Глобальному кризису нужно противопоставить в России господдержку малого и среднего бизнеса

Содержание
[-]

***

Ручной труд как базис экономики России

В октябре 2020 года правительством Российской Федерации были внесены изменения в концепцию национального проекта «Малое и среднее предпринимательство».

Принципиально новое в этих изменениях – план в ближайшие три года увеличить почти в полтора раза объем обязательных закупок со стороны государства и госкомпаний у юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, отнесенных федеральным законодательством к субъектам малого и среднего предпринимательства (МСП). Планируется, что до 2023 года ежегодный объем таких закупок вырастет с 3,4 трлн до 5 трлн руб.

Ключевой вопрос в данной связи – эффективность конечного результата, достигаемого через расходование этих огромных государственных ресурсов. Реально работающим способом стабилизации экономики, развития малого и среднего бизнеса мог бы стать обязательный государственный заказ для МСП. Но в современных российских реалиях нельзя не учитывать коррупционную составляющую. Нередкими являются ситуации, когда при тех или иных формах неофициального участия менеджеров государственных компаний или даже чиновников создаются или так или иначе аффилируются субъекты МСП, которым в итоге и выделяются государственные средства.

Получается, что государство выделяет серьезные финансовые ресурсы, объем которых достаточен для того, чтобы наметились реальные позитивные перемены. Но по тем коррупционным скандалам вокруг госзакупок, которые вышли в публичное пространство, мы видим, что просто залить деньгами проблему невозможно. Механическое увеличение финансирования провоцирует увеличение коррупционных рисков. Один из возможных способов решения данной проблемы – создание небольших производственных предприятий ручного труда. Они могли бы работать в сфере экономики простых вещей.

Мир не может больше жить в долг

Мы живем в условиях глобального экономического кризиса. Об этом свидетельствуют многие симптомы. Один из них – сокращение мировой торговли. Считается, что поводом для начала кризиса стали локдауны из-за пандемии коронавируса. Но лечению подлежит причина кризиса, а не повод и не симптомы. Причина глобального кризиса заключается в господствующей экономической идеологии прибыли. Мы должны обратиться к истории, для того чтобы в современных условиях использовать те уроки, которые дает нам прошлое. История человечества состоит из противоборства двух экономических идеологий – самодостаточности и прибыли. Когда Россия жила в экономической идеологии самодостаточности, то в эти годы ни кризисов, ни санкций мы не замечали.

Первый глобальный кризис экономической идеологии прибыли был в 1929–1933 годах. Его причины обстоятельно изложены Аланом Гринспеном в работе «Золото и экономическая свобода». СССР в те годы жил в идеологии самодостаточности и мирового кризиса не заметил. Наша промышленность росла на 25% ежегодно. Заметьте, в натуральных показателях, а не в стоимостных. И инфляции в те годы в СССР не было. А вот США, Германия и другие страны преодолевали кризис созданием миллионов рабочих мест ручного труда, благодаря которым были сохранены трудовые ресурсы. Тот опыт США и Германии сегодня предельно актуален для России.

Экономическая реформа 1965 года перевела нашу экономику из идеологии самодостаточности в идеологию прибыли. Высокоэффективная экономическая модель концентрации производства, развивавшаяся в нашей стране в идеологии самодостаточности при Александре III, Петре Столыпине и Иосифе Сталине, просто не могла существовать в новой, чуждой ей идеологии прибыли и разрушилась. И рухнул СССР.

Идеология прибыли – это всегда финансовая пирамида. С 1944 года за счет эмиссии ничем не обеспеченных денег шла жизнь в долг перед будущими поколениями. В феврале 1965 года президент Франции Шарль де Голль ясно предупредил, чем это неизбежно закончится. Его пророчество сбылось. В 2020 году наступил второй глобальный кризис экономической идеологии прибыли. В последние годы многим странам собираемых налогов уже не хватало для обслуживания процентов по накопленным долгам. Этот кризис похож на первый. На повестке дня в России возрождение предприятий ручного труда для того, чтобы защитить население от нищеты и голода. Надо поднять опыт США и Германии начала 30-х годов ХХ века.

Если бы наша страна не ушла в 1965 году из идеологии самодостаточности в идеологию прибыли, то сегодня мы не заметили бы ни глобального экономического кризиса, ни санкций. Исцелить экономическую проблему можно только экономическими инструментами и в примате экономики над политикой. Никогда в мировой истории не получалось вылечить болезнь, развившуюся в экономической идеологии прибыли, оставаясь в ней. Чтобы победить такую болезнь, необходимо вернуться в экономическую идеологию самодостаточности.

Что мы производим и чем торгуем

В Россию ежегодно импортируются простые вещи: скобяные, бондарные изделия, инструменты, консервы, предметы из пластика, простая мебель, строительные материалы – на десятки миллиардов долларов. Вся эта продукция может производиться внутри страны. В 2020 году по сравнению с I полугодием 2019 года положительное сальдо торгового баланса России уменьшилось почти в два раза – на 42,17% (39 125 млн долл.). При этом мы видим, что экспорт просел существенно больше импорта (–22,54 и –6,34% соответственно). (Тут и далее данные сайта «Внешняя торговля России», подготовленные на основе данных Федеральной таможенной службы России.)

