Летний детский лагерь «Артек» сегодня

Содержание
[-]

Летний лагерь «Артек»: к отдыху готов!

Основанный в 1925 году по завету Ленина на южной оконечности полуострова, детский лагерь «Артек» 60 с лишним лет был самым желанным местом отдыха советских пионеров. Во всей стране не было такого ребенка, который не знал бы, что из артековских спальных комнат видно море, и который не считал бы красный галстук знаком избранности. Потому что только тот, кто хорошо учился и имел «правильные» убеждения, мог в те времена попасть из Сибири или из казахской степи в края, где росли лимоны. «Артек» стал настоящей легендой, и эта легенда в итоге легко пережила идеологию, которая ее когда-то породила.

Они аплодируют, когда самолет «Аэрофлота» приземлился в Симферополе — аплодируют дольше и громче, чем это обычно бывает после удачной посадки. К радости от прибытия на юг — к морю и солнцу — этим летом прибавилось еще и облегчение от того, что полет из Москвы в Крым прошел хорошо. Или мне только так кажется, и я просто переношу на своих русских соседей по салону свои собственные ощущения?

Я не думаю, что они провели вчерашний день так же, как и я — изучая маршрут полета, чтобы убедиться, что мы не полетим над районами боевых действий. И им наверняка никто не рассказывал, что они должны вести себя осторожнее, потому что мы отправляемся в регион, охваченный кризисом. С точки зрения России, в Крыму наступил «мир». После спорного референдума, состоявшегося в марте и приведшего к отделению от Украины, поездки туда приветствуются руководством страны как проявление российского патриотизма. Так что, может быть, другие пассажиры аплодировали, в том числе, немного и самим себе?

В аэропорту они удивились, что таблички с указателями были еще старыми, на украинском языке. На некоторые из них уже были приклеены бумажки на русском языке. Вдруг кто-то из пассажиров обнаружил на одной из них опечатку. «У вас что, нет никого, кто исправлял бы ошибки?», ехидно спросил он сотрудников аэропорта. И получил такой же ехидный ответ: «Может быть, вы нам поможете?»

На улице стояла ужасная жара. После полудня температура воздуха выросла настолько, что асфальт плавился. Запах юга — инжира и акаций — смешался с выхлопными газами автобусов, развозящих туристов по гостиницам и санаториям в Ялте, Керчи и Севастополе. Мне нужно в «Артек», самый большой и известный детский лагерь в мире.

***

Когда я двенадцать лет назад впервые побывала в «Артеке», там ничто не напоминало о том, что детско-юношеский лагерь уже с 1991 года принадлежал независимой, капиталистической Украине: дети там по-прежнему носили форму, выстраивались на линейки в тени огромного памятника Ленину и читали речевки. А одна из воспитательниц сказала мне, что считает социалистическую педагогику правильной. Но для детей все это оставалось просто игрой: они больше не были маленькими солдатами, а были просто гостями, платившими за свое пребывание здесь, и которым нравилось переживать то же, что когда-то, много лет назад переживали их родители.

Теперь «Артек» оказался «национализирован» российским правительством — как и все остальные украинские государственные предприятия в Крыму. И, возможно, консервативное прошлое здесь имеет некий привкус будущего. В то время как Украина стремится на запад, Россия, как известно, мечтает о возрождении своего былого величия, а вместе с ним и традиций, которые чтутся в «Артеке» последние 89 лет.

Серпантин, вьющийся до самого берега, по-прежнему весь в колдобинах, как и во время моего первого приезда. Но, судя по окрестностям, жизнь здесь в последние годы стала лучше. Судя по построенным здесь виллам и мини-гостиницам, сюда приезжают состоятельные клиенты. А многочисленные стройки свидетельствуют о том, что в Крым пришли инвестиции. Примерно через час такси подъехало к огромной бетонной стене с российским и советским гербами (украинский недавно убрали). Итак, я в «Артеке».

