Kрупнейший разлив нефтепродуктов в российской Арктике за всю историю

Содержание
[-]

***

О масштабной экологической катастрофе, случившейся 29 мая в Норильске, вся страна узнала 3 июня, только после совещания с участием Владимира Путина. Президент пытался в ручном режиме разобраться, кто и кого не уведомил вовремя и почему о произошедшем стало известно из социальных сетей.

На сегодняшний день разлив дизельного топлива удалось локализовать. Ликвидацией аварии занимаются все профильные ведомства Российской Федерации: МЧС и Росприроднадзор. В пятницу по видеосвязи их руководители держали ответ перед президентом — в компании с губернатором и владельцем «Норильского никеля» Владимиром Потаниным.

***

Почему «Норникель» мог и должен был предотвратить катастрофу на ТЭЦ-3

На канале «Редакция» Алексея Пивоварова вышел сюжет из Норильска, где на вопросы корреспондента в числе прочих отвечает генеральный директор и владелец «Норильского никеля» Владимир Потанин. По его словам, катастрофу было невозможно предвидеть, потому что ее причиной, скорее всего, стало глобальное потепление. «Предположительно произошло внезапное проседание свай из-за изменений в вечной мерзлоте. Такого рода вещи сложно предвидеть и сложно предугадать», — заявил Потанин. И добавил, что ЧП оказалось настолько неожиданным и настолько масштабным, что на такой случай не было даже протоколов аварийно-спасательных работ: «Они предусматривают все-таки постепенные утечки. А здесь такой вал, поэтому, собственно, и выбросило все за пределы [ТЭЦ-3]на дорогу. Потому что сооружения не планируются на единовременный выброс 20 000 тонн».

Командировка в Норильск в прошлом году, а также общение с местными жителями и экспертами при подготовке публикации о нынешней аварии научили меня смотреть на вещи так, как смотрит на них топ-менеджмент «Норникеля», и делать соответствующие выводы. Логика простая: из любого актива, будь то природный объект, оборудование или человеческий капитал, выжимать нужно по максимуму, а вкладывать в него по минимуму.

Тогда предприятие будет самым рентабельным в отрасли, а компания сможет платить топ-менеджменту самое крупное в России вознаграждение. По данным Forbes, по итогам 2019 года у «Норникеля» оно было в сумме 6,3 млрд рублей. Это больше, чем у «Новатэка» и ВТБ (по 4,4 млрд рублей) или Сбербанка (4,36 млрд), не говоря обо всех остальных. И это только бонусы топам, не забываем про дивиденды в 88 млрд рублей.

Все эти колоссальные суммы складываются не только из удачной конъюнктуры на рынке цветных металлов, но и из экономии на издержках. Все это с необходимостью рано или поздно должно было привести к катастрофе с большей степенью вероятности, чем таяние вечной мерзлоты. Кстати, как рассказывает в том же сюжете на канале Пивоварова Жанна Петухова, директор «Арктического мерзлотного исследовательского центра», резервуары ТЭЦ-3 стоят на сваях, которые, однако, упираются не в мерзлоту, а в скальное основание.

Так что причины катастрофы, скорее всего, нужно искать не в пророчествах Греты Тунберг. А вот катастрофический износ оборудования ТЭЦ, построенной 30 лет назад — куда более вероятный сценарий. В его пользу свидетельствует и то, что еще один резервуар с топливом также дал трещину. Сейчас эксплуатация всех цистерн остановлена. Важный вопрос: имело ли руководство «Норникеля» представление о том, что рано или поздно может произойти разрушение резервуара и выброс всего его содержимого или это, по выражению Потанина, «было совершенно неожиданное ЧП».

Есть документы, которые подтверждают: знало. Еще в октябре 2016 года между ПАО «ГМК «Норникель» и специализированной организацией ООО «Институт Гипроникель» был заключен договор на проектные работы по техническому перевооружению хозяйства аварийного дизельного топлива (ХАДТ) ТЭЦ-3. Разумеется, работы включали в себя доскональное изучение состояния резервуаров на тот момент.Позже, в июне 2018 года руководству «Норникеля» был подан запрос на переход на стадию реализации проекта. Этот документ опубликован депутатом Госдумы Александром Якубовским.