Для сравнения, а также чтобы показать, как влияет экспорт товаров повседневного потребления на торговый баланс России, возьмем три пункта внешнеторговой номенклатуры, имеющих прямое отношение к одежде. В скобках указаны импорт и экспорт каждой номенклатуры за 2019 год. Предметы одежды и принадлежности к одежде, трикотажные машинного или ручного вязания (0,173 и 3,355 млрд долл.). Предметы одежды и принадлежности к одежде, кроме трикотажных машинного или ручного вязания (0,202 и 3,707 млрд долл.). Прочие готовые текстильные изделия; наборы; одежда и текстильные изделия, бывшие в употреблении; тряпье (0,092 и 0,810 млрд долл.).

Как легко посчитать, только на импорте одежды Россия теряет в год 7,4 млрд долл. И так практически по каждой позиции товаров повседневного спроса. Берем «обувь, гетры и аналогичные изделия, их детали». В год завозим на 3,43 млрд, вывозим на 0,2 млрд долл. Потери – 3,23 млрд долл. Мебель: завозим на 2,872 млрд долл., вывозим на 0,568 млрд долл. Минус 2,3 млрд долл. Игрушки и спортивный инвентарь: завозим 2,063 млрд долл., вывозим на 0,165 млрд долл. Минус 1,9 млрд долл. Инструменты, приспособления, ножевые изделия, ложки и вилки из недрагоценных металлов; их части из недрагоценных металлов: завозим на 1,672 млрд долл., вывозим на 0,796 млрд долл. Минус 0,88 млрд долл.

Посуда. Сюда можно отнести две номенклатуры: «керамические изделия», завозим на 0,973 млрд долл., и «стекло и изделия из него», завозим на 0,904 млрд долл. Тут с экспортом получше, но он все равно уступает импорту (0,3 и 0,7 млрд долл. соответственно). Минус 900 млн долл. Любимые всеми соломенные шляпы. Изделия из соломы, альфы или прочих материалов для плетения; корзиночные изделия и плетеные изделия: завозим на 17 млн долл., вывозим на 0 долл. На пустом месте – а как еще назвать солому? – минус 17 млн долл. торгового баланса. А есть еще статьи «пластмассы и изделия из них», «каучук, резина и изделия из них», «бумага, картон и т.д.». Тут невозможно с ходу отделить сырье от готовой продукции, но быстрый замер изделий в магазинах покажет, что в основном это все же готовые изделия. Всего вместе завозим на 15 млрд долл., вывозим на 9 млрд долл. Минус 6 млрд долл.

По всем номенклатурам сумма импорта товаров повседневного спроса приближается к 20%. При этом мы не учитываем высокотехнологичные товары: фармацевтику, электронику и т.д. Эти деньги вполне могли бы оставаться в России и служить нуждам ее граждан. Кроме того, неизбежное, уже начинающееся на наших глазах сокращение мирового торгового оборота грозит обернуться для россиян тотальным дефицитом простейших вещей от канцтоваров до лопат. Чтобы строить дома, нужны не только гвозди, но и топоры с молотками. Об этом стоит помнить.

Новая экономическая политика самодостаточности

Сегодня возможности развития бизнеса в России ограниченны. Мы уже 20 с лишним лет мечтаем и без устали говорим о том, что надо довести долю малого и среднего бизнеса в доходной части бюджета до 90%, как в Германии и Японии. И это правильные мечты и правильные разговоры. Именно малый и средний бизнес дает многополярность и обеспечивает экономическую самодостаточность этих стран. Но в текущей национальной экономической парадигме пока нет реального движения к этой цели.

Необходимо переосмыслить роль МСП в решении задачи достижения экономической самодостаточности России. Если частному бизнесу России дать длинные деньги и госзаказ, тогда он выстроит новые производственные цепочки. Внутренний рынок наполнится товарами. Россия исправит сырьевой уклон экономики. Государства нет без экономики. Власть в своих решениях должна отдавать приоритет экономике над политикой, то есть власть должна быть экономической с менталитетом хозяина, а не политической с менталитетом временщика. Цели власти должны совпадать с целями экономического развития страны.

Новая экономическая политика самодостаточности могла бы состоять из двух основных частей.

Первое. Законодательная и исполнительная власть должна обеспечить народное хозяйство длинными и дешевыми деньгами.

Второе. Государство должно загрузить частный сектор экономики государственным заказом по производству товарной массы, необходимой для обеспечения полной экономической самодостаточности России. Производство в рамках госзаказа должно решить две ключевые задачи: производство жизненно необходимой продукции и максимальное обеспечение занятости населения. Существенное улучшение торгового баланса страны будет полезным бонусом.

