Глобальный контекст смены власти в Алжире: 20 лет спустя

Содержание
[-]

***

На шахматной доске мировой политики в Северной Африке Алжир является ключевой фигурой

Почему вокруг Алжира — тихого, не затронутого революциями, как Ливия, и военными контрреволюциями, как Египет, — завязывается главная схватка глобальной политики в Африке на ближайшие месяцы.

12 декабря 2019 года Алжир заснул с новым президентом. Длившаяся полные двадцать лет эпоха Абделя Азиза Бутефлики ушла в прошлое еще в апреле. Попытка избрать президента 4 июля с треском провалилась — протест так и не сумел сформировать своего политического представительства, а сегодняшняя властная элита была слишком деморализована сперва поведением, а затем отставкой Бутефлики, чтобы выйти на выборы со своим кандидатом. В результате редчайший случай в современной политической истории — выборы не состоялись «по неявке кандидатов». Ни зарегистрировавшийся ветеринар Абдельхаким Хамади, ни его возможный соперник авиационный механик Хамид Туахри президентами не стали, — Конституционный совет отклонил обе кандидатуры, отказав им в регистрации, и отменил выборы, сославшись на «невозможность их организовать».

К выборам 12 декабря действующая политическая элита вполне уже пришла в себя: на выборы идут два бывших премьера Бутефлики, его же министр туризма и министр культуры. Из пятерых кандидатов. Алжир недаром остался редким островом стабильности в годы, когда регион сотрясали одна «арабская весна» за другой — элита и здесь показала готовность быстро работать в режиме антикризиса, — из-за Бутефлики, с Бутлефикой во главе, или без Бутефлики. Однако это вовсе не означает, что все останется, как при Бутефлике.

Смена политической эпохи раскрыла алжирскую политику как актуальную игровую площадку, на которую потянулись как внешние, так и внутренние игроки. И уже очевидно, что конфигурация сил внутри страны и внешних сил, имеющих в Алжире влияние, будет совсем другая в конце 2019, чем в его начале. Даже само проведение выборов стало полем сражения. По одну сторону — военные во главе с генеральным штабом армии, возглавляемым генералом Гайдом Салахом, ведущие страну к проведению выборов, и аморфное протестное как бы движение «Хирак», заполняющее улицы уже в течение 40 недель, проповедующее отказ от этих выборов и призыв к полному демонтажу системы, по сути не менявшуюся с момента получения Алжиром независимости.

Но сперва о геополитическом контексте. Значительное укрепление позиций Китая и России в макрорегионе, включающем Северную Африку, Африканский Сахель, Восточную Африку усиливает нервозность Соединенных Штатов и некоторых западных держав, пытающихся помешать этому стратегическому усилению. На стороне России и Китая — готовность играть в Африке по понятным африканцам правилам, не требовать присягать каким-то западным идеологическим догмам и позитивная история после обретения Африкой независимости. На стороне оппонентов — ресурсы единственной мировой сверхдержавы (правда, глубоко ушедшей сегодня в свою внутреннюю политику с мировых площадок) и специфические ресурсы влияния бывших метрополий, включая, в том числе, исторически сложившееся кое-где военное присутствие. На этой шахматной доске Алжир является ключевой фигурой.

Всё это накладывается на другое противостояние, разворачивающееся в то же время и в тех же географических координатах — противостояние США и Европы. В рамках этого противостояния мы наблюдаем как растущую конкуренцию между европейскими государствами и Соединенными Штатами за доступ к богатствам Магриба и Африки в целом, так и стратегию США по ослаблению Европы и ограничению ее самостоятельности в военно-политическом и геополитическом полях. В результате многие аналитические доклады уже говорят о двух сложившихся, но пока никак не оформленных блоках североафриканских стран — с ориентацией, соответственно, на русско-китайский патронат и сохраняющих готовность принимать управление от традиционных для Африки боссов — стран Запада.

В первый блок стран обычно зачисляют Джибути, Китай, Сомалиленд, ЦАР, Чад, Северный Судан, отчасти Египет и часть Ливии. Разрезанная пополам Ливия служит границей второму блоку, к которому чаще всего относят Мавританию, Мали, Нигер, Буркина-Фасо.

Сразу следует отметить, что эта новая политическая карта Северной Африки даже для нас выглядит крайне спорной, неполной и противоречивой. На ней нет запада континента — Марокко, Мавритании, Западной Сахары. Нет востока — Эритреи и Эфиопии. Да и само распределение вовсе не такое уж двуцветное. Но это первая попытка нарисовать новый политический ландшафт Северной Африки, и то, что она происходит, и происходит прямо сейчас, на наших глазах — очень характерно.

