Как в Москве появился первый ночной клуб для иностранцев

«Малиновые пиджаки чувствовали себя дискомфортно»

Иностранные авантюристы, зубочистки из Швеции, разрешение КГБ: сооснователь первого в Москве ночного клуба для экспатов Юрий Гиверц рассказал «Газете.Ru» о том, как чувствовался ветер перемен и каким образом можно было избежать общения с рэкетирами.

В этом, 2016 году случилось несколько 25-летних юбилеев — слишком много интересного и важного произошло в 1991-м. Среди очевидных годовщин есть и неочевидные — например, 25 лет назад в Москве открылся первый в столице настоящий ночной клуб Night Flight. Он существует до сих пор — все там же, на Тверской. Туда все так же ходят иностранцы и девушки, желающие с ними познакомиться, — собственно, клуб и открывался прежде всего для экспатов.

Но в привыкшей ко всему Москве, где бывали и маски-шоу в ночных клубах, и пьяные танцы на стойках в Hungry Duck, и братки в «Титанике», и перестрелки в ресторанах, это заведение сейчас кажется чуть ли не Английским клубом.

Другое дело в 1991-м: тогда для того, чтобы открыть клуб в помещении кафе-мороженое, шведу Сонни Лундквисту и россиянину Юрию Гиверцу потребовалось собрать множество разрешений, в том числе и от КГБ, и привезти всю утварь и материалы из Швеции за три дня до августовского путча. В конце октября на Тверской открылось место, которое долгое время ассоциировалось с фильмом «Интердевочка». Владельцы клуба этого не отрицают. Но утверждают, что открывался он с идеей клуба для иностранцев, без популярных тогда стриптиза и шоу-программ. Девушки, приходившие в клуб, были такими же гостями, как и все, в их трудовые книжки никто не заглядывал, и только паспортные данные проверяли - они должны были быть старше 21 года. Юрий Гиверц, один из основателей Night Flight, рассказал «Газете.Ru» о том, как все было.

«Газета.Ru»:  — Кому вообще в 91-м году могла прийти в голову идея открыть на Тверской ночной клуб?

Юрий Гиверц:  — Шведским партнерам. На тот момент у них уже был малюсенький клуб при гостинице, что-то среднее между советской дискотекой и новым клубом — он находился в Питере. Но уже в самом начале 90-х они поняли, что перспективы в стране есть, им понадобился больший масштаб. А для этого нужна была Москва.

— Как они это поняли?

— Знаете, если бы я вам сейчас стал рассказывать, что они провели какую-то аналитическую работу и так далее, это был бы полный бред. Ничего подобного не было. Они интуитивно поняли запрос рынка, прежде всего рынка экспатов, на продукт, которого не было на советской сцене на тот момент.

— В Москве уже было много экспатов?

— Достаточно. Не все жили здесь постоянно, многие приезжали в длительные командировки — в СССР на тот момент уже были созданы совместные предприятия в разных сферах, а клубов или ресторанов, где была бы привычная для них атмосфера, не было. Понятно, что были гостиницы «Интурист», «Центр международной торговли» — там были какие-то пивные бары советского типа. Но это было как-то не очень съедобно.

— Интересно, что за люди приезжали в Союз там в 89–90-м?

— Бизнесмены авантюрного плана. Ну а кто мог приехать в страну, где не было фактически ни нормального законодательства, ни гостиниц европейского уровня, ни сервиса — ничего?

Это были, в общем-то, искатели приключений.

— Они пытались заниматься бизнесом?

— Не пытались, а занимались. Все это началось с выходом закона о совместных предприятиях. Дело в том, что еще в Советском Союзе был выпущен закон о разрешении создания совместных предприятий с участием иностранного капитала. Сегодня они на каждом шагу, а тогда их было, может быть, несколько сотен. В разных сферах — промышленность, телекоммуникации, торговля. В основном торговля, конечно.

Совместные предприятия, в отличие от советских, могли устанавливать свободные цены — через них проходил весь завоз компьютеров и оргтехники.

Что немаловажно, они могли не только открывать расчетные счета как кооперативы, они получали право на так называемую внешнеэкономическую деятельность, то есть они получали право на осуществление операций со счетами в иностранной валюте. Для Советского Союза того периода это был огромный прорыв. Поверьте, когда мы начинали работать со шведами, приглашения для визы мы отправляли по телексу. А ксерокс покупался за валюту. Чтобы до конца вы понимали ту атмосферу, скажу, что у нашей внешнеторговой фирмы было разрешение на ксерокс, и каждый договор, точнее, каждый лист договора, который проходил через ксерокс, мы должны были отражать в специальном журнале. Это же была копировальная техника, в Советском Союзе она приравнивалась к типографии — мы должны были в журнале для спецучета отразить, что мы взяли 20 страничек и прокатали их через ксерокс.