Национальный проект создания предприятий ручного труда и развитие государственно-частного партнерства

Экономика состоит из накопленного производственного капитала, природных и трудовых ресурсов. Государству важно не потерять эти три составляющие. Трудовые ресурсы крайне трудно и долго восстанавливать. Нельзя допустить безработицу, нищету и голод. Необходимо решительно приступить к созданию концентрированного базиса экономики России – миллионов рабочих мест ручного труда в экономике простых вещей.

В Беларуси данные производства и не прекращали работу. Два года назад необходимость воссоздания экономики простых вещей осознали и в Казахстане. Проект правительства РК «Экономика простых вещей» не только успешно развивается, но в условиях экономического кризиса из-за пандемии получил дополнительное финансирование. Оно было увеличено с 0,6 трлн тенге до 1 трлн. Эта мера вошла в список мер противодействия кризису. В результате Казахстан заметно лучше других стран СНГ преодолевает его последствия. Однако казахстанские власти в рамках проекта предоставляют субсидии, госгарантии и льготные кредиты малому бизнесу, который выпускает номенклатуру из утвержденного списка. Мы предлагаем действовать по другой схеме, которая способна принести еще более быстрый эффект, что в текущих условиях крайне важно.

В России необходимо запустить отдельный национальный проект по созданию предприятий ручного труда. На первом этапе его реализации будут построены 2000 государственных заводов ручного труда в среднем на 500 работников каждый. Реализация уже этого этапа дала бы миллиону семей достаточный для выживания доход, а правительству – решение целого ряда экономических и социальных проблем. В реализации данного проекта необходимо тесное сотрудничество государства и частного бизнеса. Правильным было бы, чтобы построенные предприятия ручного труда остались в государственной собственности. Однако практика показывает, что частный бизнес более гибок и эффективен в организации работы малых и средних предприятий. Поэтому данный нацпроект мог бы предусмотреть развитие государственно-частного партнерства в России. Государство сдало бы построенные им предприятия в бессрочную и безвозмездную аренду юридическим и физическим лицам, представляющим малый и средний бизнес. При этом должны быть понятные и прозрачные критерии, по которым отбирались бы представители МСП для участия в проекте, полностью исключающие коррупционные схемы при отборе.

В работе новых предприятий ручного труда роль частного бизнеса должна быть в организации эффективного менеджмента, который обеспечил бы стабильность работы и выплаты белых зарплат, сделал бы их самоокупаемыми. Однако здесь необходим и определенный протекционизм со стороны государства – обеспечение таких предприятий госзаказом, ограничения по импорту производимой на них продукции. Государство защитит эти свои предприятия от рейдерства и коррупции. Такая защита важна и в связи с тем, что должны быть объективные критерии, которые позволят определять, справляется ли конкретный бизнес с организацией работы конкретного государственного предприятия. Госзаказ даст этим предприятиям стабильность. А за счет стабильных доходов миллиона работников у таких предприятий появится клиентская база, с которой они смогут работать. Собрав опыт с одним миллионом рабочих мест, можно будет расширить рамки нацпроекта.

Увеличение доли госзакупок у МСП дает все шансы направить этот дополнительный денежный поток в новое русло. Предприятия ручного труда могут снабжать бюджетные, включая силовые структуры и госкорпорации, массой вещей повседневного пользования. Сейчас эта сфера непрозрачна и коррумпирована. Но наведение в ней порядка жизненно важно. Это насущная проблема, требующая безотлагательного решения. Квотирование госзакупок не у абстрактного МСП, а у принадлежащих государству предприятий ручного труда, созданных в рамках нацпроекта, обеспечит их первоначальным рынком платежеспособного сбыта и откроет перспективы дальнейшего развития.

Источники финансирования преобразований

К настоящему времени в России разрушены все национальные экономические инструменты, отсутствуют возможности привлечения внешних долгосрочных кредитов с низкой процентной ставкой. В этой ситуации правительство может использовать два незаслуженно забытых финансовых ресурса – федеральные займы на выгодных для населения условиях и восстановление винной монополии государства. При этом нужно осознавать, что налоги даже теоретически не могут быть источником для инвестиций. В истории не было случая, чтобы индустриализацию провели на налоги. Целью правительства, желающего процветания своей страны, должно быть развитие товарного производства, а не сбор максимального количества налогов любой ценой. Государство, живущее только от налоговых сборов, движется к краху.

В кризис частный бизнес идет в правительство с просьбами о финансовой помощи. Но до тех пор, пока наше государство не зарабатывает, а живет с налогов и штрафов, оно может помочь нам только из тех денег, которые взяты у нас самих. Так из кризиса не выйти. Надо находить варианты, при которых государство сможет само зарабатывать на решение стоящих перед ним задач и не повышать, а снижать налоги. Один из таких вариантов – создание государственных монополий и формирование новых рынков. Самое главное – вернуться к идеологии самодостаточности, постепенно уйти из экономической модели рыночного хаоса, работающей в идеологии прибыли, к экономическим моделям, работающим в идеологии самодостаточности.