Запрос на переход на стадию реализации проекта «Норникеля»

Там есть замечательная цитата: «Эффект реализации проекта заключается в исключении рисков:

  • аварийных ситуаций на объекте, связанных с залповым сбросом в водные объекты и на рельеф нефтепродуктов в случае разрушения одного из баков, имеющих значительные дефекты конструктивных элементов;
  • предъявления штрафных санкций со стороны надзорных органов в области экологии и охраны окружающей среды».

Еще раз: о том, что резервуары имеют значительные дефекты (очевидно, в силу износа) и что возможно их разрушение «с залповым сбросом в водные объекты и на рельеф» нефтепродуктов было известно как минимум в 2016 году. А в 2018 году «Норникель» не дал добро на реализацию проекта перевооружения нефтехранилища, что обошлось бы в 723,8 млн рублей.

Кто виноват в разливе топлива в Норильске?

Так что говорить о том, что катастрофу нельзя было предвидеть, как это делает Потанин, — неправильно. Правильно говорить о том, что ее можно и необходимо было предотвратить. Кстати, в этой же логике уже действует официальное следствие. «С 2018 года конструкция разрушенного резервуара требовала проведения капитального ремонта. Между тем в ноябре 2018 года резервуар в нарушение установленного порядка в отсутствие требующегося заключения экспертизы промышленной безопасности был введен в эксплуатацию», — сообщает сайт Следственного комитета. Правда, пока к ответственности ожидаемо привлекаются «стрелочники» на уровне главного инженера НТЭК, в то время как о проблеме было известно всему руководству «Норникеля».

Автор Юлия Полухина

https://novayagazeta.ru/articles/2020/06/10/85798-mastera-zabivat-baki

***

Мнение эксперта: О последствиях ЧП в Норильске, реакции власти и возможности избежать подобных аварий в будущем

Эколог Александр Колотов: «Арктике на самоисцеление потребуются десятилетия».

КАРТОЧКА ЭКСПЕРТА

Александр Колотов — директор красноярской общественной экологической организации «Плотина». Член Общественного совета при Федеральном агентстве водных ресурсов.

«Новая газета»: — Насколько серьезны последствия разлива дизельного топлива для экологии и социальной ситуации в Норильске?

Александр Колотов: — Это крупнейший разлив нефтепродуктов в российской Арктике за всю историю. 20 тысяч тонн — это колоссальная масса, это означает, что примерно 350 железнодорожных цистерн с дизтопливом слили в небольшие северные речки. По нормативам, утечка свыше пяти тысяч тонн — уже происшествие федерального масштаба. Последствия аварии должны быть очень серьезными. Что мы имеем на сегодня? Конечно, загрязнен грунт на промплощадке около лопнувшего резервуара, русло ручья, по которому вся эта масса стекла в реки Далдыкан и Амбарная и пошла вниз по течению, попутно загрязняя прибрежные зоны.

Сейчас на реке Амбарная идет героическая борьба, чтобы не допустить массированного загрязнения озера Пясино и вытекающей из него реки Пясина — очень важных для Крайнего Севера водных объектов рыбохозяйственного значения. Одна из приоритетных задач сейчас — не допустить загрязнения нерестилищ. Для теплоэнергетиков и металлургов наличие или отсутствие рыбы в близлежащих водоемах никак не влияет на их жизнь и зарплату. Для коренных малочисленных народов Севера рыба и олени — это базис, на котором построен весь их традиционный уклад жизни. И сейчас этот фундамент может просто треснуть. Глава общины долган уже заявил, что из-за столь мощного загрязнения прилегающей к рекам тундры они не смогут продавать мясо оленей, оно будет пахнуть дизелем, а арктические птицы и рыбы могут не пережить случившееся.

— То, что это произошло именно в Арктике, а не, допустим, на Урале, усугубляет положение?

— Арктическая система очень уязвима к различным внезапным антропогенным воздействиям. Суровые климатические условия обусловливают медленность процессов разложения. Это влияет на долгосрочность последствий такой катастрофы. Скажем так, природа будет дольше зализывать раны. Арктике на самоисцеление потребуются десятилетия.

