские биржевые площадки. Как и ожидалось, основные фондовые индексы ушли глубоко в минус: индекс Мосбиржи просел на 10%, а долларовый РТС — на 15%. Доллар на старте торгов вырос до 72,2 рубля, а евро поднялся до 81,9 рубля. Днем цена на нефть Brent поднялась до 38 долларов за баррель.

При этом падение российской валюты оказалось не столь глубоким, как можно было ожидать после обрушения нефтяных котировок 9 марта. Ситуацию на российском рынке после открытия торгов можно оценить как локально стабильную, считает старший аналитик по финансовым рынкам «Райффайзенбанк» Денис Порывай: «Мы открылись с курсом 72 рубля за доллар, несмотря на то, что вчера на Лондонской бирже доллар торговался по 76 рублей. Паники на локальном рынке удалось избежать, в том числе благодаря отскоку нефти вверх».

Однако если на рынке нефти ничего фундаментально не изменится, то появится потенциал для дальнейшего ослабления рубля. «Если обвал продолжится, нефть может упасть до 20 долларов, а курс доллара достигнет 90 рублей. В целом дальнейшее развитие будет зависеть от продолжительности шока предложения», — говорит Порывай. Тенденция однозначная: до прежних уровней ни нефть, ни рубль не восстановятся, считает директор стратегического анализа компании «ФБК Грант Торнтон» Игорь Николаев. «Вероятность того, что равновесный курс рубля будет выше 70 — 90%. Если говорить о нефти, то в перспективе мы можем увидеть и падение ниже $30 за баррель. Выход из сделки ОПЕК здесь стал только катализатором, а фундаментальная причина — спад мировой экономики на фоне коронавируса».

В пользу рубля играет поддержка ЦБ, который еще до начала торговой сессии объявил о продаже валюты в рамках бюджетного правила. Кроме того, крупные российские госкомпании могли обязать продавать экспортную выручку ради стабилизации курса. «В 2014 году власти поступили именно так. Так, «Газпром» объявил о возобновлении регулярных продаж валюты. Это важный фактор поддержки рубля, но каких-то экстра-мер пока применять не будут», — говорит Денис Порывай.

Вероятно, российские власти не были готовы к валютному шоку такого масштаба. По оценкам Минфина, при ценах на нефть $25–30 за баррель средств в Фонде национального благосостояния (ФНБ) для поддержания бездефицитного бюджета хватит на 6–10 лет. Однако если ситуация в мировой экономике окажется серьезнее, чем ожидалось, то резервы правительства растают очень быстро, предупреждает Николаев: «При таком сценарии, помимо текущих обязательств, появятся еще и антикризисные расходы. Ведь надо будет всех спасать. Просьбы о помощи уже есть, и это значит, что тех триллионов рублей, которые есть в ФНБ, может хватить в лучшем случае на пару лет. То есть ситуация может оказаться гораздо хуже, чем в 2014 году, потому что тогда в фундаменте не было мирового экономического кризиса».

Потери от нефтяного шока в этот раз снова переложат на граждан, уверены эксперты. Население в результате очередного цикла девальвации станет еще беднее. Например, заметно подорожают импортные лекарства и электроника. При этом сильного роста инфляции эксперты не ожидают из-за низкого потребительского спроса. Скорее, производители начнут продавать товары худшего качества по тем же ценам.

— Напомню, что с 2014 года у нас не растут доходы населения в реальном выражении, что является отложенным эффектом прошлой сильной девальвации рубля/падения цен на нефть. Текущая ситуация также негативно отразится на потребителях, — говорит Порывай. Серьезные последствия грозят банковской системе. Несмотря на наличие системы страхования вкладов и расчистку сектора в последние годы, сейчас для банков могут реализоваться различные риски.

— Это процентные, валютные и кредитные риски: обеднение населения может привести к росту просрочки по кредитам, с обслуживанием которых могут возникнуть проблемы. Поэтому некоторым представителям банковского сектора, которые и так чувствовали себя не особо хорошо в старой конъюнктуре, будут нужны регуляторные послабления или даже докапитализация, чтобы остаться на плаву, — указывает аналитик «Райффайзенбанк». Валютного запаса у этих банков хватит месяца на три-четыре, отмечает он.

Автор: Дарья Козлова, kорреспондент «Новой»

https://novayagazeta.ru/articles/2020/03/10/84248-budet-gorazdo-huzhe-chem-v-2014-godu

***

Комментарий: Игра на понижение. Зачем Россия обвалила стоимость нефти, рассорившись с ОПЕК

Помните, как несколько лет назад на стене одного из московских домов появилась надпись: «Есть вещи поважнее фондового рынка»? Простой вопрос: зачем Россия «выстрелила себе в ногу» и, де-факто выйдя из сделки ОПЕК+, обрушила цену на нефть? Ответ столь же прост: Россия не считает, что «выстрелила себе в ногу». Видимо, есть вещи поважнее текущей стоимости нефти. О них и поговорим.