В идеологии самодостаточности существуют две экономические модели. В модели концентрации производства налоги не взимаются вообще, они включены в саму концентрацию. В предложенной Георгием Маленковым и реализованной в Сингапуре и КНР модели государственной концентрации рынка взимаются щадящие налоги, стимулирующие развитие товарного производства. Вторая модель в настоящее время больше всего подходит для России. Сейчас налоги взимаются за каждый производственный шаг, что превращает занятие малым бизнесом в настоящее наказание со стороны государства.

Чтобы люди были заинтересованы, налоги должны стимулировать производство. К примеру, если на предприятии из нацпроекта будут платить налоги по системе ЕНВД, то при наличии 500 сотрудников – ставка налога 13%, 1000 сотрудников – 12%, 1500 сотрудников – 11%, 2000 сотрудников – 10%, 2500 сотрудников – 9%, 3000 сотрудников – 8%, 3500 сотрудников – 7%, 4000 сотрудников – 6%, 4500 сотрудников – 5%, 5000 сотрудников – 4%, 5500 сотрудников и больше – 3%. Кроме того, полагаю, что частному бизнесу должен быть законодательно определен размер максимально допустимой налоговой и штрафной нагрузки. Например, не больше 20% от прибыли.

В кризис все ищут стабильности. Несколько сотен, а впоследствии несколько тысяч заводов в секторе экономики простых вещей, обеспеченных государственным и муниципальным заказом, могут стать теми островками стабильности, которые помогут сдемпировать последствия кризиса для населения, снизить валютные расходы и стать базисом новой диверсифицированной экономики.

Автор Андрей Быков – экономист, член Совета московского регионального отделения общероссийской общественной организации «Деловая Россия».

https://www.ng.ru/ideas/2021-01-18/7_8059_russia.html

***

Малый бизнес России надеются оживить льготными кредитами

Правительство объявило о снижении ставки по льготным кредитам для малого и среднего бизнеса, а также для самозанятых.

Ставка по льготным займам для отдельных отраслей бизнеса снизится до 7% годовых, сообщил в понедельник Михаил Мишустин. Предприниматели встречают новшество противоречиво, считая решение запоздавшим. Без дополнительных послаблений льготное кредитование может оказаться малоэффективным. «Подписано постановление правительства о снижении ставки по льготным кредитам для малого и среднего бизнеса, а также для самозанятых граждан. Первоначально ставка по таким кредитам была установлена на уровне 8,5%. По новым правилам ее максимальный размер не должен превышать ключевую ставку Центробанка (сейчас 4,25%. – «НГ»), увеличенную на 2,75 процентного пункта (п. п.).

Таким образом, сейчас льготные кредиты будут выдаваться под 7% годовых», – сказал глава кабмина на совещании с вице-премьерами. По мнению правительства, новшество позволит предпринимателям снизить долговую нагрузку и пополнить оборотные средства. Кроме того, даст больше возможностей для развития бизнеса и инвестирования в новые проекты. «Что крайне необходимо для стабилизации работы в текущей экономической ситуации, особенно в таких сферах, как сельское хозяйство, внутренний туризм, наука, техника, здравоохранение и образование, обрабатывающая промышленность», – отметил глава правительства.

Получить льготный заем смогут те, кто зарегистрирован в едином реестре малых и средних предприятий (МСП). Кроме того, кредиты выдаются тем, кто работает в приоритетных сферах. Среди них – сельское хозяйство, розничная и оптовая торговля, внутренний туризм, ресторанный бизнес, наука и техника, здравоохранение и образование, обрабатывающая промышленность, бытовые услуги.

В Минэкономразвития надеются, что льготные займы пойдут как на поддержание текущей деятельности, так и на развитие бизнеса. В ведомстве Максима Решетникова подчеркивают: в рамках национального проекта МСП в 2021 году будет выдано кредитов по льготной ставке общим объемом в 700 млрд руб. Это меньше, чем по итогам прошлого года. Так, в 2020 году в рамках программы было заключено свыше 17 тыс. кредитных соглашений на общую сумму более 1 трлн руб., по которым выдано более 900 млрд руб.

Сами же предприниматели продолжают говорить о значительных финансовых потерях во время пандемии. Нынешний коронакризис больнее всего ударил именно по малому и среднему бизнесу, признает глава Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) Александр Шохин. «Для малого бизнеса последствия пандемии были серьезнее – о возникших в связи с этим проблемах в работе заявили 60% опрошенных нами респондентов. Из числа представителей крупного бизнеса эту позицию разделяют только 34,6% предприятий», – рассказал Шохин со ссылкой на проведенный союзом опрос бизнеса. В целом же эпидемия негативно повлияла на деятельность 41,2% компаний – членов РСПП, уточнил он.

