"Казачок" стал в Перу национальным танцем. Как появилась единственная в Латинской Америке частная русская школа

Как появилась единственная в Латинской Америке частная русская школа 

Вряд ли кто догадывается, что день учителя, который страна отмечает на этой неделе, празднуют и в далеком Перу. Там работает единственная в Латинской Америке частная русская школа, а основала ее наша соотечественница. В этом году у школы юбилей — 30 лет

Майя Роменец — перуанка со стажем: она живет в Лиме с 1972 года. Приехала сюда с мужем, Хуаном Риосом, с ним же и основала русскую школу им. Максима Горького, единственное в Латинской Америке частное учебное заведение, в котором преподается русская литература, история и культура. В минувшем сентябре школа отметила 30-летний юбилей, накануне которого Майя Владимировна за крепким кофе рассказала "Огоньку", как она создавала свою школу в Лиме, чем перуанцы похожи на русских и почему к ней обращается сын адъютанта Врангеля.

«Огонёк»: — Майя Владимировна, как вы, киевлянка, оказались на родине инков?

Майя Роменец: — После филфака Киевского университете я работала в Министерстве образования Украины. Как-то в Киевский инженерно-строительный институт приехала на стажировку группа из Латинской Америки, и один из членов делегации обратился с просьбой к руководству — ему нужно было отправить свою стипендию маме в Перу. Меня попросили помочь: представляете, министр нам тогда даже предоставил машину, и мы поехали в банк. Конечно, тогда это было невообразимо сложно — перевести рубли в доллары и отправить их в капстрану. В какой банк мы ни обращались, везде были отказы. Но в итоге нам удалось это сделать. И вот после всех этих мытарств выхожу я однажды с работы, а он стоит у подъезда министерства, меня ждет. По-испански я тогда не говорила, объяснялись как могли, со словарем. Так началось наше знакомство, а позднее он стал моим мужем. В 1972-м переехали в Перу.

— А как возникла идея — открыть русскую школу в Перу?

— Вписаться в новую жизнь было непросто: языковой барьер, местные традиции. К тому же у нас с мужем подрастала дочь, поэтому главным вопросом стал поиск работы для меня и школы для дочки — она наотрез отказалась ходить в испанскую католическую школу, атмосфера которой резко отличалась от всего, к чему она привыкла. И тут я узнала: оказывается, местные перуанцы, выпускники советских вузов, организовали школу, где преподавали русский язык. В этой школе я и начала вести уроки русского, затем стала заместителем директора. Но судьба той школы была трагическая: маоистская группировка "Сендеро Луминосо" (лидер и создатель — преподаватель философии Абимаэль Гусман.— "О") терроризировала страну, гибли люди — жертвой теракта стал и перуанский директор школы. Больше того, нам стали звонить с угрозами и требовать прекратить преподавание на русском. В итоге мне пришлось уйти.

Но желание работать пересилило страх, и в 1985-м я открыла собственную русско-перуанскую школу. Было нелегко: местные власти относились и к школе, и к нам, выходцам из СССР, крайне подозрительно. Да и не только правительство: однажды, например, придя на работу, я обнаружила, что хозяйка здания, которое мы снимали, выбросила на улицу все наши парты, документы, учебники. В школе тогда учились 250 детей. Слава богу, помогли их родители — разобрали школьные вещи на хранение по квартирам.

Сейчас, много лет спустя, я понимаю, что, вероятно, поначалу не совсем правильно себя повела: советский педагогический опыт и русский напор не всегда здесь уместны. Понимаете, перуанцы не так дисциплинированны, как мы. И если я прошу кого-то из учителей срочно выполнить работу и говорю: "Это нужно сегодня", они смотрят на меня с удивлением — что за спешка? Меня даже обвиняли в том, что я хочу советизировать перуанское образование. Тогда я решила: будет правильнее опираться в работе на местных учителей. Сейчас в школе директор — перуанец, он решает оргвопросы с родителями, сглаживает острые углы, где надо, а я, как говорится, генерирую идеи.

— А как же со зданием? Ваша школа обрела крышу над головой?