Алжир на этой карте как раз одна из самых яркоокрашенных стран, окрашенных в русско-китайские цвета: значительное сближение с Россией, с Китаем в проекте «Один пояс, одна дорога», сближение с Ираном, осуждение операции Запада с целью демонтировать сирийское государство, отказ присоединиться к коалиции против Йемена и Стратегического альянса на Ближнем Востоке против Ирана (т. н. «арабское НАТО») — всё это явные признаки выбранной стороны в глобальной игре. Уход с поста Абделя Азиза Бутефлики вроде бы открывал для западной коалиции окно возможностей, которое тот же Бутефлика захлопнул семь лет назад, крепко прищемивши Западу пальцы, когда тот попробовал подсадить в его страну ростки «арабской весны». Но, похоже, алжирская элита оказалась проворнее ливийских соседей, которые уже восемь лет увлеченно делят свою страну надвое — и в географическом, и в экономико-политическом смысле.

Почему же именно Алжир? Конфигуратором, как это бывает почти всегда, выступают ресурсы. Возможности добычи «классических» нефти и газа в Алжире падают — но при этом страна, по данным управления энергетической информации США, занимает 3 место в мире по извлекаемым запасам сланцевого газа — 20 трлн кубометров. Международное энергетическое агентство отдает Алжиру «бронзу» и в оцениваемых извлекаемых запасах сланцевой нефти. Но для добычи из сланца нужны принципиально другие инвестиции, по оценкам алжирской государственной нефтегазовой корпорации Сонатрач, это $70 млрд в течение 20 лет — для того, чтобы выйти на уровень добычи сланцевого газа в объеме 20 млрд м3/год. Китайцы такие деньги оставляют как чаевые после завтрака, русские могут положить на стол первое место в газовых поставках в Европу, естественный рынок для алжирского газа уже сегодня. Если Алжир, третий по объемам поставщик, будет в газовом союзе с русскими — они будут не просто диктовать цены, они будут диктовать имена тех политиков в Европе, кто будет записывать за ними ими продиктованные цены.

Разумеется, Америке с ее проектами надавить на европейцев и по политическим мотивам заставить их покупать американский СПГ, а тем более самим странам Европы, такая перспектива как нож острый. Это уже не африканские контексты, это самый что ни на есть евроатлантический контекст. Вот почему вокруг Алжира — тихого, не затронутого революциями, как Ливия, и военными контрреволюциями, как Египет, — завязывается главная схватка глобальной политики в Африке на ближайшие месяцы.

Источник - https://regnum.ru/news/polit/2795903.html

***

Бутефлика уходит, Алжир возвращается

Почему именно игра вокруг Алжира – его роли, места, позиции нового руководства — станет главным игровым полем противостояния великих держав в Африке в ближайшее время. Было бы наивно предполагать, что сами алжирские элиты не понимают этого факта и согласятся с ролью игровой площадки для супертяжеловесов, не попытавшись сделать в этой игре собственные ходы.

После многих лет отсутствия на поле большой североафриканской политики — сперва из-за плохого состояния здоровья бывшего президента Абдельазиза Бутефлики, затем из-за очевидно затянувшегося процесса политического транзита власти — новый режим Алжира, похоже, полон решимости играть активную роль (читай — урвать свой куш) в ситуации вокруг ливийского конфликта. За один день, 6 января, Алжир посетили премьер-министр ливийского правительства национального согласия (ПНА) Файез ас-Сарраджи министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу, и в этот же день у президента Алжира Абдельмаджида Теббоуна состоялся телефонный разговор с Ангелой Меркель, в ходе которого канцлер Германии пригласила президента Теббоуна принять участие в предстоящей берлинской конференции по Ливии, дата которой еще не определена.

Одновременное присутствие в Алжире главы правительства национального согласия, одной из сторон противостояния в Ливии, и министра иностранных дел Турции, главного политического — а теперь и военного — спонсора именно этой стороны, разумеется, не случайно. А вот выбор места для такой встречи точно иллюстрирует дипломатические успехи, достигнутые новым президентом Алжира Абдельмаджидом Теббоуном за весьма короткий срок. Ведь, право же, ас-Саррадж и Чавушоглу в посреднике при разговоре точно не нуждаются.

Настаивая на принципе «нейтралитета» во внутриливийском противостоянии, недавно избранный алжирский президент сделал вопрос о Ливии приоритетом внешней политики уже с момента своей инаугурации. 18 декабря он заявил: «Алжир является первой страной, которая пострадала от нестабильности в Ливии, и мы никогда не допустим, чтобы нас исключили из ливийского мирного процесса».

Однако заявить о нейтралитете и суметь выдержать эту линию в битве великих держав вокруг ливийского пирога — совсем не одно и то же.

Алжир категорически против будущего развертывания турецких сил в Ливии, которое он рассматривает как угрозу, равную угрозе, которую, с точки зрения алжирского руководства, представляет фельдмаршал Халифа Хафтар и которая может ухудшить и без того взрывоопасную ситуацию в Северной Африке и Сахеле. Наземные войска Турции в регионе — последнее, что нужно новому алжирскому руководству, претендующему на роль регионального тяжеловеса в окружении либо слабых, либо небольших, либо охваченных войной соседей по макрорегиону. 26 декабря Алжирский совет высокого уровня безопасности под председательством президента Алжира поставил задачу принять меры «для защиты наших границ [что вполне ожидаемо] и возрождения роли Алжира на мировой арене, особенно в отношении Ливии и Мали и, в более широком смысле, Сахеля, Сахарского региона и Африки в целом [что стало для аналитиков неожиданностью]», — говорится в пресс-релизе администрации президента Теббоуна.

