Эпоха Путина

Часть первая. Начало политической карьеры Владимирa Путинa складывалось в атмосфере всеобщего предательства и самой страшной геополитической катастрофы ХХ века 

Путин не ищет драки, но когда драка неизбежна, Путин не раздумывая бьет первым. Эффект от такого внезапного удара всегда сокрушительный. Березовский, Гусинский и Ходорковский – немногие из тех, кто своими судьбами показали, что принимать медлительность Путина за слабость – это роковая ошибка.

Церковь правильно говорит о том, что смерти тела предшествует умирание духа. Те, кто способны видеть биополе человека, говорят, что там знаки смерти возникают за год до ее наступления на физическом уровне. Сторонники учения Традиции говорят, что мироздание полярно, и именно на полюсах происходит самое важное: перелом на зиму происходит в середине лета, перелом на лето — в середине зимы. Начало ночи происходит в полдень, начало дня — в глухую полночь.

Начало умирания социализма в Советском Союзе принято относить к эпохе Никиты Хрущева. Это не так — при Хрущеве просто вылезло то, что начало зарождаться при апофеозе сталинской эпохи. Именно в сталинский советский полдень начала свое зарождение антисоветская горбачевско-ельцинская перестроечная ночь.

Анастас Микоян, первый заместитель председателя Совета Министров СССР, еще при Сталине съездил в Грецию, и после возвращения с удивлением признался: он думал, что богато живет, а оказалось, что греческий инженер живет богаче его.

Он, конечно, рассказал об этом впечатлении своим домашним. Это стало для них неким культурным шоком. Сам Микоян умел принимать то, что имеет, он уже добился всех мыслимых высот в жизни, а вот его детям не было никаких шансов унаследовать социальный статус после ухода Микояна в отставку. Не было возможности и самим повторить его путь. Самое лучшее в их жизни, получается, уже было в детстве, и дальше жить не имело смысла.

В СССР возник огромный слой детей высшей партийной номенклатуры, которые с напряжением впитывали заграничные впечатления отцов и с ужасом думали о своей перспективе через 10−15 лет. И так как от системы они лично для себя ничего хорошего уже не ждали (с вершины горы, куда ни пойди, пойдешь вниз), ненависть к системе стала естественным плодом их размышлений.

По мере роста рядов номенклатуры росло и число детей элиты, напряженно ищущих выхода из грядущего карьерного и жизненного тупика. Вместе с родственниками и друзьями этот круг расширялся. Каста сложилась и искала выхода из положения. Элита постепенно снизила риск репрессий, но советский строй по-прежнему не давал никаких шансов на передачу социального статуса по наследству. Власти добиться уже было нельзя — она уже была в руках, а конвертировать власть в собственность было еще невозможно.

Так первыми и главными врагами системы стали ее высшие жрецы. Даже дочь Сталина и сын Хрущева оказались за границей. Что же можно было сказать про тех, кто окружал трон каждого советского царя? Все силы советской номенклатурной элиты оказались направлены на получение их детьми профессии, связанной с командировками за границу. Социальная иерархия по факту стала расти на глазах изумленного советского общества. Фальшь официальной пропаганды, расходящаяся с жизнью, становилась все более и более непереносимой.

Следом за партийной элитой презирать советский строй начала научная, творческая и техническая интеллигенция, за ней в противостояние с реальностью начал втягиваться управленческий корпус, и уже позже всех включился народ. Сначала более образованные, потом менее. Те, кто продолжал верить в идеалы и испытывать иллюзии, подвергались остракизму как умственно неполноценные субъекты. Эрозия морали расползалась, как пятно масла на воде. Рыба, у которой сгнила голова, стала протухать всем телом.

Дети простых советских граждан видели то, что происходит вокруг них и с их родителями. Они быстро все поняли и стали искать себе места в складывающейся реальности. Фальшь официоза и необходимость лжи ради социальной эволюции стали для них привычными реалиями. Они быстро усвоили, что для успеха в жизни нужно иметь соответствующую стандартному идеалу анкету, вступить в комсомол и потом в партию, получить престижный диплом, не портить отношения с руководством и делать то, что от тебя ожидают.