Начнем с того, что ровно полгода назад, в вышедшей в середине сентября статье «Предвыборный баррель Трампа» я прогнозировал резкое падение стоимости нефти в 2020 году — до $45 за баррель, а возможно и ниже — до $25—28. И делали мы это не просто так, а вместе:

• с Центральным банком России, который в «Проекте основных направлений денежно-кредитной политики на 2020 год и период 2021 и 2022 годов», в его наихудшем сценарии рассматривал вероятность падения стоимости нефти до $20-25 за баррель;
• с тогдашним министром экономического развития Максимом Орешкиным тогда же заявившим, что «если мировая экономика столкнется с серьезными проблемами… $40 за баррель устроят Россию»;
• с полугосударственным агентством АКРА, в базовом (!) сценарии резко ухудшившем прогноз среднегодового курса доллара: если в октябре 2018-го агентство считало, что в 2019-м курс составит 60,10 рубля за доллар, то в июле 2020 — ​уже 73,80. Также АКРА ухудшила прогноз по цене нефти и объему экспорта.

Все это было задолго до появления коронавируса и базировалось на высокой вероятности начала очередного мирового экономического кризиса.  Но я предположил другое объяснение: в 2020 году цена нефти будет очень серьезно снижена, для того чтобы в год выборов президента в США упала стоимость автомобильного топлива, что даст дополнительные очки Дональду Трампу. Как было в 2008 году, в 2012, в 2016 и даже перед промежуточными выборами в Конгресс осенью 2018, когда стоимость нефти упала с $86 до $50.

Опять же, падение цены нефти на $10 прибавляет экономике США 0,2-0,25% ВВП, что для Трампа вовсе не является лишним — особенно на фоне истории с коронавирусом. С момента выхода статьи стоимость нефти упала на 15 долларов, значит экономика США получит допинг в 0,3-0,4% ВВП. Но вернемся к главному вопросу: зачем Россия обвалила стоимость нефти? Отвечаем: Россия, где все строится и зависит от стоимости углеводородов, в течение десятилетий никак на нее не влияла — до момента создания ОПЕК+. Но свое реальное значение для рынка нефти Россия продемонстрировала выходом из сделки ОПЕК+, обрушив за день котировки более чем на 10%.

Еще неделю назад Саудовская Аравия и прочие члены ОПЕК рассуждали так: мы сократим добычу на миллион баррелей, а все эти не-ОПЕК пусть сократят еще на 500 тысяч, кто и насколько – нам без разницы. Но было понятно, что основная доля снижения придется на Россию. Россия не согласна? Никуда она не денется — доходы от экспорта углеводородов слишком важны для нее, поломается и согласится.

И даже выступление Силуанова, 28 февраля заявившего, что «..бюджет наш защищен, резервы созданы. Сейчас мы при цене на нефть даже около $30 за баррель, я фантазирую, мы в течение четырех лет профинансируем спокойно наши расходы» в ОПЕК, что называется, пропустили мимо ушей. Российский бюджет, по словам Силуанова, балансируется при цене нефти в $42 за баррель (поскольку речь идет о российской нефти Urals, которая несколько дешевле эталонной нефти сорта Brent, это $44—45 для нефти Brent). Плюс у России накоплены огромные финансовые резервы — более полутриллиона долларов ЗВР и более 7 триллионов рублей в финансовом резерве правительства.

Ничто не мешает России (с примкнувшим к ней Казахстаном) восстановить ОПЕК+, но уже на своих условиях — когда все остальные участники понимают размеры ее влияния на стоимость нефти и готовность к совершению резких и внешне самоубийственных движений. Это вполне можно сделать после того, как в США пройдут выборы президента — чтобы поднять обратно, к $60—65 за баррель, стоимость нефти. Либо до этого момента, но, повторяю, на своих условиях.

С другой стороны, отложив в сторону теорию о том, что «Трамп — русский агент», мы видим что интересы Дональда Трампа лично и России в значительной мере совпадают. Трамп уже зарекомендовал себя вполне пророссийским президентом:

• своим эмбарго на импорт иранской нефти он разогнал стоимость нефти на мировом рынке, наполнив бюджет России,
• все три года во власти он как мог саботировал антироссийские санкции, не допустив введения не то что самых серьезных, вроде санкций против российского госдолга, но даже публично выступил против утвержденных Конгрессом санкций, направленных на срыв работ по «Северному потоку — 2»,
• он отменил принятые при Обаме жесткие нормы экологичности и экономичности автомобильного двигателя и успешно борется против перехода автопарка США на электродвигатель (недаром по итогам 2019 года США плетется в хвосте электромобилизации).