Схожие настроения российских предпринимателей фиксируют и иностранные аудиторы. В частности, компания PricewaterhouseCoopers (PwC) ранее сообщала о том, что подавляющее большинство российского бизнеса (81%) считают, что пандемия привела к ухудшению инвестиционного климата в стране. При этом крупный бизнес более позитивно оценивает ситуацию, отмечали в PwC. Каждый второй из них заявил, что инвестклимат в России уже восстановился после пандемии. В свою очередь, малый бизнес, наоборот, встревожен больше – 74% его представителей отметили, что инвестклимат в России до сих пор не вернулся на прежний уровень. И именно малый бизнес больше рассчитывает на помощь государства, отмечали в PwC. О надежде на поддержку властей заявили 57% руководителей малых предприятий. Крупный и средний бизнес больше надеется на собственные силы – 60% руководителей считают необходимым иметь финансовую подушку, отмечали аналитики.

При этом многие меры господдержки бизнеса, по мнению представителей бизнес-сообщества, нуждаются в доработке. Так, треть опрошенных РСПП компаний столкнулась со сложностью выполнения нормативов, установленных в программах поддержки. Согласно пакету мер поддержки бизнеса в условиях пандемии, начавшему действовать 1 июня 2020 года, наиболее пострадавшим отраслям списываются кредиты при условии сохранения занятости. Позже в правительстве уточнили, что предприятиям, которые сохранят не менее 90% сотрудников, заем будет списан вместе с процентами. Кроме того, малому и среднему бизнесу, причисленному к пострадавшим от пандемии отраслям, можно получить субсидию на выплату МРОТ сотрудникам при условии сохранения занятости на уровне 90% от показателя на 1 апреля 2020-го.

Защитники бизнеса неоднократно указывали на невыполнимость этих нормативов. Так, в конце декабря 2020 года на встрече с президентом РФ Владимиром Путиным бизнес-омбудсмен Борис Титов просил «снизить планку» хотя бы 80%, так как «очень много людей уходят» из-за выросшего пособия по безработице. В случае сохранения 70% штата Титов предлагал списывать 50% задолженности. Примечательно, что предприниматели и чиновники оценивают потери по-разному. Так, в ведомстве Максима Решетникова еще в декабре «не наблюдали драматического снижения количества субъектов МСП». На предприятиях из реестра МСП заняты свыше 15,5 млн человек. Численность работников в этом сегменте сократилась на 4% в третьем квартале в годовом выражении, что соответствует 600 тыс. человек, отмечали в МЭР. В Федеральной налоговой службе тогда же отмечали, что количество субъектов МСП сократилось на 4% с начала года – с 5,92 млн до 5,7 млн.

Удешевление кредитов для бизнеса и самозанятых значительно улучшит их ситуацию, говорит первый вице-президент «Опоры России» Павел Сигал. «Ведь именно относительно высокие ставки по заемным средствам предприниматели часто называли проблемой для дальнейшего развития. Кроме того, в период пандемии значительно вырос спрос на кредиты у микро-, малого и среднего бизнеса – эти займы предприниматели чаще всего использовали для пополнения оборотных средств. Из-за снижения спроса многие предприятия были вынуждены направлять имеющиеся деньги не на развитие, а на выплату зарплат и другие текущие нужды. Сейчас у них появится возможность получать кредиты по сниженным ставкам, тем самым увеличивая объем средств в обороте – на закупки, на комплектующие, на технику и т.д. Что, в свою очередь, позволит производить больше продукции, расширять сбыт, увеличивать число торговых точек, выходить на новые рынки или создавать дополнительные товары и услуги», – надеется эксперт.

«Малый, средний бизнес и самозанятые из-за пандемии оказываются в сложной финансовой ситуации: в конце прошлого года, по данным компании «Эвотор», которая отслеживает обороты онлайн-касс, выручка малого и среднего бизнеса сократилась на 14%», – напоминает директор по развитию продуктов платформы «Рокет Ворк» Вячеслав Аскалепов. Падение оборотов продолжается вместе с затянувшимся сокращением реальных доходов населения. «Многим предприятиям приходится брать кредиты на поддержание операционной деятельности и на выплаты зарплат сотрудникам. В таких условиях льготные ставки по кредитам для малого бизнеса, конечно, будут пользоваться спросом», – соглашается он.

Решение властей выглядит несколько запоздалым, считает член генерального совета «Деловой России» Алим Бишенов. «Бизнес-сообщество указывало на необходимость снижения барьеров и уровня ставки кредитования еще в четвертом квартале прошлого года», – отмечает он. По его мнению, чтобы наращивать спрос на такие кредиты, необходимо попутно снимать избыточные барьеры для получения займа в самой кредитной организации. Бишенов напоминает, что для получения льготного кредита существует обязательная планка по годовой выручке, которую из-за пандемии стало сложнее преодолеть. «Непростая процедура по одобрению и получению этих кредитов делает эффект от этой меры очень скромным», – добавляет сопредседатель Московского областного регионального отделения «Деловой России» Роман Харланов. По его мнению, льготные кредиты для МСП могут оказаться бесполезными без снижения налоговой и административной нагрузки.

