Коллизии властного транзита в России

***

Часть 1. Россия обновится в интересах народа или получится как всегда?

Не в первый раз, мечтая

о свободе,

мы строим новую тюрьму.

Максимилиан Волошин

***

Добровольным уходом с поста президента Нурсултана Назарбаева в обществе был поднят вопрос о последнем президентском сроке Владимира Путина и способах смены власти. Этот вопрос приобрел актуальность еще и потому, что в мире, в том числе на постсоветском пространстве, во власти началась смена поколений, а в целом ряде развивающихся стран президентов-долгожителей заставили оставить посты массовые движения протеста. Новые лица начали приходить к власти и в странах Евросоюза.

Мировая практика показывает: долгое пребывание на высшем посту одного и того же человека не позволяет ему вовремя увидеть появление новых вызовов и новых решений существующих проблем. Этому мешает и его окружение, которое, как правило, не хочет ничего менять, поскольку боится за свое будущее. Даже ставший легендарной личностью Дэн Сяопин реально руководил страной не более 10 лет. Именно он настоял на том, чтобы первые лица страны – генсек ЦК КПК, он же председатель КНР, и глава правительства –  занимали свои посты не более двух сроков, каждый по пять лет. На деле обновляется и окружение первых лиц. Но при этом, как правило, вносятся и серьезные коррективы в экономический и политический строй.

О чем предупреждал Чаадаев

Петр Чаадаев, провидчески заглянув далеко в будущее, сказал то, что станет очевидным для всех и каждого через много лет: мы склонны не столько двигаться вперед, сколько ходить по кругу и повторять пройденное. А еще он сказал, что мы показываем миру пример, как поступать не надо. Тогда мало кто его услышал. Однако то, что наша страна стала ходить по кругу, мы уже доказали: в ХХ веке мы сначала поменяли капитализм на социализм, а потом – социализм на капитализм, понеся при этом колоссальные потери во многих областях. Да и дали миру пример: не надо строить социализм по Марксу и верить в возможность коммунизма. Мы любим повторять одни и те же приемы удержания власти и ее смены. Первые лица имеют склонность сосредоточивать всю власть в своих руках, убирать конкурентов, а вместо требуемых жизнью изменений закручивать гайки, доведя страну до ручки.

Иосиф Сталин своих потенциальных конкурентов уничтожал, Никита Хрущев и Леонид Брежнев их убирали из высших органов власти. Пожалуй, только Михаил Горбачев является исключением. А Борис Ельцин неожиданно для всех снял с поста премьера сильного экономиста и опытного администратора Евгения Примакова, который со своей командой сумел запустить рост экономики после катастрофического по своим последствиям дефолта 1998 года. Примаков не то в шутку, не то всерьез сказал: когда по амнистии в тюрьмах освободится много мест, то их в первую очередь займут те, что  совершают экономические преступления. Это было сказано при начавшихся в мировых СМИ разговорах о коррупции в высших эшелонах российской власти, включая семью Ельцина. Последнее не было доказано, но многие нечистые на руку личности были сильно напуганы, они начали атаку на премьера и в конечном счете добились того, что Ельцин сместил Примакова с занимаемого поста.

При этом для меня до сих пор остается загадкой, как такой опытный политик, как Евгений Примаков, который до того, как возглавить правительство (1998–1999), руководил Службой внешней разведки (1991–1996), был министром иностранных дел (1996–1998), мог игнорировать то, что в период резкого ухудшения здоровья Ельцина сформировалась теневая власть, которую в обществе называли «семьей» и в которую входили дочь Ельцина Татьяна Дьяченко, ее муж, будущие олигархи, махинаторы типа Березовского и др. На деле угрозу в свой адрес могли принять многие. И те, кто в результате фальшивых залоговых аукционов за бесценок приобрел самые доходные производства и целые отрасли экономики, и те во власти, кто это организовал, и те, кто нажился на дефолте и т.д. Стратегия «семьи» состояла в том, чтобы перед скорыми президентскими выборами назначить на должность премьера, лояльного их кругу, но управляемого человека, который имеет перспективы стать президентом, а став им, сохранит итоги приватизации и гарантирует Ельцину и его семье неприкосновенность. «Семья» перебрала несколько кандидатов и остановилась на Владимире Путине, который был директором ФСБ. Но, как говорится в восточной пословице, пошли за шерстью, а вернулись стрижеными. Попытка напористых «семейных» поставить под контроль президента Путина обернулась тем, что одни бежали из страны, другие сели на нары, а игравший большую роль в травле Примакова Борис Березовский поселился в Англии и, запутавшись в махинациях и интригах, покончил жизнь самоубийством.