Его соперники демократы, напротив, демонстрируют желание:

• ввести жесткие антироссийские санкции,
• вернуть Иран на рынок нефти,
• резко ускорить отказ автопарка США от двигателя внутреннего сгорания.

Так что да, Трамп нам несравненно более выгоден, чем президент-демократ. Ну а рост экспорта американской легкой нефти и американского же СПГ — это неизбежное зло, но зло сильно растянутое во времени, что выгодно отличает его от санкций, которые можно ввести за пару месяцев и возвращения Ирана на рынок нефти, на что потребуется порядка полугода.

Низкие цены на нефть в итоге обернутся спадом сланцевой нефтедобычи, что невыгодно для Трампа. Но с учетом того, что значительная часть американских нефтедобытчиков успешно захеджировалась (т.е. застраховалась от низкой цены нефти) в январе, на убийстве иранского генерала Сулеймани, 3-4 месяца низких цен на нефть сланцевая отрасль выдержит без сколько-нибудь значимого снижения добычи. С другой стороны, усиливающаяся — и проникшая в США — эпидемия коронавируса приведет к тому, что центральные банки мира «откроют все краны», залив рынки сверхдешевой ликвидностью, и шаг России — мера по недопущению избыточного роста стоимости нефти.

Опять же, Россия отдает себе отчет в том, что любое дополнительное сокращение экспорта нефти со стороны участников сделки ОПЕК+ лишь увеличивает экспорт американской нефти, да и Саудовская Аравия, возобновляя в апреле — как она заявила — добычу нефти в нейтральной зоне на саудовско-кувейтской границе, вряд ли на деле «компенсирует падение нефтедобычи на других своих месторождениях». Россия видит, что оба основных игрока лишь наращивают добычу, США — открыто, Саудовская Аравия — скрыто. Так почему в этих условиях она должна вести себя иначе?

Нет, вполне возможно что Саудовская Аравия просто дезинформировала мировой рынок нефти, ранее неоднократно заявляя, что «в сжатые сроки полностью восстановила нефтедобычу на пострадавших от осенней ракетной атаки объектах», и добыча в нейтральной зоне действительно компенсирует «недовосстановленное». Но для заинтересованного стороннего наблюдателя ситуация выглядит совсем иначе. А зачастую важнее как оно выглядит, чем как обстоит в реальности. Более интересным представляется произошедший сразу вслед за крахом ОПЕК+ арест в Саудовской Аравии бывшего наследного принца, его младшего брата и брата нынешнего короля. Бывший наследный принц известен своими крепкими связями с США и уже несколько лет находился фактически под домашним арестом.

Полная нейтрализация предполагаемой оппозиции, включая обоих конкурирующих наследников престола (арестованный брат короля принц Ахмед — его единственный единокровный брат, и по саудовской традиции должен был наследовать ему, но король Салман в свое время поменял правила наследования в пользу своих детей) свидетельствует о том, что нынешний реальный правитель королевства — наследный принц Мухаммед — либо готовится стать королем в самое ближайшее время, либо считает, что крах ОПЕК+ резко повышает риски для его правления.

Автор: Максим Авербух, директор Института прогнозирования конъюнктуры сырьевого рынка

https://novayagazeta.ru/articles/2020/03/07/84219-igra-na-ponizhenie

***

Мнение эксперта: Игорь Сечин расколол ОПЕК и заставил рынок паниковать. Что теперь ждет экономику России?

9 марта сразу после открытия торгов нефтяные котировки обрушились на 30%. Стоимость барреля WTI опустилась ниже $30, а курс доллара подскочил до 75 рублей.

Причиной обвала стала ценовая война на нефтяном рынке, развязанная Саудовской Аравией против России после срыва переговоров ОПЕК+. Члены ОПЕК и нефтедобывающие страны, не входящие в картель, впервые с 2016 года не смогли договориться о регулировании добычи нефти. Это произошло из-за отказа России пойти на дополнительное снижение добычи, чтобы поддержать котировки в условиях эпидемии коронавируса.

При этом в последние годы Россия охотно сотрудничала с ОПЕК. В 2018 году глава Минэнерго Александр Новак оценивал выигрыш бюджета от сделки с ОПЕК в пять трлн рублей дополнительных доходов. Нефтяные компании, по словам Новака, заработали около двух трлн рублей. Против сокращения добычи последовательно выступала только «Роснефть». В декабре 2018 года глава компании Игорь Сечин писал в письме Владимиру Путину, что участники соглашения ОПЕК и присоединившихся к нему стран играют на руку нефтяникам США. Сделку по сокращению добычи нефти глава «Роснефти» назвал «угрозой развитию российской промышленности».

