O борьбе с взяточничеством на Украине. Все 23 года своей независимости Украина является одной из самых коррумпированных стран в мире.
Неблагодарное дело? Борьба с взяточничеством на Украине
Все 23 года своей независимости Украина является одной из самых коррумпированных стран в мире. Она пытается навести у себя порядок, но борющиеся за перемены люди вполне предсказуемо ощущают собственное бессилие, сталкиваясь с мощным сопротивлением — однако остаются непоколебимы.
39-летняя Татьяна Козаченко была учредителем и партнером в киевской юридической фирме, когда на Украине в 2013 году началась «революция достоинства». Внезапно получилось так, что она начала оказывать бесплатные юридические услуги протестующим, выполняя, по ее словам, функции «правовой скорой помощи». Ей настолько надоела душная и коррумпированная система, созданная при президенте Викторе Януковиче, что она решила: ее основная работа больше не имеет смысла.
«Все решалось еще до того, как с этим можно было что-то сделать — откаты, схемы, обыски в компаниях, которые вдруг могли понравиться кому-то из семьи Януковича, — говорит Козаченко. — У меня был клиент, которому сказали продать свой завод за 30% его стоимости. А когда он начал медлить, против него внезапно возбудили шесть уголовных дел».
Защищая активистов в подвластных Януковичу судах, Козаченко и группа ее единомышленников вскоре убедились в том, что Украине нужна люстрация — запрет на занятие государственных должностей для тех, кто занимал высокие посты при режиме бывшего президента. Когда Янукович в начале прошлого года бежал в Россию, Козаченко помогла новому министру юстиции Павлу Петренко составить проект закона о люстрации. Вскоре ее пригласили в министерство для осуществления надзора за этим процессом. У нее не было бюджета, а штат составляли 15 низкооплачиваемых сотрудников. «Вопрос стоял так: или ты сделаешь это, или потом пожалеешь», — говорит она.
Козаченко занимает тесный кабинет в министерстве юстиции четыре месяца, и она довольна тем, чего ей удалось на сегодня добиться. Она создает в формате Excel развернутые таблицы, на которых показаны служебные перемещения чиновников времен Януковича, следя за тем, уволены ли они с государственной службы, как того требует закон. Когда прошлым летом новый закон вступил в силу, большинство ушло добровольно, но кое-кому удалось сохранить свои посты, потому что руководители государственных органов закрывали на это глаза — или им нужны были люди с их опытом.
«Это полезные люди, если ты хочешь попасть в те схемы, которыми они занимаются», — говорит Козаченко.
Вчера она отнесла одну из таких таблиц Давиду Сакварелидзе, которому месяц назад было поручено реформировать генеральную прокуратуру. Будучи по национальности грузином, Сакварелидзе раньше никогда не пользовался кириллицей, и печатать на своем рабочем компьютере ему трудно. Однако он напряженно трудится над тем, чтобы сократить количество прокуроров и следователей, которых сегодня на Украине 18 тысяч, желая удвоить зарплаты тем, кто останется. Он крайне заинтересован в информации Козаченко, которая показывает ему, каких оставшихся со времен Януковича сотрудников можно уволить.
Козаченко и Сакварелидзе открыто говорят о своем недовольстве медленными темпами проводимых реформ.
«Когда в Грузии в 2003 году начались реформы, весь государственный бюджет составлял 700 миллионов долларов, — вспоминает Сакварелидзе, который помогал осуществлять реформы правоохранительных органов в этой кавказской стране при бывшем президенте Михаиле Саакашвили. — Уже в первый год мы вернули 1,4 миллиарда долларов, украденных чиновниками при прежнем режиме. Украине тоже нужны эти средства, но она их не получает».