И не надо забывать, что в Арктике сложно проводить спасательные работы. Хотя разлив вредных веществ произошел по меркам Крайнего Севера совсем рядом с цивилизацией (Норильск — это крупный северный город, где есть большой аэродром, через который можно перебрасывать практически любые грузы), но мы видели, как долго разворачивался фронт работ по спасению. Сложности были даже с доставкой оборудования в район загрязнения, поскольку за пределами промплощадки начинается бездорожье и пройти может только вездеходная техника. Потом возникнет проблема, куда и как транспортировать все собранное из почвы и воды топливо для утилизации. Одни предлагают строить трубопровод для перекачки всего объема собранного дизтоплива до Норильска, другие — дождаться зимы и вывозить заполненные временные емкости по зимнику.

— Какой сценарий может быть худшим?

— Хорошо, что было принято решение о введении ЧС федерального масштаба и прибыли спасатели с большим опытом работы из Мурманска. Это позволяет говорить о том, что сейчас наихудший сценарий вряд ли возможен. Поскольку это не сырая нефть, а более токсичный продукт нефтепереработки, то боновыми заграждениями можно будет собрать далеко не весь объем, часть его останется растворенной в воде, часть будет испаряться и отравлять воздух. Полная реабилитация загрязненных северных территорий — процесс достаточно долгий. Можно в качестве примера вспомнить печально знаменитый разлив из нефтепровода Харьяга-Усинск в 1994 году с сопоставимым объемом вылившейся нефти. Работы по реабилитации продолжались там шесть лет, но нельзя сказать, что по прошествии четверти века район загрязнения восстановился полностью.

«Часть топлива останется»

— Как вы оцениваете действия органов власти?

— Здесь самыми главными стали первые два дня после катастрофы. Сейчас нам «Норникель» показывает отчеты, что они выполнили полностью всю процедуру по ликвидации аварии, своевременно информировали МЧС о случившемся. Но непонятно тогда, почему весь этот вылившийся из резервуара объем дизтоплива продолжал свое движение, попал в реку и пошел дальше. Очевидно, что если бы с самого начала были предприняты меры по локализации и сдерживанию, то, конечно, масштаб загрязнения был бы меньше.

Я полагаю, что надо тщательно разобраться, как так произошло, что реакция на такой крупный инцидент оказалась столь запоздалой. Может быть, руководство предприятия переоценило свои силы. Решили, что смогут справиться сами. На самом деле они не справились — и вот результат.

— Если посмотреть кадры разлива топлива по реке, то возникает вопрос: вообще существуют технологии, чтобы как-то отделить одно вещество от другого?

— По большому счету, чтобы очистить реку, нужно собрать всю нефтяную пленку с поверхности и откачать всю загрязненную воду. Сколько ни вычерпывай это топливо, все равно часть его останется. А уже потом нужно думать о том, как сепарировать дизтопливо от воды. Но процесс осложняется тем, что речь даже не о сотнях, а о тысячах тонн. Поэтому, чтобы не допустить более серьезных последствий, нужны оперативные меры. Режим ЧС федерального уровня был введен с большим опозданием, переброска необходимого количества сил и ресурсов на место ликвидации загрязнения запоздала. Теперь, видимо, для очистки водных объектов от загрязнения потребуются не дни, а недели. Также можно напомнить, что река Дальдыкан не в первый раз испытывает антропогенную нагрузку. Сразу после аварии экологи подняли архив спутниковых снимков этой реки за последние годы. И выяснилось, что были периоды, когда она резко меняла свой цвет. То есть уже происходили какие-то события, в результате которых вода окрашивалась.

В качестве примера можно привести сентябрьское загрязнение 2016 года, зафиксированное американскими спутниками NASA. Сначала компания отрицала факт любых утечек в Далдыкан. И признала случившееся только через неделю, когда история получила широкий резонанс в СМИ и соцсетях. Тогда «Норильский никель» выпустил официальный пресс-релиз, в котором взял на себя ответственность за неестественный ярко-красный цвет водного объекта, правда, обвинив во всем погоду. Якобы после промывки хвостохранилища через одну из дамб произошел перелив воды, которая попала в Далдыкан. Очевидно, что без широкой огласки подобные истории быстро сходят на нет, и такая экологическая безнаказанность, конечно, должна расхолаживать. Вероятно, именно в этом и кроется основная причина нынешней аварии.

Стресс-тест

— Что вы можете сказать о системе безопасности ТЭЦ-3? Причина в ней или халатности конкретных людей?

— У меня один момент вызывает особое недоумение. При проектировании таких емкостей вокруг них делают обваловку — это специальный защитный бортик на некотором расстоянии вокруг резервуара. Высота этого бортика и его расстояние до емкости рассчитываются таким образом, чтобы в случае разгерметизации резервуара весь объем содержимого не мог выйти за границы этой обваловки. Я пока не встречал никаких объяснений, почему дизтопливо из резервуара так легко преодолело обваловку.