В ходе последних переговоров с ОПЕК Игорь Сечин снова попытался убедить Владимира Путина в том, что соглашение с картелем вредит России, а сланцевых производителей можно разорить, если отпустить цены на нефть ниже $40 за баррель. «С точки зрения интересов России эта сделка [с ОПЕК] просто лишена смысла. Мы, уступая собственные рынки, убираем с них дешевую арабскую и российскую нефть, чтобы расчистить место для дорогой сланцевой американской. И обеспечить эффективность ее добычи», — заявил пресс-секретарь «Роснефти» Михаил Леонтьев. По словам источников Bloomberg, «Роснефть» планирует уже в апреле увеличить добычу на 300 тыс. баррелей в сутки.

«Новая» спросила экспертов, за что госкомпания так не любит ОПЕК и чем обвал цен на нефть чреват для российской экономики.

Михаил Крутихин, партнер консалтингового агентства RusEnergy:

— России было выгодно сотрудничать с ОПЕК на протяжении последних трех лет, к тому же ей это ничего не стоило. Министр энергетики Александр Новак постоянно заявлял о солидарности России с картелем и говорил, что Россия сокращает добычу нефти. Однако это было неправдой, так как наши компании каждый год выполняли свои корпоративные планы и увеличивали добычу. При этом устное участие России в договоренности ОПЕК+ помогало повышать цену на нефть. Это привело к тому, что за эти три года Россия получила в бюджет дополнительные несколько триллионов рублей.

Игорь Сечин руководствуется неверными представлениями о последствиях разрыва сделки России и ОПЕК+. Низкие цены не приведут ни к исчезновению конкурентов в виде американских компаний, добывающих сланцевую нефть, ни к подрыву позиций Саудовской Аравии. Раньше было правительство Медведева, которое несколько сдерживало аппетиты Сечина: ему не давали разрешение на финансирование проектов из ФНБ, задерживали решение по льготам для его мегапроектов. С планами Сечина не соглашалось «нефтяное лобби», в которое входил куратор ТЭК и промышленности Дмитрий Козак, министр-финансов Антон Силуанов и даже сам Медведев.

Александр Новак — фигура несамостоятельная. К тому же в новом правительстве появился премьер-министр Михаил Мишустин, у которого с Сечиным очень хорошие отношения. Убрали Козака, понизили в должности министра финансов. Теперь позиции Сечина в правительстве очень сильно укрепились, и он стал в значительной степени определять политику в области нефти.

Стратегия Саудовской Аравии заключается в том, чтобы завоевывать рыночные ниши. Сейчас каждый сам за себя, и Саудовская Аравия рассчитывает, что при низкой цене на нефть она сможет объемами продаж получить ту же самую прибыль. При этом Саудовской Аравии, Кувейту и тем странам, которые сражаются, например, за китайский рынок, за долю рынка бороться стоит. А России, у которой есть фиксированные рынки и падает добыча, стоит сохранить объемы, необходимые для внутреннего потребления.

Марсель Салихов, директор Экономического департамента Института энергетики и финансов, научный сотрудник НИУ ВШЭ:

— В конце декабря министр энергетики Александр Новак говорил, что сделка с ОПЕК принесла России 6,2 трлн рублей дополнительных доходов в федеральный бюджет. Сейчас позиция изменилась. Мое личное мнение заключается в том, что для России в долгосрочном плане сделка с ОПЕК невыгодна: когда вы принимаете какие-то ограничения, вы соглашаетесь с тем, что у других производителей будет возможность увеличить предложение.

Однако в данный момент отказываться от нее было ошибкой. С точки зрения ситуации на мировых финансовых рынках, скоординированное сокращение добычи — правильное решение. Из-за коронавируса спрос на нефть явно снизился. Поэтому сокращение добычи нефти на несколько месяцев имело смысл. Начало ценовой войны в таких условиях приведет к последствиям, которые мы сейчас и видим  — это нефть по 30 долларов. В долгосрочной перспективе цены останутся примерно на таком же уровне. Для России это означает девальвацию рубля, рост инфляции, падение на фондовом рынке. Видимо, будет экономический спад.

Столь резкую реакцию Саудовской Аравии можно объяснить тем, что руководство государства сокращало добычу нефти дополнительно, сверх своих обязательств в ОПЕК. Когда Россия отказалась сокращать добычу нефти, Саудовская Аравия последовала за ней, решив нарастить добычу. Потому что у них действительно есть возможности для этого. Россия, даже если захочет, увеличить добычу на 10% не сможет.

У сланцевых производителей 60% добычи захеджировано на 2020-й год. Текущее колебание на цену продажи этой нефти никак не влияет, поэтому сейчас они не будут сокращать добычу. Кроме того, [на рынке] очень большую роль играют мейджоры, к примеру, такие компании как ExxonMobil, Chevron и т.д. У них есть большой финансовый ресурс, который позволяет им пересиживать резкие колебания цен. В 2014 году уже [пытались сократить сланцевую добычу путем обвала цен] и добыча тогда действительно пострадала. Но когда цены начали увеличиваться, она также начала расти. Это неизбежный процесс, зачем с этим бороться?