Евгений Примаков был директором Института востоковедения АН СССР (1977–1985), я его достаточно хорошо знал. Я не учился вместе с ним, не называл его Женей, как многие мои коллеги, у меня с ним были хорошие рабочие отношения. О нем осталось впечатление как о глубоко образованном, рассудительном и справедливом руководителе, воздающем каждому по заслугам и всегда готовом прийти на помощь несправедливо пострадавшему человеку. А еще он очень ценил дружбу и любил Грузию. И хотя мне приходилось с ним встречаться, когда он был президентом Торгово-промышленной палаты РФ (2001–2011), я ему этого вопроса не задавал. Полагаю, он был уверен в том, что люди, которые от лица президента чуть ли не на коленях долго упрашивали его возглавить правительство в затянувшемся конфликте исполнительной власти с законодательной, не решатся сместить с поста успешного премьера. Но, увы, ошибались даже такие гении, как Цезарь и Наполеон.

Почему я так много говорю о Примакове? Я считаю: если бы состоялся тандем Примаков–Путин, то мы бы пошли по китайскому пути и не имели бы такой отсталой экономики, таких нищенских зарплат и пенсий, какие имеем сейчас. Владимир Путин, вне сомнения, талантливый политик, но у него было мало опыта в сфере государственного управления, в чем он признавался сам, говоря о том, что только со второго раза он согласился на предложение Ельцина стать исполняющим обязанности президента в 1999 году. Много лет работая в разведке, он, конечно же, был далек от экономики и пригласил из Питера своих коллег, с которыми работал в тамошней мэрии. Но они были сторонниками Анатолия Чубайса и продолжили следовать в основных чертах тому экономическому курсу, который проводили младореформаторы. Опыт Путина – это опыт человека, долгое время носившего погоны, он выстроил властную вертикаль по принципу единоначалия. А поскольку большинство представителей других ветвей власти вылетели из советского гнезда, они такую модель управления приняли как должное. Путин так или иначе сменил бы Примакова на посту президента, но это был бы уже другой Путин, с другим опытом и другим мировоззрением.

Говоря это, я отдаю себе отчет в том, что в демократическом лагере было немало радикалов, которые хотели получить все здесь и сейчас и занимали видные места в СМИ и даже среди экономистов. Как писала одна дама-экономист, нельзя быть немножко беременной: либо план, либо рынок, либо социализм, либо капитализм, никакого сочетания того и другого быть не может. А китайский путь – это как раз сочетание плана и рынка, элементов капитализма и социализма. Но любой путь транзита от директивно-плановой экономики к рыночной требует индикативного – ориентировочного, а не директивного! – планирования на переходный период. Об этом уже много раз говорил академик РАН и Европейской академии Виктор Полтерович, а американский лауреат Нобелевской премии русских корней Василий Леонтьев констатировал: «Без частной заинтересованности высокой производительности достичь невозможно, без некоторой меры мягкого планирования цивилизованное общество существовать не может». Поэтому модель китайского пути у нас реализовать было практически невозможно. Потом, в КНР однопартийная система, слабо выражено разделение властей и немало других особенностей. Мало что понимающая в закономерностях переходного периода, поверхностно образованная, но невероятно крикливая часть радикал-демократов забилась в истерике уже оттого, что Примаков взял себе в партнеры бывшего председателя Госплана СССР (1982–1985) Юрия Маслякова. Однако скандинавскую модель общественного устройства, основанную на конвергенции социализма и капитализма при сохранении демократических институтов, у нас можно было реализовать. Другой вопрос: многие положительные стороны китайской практики мы могли бы позаимствовать сейчас, но этого, увы, не делается.