Еще в прошлом году наметилась тенденция роста спроса на займы со стороны индивидуальных предпринимателей и самозанятых в микрофинансовых организациях (МФО), где не требуется залога, но процент при этом чуть меньше, чем по «займам до зарплаты» – в частности, от 0,5 до 0,8% в день со сроком возврата до 18 недель, говорит Бишенов. «Бизнес готов переплачивать в обмен на скорость по части выделения денежных средств для решения оперативных операционных вопросов», – отмечает он. «Малым и средним предприятиям нужны не просто дешевые, но и простые кредиты – сейчас банки не торопятся кредитовать малый бизнес из-за рисков невозврата, выставляют высокие требования к залогам», – говорит Вячеслав Аскалепов, полагая, что необходимо снизить или упростить часть требований к заемщикам. «В таком случае мы бы могли выйти из кризиса с существенным приростом доли МСП и, как следствие, с более здоровой экономикой. Пока же доля малого и среднего бизнеса в ВВП РФ составляет всего 20–21%, тогда как во многих зарубежных странах данный по­казатель превышает 50% и доходит даже до 80%, являясь главным драйвером роста национальной экономики», – резюмирует он.

«Спрос на кредиты безусловно будет, когда то экономика пойдет на восстановление. Однако, условия получения надо смягчать, рассматривая вопрос 100% гарантирования кредитов, чтобы залоговые требования не становились препятствием к получению», - полагает советник уполномоченного при президенте РФ по защите прав предпринимателей Антон Свириденко. Однако он сомневается, что эти меры смогут кардинально улучшить положение бизнеса. «Более спасительным для бизнеса было бы новое списание налогов или смягчение условий невозвратных кредитов», - рассуждает эксперт.

Автор Ольга Соловьева

https://www.ng.ru/economics/2021-01-11/1_8053_business.html

***

Как растущая налоговая нагрузка отразится на отечественном бизнесе

С 1 января уходит в прошлое единый налог на вмененный доход (ЕНВД), просуществовавший 22 года. Часть экспертов уже предрекают череду массовых банкротств предприятий малого бизнеса, налоговое бремя для которых в отсутствие ЕНВД резко возрастет. Так ли это и насколько могут оказаться велики потери, «Огонек» выяснял у управляющего партнера аудиторско-консалтинговой группы «АИП» Сергея Елина.

«Огонек»: — Сергей Викторович, на ваш взгляд, насколько окажется критичным исчезновение такого налогового спецрежима, как ЕНВД?

Сергей Елин: — Сегодня оценить последствия упразднения ЕНВД невозможно, разве только строить догадки. Но на мой взгляд, прогнозы по части ухода с рынка двух третей предприятий малого бизнеса слишком уж пессимистичны. Реальные масштабы бедствия определятся позднее — отчасти к лету, но в полной мере к концу этого года или даже к середине следующего. Ведь для того, чтобы оценить, сколько компаний не выдержало повышения налогового бремени и объявило себя банкротом, требуется сопоставить две цифры — закрывшихся компаний и новообразованных. Какая-то часть бизнеса просто трансформируется, к примеру, закроет ООО и откроет ИП.

— Но беды как таковой не избежать? Разница только в масштабах...

— Безусловно, отмена ЕНВД повлияет на экономику предприятий, так как налоговая нагрузка для них вырастет. В большинстве своем ЕНВД давал меньшую нагрузку, чем альтернативные системы налогообложения. Для каждого вида деятельности компании ЕНВД считался по-разному (где-то от величины занимаемых площадей, где-то от количества используемых машин и т.д.), но в среднем он составлял от 3 до 6 процентов от оборота. Это были самые низкие ставки налогов, даже если сравнивать их с другими спецрежимами, не говоря уже о стандартной общей системе с НДС и налогом на прибыль. Но не менее важен тот факт, что при вмененном налоге не принимался во внимание лимит по размеру выручки. Так что компания малого бизнеса могла показывать обороты в 300–400 млн рублей в год и при этом оставаться на вмененном налоге.

— А во сколько определен потолок по оборотам для малого бизнеса?

— Малыми предприятиями в России считают компании, демонстрирующие оборот, точнее выручку, до 800 млн рублей в год. Микропредприятия — до 120 млн в год.

— Иными словами, весь малый бизнес, не говоря уже о микробизнесе, мог пользоваться ЕНВД?