В целом, если смотреть на структуру экономики и зависимость от нефтяных доходов, понятно, что для Саудовской Аравии [ценовая война] — более болезненный вопрос. Зависимость их бюджета [от нефти] больше и цена безубыточности для их бюджета выше. В отличие от нас, у них фиксированный курс, чтобы его поддерживать, они должны тратить свои резервы. При этом накопленных резервов у них больше, чем у России. Но то, что для них эта война больнее, нам помогает несильно. Нам тоже больно.

Бюджетное правило говорит, что если цены на нефть будут ниже, чем базовая цена в 42,4 доллара за баррель, то эта разница будет финансироваться за счет Фонда национального благосостояния. Сейчас в нем 150 млрд долларов. Угрозы для бюджетной стабильности в краткосрочном смысле нет, но для экономики в целом эффект будет негативным.

Автор: Дарья Козлова, корреспондент «Новой»

https://novayagazeta.ru/articles/2020/03/09/84231-geroy-dna

***

Мнение колумниста: «Что хорошо для Сечина — хорошо для Кремля, а народ утрется»

Зачем глава «Роснефти» обвалил рубль и при чем тут Рейган?

Ну поздравляю! Игорь Иванович Сечин cделал российским женщинам, а также заодно и мужчинам, большой подарок к 8 Марта — уменьшил нам всем зарплату практически на 10%. В долларовом исчислении. То есть это почти 10 процентов за один день, а что будет через неделю — рухнет оно в пропасть или вытащит его ЦБ, — мы еще не знаем. Стабильность, как и обещали.

Между прочим, катастрофическое падение рубля стало первым событием в жизни нового правительства. Дмитрий Медведев ничего не делал, но тем не менее как-то при нем Россия не обрушивала мировых цен на нефть. Мишустин не осмелился противостоять Сечину — и вот результат.

Напомню, с чего все началось

На фоне вызванного коронавирусом общего падения мировой экономики и особенно падения спроса на нефть (по оценкам Goldman Sachs, он должен сократиться на 2 млн баррелей в первом полугодии этого года) Саудовская Аравия предложила дополнительно сократить добычу нефти на 1,5 млн баррелей в сутки. Из этого сокращения 1 млн баррелей должно было прийтись на страны ОПЕК, а 500 тысяч — на Россию. Этим и воспользовалась «Роснефть». Сечин — давний враг ОПЕК и год назад даже написал письмо Путину о том, что сделка с картелем вредна для России. Замысел тут такой: если выйти из ОПЕК, цена на нефть рухнет, и это разорит американских производителей сланцевой нефти. «Вот сейчас мы им покажем! Они при текущей цене активно вкладывают в свою сланцевую нефть, но ее добыча при цене ниже $40 едва ли целесообразна», — пересказывает The Bell слова Сечина.

Да и сейчас пресс-секретарь «Роснефти» Михаил Леонтьев был предельно откровенен. Сделка с ОПЕК, заявил Леонтьев, невыгодна России потому, что «все объемы нефти, которые выбывали в результате неоднократного продления соглашения ОПЕК+, полностью и достаточно быстро замещались на мировом рынке объемами американской сланцевой нефти». Короче, Россия в Вене в пятницу хлопнула дверью и отказалась не только от новой сделки, но и от действующего соглашения о сокращении добычи на $1,7 млн. На фоне кризиса и коронавируса цена на нефть немедленно рухнула, рубль тоже. А в понедельник Саудовская Аравия нанесла России ответный удар и объявила о полном снятии ограничений с добычи нефти. После этого разверзлись все хляби небесные и распахнулись все окна неба.

Стоит ли напоминать, что в свое время именно договоренности Рональда Рейгана с Саудовской Аравией о радикальном увеличении добычи и, как следствие, снижении цены на нефть, убили Советский Союз?

На сей раз никакого Рональда Рейгана нет. Роль Рональда Рейгана исполняет Игорь Иванович Сечин.

Действия Саудовской Аравии выглядят как принуждение России к миру. Но Путин, как известно, не привык отступать, особенно если цену за его упрямство платит не он, а народ. С точки зрения всех, кто принимает решения, ситуация выглядит прекрасно. Да, рубль рухнул, и что? «Роснефть» снижает издержки — ведь они номинированы в рублях. Те доходы, которые недополучит «Роснефть», все равно во многом изымаются у нее в виде налогов, а под предлогом низкой цены можно всегда попросить новые льготы. Для Кремля дальнейшее падение рубля означает финансовую изоляцию России — ну и что, плохо, что ли?