— Куда это потом отправлялось?

— Сдавалось в Департамент потребительского рынка. И если ксерокс «зажевал» лист бумаги, то мы фиксировали и это, так что каждая страница, прошедшая через ксерокс, имела свою регистрацию.

— Это, видимо, был какой-то советский атавизм?

— Да, конечно, советская боязнь, что сейчас размножится антисоветская литература.

— Получается, что Сонни Лундквист был первым человеком, который решился войти на рынок не с торговым предприятием, а заняться сферой услуг?

— Я не могу сказать, что он был первым. Первым совместным предприятием в области ресторанного бизнеса был даже не «Макдоналдс». Был такой ресторан — «Дели». Он находился недалеко от метро «Улица 1905 года», на Пресне. В регистрационном листе всех совместных предприятий Советского Союза он имел номер 4 — тогда был единый реестр совместных предприятий всех отраслей.

Решение о создании ресторана принимали тогдашний премьер-министр Советского Союза Николай Рыжков и Раджив Ганди.

Это был 88-й, если я не ошибаюсь. Вот это было первое совместное предприятие в Советском Союзе в сфере ресторанного бизнеса.

— Но оно, тем не менее, было все-таки с дружественной Индией, а не с вражеской Америкой.

— Знаете, в тот момент отношения с Америкой были, наверное, не хуже, чем сегодня. Да, многие люди с советской ментальностью считали, что Америка — это враг. Но в официальных контактах была достаточно серьезная «оттепель». Если вы помните, тогда Горбачев встретился с Рейганом — была историческая встреча в Рейкьявике. Горбачев всеми своими действиями выражал намерение быть в хороших отношениях и с Америкой, и с Европой. Так что тогда была динамика от худшего к лучшему. Это очень сильно ощущалось — все ждали очень позитивных перемен, и в политике, и в экономике. Большая разница между тогдашним и сегодняшним периодом.

— Если вернуться к Night Flight, как вы познакомились с Сонни?

— Меня пригласили на консультацию. Кафе и рестораны в тот момент — это были арендные предприятия с юридической точки зрения. У бывшего Фрунзенского треста столовых и ресторанов, на базе которого было сформировано арендное предприятие «Тверь», не было никакого опыта создания совместных предприятий — это была структура управленческого характера советских кафе и ресторанов. Они понятия не имели, что такое совместное предприятие, как надо сделать устав, учредительный договор, как происходит регистрация, какие надо получать разрешения, как ведется внешнеэкономическая деятельность. И они обратились ко мне за консультацией. Вот, собственно, так мы и познакомились с Сонни. Но в результате мы сделали абсолютно частное совместное предприятие, без участия государства, государственной собственности.

— Кто за что отвечал?

— Российская сторона — за арендные договоры по помещению, за заключение договоров с поставщиками, покупателями, вообще за любые формы договоров на российском рынке — от установки телефонов до поставки мяса. Шведы, соответственно, отвечали за менеджмент, за поставку продуктов, оборудования и так далее. Все же привозилось из Швеции, вплоть до зубочисток и пепельниц. Даже алкоголь — тогда не требовалось специальной оптовой лицензии.

— В лихие 90-е вы сталкивались с рэкетом?

— Годы были непростые, это правда. Но я бы не стал называть их «лихими». Они были одновременно и позитивны, рынок развивался. Бизнес рос, была малая конкуренция в области клубной и ресторанной жизни, свое дело можно было начать с гораздо меньшей суммы инвестиций, чем сейчас. А что касается криминалитета, то мы счастливо избежали удовольствия общаться с криминальными группировками. Дело в том, что у нас был официальный договор с частным охранным предприятием. Понимая, что интерес криминальных структур может рано или поздно возникнуть, мы сразу обозначили, что эти вещи — зона ответственности этого охранного предприятия.

Было поставлено условие, что никто не должен приходить в наш клуб с подобного рода вопросами, предлагать крышевание и прочие услуги.

Обсуждались ли эти темы за кадром? Думаю, что да.

— То есть вы никогда никаких бандитов не видели?

— Нам было очень важно создать у иностранцев ощущение безопасности. Я не выяснял профессиональный статус и род деятельности наших гостей — на входе у нас проверяли только паспорта, мы хотели, чтобы к нам приходили мужчины не младше 30 лет. «Малиновые пиджаки» у нас бывали. Но они попадали в другую среду и чувствовали себя в ней дискомфортно, потому что здесь они были инородным телом. Им надо было себя демонстрировать. А клуб был не тем местом, где они могли бы проявить свою «крутизну».