***

С первых метров лагерь впечатляет своей дикой и нетронутой природой. На дорожках лежат опавшие сливы, повсюду бродят кошки. «Артек» рассчитан на четыре тысячи детей. Этим летом, однако, их здесь лишь около полутора тысяч, потому что украинцы не приехали. По обеим сторонам дороги растут древние оливковые и фиговые деревья. В конце дороги стоит школа, которую из-за острых башенок можно было бы принять за гостиницу постсоциалистических времен, когда среди местных жителей было «модно» хвастаться собственным благосостоянием: перед школой устроена огромная спортивная площадка для разных видов спорта. В частности, там есть несколько бассейнов. Рядом, на склоне, стоят жилые корпуса с террасами. На полпути к берегу среди деревьев можно заметить каменную макушку Владимира Ильича Ленина, которому местные жители действительно многим обязаны — ведь в какой капиталистической стране правительство выделило бы такую огромную территорию для детей? Площадь «Артека» составляет 2,2 квадратных километра. «Это больше, чем Монако», — говорит сотрудник лагеря, присоединившийся к нам у бетонной стены на въезде. Это Юрий Мамышев. Он одет в белые шорты и белые сандалии. И, похоже, от него будет не так-то легко отделаться.

Мой отель расположен на восточном краю огромного сада. Нельзя сказать, что он прекрасен, но мраморные полы и светлые, просторные номера, из окон которых открывается красивый вид на море, свидетельствуют о том, что здесь когда-то останавливалась советская элита. К сожалению, сейчас в отеле не принимают к оплате кредитные карты. Симпатичная девушка в регистратуре сочувствует мне, но, забрав у меня паспорт и зарегистрировав мой приезд, тут же отправляет меня отсюда в Гурзуф, городок на другом краю бухты, за деньгами. Однако все оказалось не так-то просто: первый банкомат оказался пуст, а второй охранял полицейский. Когда мне удалось-таки снять деньги, он сказал: «Вам повезло!» Оказалось, что рубли сейчас в дефиците. Это в российском-то Крыму?! Мамышев, который действительно постоянно ходил за мной, как привязанный, сказал потом несколько смущенно: «У украинцев было 23 года на то, чтобы привести здесь все в порядок. Можем мы позволить себе не успеть справиться с этим за пару месяцев?».

«Артекцы — молодцы!», скандируют дети после «тихого часа» — дневного сна, который здесь называется «абсолютным», потому что действует для всех без исключений. Как и в 2002 году, они маршируют колоннами по двое по территории; как и тогда, они одеты в бежевые шорты и клетчатые рубашки. После утренних групповых занятий в кружках по интересам (кино, журналистика, туризм или океанография) они сейчас отправлялись на спортплощадки, где им предстояло выявлять сильнейших в различных видах спорта. А может быть, они шли на море.

Сразу за моей гостиницей находился первый детский пляж. Из соображений безопасности одновременно моли купаться всего десять ребят. Остальные в это время играли на горячей черной гальке, которой море и обязано своим названием. На пару сотен метров дальше был Артековский причал, где пытались пришвартоваться на весельной лодке одетые в матроски молодые люди. Справившись с этим заданием, они выстроились в шеренгу на берегу. «Что вы должны сказать?», зычно спросил их учитель. «Спасибо!», прокричали в ответ юноши, очевидно, довольные своей «крутизной». Однако обратно они шли уже не очень стройно. Да и одинаковую форму они воспринимают не так серьезно, как дети младшего возраста. Так, кучерявая София была на море в белом летнем платье; Анастасия обрезала свою матроску выше пупка. Она рассказала, что впервые приехала сюда по просьбе своей мамы, которая в свое время так и не попала в «Артек». Теперь же Анастасия приезжает сюда добровольно — уже в шестой раз. Что ей здесь особенно нравится? «Море и физическая активность. Скучать тут не приходится», — сказала она.

***

«Озерный» лагерь, в котором живет их группа, расположен выше по склону и находится примерно в таком же состоянии, что и моя гостиница. Отваливающаяся штукатурка, скверно пахнущие туалеты. Но и здесь большие окна с видом на море напоминают о том, что в советские времена это было престижное место. На террасах, расположенных вокруг корпуса, Анастасия с подругами разучивают флажковую азбуку, а юноши на спор завязывают морской узел. Если бы мать Анастасии все-таки попала в «Артек», то занималась бы тем же самым. С той лишь разницей, что тогда юноши и девушки знали, чего потребует от них жизнь при социализме. Сегодня же их дети и внуки сами толком не знают, кем они хотят стать, когда вырастут. Врачами или инженерами, как их родители? Или, может быть, музыкантами? Евгений, высокий юноша с серьезными голубыми глазами, планирует получить экономическое образование. «Тогда я точно никогда не останусь без работы», — сказал он.