Да, конечно, плебс вовсе перестанет сводить концы с концами, иностранные лекарства (которые только и лечат) станут для него совсем недоступны, ну и? Правящей верхушке все равно и хамон, и «мазерати», и лекарства, и даже врачей будут завозить частными самолетами. А плебсу пусть будет финансовая изоляция и, как его там, — ах да! — исторически сложившееся государственное единство, тысячелетняя история и память предков, передавших нам идеалы и веру в Бога. Что хорошо для Сечина — хорошо для Кремля, а народ утрется. Верхам — золотые унитазы. А народу — тысячелетнюю историю.

Исполнен ли будет мастерский план Сечина по разорению американского сланца? Будут ли снова современные деды Щукари, потягивая водку посреди разоренной избы, сидеть, воткнувшись в телевизор, и восклицать вслед за Киселевым и Соловьевым: «А зато мы уронили добычу в Баккене и Игл Форде!», «Сланецнаш!»?

Напомним, что с нефтегазовой точки зрения Кремль тоже живет в параллельной реальности. Нам обещали и «энергетическую сверхдержаву», и газопроводы, которые опутают Европу своими щупальцами и сделают то, что не сделали советские танки, и «Южный поток», и «Турецкий поток» (привет из Идлиба!), и нефть по 250 долларов за баррель, и «конец сланцевого пузыря». Каждый раз эти мечтания разбивались об одну простую вещь — о фундаментальное непонимание Кремлем законов рынка, который гласит, что в экономике, как и в геометрии, нет царских путей.

Нет какого-то такого схематоза, который можно придумать за границей, чтобы всем вставить и у всех все отобрать. Дома — можно все. Можно отжать ЮКОС, можно купить ТНК. А за границей — не получается. Нет энергетических сверхдержав, есть сырьевые придатки. Если есть спрос (в данном случае на энергию), то будет предложение.

Да, можно разорить несколько сланцевых производителей в США, после этого цена на нефть вновь поднимется и сланец вновь начнут добывать. На том же самом Баккене и Хайнесвилле. А Саудовская Аравия, у которой и себестоимость в разы дешевле, и валютных запасов больше, и социальных обязательств и населения меньше, может использовать цену на нефть в качестве оружия на порядок эффективней России. Проверено при распаде СССР.

Прекрасный момент выбрал Игорь Сечин для того, чтобы выступить в роли Рональда Рейгана. Коронавирус, замедление китайской экономики — и мастерский план по разорению американского сланца. До встречи на референдуме, что называется.

Автор: Юлия Латынина, oбозреватель «Новой»

https://novayagazeta.ru/articles/2020/03/09/84230-igor-sechin-v-roli-ronalda-reygana

***

Мнение экономиста: Все беды России от падения стоимости нефти

Резкое снижение нефтяных цен стало для России, по мнению ряда игроков в данной отрасли, катастрофичным явлением. Я думаю, с такой оценкой можно согласиться.

В 2019 году Россия экспортировала нефти, газа и нефтепродуктов на $267 млрд (или 17,4 трлн рублей по среднегодовому курсу доллара в 64,75 руб./$) при средней цене на нефть Brent в $67,2 за баррель. Падение цен до $30 за баррель на горизонте до конца года лишит Россию $150 млрд — или 9,5% ее номинального ВВП 2019 года. Такой удар, несомненно, приведет к существенному экономическому спаду, который я оценил бы сейчас в 4–4,5%.

Удар по экономике будет наноситься тремя факторами:

• Во-первых, снижение курса рубля (я думаю, мы увидим к лету курс в 90 руб/$, на большее бы я не закладывался) вызовет фронтальное повышение цен в пределах 7–9% по итогам года. Это снизит спрос на 2,5–4%, так как бюджет и частный сектор не смогут компенсировать падающие доходы.
• Во-вторых, в новых условиях банки будут повышать ставки, что сократит покупки жилья, автомобилей и других приобретаемых отчасти в кредит товаров.
• В-третьих, низкие цены на нефть резко уменьшат объем инвестпрограмм крупных корпораций, что по цепочке вызовет потери в пределах 1,5% ВВП, лишь отчасти компенсируемые из бюджета и резервов. К концу года бюджетный дефицит составит около 3,5 трлн рублей, что вызовет секвестр бюджета 2021 года и новое падение спроса.

Есть ли вероятность выиграть в той партии, которую начал Путин?

Нет. Основные причины этого утверждения следующие.

• Сланцевые производители устоят: кредиты в США сейчас практически нулевые; господдержка будет огромной; цены поставок нефти захеджированы до октября–ноября, никто вообще не почувствует до этого времени проблем; потом компании могут продолжать работать под 11-й статьей, если подадут на банкротство.
• Саудиты легко возместят сокращение американской добычи и прицельно будут выдавливать Россию с европейского рынка. На следующую встречу ОПЕК приглашен представитель Техаса. Рынок будет переделен без участия Москвы, доля наша на нем только снизится.
• Сама Россия при цене в $30 за баррель не будет разрабатывать никаких новых месторождений, и объемы добычи начнут сокращаться приблизительно на 0,4–0,5 mbpd с 2022 года — то есть выходить на рынок нам будет не с чем. Таким образом, структурно Россия ничего не выиграет, а по цене она уже проиграла.