Если теорию выводить из практики

Если сравнить развитие постсоветской России с экономическим и политическим пореформенным развитием Китая, бросается в глаза следующее. Китай все время меняется. То, как видел Китай Дэн Сяопин в 1985 году, имеет мало общего с современностью. Он говорил: «Если наша политика вызовет поляризацию, это будет значить, что мы проиграли. Если у нас появится какая-то новая буржуазия, это будет означать, что мы действительно свернули на ошибочный путь». Но логика развития страны заставила Дэна, а потом и его коллег теорию выводить из практики. Примерно каждые 10 лет в развитие Китая вносились принципиальные изменения, отбрасывающие изжитые практикой постулаты и расчищающие путь для дальнейшего быстрого роста страны. Насколько далеко ушла КНР от первоначальных взглядов китайских реформаторов на будущее страны, говорит число тамошних сверхбогатых. По версии китайского журнала Hurun Global Rich, в КНР в 2017 году насчитывалось 819 долларовых миллиардеров, в США – 571. По данным Forbes на май 2019 года, число миллиардеров в КНР уменьшается и составляет 383 персоны против 585 в США. Но главное состоит в том, что из нищеты в КНР за 40 лет, по данным агентства «Синьхуа», выбралось более 700 млн человек. У китайцев есть и стратегическая цель – построение социализма с китайской спецификой, и промежуточная цель – создание общества средней зажиточности (сяокан). А еще появилась идея «китайской мечты»: превратить КНР в современную могущественную социалистическую державу с высоким качеством жизни граждан. Россия же не то что застыла на месте, она часто повторяет пройденное, а то и уходит в прошлое. Но прежде чем анализировать последствия, нужно разобраться с причинами, ответив на следующие вопросы.

Вопрос первый: на какой капитализм мы сменили реальный социализм? Мой ответ: на капитализм первоначального накопления, который везде и всюду отягощен преступностью, коррупцией и произволом.

Вопрос второй: какая политическая система сформировалась у нас? Мой ответ: режим личной власти, когда все крупные вопросы внутренней и внешней политики решает первое лицо в государстве. Выстроенная властная вертикаль очень похожа на советский государственный строй, правящая партия – на КПСС, а суды – на советские народные суды.

Вопрос третий: какова наша социальная политика? Мой ответ: крайне несправедливая, приведшая к глубокому социальному расслоению. Так, разрыв в доходах 10% самых богатых граждан и 10% самых бедных составляет разницу в 15 раз, в то время как в ФРГ –  6,4 раза, в Швеции – 5,8 раза, в Японии – 4,9 раза. А отношение пенсии к зарплате у нас составляет 31%, в то время как во Франции – 68%, в Румынии – 61%, и даже в обросшей долгами Греции – 62%.

Вопрос четвертый: что мы строим и куда идем, к какому будущему мы стремимся? Мой ответ: такими вопросами наш правящий класс не задается.

И последний вопрос: каковы наши ценности? Мой ответ: судя по тому, какая интенсивная пропаганда уже долгое время ведется центральными СМИ, – это утверждение величия России. Мы стремимся доказать Западу, что мы сильны, как никогда, никого не боимся, умело нейтрализуем негативные последствия санкций и имеем стратегические интересы в Азии, Африке и Латинской Америке.

А свой народ мы воспитываем в духе нашей Великой Победы во Второй мировой войне, ежегодно проводя парады в ее честь. Только, на мой взгляд, тут власти перестарались. Если СССР мог и сам справиться с фашистской Германией и ее союзниками, как считают под влиянием пропаганды 70% наших граждан, то в этом заслуга Сталина. Именно с его именем на устах шли в смертельный бой наши солдаты и командиры. Особенностью памяти является то, что забывается худшее, но помнится лучшее. Так, многие наши люди забывают, какие страшные жертвы мы понесли в результате преступлений и стратегических ошибок «гения всех времен и народов». Многие наши граждане, смешивая правду с выдумкой, говорят о том, что при Сталине имел место прогресс во всех областях, была социальная справедливость, даже высшие руководители жили скромно – не то что нынешние! И образцом скромности в быту им видится Сталин, после смерти которого остались «трубка, потертый китель и стоптанные сапоги». А еще при Сталине, говорят они, был порядок, бандитов, жуликов и казнокрадов быстро ставили на место. Именно военные парады и сопровождающая их пропаганда невольно способствовали росту рейтинга Сталина, который величился до 70%, чего еще не было в постсоветской России.

Власти почему-то не подумали о том, что надо на собственных успехах поднимать в народе патриотизм, а не на победах другого государства, других поколений и давно ушедшего времени. А коли на известные миру достижения у нас большой дефицит, то сравнение неизбежно будет в пользу сталинского времени, советского времени вообще. Но если народ будет жить не будущим, а прошлым, то левый поворот, о чем одно время говорили известные наши господа-товарищи, действительно может состояться при сильном ухудшении жизни людей, что может произойти при резком падении доходов от углеводородов.