— Именно так. С этого года ЕНВД ушел в прошлое, и выбор, что называется, стал совсем невелик. Если предприятие может перейти на другой спецрежим — это просто великолепно, ведь на любом спецрежиме налоговая нагрузка пусть окажется и выше ставок по ЕНВД, но она близка к ней, по крайней мере, сопоставима. Самым распространенным спецрежимом среди тех, кто уходит с ЕНВД, сейчас станет так называемая упрощенка. Конечно, компаниям, платящим по такой схеме, придется раскошелиться побольше, чем на ЕНВД (в противном случае малый бизнес пользовался бы этим спецрежимом чаще, чем вмененным доходом), но все же упрощенка позволяет существенно экономить на налогах по сравнению с ОСНО (общей системой налогообложения). Можно сказать, что тем, кто сможет перейти на упрощенку, повезло: их расходы вырастут, но незначительно, доходность относительно не так сильно упадет, но они выживут в это непростое время. Ведь на упрощенке можно платить проценты с доходов (6 процентов) или по формуле «доходы минус расходы», то есть с прибыли (15 процентов).

Вся проблема в том, что, в отличие от ЕНВД, для применения упрощенной системы налогообложения требуется укладываться в определенные лимиты по оборотам. В прошлом году потолок для оборотов компаний, находящихся на упрощенке, был определен в 150 млн рублей в год. В этом году ввели так называемую буферную зону: если обороты превышают 150 млн рублей, но менее 200 млн рублей в год, то право на упрощенку остается, но ставка налога повышается (с 6 до 8 процентов). И это все равно выгоднее, чем платить по полной. А вот если обороты компании превышают 200 млн рублей в год, то об упрощенке можно будет забыть.

— Но в кризис цифры оборотов растут хотя бы по причине инфляции и роста цен.

— Соглашусь, что большая часть малых предприятий России сегодня демонстрирует обороты в 300–400 млн рублей в год. И это выше порога, определенного для упрощенки. Не забывайте, что выручка или обороты абсолютно не говорят о размере прибыли. Я выступал на аптечном форуме и говорил об этом. Аптечный бизнес, как правило, маломаржинальный, то есть прибыли аптеки получают немного, потому что ценами на лекарства не принято манипулировать с такой же легкостью, как, например, на продуктовые или промтовары. Плюс в этом сегменте рынка высокая конкуренция. А вот обороты в аптечном бизнесе внушительные: некоторые виды лекарств довольно дороги, да и объемы потребления немалые. Получается, что аптечный бизнес для многих предприятий под упрощенку не подпадает и при переходе с ЕНВД на стандартную систему налогообложения фискальная нагрузка может подталкивать к росту цен, что может не потянуть спрос, а общая система с текущими ценами для аптек может оказаться неподъемной.

— Выходит, на спецрежиме останется лишь малая толика компаний, которые общепризнанно относятся к малому бизнесу?

— Точнее я бы сказал, что большая доля малых предприятий не подпадает по выручке под критерии спецрежима — упрощенной системы налогообложения.

Если компания переходит за пороговое значение, определенное для оборотов, она будет вынуждена платить по полной.

А это НДС (20 процентов), налог на прибыль (20 процентов) и, возможно, еще какие-то выплаты и налоги (имущество, транспортный налог, отчисления с фонда оплаты труда). То есть как минимум почти 50 процентов против 3–6 процентов, что платили раньше. Многие ли потянут такие расходы, да еще в кризис? Кто-то может использовать лазейку, но этот путь чреват малоприятными последствиями или принятием очень высоких налоговых рисков. Я имею в виду дробление существующего бизнеса на несколько, с тем чтобы получить несколько юрлиц, оборот которых не будет превышать пороговой суммы, определенной для спецрежима упрощенки.

— И чем такой путь чреват?

— Тем, что Налоговая служба сочтет подобные действия по дроблению искусственными, имеющими первичной целью только экономию налогов, а не деловую, со всеми вытекающими из этого последствиями в виде больших налоговых претензий. Мне, например, не раз приходилось защищать в налоговых спорах компании, попадавшие в столь неприятные ситуации. Когда ФНС расценивает подобные случаи как необоснованную налоговую выгоду в связи с искусственным дроблением бизнеса, есть очень много ситуаций, которые можно трактовать по-разному, все в деталях.

— А как могут наказать?

— Обложат налогами по новой. Возьмут, например, небольшую аптечную сеть, работавшую на ЕНВД с выручкой 700 млн, а теперь трансформировавшуюся с 2021 года в отдельные юрлица на упрощенной системе налогообложения, посчитают их как одно юрлицо, посчитают НДС и налог на прибыль, прибавят к этому пени и штрафы до 40 процентов за налоговые правонарушения. И вместо 6 процентов с оборота компания будет вынуждена заплатить гораздо больше. Такие суммы — это как правило приговор, после которого иного выхода, как объявлять себя банкротом, и не останется. И это еще полбеды: есть большой риск возбуждения уголовного дела по основаниям уклонения от уплаты налогов. Так что число бизнесменов под дамокловым мечом может увеличиться. Словом, путь по дроблению бизнеса — это не выход, скорее пороховая бочка. Сколько будет компаний, которые на него отважатся в надежде, что налоговая проверка придет не завтра?

— Мы о каких цифрах сейчас говорим?