Что лучше, а что хуже — нефть по $30 или по $50 за баррель?

По $50 за баррель. К сожалению, ни одна страна не может модернизироваться в отсутствие хотя бы одного из условий: большого внешнеторгового профицита, который расходуется на техническое перевооружение промышленности (арабский вариант), или привязки к «профильному» покупателю, который обеспечивает инвестиции и закупает значительную часть продукции (восточно-азиатский вариант).

Ни одна модернизация, не ориентированная на внешний рынок, не была успешной — а при нефти в $30 за баррель и высоких рублевых ценах на импорт Россия может заниматься только «импортозамещением», но это, увы, тупик. Жизнь на $50 за баррель — это практически бесконечное существование на кислородной подушке; при $30 за баррель мы получим свертывание сотен тысяч бизнесов и массированный отъезд молодежи и активных граждан из страны. При этом катастрофа не будет быстрой: $30 за баррель приведут к необратимым последствиям в экономике лишь в 2023–2024 годах с исчерпанием резервов.

Можно ли вернуть цены к $50 за баррель?

Боюсь, что нет. Основная причина в том, что, с одной стороны, добыча растет и будет расти в ближайшее десятилетие: приходит Австралия, США продолжат рост, когда-то опомнится и Венесуэла, рухнет идиотский режим в Иране. С другой стороны, спрос существенно меняется: нефть становится «новым углем», отсталым и грязным топливом, которое к 2035 году будет мало использоваться в Европе и США. Сейчас надо бороться за рынки Индии, Пакистана, Африки, отчасти Латинской Америки — за счет них можно наращивать глобальный спрос, но цены не могут быть высокими, так как эти регионы будут ориентироваться на свои потребности, а не на нужды экспортноориентированных отраслей. Мы находимся в начале нисходящей волны, похожей на период 1984–1999 годов. В то же время «дернуть» цены вверх (как говорят — в моменте) можно, восстановив сделку ОПЕК+, пока реальные поставки по ценам в диапазоне $20 за баррель еще не стали массовыми.

Это потребует:

• сокращения в 1,5 (а лучше в два) раза больше, чем предлагали саудиты — то есть около 3 mbpd (это возможно: сейчас саудиты добывают 10,4 mbpd, а в 1984 году добывали 3,8 mbpd);
• компенсаций потенциальным покупателям, которым уже предлагали ниже $20 за баррель, на всю разницу цены на все законтрактованные партии. При этом подобный deal можно делать только тогда, когда закончится давление на экономику негатива от коронавируса, и рынок будет готов пойти вверх. В противном случае катастрофа только усугубится, так как отскок окажется кратковременным, а потом никаких возможностей влияния на цены у сторон уже не останется.

В целом следует повторить: демарш России был предпринят в крайне неподходящий момент. Нужно иметь в виду, что существенный рост американской сланцевой добычи наметился в 2008 году, и после этого цены упали в 2009-м и 2015–16 годах, но в промежутках между спадами снова отрастали, несмотря на увеличение добычи в США. В 2019 году они поднимались почти до $78 за баррель, и текущее падение было временным, вызванным, прежде всего, паникой на бирже. Правильная инициатива саудитов не могла вернуть цены к $50–55 за баррель с $40 за баррель, но она могла удержать их на $40/баррель и позволить начать рост после прохождения пика эпидемии. Сейчас даже самый благоприятный сценарий, я думаю, не предполагает $50 за баррель.

Есть ли условия для модернизации?

Здесь вопрос не сводится к профициту внешней торговли. Основное условие — наличие располагаемых возможностей для активного инвестирования в новые производства (в России вопрос не в модернизации макаронных фабрик, а в строительстве новых мощностей, как это было в автомобилестроении).

Для этого нужны:

• бюджетные средства для инвестирования;
• иностранные инвестиции, рассчитанные на последующий экспорт;
• крупные отечественные компании, которым в той или иной мере помогает государство. В любом случае доля инвестиций в ВВП — от 30% и выше (у нас сейчас было около 19%). В ФНБ — 10% ВВП.

Вот и вся логика: собственных средств на модернизацию у России нет. В 2008 году торговый профицит превышал 10%: в такой ситуации и при низком курсе доллара можно было закупать технологии и оборудование. Сейчас не будет ни профицита, ни дешевого доллара. Именно поэтому рассказы о том, что «дешевая нефть породит модернизацию» — чистые сказки. Снижение доли инвестиций в ВВП сейчас по сравнению с советскими временами — почти 18% (с 36–38% до 19%). Все это проедалось и обеспечивало рост уровня жизни при Путине намного более значительно, чем пресловутая «дорогая нефть».