День Победы можно было бы отмечать по-другому: воздав должное павшим за Родину героям, сообщать обществу, что было сделано для оставшихся в живых фронтовиков, все ли они и их семьи живут в благоустроенных квартирах и домах, всем ли мы погибшим воинам поставили памятники. В послевоенное время у нас парады Победы долго не проводились, начались они в 1965 году при Брежневе. Он, как известно, очень любил парады, любил награды и на потеху публике даже добился присвоения себе звания Маршала Советского Союза. Военные парады продолжались до 1990 года, а в это время многие фронтовики и их семьи ютились в бараках и лачугах, останки погибших воинов продолжали лежать в лесах и болотах, их поиском и захоронением занимались по большей части добровольцы. Я не знаю, как обстоит дело сейчас, но, как говорят журналисты, эта проблема все еще существует. На немалые деньги, затраченные на парады, мало общего имеющие с нужными армии военными учениями, можно было бы создать достойные условия жизни для всех тех, кто так или иначе ковал нашу Победу, найти и захоронить останки погибших солдат и офицеров.

Что скажут о Путине будущие историки

Известно, что Владимир Путин очень дорожит своим рейтингом и, как только он снижается, предпринимает шаги, которые нравятся нашему народному большинству. А оно любит в своих героях удаль молодецкую. Относительно молодой, подтянутый, харизматичный Путин одной своей фразой, что террористов мы будем «мочить в сортире», завоевал симпатии многих россиян. А когда имидж удалого молодца был исчерпан, появилась идея показать нашим потенциальным противникам, по примеру Никиты Хрущева, кузькину мать, что тоже любит наш народ. И демонстрация наших новых видов оружия, которых нет и не может быть ни в одной другой стране, идет уже полтора-два года.

Но, по слухам, Путин не меньше заботится о том, что скажут о нем будущие историки. Он прекрасно знает, как часто резко меняются оценки деятельности первого руководителя при его правлении и после. То, что мы ценим в нем сегодня, историков вряд ли заинтересует. Возвращение в лоно России Крыма будет оцениваться и с точки зрения того, что мы в ответ получили. Дескать, мы до глубины души обидели большинство населения кровнородственной Украины, с которой мы сотни лет вместе жили, вместе защищали страну от внешних врагов и вместе ее восстанавливали в послевоенный период. Мы за это получили санкции, которые, конечно же, будут стопорить наше развитие. Следующему поколению или поколениям наших руководителей придется восстанавливать отношения с Украиной. Вмешательство в гражданскую войну в Сирии скорее всего будет признано ошибкой, как была признана ошибкой война в Афганистане. Скажут: Башару Асаду надо было дать совет сразу же после начала народных волнений передать власть кому-то из своего окружения, не доводя дело до кровопролитной и разорительной гражданской войны. Террористическое движение «Исламское государство» (запрещено в России. – «НГ») так бы и осталось в границах Ирака, где оно зародилось в результате агрессии стран НАТО во главе с США против этой страны, и ими созданную проблему решали бы они сами. Мы же не тратили бы средств на ведение войны и восстановление разоренной страны. Да и жили бы без терактов и угроз терактами, как это было в последние годы после стабилизации политической ситуации в Чеченской Республике. Многие аналитики и сейчас считают, что российские власти повторяют ошибки советского руководства, увлекаясь милитаризацией страны и геополитическими проектами в ущерб внутреннему развитию. В экономический успех России в ближайшие годы мало кто из них верит. И в самом деле, майские указы президента, которые являются производным от властной вертикали, скорее всего ждет та же судьба, что постигла  предыдущие. В мире нет примера успешного развития экономики по указам.

Однако, на мой взгляд, есть направление в деятельности президента Путина, которое позволило бы ему войти в историю как государственному деятелю, изменившему к лучшему судьбу России: восстановить реальное разделение властей, провести судебную реформу, резко сократить госсектор, создать благоприятные условия для развития бизнеса, способствовать созданию двухпартийной системы и подготовить себе реальную смену без пересаживания из одного руководящего кресла в другое. Следовало бы также дать большую самостоятельность регионам, как это имеет место в федеративных государствах, например в ФРГ, а муниципальным образованиям придать функции, которые в царской России имели земства, игравшие большую роль в развитии провинции. Да и более справедливо распределять бюджетные средства между Центром и регионами. Внешней политики я не касаюсь, потому что по большому счету она является продолжением политики внутренней. Все это, как я полагаю, в конечном счете и открыло бы перед нашей страной путь быстрого социально-экономического и научно-технического развития.