На вопрос, почему он приехал в «Артек», он сразу ответил: «Челябинск, Урал». Там температура все лето колеблется около десяти градусов, а солнца не видно из-за смога. У него есть проблемы с бронхами, и поэтому родители отправляют его в «Артек» с тех пор, как ему исполнилось девять лет. «Для нас это дорого», — сказал Евгений. Три недели пребывания здесь стоят 800 евро, и это не считая билетов. Но ради лета в «Артеке» он готов пожертвовать многим. «Уже через пару дней ты знакомишься с другими ребятами ближе, чем со своими одноклассниками, с которыми с первого школьного дня учишься вместе».

Замечает ли он разницу по сравнению с прошлыми годами? «Еда стала лучше», — ответил Евгений. А в остальном? То, что здесь отсутствуют украинцы, он заметил не сразу. «Хотя Антон из Луганска», — сказал он и указал на одного из воспитателей, наблюдающего с секундомером в руках за соревнованиями по завязыванию морского узла. «Из Луганська», поправил его коротко стриженный молодой человек. Именно так по-украински произносится название его родного города. На Западе оно давно уже стало синонимом гражданской войны, бушующей на востоке Украины между пророссийскими и проукраинскими силами. Мне, конечно, было очень интересно узнать его мнение о событиях последнего времени, но Антон сказал только одно: «Я больше никогда не вернусь в Луганск». В Крыму, по крайней мере, ситуация уже ясна. По крайней мере, в общем и целом.

***

Вернувшись в отель, я застала девушку в регистратуре корпящей над кипой бумаг. Я попросила ее зарегистрировать мой приезд — в России иностранцам положено вставать на учет сразу по прибытии в место назначения. Но в Крыму этот процесс еще не отлажен. Девушка нашла нужные формуляры на сайте российского министерства иностранных дел, но не знала точно, ни как их правильно заполнить, ни что с ними делать потом. В итоге у нее остался еще один вопрос, показавшийся ей вскоре неудобным: «Были ли конкретные причины, по которым вам понадобилась виза?» «Всем гражданам ЕС для въезда на территорию России требуется виза», — ответила я. Когда она это услышала, на ее хорошеньком личике на секунду отразился ужас.

Когда Мамышев на следующее утро зашел за мной, чтобы пойти вместе на встречу с новым директором, я как раз собиралась на море. «А мы разве договаривались не на девять?», — спрашиваю я. «Сейчас как раз девять», — отвечает он. Часы на моем телефоне показывают только восемь. Я положилась на автоматическое переключение времени, но этот механизм не «сообразил», что в Крыму вот уже несколько месяцев действует московское время. Так что я прямо в купальнике отправилась на аудиенцию к директору «Артека», о чем пожалела в первую же секунду после того, как переступила порог его кабинета. Там были черная лакированная мебель и четыре больших окна с видом на море.

Директор, молодой человек с вьющимися волосами до плеч, сидел во главе длинного стола. Над ним висел портрет Путина, а перед ним лежал мой старый репортаж о посещении «Артека», слово в слово переведенный на русский язык. «Вы были очень критичны», — сказал он и замолк на пару секунд в ожидании ответа. Мне стало по-настоящему неуютно. Затем он добавил: «Но вы были правы». Во времена Украины «Артек», по его словам, был своего рода «витриной», за которой скрывалась пустота. Интернационализм, коллективное мышление, почитание традиций — все это было лишь показухой. Что же он планирует изменить?

Директор долго говорил о педагогике, исходящей от самих детей. По его словам, он хочет, чтобы «Артек» снова стал местом, где будут раскрываться молодые таланты. Английский должен когда-то стать здесь вторым языком международного общения. И да, конечно, он надеется когда-нибудь вновь услышать здесь украинский язык. Мамышев заулыбался, и я с некоторым опозданием поняла этот «укол» в адрес украинцев: русские не настолько глупы, чтобы уподобляться «майданскому» правительству, которое назначило украинский единственным официальным языком в этих краях и тем самым, собственно, спровоцировало сепаратистское движение в двуязычном Крыму.