— Мы начали искать помещение. И нашли — старое, заброшенное здание. Чем оно только не было забито — были даже книги по колдовству! А хозяйка и вовсе боялась туда заходить. Тогда земля в Перу стоила недорого, и мы купили здание и территорию. После покупки соседи спрашивали: "Сеньора, зачем вы сюда поселились, здесь же ходит привидение бывшего хозяина дома. Все знают, что он по ночам играет на фортепиано". Я не обращала внимания. Но однажды мой муж уехал в командировку, а я забыла ключи от нашей квартиры. Преподаватели-перуанцы честно сказали: "Нет, мы не пойдем, это заколдованный дом". Что делать? Я пошла в это здание одна. Было очень холодно, но я обнаружила старые шторы с металлическими крючками, набросила все это и вышла в коридор. Я же не знала, что отец нашего охранника ночует на втором этаже! Когда он меня увидел, то от ужаса просто скатился с лестницы. Ну и я испугалась до смерти. Оба мы вообразили, что перед нами — то самое привидение.

А когда мы решали вопрос обустройства школы, нам помогли местные моряки рыболовецких суден. Они достали и принесли доски с какого-то корабля. В это сложно сейчас поверить, но первые классы и впрямь были сделаны из картона и этих досок, что, кстати, не помешало набрать учеников. Понимаете, это было время большой любви и уважения к Советскому Союзу: все хотели отправить детей учиться в СССР! А у меня была возможность помочь: в Москве меня знали, и Университет Дружбы народов предоставлял стипендии нашим ученикам.

После развала Союза школе пришлось нелегко — мы потеряли полторы сотни учеников. Многие из тех, кто верил в социалистические идеалы, ощутили себя обманутыми: они в один день забрали детей из школы. Что делать? Я уж думала — не вернуться ли в Россию, но несмотря ни на что, решила остаться и продолжать начатое.

— Чем живет ваша школа сегодня?

— У нас учатся около 200 ребят: русских учеников шесть, остальные — перуанцы, от 4 до 18 лет. Наша школа — русско-перуанская и все предметы читаются на испанском. Русский преподается как иностранный. В сотрудничестве с одним из моих преподавателей мы подготовили учебник по русскому языку. Это первое в Перу профессиональное издание для изучающих русский язык. Считаю, что это огромное достижение.

Возможно, сейчас уже нет того энтузиазма, с которым учили русский язык в советские годы. Но и сегодня в Перу есть люди, которым интересен русский мир, они хотят, чтобы их дети, получив ту базу, которую мы даем в нашей школе, продолжили обучение в России. Перуанцам нравится, что мы занимаемся с детьми русским фольклором. А "Казачок", по-моему, стал уже их национальным танцем.

— А почему у вас так мало русских школьников? Ведь наша диаспора в Перу это примерно 1600 человек...

— В Перу из России и бывших республик СССР чаще всего приезжают женщины, которые вышли замуж за перуанцев, и многих из них здешняя культура поглощает настолько, что они и детей своих уже не хотят отдавать в русскоязычные школы. А их мужья считают, что раз жена — русская, то для ребенка общения по-русски дома, с мамой, достаточно. Вообще, сюда приезжают разные люди, и объединить их сложно. Хотя мы, конечно, пытаемся. Так, в 2003-м была создана ассоциация "С тобой, Россия", ее цель — соединить русских, оказавшихся далеко от родины, рассказать латиноамериканцам о нашей культуре. К тому же к нам приходят с разными просьбами. Не так давно, например, обратился сын адъютанта Врангеля, волею судьбы оказавшийся в Перу и женившийся на перуанке. Он человек очень почтенного возраста, у него — взрослые дети и внуки. Не раз ездил к своим родственникам в Россию и мечтает получить российский паспорт. С просьбой помочь в этом и обратился ко мне, мы делаем все возможное, чтобы ускорить процесс.

— А кто преподает в школе — перуанцы или русские?

— Русские, поляки, но в основном перуанцы. Главное, это люди, которые разделяют любовь к России и относятся к ней с интересом.