Источник - http://nvo.ng.ru/ideas/2019-05-20/7_7577_people.html

***

Часть 2. Сумеет ли Россия трансформировать авторитарный режим в демократический 

При смене высшей власти чаще всего говорится о намерении первых лиц: хотят ли они, согласно Конституции, на деле оставить свой пост или будут стремиться под тем или иным предлогом продлить свое пребывание на вершине власти или пересесть из одного властного кресла в другое, продолжая играть роль первой скрипки. Но при этом чаще всего оставляется в тени намерение их окружения. А оно-то на деле нередко и определяет решение первого лица.

Так, например, уже тяжелобольной президент Борис Ельцин не планировал выставлять свою кандидатуру на президентских выборах 1996 года. Однако семья в собственном смысле слова и «семья» как теневая власть настояли на его участии в выборах и обеспечили ему победу. Какими методами? Это хорошо обществу известно. Отмечу только, что взятые под контроль сторонниками Ельцина основные СМИ поистине совершили чудо: они во много раз подняли его электоральный рейтинг в 3–6% в начале года и во втором туре обеспечили ему победу над его основным соперником – лидером коммунистов Геннадием Зюгановым, имевшим на тот же период 25-процентный рейтинг доверия. Правда, сыграли свою роль новые пиар-технологии, деньги олигархов, поддержка Запада и ретроградная позиция Зюганова, который к тому же предвыборную борьбу вел вяло, не зная, что делать в случае своей победы.

Немного истории – давней и не совсем. При царях нередко один самодержец приближал к себе чем-то отличившиеся или понравившиеся личности, мог даровать им земли, назначать на высокие посты, награждать орденами, а сменивший его монарх мог все это перечеркнуть и даже отправить кого-то из них в ссылку или тюрьму. Поэтому царедворцы с большой тревогой ожидали приход нового царя. Но нередко окружение первого лица в государстве физически устраняет предполагаемого преемника. Так, в результате сфабрикованного «ленинградского дела» в 1950 году были расстреляны выдающийся государственный деятель Николай Вознесенский и его соратники. А другой предполагаемый преемник Сталина – талантливый руководитель Пантелеймон Пономаренко – был убран с пути захватившей власть после смерти вождя (март 1953) виновной в массовых репрессиях группировкой Берии, Ворошилова, Кагановича, Маленкова, Молотова, Хрущева и Ко. К слову сказать, эта же группировка перешерстила и состав сформированного на ХIХ съезде КПСС (1952) секретариата ЦК КПСС (так было переименовано Политбюро), изгнав из него практически всех молодых членов и кандидатов. Ходили слухи, что некоторые потенциально сильные претенденты на высший пост тихо убираются с пути известным еще в древние времена способом – отравлением.

Но традиция смены пришедшими к власти лидерами окружения прежнего руководителя, увы, не ушла в прошлое. Леонид Брежнев привел во власть тех, с кем работал в Молдавии и Днепропетровске. Но больше других в государственные, силовые структуры, крупный бизнес, общественные организации привел Владимир Путин. С одной стороны, опора на лояльных людей дает первому руководителю уверенность в надежности своего окружения и собственного положения. Но, с другой стороны, она сужает возможности для своевременного обновления высшего кадрового состава, негативно сказывается на государственном управлении и развитии страны, рождает корпоративную психологию, когда появляются «свои» и «чужие», а еще и затрудняет борьбу с коррупцией. Показателем того, что у нас не все ладно с кадровым составом, являются уже многочисленные некомпетентные и просто абсурдные заявления чиновников разного уровня. По этой же причине часто принимаются сырые, а то и противоречащие Конституции законы. Да и среди высокого ранга управленцев коррупционерами почему-то у нас чаще всего оказываются «чужие», выявленные методом провокации. При замене «чужих» управленцев «своими» обычно уходит и немалая часть профессионалов среднего уровня, что чаще всего не повышает, а понижает качество управления. Куда более продуктивной представляется британская практика, когда при смене правящей партии и премьера уходят со своих постов только политические деятели – министры и их первые заместители, остальной состав работников остается на местах.

Трудности транзита

Нетрудно констатировать целесообразность транзита окружения первых лиц, но гораздо труднее это осуществить, тем более в нынешних российских условиях. Но все по порядку.