Резкая активизация челночной дипломатии алжирского министра иностранных дел Сабри Букадума, за один месяц проведшего переговоры с генеральным секретарем ООН Антониу Гутеррешем и последовательно со своими коллегами из Египта, Объединенных Арабских Эмиратов, Мали, Нигера, Чада и Франции, дополняет личные шаги президента Абдельмаджида Теббоуна и подчеркивает — Алжир не собирается ограничиваться ролью обеспокоенного соседа Ливии в большой североафриканской игре.

Да, стремление Алжира положить конец ливийскому конфликту частично связано с непомерной суммой денег, которую он платит за охрану своей границы с Ливией протяженностью около 1000 километров, — эксперты оценивают стоимость пограничных мероприятий в $500 млн в год — но для охраны границ не требуется той большой военно-дипломатической игры, которую уже два месяца ведет Абдельмаджид Теббоун. Более того, становится всё более очевидно, что маска соседа, обеспокоенного только спокойствием на собственной границе, — это часть игры нового алжирского руководства, стремящегося усыпить бдительность супертяжеловесов североафриканской игры — Турции, России, Китая, США, Франции, Германии и Саудовской Аравии — и не дать им до поры усмотреть в шагах новой алжирской администрации претензии на доминирующую роль среди стран региона.

И не только дипломатических шагах. Пока что не проявили себя в полной мере позиция и региональные амбиции алжирских военных. В самом конце декабря, менее двух недель назад, временный начальник штаба армии Алжира Саид Ченгриха заявил, что страна столкнулась с «опасным заговором», направленным на подрыв государства. Столкнулась — но преодолела. Заговор был направлен против конституционных институтов и подтолкнул Алжир к «хаосу и насилию», продолжил генерал Ченгриха в кратком обращении. «Высшее военное командование осознало опасность заговора и смогло мудро и терпеливо руководить страной, наблюдая и охраняя мирные митинги без единой капли крови», — добавил он. Именно военные, по его словам, позволили государственным учреждениям выполнять свои обязанности в условиях неспокойной ситуации в стране, противостоя всем попыткам, направленным на подрыв национального единства. Генерал Саид Ченгриха подчеркнул, что вооруженным силам и силам безопасности удалось обеспечить свободные и прозрачные президентские выборы. «Мы останемся на службе у нации, и мы не будем отказываться от наших конституционных обязательств, независимо от проблем… Мы будем противостоять любому, кто пытается нанести ущерб нашему национальному суверенитету», — добавил он со ссылкой на события в соседней Ливии.

Высказывания нового руководителя алжирской армии тесно перекликаются с высказываниями Гайда Салаха, который до самой своей смерти 23 декабря держал бразды правления в Алжире после того, как именно он убедил (многие говорят — заставил) уже бывшего президента Абдельазиза Бутефлику уйти в отставку в апреле. Перед этим алжирцы месяцами протестовали против правящей элиты страны, государство балансировало на грани очередной для региона разрушительной «арабской весны». Гайд Салах не пытался подавить мирные протесты, но многие демонстранты видели в нем главное препятствие на своем пути. Он настаивал на выборах, чтобы заменить Бутефлику, и форсировал голосование, которое протестующие впоследствии расценили как ширму, поскольку реальная власть, на их взгляд, оказалась у армии.

Впрочем, реальность оказалась сложнее. Новая алжирская администрация — вовсе не военная власть, переодевшаяся в гражданское платье, как в сегодняшнем Египте, а сплав военной и цивильной бюрократии, выкованной десятилетиями правления Абдельазиза Бутефлики. Генерал Саид Ченгриха, как и Гайд Салах, как и большинство других правителей Алжира с момента обретения независимости и до сегодняшнего дня, — ветеран партизанской войны против французского правления. И даже молодое поколение алжирской элиты предпочло встроиться в эту устойчивую, гарантирующую личные бонусы систему, а не воевать с ней, пытаясь построить на руинах свою собственную новую бюрократию. Так что нет никаких признаков, чти интересы президента Абдельмаджида Теббоуна и командующего Саида Ченгрихи войдут в противоречия — скорее наоборот, мы увидим в ближайшее время редкий для региона пример скоординированной игры военных и гражданской элиты.

Мы первыми рассказали читателям в России, почему именно игра вокруг Алжира — его роли, места, позиции нового руководства — станет главным игровым полем противостояния великих держав в Африке в ближайшее время. Было бы наивно предполагать, что сами алжирские элиты не понимают этого факта и согласятся с ролью игровой площадки для супертяжеловесов, не попытавшись сделать в этой игре собственные ходы.

Источник - https://regnum.ru/news/polit/2825958.html


Об авторе
[-]

Автор: Александр Шпунт

Источник: regnum.ru

Добавил:   venjamin.tolstonog


Дата публикации: 20.01.2020. Просмотров: 320

zagluwka
advanced
Отправить
На главную
Beta