Что касается версии, что авария случилась из-за растепления вечной мерзлоты, то не будем забывать, что злополучный резервуар проектировался и строился именно для условий Крайнего Севера. То есть там должны были быть заложены инженерные технические решения на случай суровых северных сценариев. Вот почему они не сработали — с этим как раз и стоит разбираться.

— Какие выводы власть и бизнес должны сделать из случившегося?

Во-первых, нужен тщательный разбор полетов. Прежде всего, вина лежит на компании-собственнике, поскольку именно она должна следить за исправностью своего оборудования и обеспечивать локализацию в случае ЧП.

Во-вторых, нужно проанализировать эффективность государственного экологического и технического надзора.

В-третьих, перед нами стресс-тест того, что может произойти в результате промышленного освоения арктических территорий. Ясно, что российская Арктика будет осваиваться на солярке и силе атома. Готовы ли мы к локализации и ликвидации подобных аварий? И все ли в порядке с нашей стратегией покорения Арктики или все-таки нужно, прежде всего, обеспечить экологическую безопасность уже освоенных северных территорий, а потом уже замахиваться на дальние арктические рубежи?

Автор Евгений Сеньшин — специально для «Новой газеты»

https://novayagazeta.ru/articles/2020/06/08/85748-arktike-na-samoistselenie-potrebuyutsya-desyatiletiya

***

Мнение специалиста: Чем грозит Заполярью авария на ТЭЦ в Норильске

Виктор Данилов-Данильян: «За экологию Арктики никто не отвечает»

Авария на ТЭЦ-3 в Норильске привела к экологической катастрофе в Арктике. Первой за Полярным кругом и самой крупной за последние четверть века в России. Почему несмотря на все разговоры об экологии и уверениях, что в Арктике соблюдаются самые строгие экологические нормы, стала возможна эта катастрофа?

Двадцать одна тонна дизельного топлива оказалась в реках Далдыкан и Амбарная, впадающих в озеро Пясино. Оттуда — прямой путь в Карское море. Под угрозой — вся экологическая система Таймыра. Пока что с помощью боновых заграждений движение гигантского пятная солярки удалось остановить в 60 километрах от места аварии. Спасательные работы осложняются тем, что идут на территории вечной мерзлоты, которая в последние годы под воздействием глобального потепления ведет себя непредсказуемо. Станет ли эта катастрофа последней? Или наоборот — таяние вечной мерзлоты и бесконтрольная хозяйственная деятельность компаний, работающих в Арктике, приведут к новым бедам? Об этом «Огонек» поговорил с членом-корреспондентом РАН, научным руководителем Института водных проблем РАН Виктором Даниловым-Данильяном.

«Огонек»:Виктор Иванович, случившаяся в Норильске авария ставит главный вопрос: а существует ли в нашей стране нормативная база природоохранных мероприятий? Какими государственными документами защищена наша природа?

Виктор Данилов-Данильян: — Конечно, и экологическое законодательство, и всякие методические разработки и указания у нас есть. Но они носят или неопределенно-общий, или слишком частный характер. Например, есть рекомендации по очистке загрязненных грунтов. Снятый грунт выкладывается штабелями, между слоями прокладывается торф или солома. В зависимости от концентрации вредных веществ определяются сроки их разложения и так далее. Но все это отдельные операции, а общего плана нет. То, что случилось в Норильске, можно сравнить с небольшой войной: есть инструкции, как стрелять из пушек, но как вести войну — таких указаний вы не найдете, разве что в теоретических трудах.

— Ведется ли контроль предприятий, чья деятельность может нанести ущерб природе?

— У нас приняты санитарно-гигиенические нормативы предельно допустимых концентраций вредных веществ (ПДК), то есть такой концентрации, которая при воздействии на человека не вызывает в нем патологических изменений. Но должен заметить: то, что допустимо для человека, может быть губительно для некоторых видов животных и растений. ПДК бывают двух типов: те, что определяют уровень токсикантов в природной среде, и те, которые фиксируют их содержание в выбросах в воздух, сбросах загрязненных вод и в твердых отходах в результате деятельности предприятий. Что касается качества природной среды, то кроме ПДК никаких строгих регуляторных нормативов не существует.