Первое. До конца нулевых годов многие чиновники наряду с бизнесменами вкладывали средства в банки и ценные бумаги в странах Запада, скупали производства, элитные квартиры, виллы и даже замки. Многие из них на Россию смотрели как на Клондайк, где можно быстро обогатиться, а жить рассчитывали на Западе. Однако с течением времени руководство страны стало требовать от чиновников избавляться от зарубежных активов. Но многие из них не спешили этого делать, используя разного рода лазейки. Но ситуация резко осложнилась после введения Западом санкций против России и появления в США длинного списка «друзей Путина», против которых вводятся персональные санкции. И страны Евросоюза стали с пристрастием относиться к тем россиянам, которые хотели бы получить у них вид на жительство. В список нежелательных для Запада персон попадают и близкие Кремлю журналисты, политологи, социологи и другие «инженеры человеческих душ», которые в хвост и гриву критикуют Америку и Запад в целом. С другой стороны, у немалой части правящей элиты могут возникнуть страхи: а вдруг новая власть начнет интересоваться, не выходили ли за рамки закона в своей деятельности те или иные чиновники и не занимались ли рейдерством те или иные крупные компании. Страх у одних может родить неприятие перемен в высшей власти, а у других – идею эмиграции. Только куда? Запад им не будет рад, а эмиграция в нынешние нам дружественные режимы для них была бы равносильна ссылке.

Второе. Ни для кого не секрет, что политику нашего государства определяют силовики, чего еще не было в нашей истории. Силовые ведомства у нас всегда играли важную, но отнюдь не определяющую роль, порой из карателей превращаясь в репрессируемых. Например, руководители спецслужб Генрих Ягода, Николай Ежов и Лаврентий Берия, репрессировав сотни тысяч в основном невинных людей, сами были репрессированы вместе со своим окружением. В некоторых других странах власть оказывалась в руках военных, но успеха в социально-экономическом развитии добивались немногие. В частности, речь идет о Южной Корее, в которой в годы правления генерала Пак Чон Хи был заложен фундамент нынешней процветающей экономики. Но Пак Чон Хи в ходе корейской войны показал себя талантливым военачальником, а на мирном поприще – и стратегом, умеющим просчитывать свои шаги на дальнюю перспективу. У нас же на ключевых постах находятся не опытные армейские генералы, а работники спецслужб, говоря точнее, в основном бывшие разведчики среднего звена. Их опыт приобретался в ходе добычи нужной стране информации, вербовки агентов и прочими присущими разведке любой страны методами. У них нет политического опыта достигать целей путем компромисса и строить взаимоотношения с другими государствами так, чтобы обе стороны были довольны. Из-за этого мы поссорились со многими странами. Мы считаем, что мы во всем правы, и с порога отметаем все обвинения в наш адрес, но если нашими противниками становятся уже и бывшие союзные республики СССР, и бывшие социалистические страны, значит, мы что-то делаем не так?!

Разделение труда привело к тому, что каждый должен заниматься своим делом: политики – политикой, дипломаты – дипломатией, силовики – защитой отечества и своих граждан. Однако когда они начинают сильно вмешиваться в большую политику, страна либо терпит поражение, либо теряет благоприятный шанс для модернизации. Русско-японскую войну мы проиграли благодаря некомпетентности силовиков, убедивших Николая II в том, что Япония не является серьезным противником для России. В результате страна получила первую русскую революцию, которую Владимир Ленин назвал репетицией Октябрьского переворота.

Под давлением силовиков руководитель СССР Леонид Брежнев согласился вооруженным путем положить конец демократическим преобразованиям в Чехословакии в 1968 году. Против силового решения возражал председатель Совета министров Николай Косыгин, считавший эти преобразования ценным опытом для других социалистических стран. Тем самым мы упустили своевременное реформирование сталинской модели социализма и усложнили ход объявленной Михаилом Горбачевым перестройки. И на вводе войск в Афганистан в декабре 1979 года настояли силовики. Чем это кончилось для страны, хорошо известно. Они же, силовики, в августе 1991 года были инициаторами путча, сорвавшего возможность сохранения СССР в обновленном виде. Реальность такого сценария подтверждается тем, что председателем Совета министров СССР должен был стать Нурсултан Назарбаев, который, как теперь мы хорошо знаем, показал себя одним из самых эффективных руководителей на постсоветском пространстве.