Грузия вернула деньги, без долгих рассуждений заключив с бывшими чиновниками досудебную сделку о признании вины. Украинский закон этого не позволяет, но если говорить строго, то и грузинское законодательство этого не разрешало. По подсчетам Сакварелидзе, Украина может получить 5 миллиардов долларов, вернув всего 10-15% тех средств, что были украдены у нее за один год. «Бежавшим в Россию людям Януковича там не нравится, — говорит Сакварелидзе. — Они хотят иметь возможность вернуться, хотят ездить в Европу. А что мы предлагаем им, кроме гарантированных тюремных сроков? Чего мы хотим на самом деле: чтобы бывший бюрократ сел в тюрьму на 10 лет, или чтобы он вернул в казну 80% украденного?»
Мало кто из бывших чиновников был осужден за коррупционные преступления. Среди оставшихся на Украине союзников Януковича были самоубийства, но ни один из крупных деятелей старого режима не был арестован. Европейские санкции против союзников Януковича в последнее время стали утрачивать свою силу, так как Украина почти ничего не делает для расследования их преступлений.
«Я бы хотел, чтобы перемены шли быстрее, — говорит Сакварелидзе. — Политический спектр здесь гораздо более фрагментирован, чем в Грузии, и группировки олигархов оказывают большое влияние, действуя через законодателей».
В такой обстановке неопределенности и раскола коррупция держится весьма стойко. «Ну, ладно, стандартная сумма отката снизилась с 30 до 15%, но это в основном из-за того, что у людей нет денег, чтобы платить», — говорит Козаченко. Руководители налоговой и таможенной служб, а также государственной финансовой инспекции, призванной бороться с коррупцией, отстранены от своих должностей, поскольку им предъявлены обвинения во взяточничестве. А на главу государственного ведомства по чрезвычайным ситуациям недавно надели наручники прямо на заседании правительства. «Наверное, каждый в зале подумал о том, что милиция пришла за ним», — говорит Козаченко с усмешкой.
Премьер-министр Арсений Яценюк пытается укрепить свой авторитет такими резонансными арестами, но теперь и его правительство тоже обвиняют во взяточничестве, а кое-кто подозревает, что мотивы судебных преследований в основном носят политический характер. Лишившийся своего поста председатель Государственной финансовой инспекции Украины Николай Гордиенко написал в письме на имя генерального прокурора: «Теперь я точно знаю, что нехватка денежных средств связана с коррупционной деятельностью правительства, и что необходимые средства можно найти, не урезая пенсии и гораздо меньше попадая в зависимость от зарубежных кредитов. Надо просто положить конец систематической коррупции в правительстве Яценюка».
Что бы ни скрывалось за этими арестами и увольнениями, Козаченко и Сакварелидзе нравится та огласка, которую они вызывают. «Нам надо избавиться от культа государственного служащего как человека неприкасаемого», — заявляет Сакварелидзе.
Оба они понимают, что позитивные перемены только начинаются. За год после революции произошло немногое, и правительство теряет политическую поддержку, поскольку украинцы сталкиваются с нарастающими экономическими трудностями. Тем не менее, у каждого из новых украинских чиновников, работающих над обновлением страны, есть мощный стимул для достижения успеха.
Для Сакварелидзе, которого нынешний грузинский режим не жалует, работа в Киеве является шансом доказать, что команда Саакашвили по-прежнему может творить чудеса, в связи с чем ее надо вернуть. «Мои союзники в Грузии смотрят сегодня на Киев, как будто это Иерусалим», — говорит он. Чтобы занять свою нынешнюю должность, Сакварелидзе стал гражданином Украины. Но у него еще есть год, чтобы отказаться от своего грузинского паспорта, и делать это он не спешит.
Что касается Козаченко, то партнер по юридической фирме умоляет ее вернуться, говорит она. Однако это бессмысленно, пока она не сделает свое дело в министерстве юстиции. В противном случае она снова уткнется в каменную стену в судах, которая существовала при Януковиче.
Поэтому оба работают допоздна, надеясь осуществить максимум перемен до тех пор, пока делать это станет невозможно, или пока не произойдет прорыв. Я надеюсь — ради них и ради Украины — что произойдет второе.