Но так как пора таких напряженных изощрений до конца школы не наступала, до определенного времени дети вполне свободно росли по правилам дворов. А это была совсем другая реальность. Дворовое воспитание создавало совсем другие нормы.

Двор стал школой жизни, он не терпел предательства, ненавидел трусов и не принимал фальши и гнили. Двор сразу определял своих и чужих. Во дворах делали так, как читали в книжках, видели в кино и слышали от старших братьев и отцов.

Выросшее во дворах послевоенное поколение мальчишек и девчонок вступало в непримиримый нравственный конфликт с моралью системы, принимая ее внешне, но не принимая внутренне. Возникло поколение, привыкшее к существованию конфликта между тем, как «по жизни» и как «по совести». Одним из миллионов таких советских мальчишек был будущий президент Российской Федерации Владимир Путин.

Мы родом из детства. Там создавалась наша нынешняя сущность

И пытались постичь мы, не знавшие войн,

За воинственный клич принимавшие вой,

Тайну слова «приказ», назначенье границ,

Смысл атаки и лязг боевых колесниц.

(В. Высоцкий, «Баллада о борьбе»)

Ленинградские дворы — это особая категория дворов, отличающаяся от дворов Москвы или любого советского города. Ленинград конца пятидесятых еще не полностью отошел от последствий блокады и шока ХХ Съезда партии. На долю того поколения выпало то, что порой не выпадает и трем поколениям.

Колодцы старых ленинградских дворов послевоенной поры — это уставшие до предела матери и падающие с ног от утомления после смены отцы. Это прошедшие тюремными коридорами старшие братья и жестокий футбол на асфальте с пацанами из ближайших домов, когда нельзя струсить и не упасть под мяч, потому что не трава, а асфальт.

Это невозможность показать слезы от ссадин и страх перед жестокими и коварными драками, в которых побеждает тот, кто бьет первым, а битье лежачего считается самым страшным позором. И самым страшным, что можно представить, является обвинение в доносительстве, стукачестве, ябедничестве. Виновные в этом не получали прощения вообще. Предательство своих не прощалось ни при каких обстоятельствах.

Когда Владимир Путин вспоминает, как однажды загнал в угол крысу, и она от безвыходности бросилась на него, он говорит об одном из важнейших своих жизненных уроков. Он никогда не старается загнать в угол противника, всегда дает ему возможность как-то выйти из положения и спасти лицо. Но сам в безвыходной ситуации нападает первым мгновенно и идет до конца. Операция по возвращению Крыма в Россию — это реализация именно этого дворового опыта из детства.

Путин не ищет драки, но, когда драка неизбежна, Путин не раздумывая бьет первым. Эффект от такого внезапного удара всегда сокрушительный. Березовский, Гусинский и Ходорковский — немногие из тех, кто своими судьбами показали, что принимать медлительность Путина за слабость — это роковая ошибка. Те, кто росли в интеллигентских семьях, не в силах тягаться с теми, кто рос в суровых ленинградских дворах. Не та школа жизни, не те рефлексы, не та стойкость к испытаниям.

Детство, плавно переходя в юность, привело Путина в секцию дзюдо. Спорт, борьба, дисциплина — это та среда, где формировался характер дворового мальчишки. В борьбе у Путина сформировался навык терпеть до конца, переносить недоступность радостей сверстников и способность выходить на схватку с противником, намного превосходящим по силе и росту. Он научился с ними справляться тем, что позволял им начинать то, что они хотят, а потом использовать это против них самих. Это стало его философией, которую он использовал и в спецслужбах, и в политике.

Проведя детство в эпоху нарастания кризиса морали социализма, Путин понял, что верить полностью нельзя никому, даже тем, с кем вырос и не раз проходил через различные испытания — предавать способны только свои. Он не верит в идеи, понимая, что это хороший повод для вербовки агента. Он не верит в идейных соратников, зная, как в спецслужбах находят пути к их душам и ломают прежние убеждения неотвратимой логикой фактов. Путин верит лишь в ситуацию, которую сам контролирует. И это, возможно, стало основой его политического долголетия.

Внутри Путина вшит стальной стержень. Он не верит в идеологемы и лозунги, но он верен присяге и Кодексу чести. Когда в Дрездене толпа пришла громить здание резидентуры КГБ, Путин в одиночку вышел ей навстречу с пистолетом в руке и укротил ее словами.