— Сегодня на предприятиях малого и среднего бизнеса (МСП) в России трудятся, согласно официальной статистике, 15 млн человек. Всего же по состоянию на 10 августа 2020 года в секторе МСП числились 5,6 млн компаний. 48 процентов из них — это микробизнес, который упразднение ЕНВД практически не затронет, потому что предприятия этого сегмента легко перейдут на упрощенку. А вот малый бизнес с выручкой свыше 200 млн рублей оказывается в зоне риска. Более того, следует учесть, что ЕНВД изначально вводился как налог, регулируемый отдельно каждым субъектом. Иными словами, субъекты Федерации сами принимали решение, вводить его и в каких размерах. В Москве, например, ЕНВД не действовал, а в Московской области он был.

— Значит, регионы таким образом могли привлекать к себе бизнес. Насколько велик риск, что начнется переток бизнеса в мегаполисы и столицы?

— У субъекта есть право снижать ставку по упрощенной системе налогообложения, к примеру в Крыму вместо 6 процентов c доходов действует ставка 4 процента. Это рабочий альтернативный инструмент. В свое время, в 1998 году, принимая решение о введении ЕНВД, власть хотела активизировать развитие малого бизнеса и упростить администрирование налогов с него. Все же при ЕНВД администрирование было минимальным и в чем-то схоже с нынешней патентной системой с той разницей, что патенты доступны лишь индивидуальным предпринимателям, а не юрлицам. Конечно, отмена режима ЕНВД не стала неожиданностью для мира бизнеса, об этом предупреждали заранее, и я думаю, в первую очередь это продиктовано необходимостью увеличить пополнение бюджета.

— Весь вопрос в том, насколько это удастся в условиях кризиса. Повышение бюджетных доходов может оказаться кратковременным, а вот потерю «бизнес-поголовья» компенсировать будет не так легко и не так быстро...

— Согласен, вопрос неоднозначный. Учитывая, что отмена режима ЕНВД приходится на столь непростое время, мне кажется, было бы целесообразным проанализировать более детально ситуацию по отраслям, а лучше — и по секторам, и по регионам. Ведь проблема резкого повышения налоговой нагрузки остро коснется не только аптек. К примеру, есть давняя боль у рестораторов в виде налоговых рисков. Сегодня они на 90 процентов находятся на налоговом спецрежиме. Многие из них вынуждены идти на риски, чтобы оставаться на спецрежиме, если не хотят закрыться, дробить свой бизнес. Их перевод на стандартную систему налогообложения автоматически приведет к подъему чеков в ресторанах на 20–30 процентов, что в нынешних условиях равносильно банкротству, так как они потеряют клиентов. Рестораторы давно просят снизить для них налоговую нагрузку на общей системе налогообложения. На мой взгляд, в условиях, когда из-за эпидемиологических ограничений посещаемость точек общепита и так упала в разы, повышать для них налоговую нагрузку, по меньшей мере, имеет больше минусов. Меньшая налоговая нагрузка далеко не всегда означает меньше поступлений в бюджет, в более долгосрочной перспективе более низкая ставка создает базис для развития бизнеса, а это больше налогоплательщиков и соответственно больше поступлений в бюджет.

Возможно, вопрос с отменой ЕНВД хорошо было бы решать по каждой отрасли и сектору отдельно. По крайней мере, в кризис. К слову, почти все профессиональные сообщества в прошлом году обращались к правительству с предложением обсудить сложившуюся ситуацию и, быть может, рассмотреть какие-то временные меры по снижению налоговой нагрузки в связи с отменой ЕНВД в ряде секторов и случаев. Пока идет диалог. Власть упирает на то, что не весь бизнес прозрачен и точность расчетов по ЕНВД страдала: бизнес активно задействовал наличные средства, демонстрируя заниженные показатели по оборотам. В последние годы многие процессы были автоматизированы, в оборот повсеместно введены онлайн-кассы, ужесточился контроль и мониторинг за любыми денежными потоками. Порядок по контролю наведен, и суммы, отчисляемые в бюджет, выросли. Понятно, что власти планируют дальнейшее увеличение налоговых отчислений, но для экономики очень важен баланс, чтобы рост налоговой нагрузки не был критичным и были условия для развития малого и среднего бизнеса, в противном случае не раз декларированное как стратегически важная цель увеличение доли малого и среднего бизнеса в ВВП к 2025 году вдвое до 40 процентов может быть не реализовано. Лично я ожидаю серьезной трансформации в сегменте малого бизнеса по результатам отмены ЕНВД уже к лету.

Беседовала Светлана Сухова

https://www.kommersant.ru/doc/4640776


Об авторе
[-]

Автор: Андрей Быков, Ольга Соловьева, Светлана Сухова

Источник: ng.ru

Добавил:   venjamin.tolstonog


Дата публикации: 02.02.2021. Просмотров: 481

zagluwka
advanced
Отправить
На главную
Beta