Когда я через полчаса вновь вышла на улицу, я знала, что Москва пообещала «Артеку» два миллиарда евро на меры по превращению его в современный юношеский лагерь, который, однако, не должен быть похож на западные лагеря. Впрочем, такой опасности не было и в «украинские» времена. Даже проевропейски настроенная Юлия Тимошенко, которую мой спутник Мамышев называл не иначе, как «теткой с косой», в свою бытность премьер-министром пять лет назад, планируя первую серьезную модернизацию лагеря, не осмелилась снести здешний памятник Ленину.

***

В «Морском» лагере, расположенном рядом с моей гостиницей, советский бетонный модернизм заменили на пестрые ящики из стали и стекла, чем-то напоминающие конструктор Lego, с кондиционером и ванной комнатой в каждой спальне.

Между столовой и маленьким пальмовым садиком ребята из кино-кружка снимали сегодня утром фильм. Один мальчик, такой больший и мускулистый, что форма на него едва налезла, по сценарию, пытался расколоть грецкий орех, но ему это не удалось даже с десятой попытки. В конечном счете, он просто со злостью бросил этот орех на тротуар, где его нашел другой, маленький мальчик, открыл и съел. Целью этого фильма является показать, что неважно, большой ты или маленький, богатый или бедный, объясняет белокурая Лиза из Санкт-Петербурга. Это и есть главная идея «Артека», в которой, однако, начинаешь сомневаться, глядя в прайс-лист.

Три недели в климатическом «Морском» лагере стоят почти вдвое больше, чем в «Озерном» лагере, расположенном выше по склону. Здесь легко можно встретить детей, привыкших летать бизнес-классом. На вопрос о том, чем занимаются их родители, большинство из них отвечали: «Чем-то там с деньгами». Только Данио, крупный мальчик, снимавшийся только что в кино, оказался более-менее разговорчив. Его мать занимается торговлей недвижимостью — продает ее богатым соотечественникам. Уже пару лет вся семья живет в Испании, где Данио учится в англоязычной школе. А чтобы он не забыл русский язык, родители отправили его сюда.

На вопрос, нравится ли ему здесь, он ответил, что, в общем и целом, нравится. Но с дисциплиной у него, видимо, есть некоторые трудности. Так, по утрам надо вставать на зарядку, после обеда действует абсолютный «тихий час», а идти мыть руки перед едой положено всем вместе — к этому он не привык. Тем не менее, Данио чувствует себя здесь, как дома. «В России все имеет несколько другое значение. Здесь тебе не надо желать каждому придурку доброго дня, здесь ты говоришь “до свидания” только тому, с кем действительно хочешь увидеться», — сказал он. То есть Крым для него — это, действительно, Россия? «Конечно», ответил он. «Какое право имел Хрущев подарить Крым в 1954 году своим землякам-украинцам?» Данио всего 14 лет, но так, как говорил он, говорят многие в России. Джезара, единственного украинца в группе, он назвал своим «украинским братом». Того, что это звучит немного похоже на «брата меньшего», никто не замечает, в том числе и сам Джезар. Когда пришла пора отправляться на обед, друзья щелкнули каблуками и послушно отправились в столовую. Воспитательницы лишь покачали головами: раньше они бы отправили таких подопечных на целый день в медпункт.

***

Джезар из Севастополя, города в Крыму, где находится российская военно-морская база. В газетах пишут о планах российского правительства вновь превратить его в «закрытый город», каким он был в советские времена. Я спросила его, слышал ли он об этом. «Конечно, ответил он по пути в артековский космический музей. Поэтому его семья скоро уедет оттуда. «Мои родители не видят там будущего для нас. Но, пожалуйста, не говорите об этом никому». Он хочет провести ближайшие две недели с удовольствием и в качестве «украинского брата».

В кино Джезар работал осветителем, и поэтому в музее экскурсовод просто не могла рассказать чего-то нового для него. В 1957 году в космос отправили первый спутник, в том же году в ходе другого космического полета трагически погибла собака Лайка, в 1961 году первый пилотируемый полет совершил Гагарин. Хотят ли нынешние мальчики стать космонавтами? «Нет», — отвечает Джезар. Его поколение предпочитает научную фантастику. «Иногда становится приятно, когда понимаешь, что мы были первыми, добравшимися туда, до самого верха». «Вы?», — переспросила я. «Мы», — ответил он. Космос он не позволит отобрать у него.