— Значит, если что-то вредное попало в воду или в воздух, надо ждать, пока ветер или течение не унесет?

— В принципе, так. Сейчас у нас при регулировании воздействия предприятий на природу происходит переход от ПДК к другому принципу — наилучших доступных технологий (НДТ). Если предприятие их использует, оно ничего в казну за загрязнение не платит. Использование устаревших технологий и оборудования облагается платежами за загрязнение природы. Но одной нормы недостаточно, надо предприятия контролировать: какое негативное воздействие происходит на самом деле? А вот с этим у нас все обстоит очень плохо.

— Почему?

— Потому что формы отчетности по воздействию на окружающую среду (по воде, воздуху и твердым отходам) предприятия заполняют сами. И никто не проверяет, как они это делают.

Вот на предприятии стоит оборудование. В его паспорте написано: если оно загружается определенным сырьем и работает в установленном режиме, в единицу времени образуется такое-то количество отходов. Это относится к кондиционным расходным материалам, сырью и т.п. и к новому оборудованию. А на самом деле его у нас в промышленности очень мало. Общий износ оборудования в России — порядка 70 процентов. А что значит износ оборудования? Значит, завод коптит так, как он коптить не должен. Горелки на ладан дышат, реагенты некачественные…

Да тысяча причин найдется. Чтобы была качественная очистка воды, нужно иметь целую кучу всяких расходных материалов — коагулянтов, сорбентов и прочая и прочая. Нужно в порядке держать всякие дорогостоящие фильтры. Все это требует не только денег, но и энергии. Не говоря о том, что нужен квалифицированный инженер-эксплуатант, который за всем этим будет следить.

— Постойте, постойте… То есть предприятия отчитываются так, как им удобнее, и их никто не проверяет?

— Именно. Все очень просто. Берутся паспортные данные, например, нефтеперерабатывающей установки. По количеству загруженной нефти определяют выброс, который должен быть в теории. А сколько выбросили на самом деле — это никому не известно. Порой даже самому предприятию. Может, и в пять раз больше. Контроль воздействия на природную среду нас полностью отсутствует.

— А раньше он был?

— Да. У нас была выстроена самая настоящая вертикаль контроля. Во власти еще такой вертикали не было, и слова такого не употребляли, зато был федеральный орган — министерство, а с 1996 года — Госкомитет по экологии. Были территориальные органы, которые ему подчинялись. Не региональной администрации, а Москве. То есть от местной власти не зависели. И в каждом субъекте федерации были станции экологического контроля и анализа. Они были оснащены современным по тем временам оборудованием. И у сотрудников Госкомитета была форма, как у военных. Природоохранных инспекторов было 5600 человек, мало, но они реально работали. Приезжали на предприятия, брали пробы, сдавали в лаборатории. И если видели нарушения, принимали меры в соответствии с законом.

— А сейчас?

— В 2000 году Госкомитет, все его органы и вся региональная и муниципальная природоохранные структуры были ликвидированы. И сейчас мы имеем то, что имеем. Зато пишут отчеты и нам радостно сообщают, что сбросы грязи в воду или выбросы в воздух уменьшились,— никто же не проверит.

— И мы имеем в арктической зоне огромное предприятие с колоссальной прибылью, фактического хозяина огромного региона, и никто его не контролирует?

— Да. Оно заполняет формы отчетов, платит за загрязнение окружающей среды, а это немалые деньги. И продолжает загрязнять природу. Каждый год там что-нибудь случается, пусть и в меньших масштабах, чем последняя авария.

— Можно ли оценить масштабы этого бедствия?

— Сейчас точно никто не скажет этого. Нужно несколько месяцев, чтобы оценить масштабы и возможные последствия аварии. Могу сравнить с катастрофой в Республике Коми в 1994 году. Там произошел разлив нефтепароводяной смеси — вылилось 113 тысяч тонн. Это случилось на трубопроводе, нефть была с большим содержанием парафина. Очень густая, и чтобы текла по трубам, ее приходилось разогревать паром. Сейчас из резервуара вытекло 20 тысяч тонн солярки. Но нефтепароводяная смесь содержит нефти 20–30 процентов, поэтому объемы можно считать сопоставимыми. Та нефть быстро остывала и относительно слабо текла. А дизельное топливо несется по поверхности реки со скоростью течения. Так вот, для оценки ситуации и ликвидации загрязнений правительство в 1994 году взяло заем в Мировом банке на 90 млн долларов. И это еще далеко не все деньги, которые потребовались для работ по ликвидации последствий аварии, деньги брали и из внутренних источников.