Относительно экспорта и портов. Здесь не может быть общего подхода. Есть дефицит, но практически весь он в двух секторах: зерно и уголь. Зерна в 2019 году мы вывезли на $8 млрд (сокращение с 2018 года — на 25%), в этом году уже ввели ограничения на экспорт круп и зерна, так что революции тут изменение портовых мощностей не даст. Экспорт угля был на максимумах в 2019 году, но, во-первых, цены на него падали уже тогда, а за последние девять месяцев упали еще вдвое; а во-вторых, есть огромная проблема с перевозками его по железной дороге к портам (огромные убытки РЖД). Так что, мне кажется, сейчас расширение портовой инфраструктуры — это не выход. По нефти нет дефицита.

Что ждет малый бизнес?

Тут нас ожидает коллапс. Банкротства и разорения будут массовыми. Что государство может сделать? Думаю, ничего оно делать не будет, но вариант нормальный один. С одной стороны, полные налоговые каникулы для пораженных отраслей (авиаперевозки, пассажирский транспорт, гостиничный и туристский бизнес, рестораны и фитнес-клубы — именно каникулы, а не «налоговые кредиты»).

С другой стороны — выплата 60–70% зарплаты всем временно выведенным за штат работникам этих отраслей в течение трех месяцев (это около 200 млрд рублей). Если это будет сделано, компании смогут вернуться к нормальной жизни. Другого варианта я пока не вижу. В противном случае эти бизнесы разорятся и будут проданы в основном близким к мелким чиновникам людям, которые вряд ли в перспективе наладят эффективный бизнес. Я предполагаю, что госпомощь будет скупой именно в ожидании такого передела отрасли.

Что делать в ситуации одновременного коронавируса и падения цен нефти?

Я бы предложил, как ни странно, разделить эти проблемы таким образом.

С одной стороны, есть проблема бюджетного дефицита, складывающегося из сокращения поступлений от нефтянки и выпадающих доходов от прочих останавливающихся бизнесов. Здесь надо исходить из того, что исполнение бюджетных обязательств «по определению» инфляцию не разгоняет (оно во все проектировки уже заложено). Поэтому правительство просто выпускает ОФЗ каждый месяц на сумму образующегося дефицита (заодно и на долю регионов, которым оно перечисляет субвенции). При этом ЦБ объявляет о нелимитированном кредитовании банков под залог ОФЗ.

Весь бизнес сводится к выкупу банками ОФЗ, закладывании их в ЦБ и состриганию 1% годовых. Это чистое количественное смягчение в самом примитивном виде — и его в России давно пора осуществить. Никаких незапланированных денег в такой ситуации на рынок не попадает, рисков для роста инфляции нет. В 2020 году так можно было бы занять около 4–4,5 трлн рублей, которые бюджеты разных уровней не смогут дособирать. Это 4% ВВП, которые картину с долгом не изменят, он останется крайне незначительным по всем возможным меркам.

С другой стороны, есть проблема экстренных трат (поддержка бизнесов, выплаты временно незанятым, повышение пенсий и т.д.). Эти расходы следовало бы финансировать напрямую из ФНБ — опять по двум причинам. С одной стороны, это, собственно, и есть та непредвиденная ситуация, на случай которой он и создавался. С другой стороны, сам объем фонда невелик (10% ВВП) — и поэтому естественное чувство самосохранения будет сдерживать власти от его разбазаривания (кредиты «Роснефти», инвестиции в Восточный полигон РЖД и прочая хрень, на которую нужны триллионы), выделяя деньги только на самое необходимое.

На мой взгляд, 2–2,5 трлн руб., или 25% нынешнего объема ФНБ, будет достаточно для поддержания наиболее задетых отраслей. В совокупности через ЦБ и ФНБ будет мобилизовано таким образом до 7 трлн рублей, или приблизительно 6,5% ВВП. Это, конечно, не 9–12%, которые сейчас выделяют развитые страны, но и не 0,3%, на которые расщедрилось изначально наше правительство. В этом случае спада не избежать — но он, скорее всего, будет небольшим (-2% ВВП), и по мере того как экономика начнет восстанавливаться, можно будет снижать объемы помощи. Итак, повторю: на мой взгляд, сегодня критически важно НЕ финансировать бюджетный дефицит из ФНБ, но при этом помогать особо затронутым отраслям. Иначе ситуация полностью выйдет из-под контроля в 2021 году.

Автор: Владислав Иноземцев, экономист

https://novayagazeta.ru/articles/2020/03/25/84506-tsena-na-oba-vashi-doma