***

А какова жизнь по ту сторону этого «святого мира», царящего в «Артеке» — на других курортах Крыма? Когда я отправилась на такси в Ялту, мне пришлось понервничать из-за большого количества полицейских на окраине города. У меня все еще не было регистрации, и, строго говоря, мне нельзя было покидать отель. «Если меня остановят, то скажу, что еще только ищу жилье», — решила я. На дороге вдоль побережья я видела множество пожилых женщин, сдающих комнаты и квартиры. Они наверняка были бы рады выручить меня за пару сотен рублей. Там сегодня происходит мало чего интересного. Даже в Ялте, которая когда-то запомнилась мне этаким шумным городом-праздником, господствует своеобразная «сиеста». Пара прогуливающихся прохожих, несколько детишек на педальных автомобильчиках, немногочисленные купальщики на пляже. Прямо на берегу стоит новехонькая гостиница. Она выставлена на продажу. Позднее Мамышев утверждал, что ее построили незаконно в «украинские» времена. Теперь владельцы хотят избавиться от нее, прежде чем об этом узнают новые власти. А может быть, они просто утратили былой энтузиазм.

Две трети из шести миллионов туристов, посетивших Крым в прошлом году, были украинцами. В этом году они сюда не приехали. Да и русские, собиравшиеся приехать в Крым поездом или на машине, сюда не добрались. Украинское правительство, не желая пропускать российские вооруженные формирования на восток страны, заблокировало границу. Кроме того, на полуострове есть проблемы с бензином и продуктами питания. Но, в отличие от семьи Джезара, на южном побережье Крыма, где проживают большей частью русскоязычные люди, это, похоже, никого особенно не пугает. «Нам придется это пережить», — говорят многие. Даже официант в «Вилле Софии», который весь вечер суетился у набитого шампанским холодильника, не переживает по поводу отсутствия посетителей. «Все образуется», — сказал он.

Его оптимизм не лишен оснований. Крым является для Путина проектом, призванным укрепить его престиж. Чтобы покрепче привязать полуостров к новой родине, решено построить по дну Черного моря трубопровод с питьевой водой, а также четырехкилометровый мост между Керчью и российской «большой землей». Какими бы безумными ни казались эти планы, люди понимают, что Москва готова потратить на полуостров кругленькую сумму. По сравнению с тем, что уже произошло, этот проект является примерно тем же, чем всегда был «Артек»: «слишком большим, чтобы рухнуть».

***

В мой последний вечер в «Артеке» над стадионом раздавались пионерские песни. Полторы тысячи детей размахивали флагами и пели о братстве, а внизу разминались воспитатели. В этот вечер им предстояло показать все, на что они способны. За «Озерный» лагерь в забеге предстояло принять участие украинскому тренеру Антону. Я сидела рядом с Евгением, мальчиком из Челябинска. Когда прямо перед стартом на минутку воцарилась тишина, он задал мне вопрос, который я уже не ожидала услышать: «А что думают о нас в Германии?» Он имел в виду не лагерь, а «всю ситуацию здесь». Мой ответ его не удивил: большинство немцев считают аннексию Крыма незаконной и обвиняют в конфликте на востоке Украины Россию. «Я так и думал», — сказал он. «Но напишите, пожалуйста, что дети в “Артеке” не хотят этого».

К сожалению, я не смогла спросить его, что он имел в виду. Когда прозвучал стартовый свисток, все дети стали неистово болеть за Антона, а тот не хотел разочаровать их. Он бежал и прыгал так, будто на кону стояла его жизнь. Когда через два часа ему вручали кубок за победу, уже давно стемнело. На горизонте виднелось темно-синее море на фоне черного неба и звезды.

Когда я уезжала, до отеля меня проводила Татьяна Григорец, начальница пресс-службы «Артека». Когда мы зашли в вестибюль, девушка в регистратуре протянула мне какую-то бумагу: «Вот ваша регистрация!» Она извинилась за задержку и добавила: «Но вы ведь были нашей первой иностранной гостьей». Пресс-секретарь крепко пожала мне руку: «Приезжайте еще. Через четыре-пять лет у нас будет мирно».

При этом о войне за все время никто ни разу не говорил. По крайней мере, официально.

Оригинал 


Об авторе
[-]

Автор: Штефани Фламм

Источник: inosmi.ru

Перевод: да

Добавил:   venjamin.tolstonog


Дата публикации: 12.09.2014. Просмотров: 841

zagluwka
advanced
Отправить
На главную
Beta