— А каков был ущерб природе в 94-м году?

— Финальная оценка потерь мне не попадалась. На самом деле с оценкой ущерба у нас (и не только у нас — везде!) вообще дела обстоят очень плохо. Бывает ущерб прямой и косвенный. Прямой как-то можно посчитать, измерить, умножить на стоимостные показатели. Например, наводнение на Амуре в 2013 году очень хорошо обсчитал академик Борис Порфирьев, (сейчас он директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН.— «О»). А косвенный ущерб — это огромная работа, один только список позиций займет едва ли не том. Углеводороды губительны и для гидробионтов (организмы, живущие в воде), и для прибрежной флоры и фауны. Под угрозой оказалось и озеро Пясино, и река Пясина, и Карское море, куда она впадает. Сейчас, к счастью, лет птиц закончился. Но пока неизвестно, как загрязнение воды и берегов отразится на всей экосистеме.

— Говорят, что в чистейшем озере Пясино появилась какая-то взвесь…

— То, что они там что-то обнаружили, меня не удивляет. За много лет существования Норильского комбината все отбросы, попадающие в реки и озера, под действием абиотических (неживых) факторов или гидробионтов (живых обитателей вод) трансформируются. И то, что получается в результате, требует серьезного изучения. Но нужно хорошее оборудование, компьютерные модели. Думаю, необходимо немедленно организовать специальную экспедицию с привлечением лучших специалистов — гидрохимиков, гидрологов, гидробиологов. Хорошие ученые и лаборатории есть и в Москве, и в Питере, в Петрозаводске, в Уральском и Сибирском отделениях РАН.

— Вернемся к вылившимся 20 тысячам тонн солярки. Сколько лет придется восстанавливать природу, учитывая, что это особая климатическая зона — тундра?

— На это уйдет несколько десятков лет, быстрее никак не получится. Во-первых, надо продолжать очистку земли и воды до тех пор, пока это возможно и есть что чистить. А не так, что сняли самый верх с почвы близ реки, а дальше в низинки какие-нибудь не полезем, черт с ними. Очистка — это первоочередная задача.

Но еще более сложная задача — восстановление угнетенных, а то и убитых экосистем. И тут природе придется очень серьезно помогать. Дело в том, что какой-то вид, например, рыбы может жить в реке или озере, которое постепенно загрязняется, и этот вид как бы приспосабливается к этим изменениям (до поры, конечно). Но если нарушено экологическое равновесие и вид исчез, то вернуть его очень сложно. Да, можно почистить водоем, подсадить такой же вид из ближних водоемов. Но, чтобы он прижился, условия должны быть заметно лучше тех, при которых он исчез. Повторное заселение требует большей чистоты окружающей среды, чем продолжение жизни в сформировавшихся условиях. А добиться этого невероятно сложно, ведь предприятий-загрязнителей вокруг хватает и без нефтехранилищ.

— Известно, что Норильск — это Арктика, зона особых геополитических и экономических интересов нашей страны. Кто отвечает за экологию в этом регионе? Или все компании, которые там работают, отчитываются о природоохранных мероприятиях, публикуя непроверяемые документы?

— Никто за экологию российской Арктики как уникальную систему не отвечает. Есть Министерство природных ресурсов и экологии — оно отвечает за всю Россию (основной профиль министерства — выдача лицензий предприятиям на использование природных ресурсов.— «О»). Есть субъекты федерации — Ханты-Мансийский автономный округ, Ненецкий, Красноярский край и т.д., которые должны заниматься проблемами экологии на своих территориях. Но поскольку эти крупные предприятия, о которых вы говорите,— крупнейшие работодатели и налогоплательщики, на обострение ситуации никто не настроен… И пока самое высокое начальство, облетая территорию, не увидит пылающий факел и не спросит, а что у тебя там горит, никто суетиться не будет.

У нас охрана окружающей среды за последние 20 лет только ухудшилась. Такие вот ножницы получаются — загрязнение и нагрузка на природу росли, а контроль только слабел. И эти ножницы с каждым годом не смыкались, а только расходились.