К чему весь этот разговор? Транзит от авторитаризма к демократии, как правило, не обходится без решительного сопротивления сил, заинтересованных в сохранении статус-кво. В нашем же случае в ходе конфронтации с Западом после введения против России санкций и войны в Сирии идет милитаризация общественного сознания, а с ней и рост влияния силовых структур, чего еще не было в постсоветской России и даже в СССР после начала перестройки. Объективно, хотим того или нет, мы способствуем началу новой гонки вооружений, которую с учетом всех составляющих нашего потенциала нам не выиграть. И это очень беспокоит многих думающих людей, которые задаются вопросом: для чего это делается? Ведь похваляясь нашей растущей военной мощью, в том числе блефуя, мы даем фору ВПК Запада в получении дополнительного финансирования для разработки новейших систем вооружений. После того как мы заявили миру о наличии у нас ракет с ядерной установкой, в США началась разработка таких ракет, и она, как сообщали СМИ, близится к завершению. В то же время бывший начальник Главного штаба Ракетных войск стратегического назначения (РВСН) генерал-полковник Виктор Есин заявил, что на деле работа по созданию такой ракеты у нас только еще начата.

А вообще-то милитаризация при наличии у нас нескольких тысяч ядерных зарядов, способных уничтожить все живое на земле, абсурдна. Достаточно иметь относительно небольшую высокопрофессиональную армию и такой арсенал ракетно-ядерного оружия, чтобы, с одной стороны, можно было успешно погашать локальные конфликты, а с другой стороны, отбить охоту у любого потенциального противника напасть на нашу страны. Это и есть принцип достаточности.

На первый план должно выйти развитие человеческого потенциала и улучшение качества жизни людей. Ведь СССР развалился не потому, что имел мало оружия, а потому, что проиграл войну Западу в качестве жизни граждан. ОМУ – это оружие устрашения, а не применения. Меня удивляют легковесные рассуждения некоторых людей о возможности его применения, причем тех, которые и пороха не нюхали. А мне пришлось познать, что такое война, еще в малом возрасте. Село оказалось в зоне отступающей буденновской конницы, вокруг рвались снаряды, бомбы, горели дома, гибли люди. Случались и воздушные бои, в ходе которых наши самолеты горели, как спички. А вскоре после немецко-фашистской оккупации по приказу коменданта стали забирать на мясо скот, а молодых мужчин и женщин отправлять в Германию для рабского труда. Как мы жили, какие испытания пришлось вынести – это отдельная тема. При отступлении оккупанты приказали всем селянам собрать свой скарб и двигаться на Запад. Мои родители, сговорившись с несколькими семьями, взяли все, что можно увезти на телеге, и забрались в глубокую чащу далеко от села. А когда канонада стихла, мы вернулись домой… на пепелище. Хата, сарай, сено на зиму – все было сожжено, выживай как сумеешь, на помощь государства не рассчитывай. Лет шесть жили в землянке. И с горечью вспоминалось бахвальство сталинских приспешников о наших превосходных самолетах, о том, что мы будем воевать на чужой территории, ни пяди своей земли не отдадим. Поэтому любое бахвальство у меня вызывает отторжение.

Возвращаясь к вопросу, зачем мы бряцаем оружием. Одни аналитики считают, что демонстрацией своей военной мощи мы хотим компенсировать нашу экономическую слабость, технологическую отсталость и низкий уровень благосостояния большинства населения. Другие полагают, что у нас, как это обычно и бывает в окружении первого лица, есть и «голуби», и «ястребы». Возможно, среди силовиков выделяются «ястребы», которые хотели бы создать образ России как осажденной крепости и снять саму проблему транзита власти. Третьи считают, что президент теряет управление страной, что подтверждается одновременным появлением прямо противоположных акций, не позволяющих нам создать благоприятный инвестиционный климат и улучшать имидж страны на международной арене. Мне же кажется другое. У президента и по Конституции, и по стараниям Госдумы столько полномочий, что с ними не мог бы справиться даже мифический Геракл, он вынужден передавать многие из них членам своей команды, которые не всегда действуют слаженно.

Но в любом случае, если мы не хотим третьего распада страны, еще больших потерь ее интеллектуального потенциала, генофонда и бедствий народа, как то происходило после Октябрьской революции и в 1990-е после распада СССР, стране нужны глубокие перемены. Становится все более очевидным, что нынешняя политическая система и экономическая модель не в состоянии обеспечить не только высокие темпы роста, коль скоро в 1990-е мы далеко откатились назад, но и остановить отставание от других великих держав. Наши нынешние темпы роста составляют не более 1,5% в год, в то время как в США – 3%, в Китае – более 6%, а в Индии – более 7%. Причины? Если очень коротко, отсутствие конкуренции как в политике, так и в экономике, не отвечающее ХХI веку госуправление, рождающее редкий в мире бюрократизм, и построенная не столько на национальном интересе и стратегическом расчете, сколько на эмоциях и амбициях внешняя политика, тормозящая наше развитие. Кстати, быстрого роста экономики не было и в начале нулевых: рос не реальный сектор, а доходы от резко подскочивших цен на нефть – от 10–12 долл. за баррель в конце 1990-х до 147 долл. к лету 2008 года.

Лучше сверху, чем снизу

Революцией сверху в научном мире называют глубокие реформы, инициированные самой властью. Реформы Петра I, как и Александра I, были революцией сверху. В нашем случае речь идет о восстановлении и дальнейшем развитии заложенных в Конституции принципов демократического государства. Это реальное разделение властей, когда равновеликими и независимыми друг от друга являются исполнительная, законодательная и судебная власти. Это независимые от государства СМИ. Это свободные выборы без фильтров и иных ограничений политических прав граждан и тем более фальсификации их результатов. Это свобода слова, собраний, митингов, демонстраций. Это четкое ограничение двумя сроками пребывания президента на посту. Иначе говоря, это переход от авторитарной формы правления и режима личной власти к представительной демократии.

На глазах многих ныне живущих такой переход был осуществлен в целом ряде стран, в том числе под руководством военных. Но нас интересует прежде всего Испания, которая от диктатуры к демократии перешла по инициативе самой власти, а точнее, генерала Франсиско Франко. После прихода к власти он решительно боролся с оппозицией, не допускал появления политических партий и независимых профсоюзов, ввел цензуру, однако вскоре столкнулся с тем, что без конкуренции плохо работает не только государственная машина, но и экономика, а в страну с диктаторским режимом неохотно идут зарубежные инвестиции. Это и заставило его взять курс на постепенную демократизацию. Будучи сторонником конституционной монархии, он начал готовить себе в преемники малолетнего Хуана Карлоса – внука свергнутого в 1931 году короля Альфонса ХIII, причем сам занимался его обучением и воспитанием. Он также заботился о примирении враждующих сторон и в «Долине павших» поставил мемориал в память погибших в ходе гражданской войны. И когда он умер в 1975 году, Хуан Карлос, уже ставший зрелым политиком, занял пустующее место короля и назначил премьером талантливого управленца Адольфо Суареса. В 1977-м был подписан хорошо известный миру Пакт Монклоа, в котором подробно были прописаны шаги в сторону окончательного примирения красных и белых и построение демократического государства.

Как умилостивить окружение президента

По большому счету все зависит от политической воли президента Путина. Если он сам захочет трансформировать авторитарный режим в демократический, то найдет решение. Он человек сильного характера. Но, на мой взгляд, надо сделать так, чтобы те, что делают погоду в политике и экономике, не пострадали. Кстати сказать, их легко вычислить по составленному американской администрацией списку «друзей Путина». Возможно, кому-то надо предоставить иммунитет от судебного преследования, а кому-то компенсировать потери от произвольно вводимых Вашингтоном санкций. Что касается разного рода конъюнктурщиков, лизоблюдов, штатных льстецов и фальшивых патриотов, то пусть они «шакалят» у новых контор, авось чего-то и добьются. Правда, остаются еще те, которые ищут особый путь развития России, ищут уже более 200 лет, но никак не находят, в то время как рыночная экономика и представительная демократия уже давно пробили себе путь не только в Азию, но и Латинскую Америку. Барометром победы демократии является возможность общества законным путем отправить в отставку и даже отдать под суд первое лицо в государстве. Например: бывший президент Бразилии за коррупцию осужден и находится в тюрьме, а бывший президент ЮАР отстранен от должности за злоупотребление властью, но за прежние заслуги избежал лишения свободы. Конечно, найдутся и те, которые не хотели бы жить по законам демократического общества. Ведь правда в том, что у немалой части нашей элиты крайне низкая культура, привычка думать только о себе, загребать как можно больше. Человек высокой культуры не может тратить огромные средства на дорогие яхты, свадьбы, разного рода прихоти, препятствовать более справедливому распределению общественного продукта на глазах у бедствующих миллионов семей. Только вряд ли такие личности могут помешать транзиту.

N.B. Написав все это, я вспомнил слова Бердяева: «В русской политической жизни, в русской государственности скрыто темное начало, и оно опрокидывает все теории политического рационализма». Но хочется думать, что здравый смысл все же победит иррационализм. 

Источник - http://www.ng.ru/ideas/2019-07-10/5_7619_idei.html