Беседовал Александр Трушин

https://www.kommersant.ru/doc/4377099

***

В России произошел сброс отходов возле фабрики "Норникеля"

Из-за утечки возникла угроза попадания вредных веществ в реку Хараелах. Это уже вторая серьезная авария в Норильске за последнее время.

В российском Норильске произошла новая экологическая авария: при незаконной перекачке жидкости в тундровую зону из хвостохранилища в районе "Талнахской обогатительной фабрики" (предприятие "Норникеля") произошла утечка, существует угроза попадания вредных веществ в реку Хараелах, сообщили российские СМИ со ссылкой на краевой главк МЧС в воскресенье, 28 июня.

"Новая газета", ссылаясь на представителя Росприроднадзора, активистов экологической организации "Гринпис" и собственного корреспондента, сообщает, что в тундру из хвостохранилища выкачивается насосами вода, загрязненная тяжелыми металлами, сернистой кислотой и поверхностно-активными веществами. "Здесь она ручьями впадает в речку Хараелах, которая доходит до озера Пясино", - пишет издание. В материале отмечается, что очевидцы вызвали на место происшествия полицию, МЧС, Росприроднадзор и прокуратуру.

Угроза загрязнения водоемов под Норильском

Об утечке отработанных шламов в районе фабрики "Норникеля" сообщил и источник "Интерфакса". "Процесс происходил без должных согласований, с угрозой попадания отходов в окрестные водоемы", - заявил собеседник агентства. В компании "Норникель" позже подтвердили факт утечки, сообщив, что утечка уже остановлена, в настоящее время оценивается ущерб окружающей среде. Агентство ТАСС, ссылаясь на ГУ МЧС сообщило, что перекачка жидкости прекращена. В компании начало служебное расследование.

Глава глава Росприроднадзора Светлана Радионова на своей странице в соцсети Facebook сообщила, что сброс оборотной воды из отстойного пруда в Норильске проводился для предотвращения возможных нештатных ситуаций, связанных с повышением уровня воды. Она также подтвердила, что сброс остановлен, по факту произошедшего на месте работают инспекторы Росприроднадзора.

Вторая по масштабам авария в России

16 июня активная фаза сбора топливно-водяной смеси с поверхности реки на месте ЧС была завершена, в настоящее время продолжаются работы по очистке малых водоемов.

Авария на ТЭЦ-3 Норильска стала второй по масштабам в России после разлива 94 тыс. тонн нефти в Коми в 1994 году. Тогда на ликвидацию последствий катастрофы потребовалось шесть лет.

Автор Сергей Ромашенко

https://p.dw.com/p/3eRyL

***

P.S. Росприроднадзор оценил ущерб от разлива топлива под Норильском в 148 миллиардов рублей.

Об этом сообщается на сайте ведомства.

Вред водным объектам Росприроднадзор оценил почти в 147,05 миллиарда рублей, почве — практически в 0,74 миллиарда. Требования о возмещении ущерба ведомство направило в «Норильско-Таймырскую энергетическую компанию» (входит в группу «Норникель»). После того, как ведомство назвало сумму ущерба, акции «Норникеля»  начали падать. На 18:38 падение составило 4,88%.

Разлив топлива из резервуара ТЭЦ-3, принадлежащей предприятию, произошел 29 мая. Он привел к тому, что более 20 тысяч тонн солярки попало в почву и реки. Из-за произошедшего было возбуждено несколько уголовных дел.

«Новая» после аварии задокументировала, что производственные отходы «Норникеля» сливают в речку Хараелах. Воду, загрязненную тяжелыми металлами, сернистой кислотой и поверхностно-активными веществами, выливали в тундру, где она по ручьям уходила в реку, впадающую в озеро Пясино, пострадавшую из-за разлива. Из-за этого было возбуждено еще одно дело — по факту нарушения правил охраны окружающей среды (ст. 246 УК).

Источник - https://novayagazeta.ru/news/2020/07/06/162820-rosprirodnadzor-otsenil-uscherb-ot-razliva-topliva-pod-norilskom-v-148-milliardov-rubley


Об авторе
[-]

Автор: Юлия Полухина, Евгений Сеньшин, Александр Трушин, Сергей Ромашенко

Источник: novayagazeta.ru

Добавил:   venjamin.tolstonog


Дата публикации: 06.07.2020. Просмотров: 71

zagluwka
advanced
Отправить
На главную
Beta