Он в этот момент рисковал жизнью, ведь останься он в помещении, его бы никто не упрекнул. Но Путин с детства не терпит трусов и предателей — такие книжки в детстве читал. Ему оказалось легче умереть, чем жить с этим пятном. И потому он вышел к толпе и победил. Хотя мог быть запросто растерзан. Это был личный выбор, и мимо этого не прошли те, кто его продвигал на политический верх. Начало политической карьеры складывалось в атмосфере всеобщего предательства и самой страшной геополитической катастрофы ХХ века.

Источник - https://regnum.ru/news/polit/2673158.html

***

Часть вторая. Придя в политику, Владимир Путин создал новую моду на имидж политического лидера.

Спортивный, подтянутый, с выправкой офицера в штатском, спокойный и несуетливый, с тихим голосом и цепким взглядом контрразведчика, с улыбкой, с которой он одинаково награждает героев сирийской кампании и стирает в пыль Петра Порошенко на переговорах в Минске, Путин создал в политике новый стандарт.

Образ политика, внесенный Путиным в обиход, сломал господствовавший там образ американского супермена, чем весьма гордился Збигнев Бжезинский, написав в книге «Великая шахматная доска» о том, что все политики мира подражают манерам американских президентов.

Теперь подражать американским президентам уже смешно, это как бы прошлый век. Нелепо ходить с надутой грудью и фальшивой улыбкой в 32 зуба, изображая нескончаемую крайнюю радость идиота. Даже японцы как-то перестали подражать американцам, чем занимались с начала 60-х. Теперь модно подражать Путину.

В России образ Путина пришелся особенно по нраву. Страна устала от политических недоносков типа хуторского Хрущева, маразматического Брежнева, полумертвых Андропова с Черненко, трусливого станичного Горбачева и непросыхающего Ельцина, дирижирующего оркестром в аэропорту. Путиным впервые стало модно гордиться. Его портреты в кабинетах офисов и на майках стали шиком и признаком стиля.

Путин завел обычай работать постоянно, за его режимом не могут угнаться его сотрудники. Путин работает всегда, даже когда он отдыхает, хотя его отдых — это разновидность работы. Именно на отдыхе он общается с разными политиками и с прессой, создает информационные поводы и решает сложные вопросы. Когда говорят «Крест лидера» — это говорят о Путине. Это тот самый случай, когда на крест не просятся, но и от креста не бегают.

Несмотря на то, что сам Путин являет собой новый образ политика, его самого окружают безнадежно «вчерашние» лица. Они застряли в восьмидесятых и состарились, неся по жизни свои застарелые комплексы. Их ничему не учит опыт трудных ошибок, они не способны к гениальности, и сами по себе являются парадоксом эпохи. Это наше «очевидное — невероятное», которое, по сути, составляет костяк либеральной элиты, а в оппозиции персонажи еще более колоритные, выморочные и нелепые.

Обвинять Путина в том, что он выморил всех ярких персонажей вокруг себя — нелепая затея. Яркого никак не выморишь, он везде будет виден, а вот выдающаяся посредственность ни при каких костылях не будет выглядеть харизматиком.

Проблема качества российской элиты давно перестала быть темой для анекдотов и стала вопросом национальной безопасности. Деградация элиты — процесс объективный и коснувшийся не только Запада, но и России. Ни один царь при всех стараниях не заменит сотню российских губернаторов и министров, и если они интеллектуально ограничены, что часто видно даже по их лицам, то качество управления никогда не будет адекватным.

При всех попытках как-то обучать новых назначенцев, особых результатов это пока не дает. Дело в том, что за 50 лет в целом все общество заметно деградировало, и выбирать умных руководителей просто неоткуда. Деградация общества началась в позднесоветское время и продолжается сейчас.

Никакие усилия КПСС и сменившей ее элиты не смогли остановить процесс глобального оглупения населения, живущего в атмосфере глобальной массовой культуры и потребительских ценностей. Никакая реформа системы образования не способна заменить собой среду, в которой формируется современный человек как на Западе, так и в России. И то, что системы образования одна другой хуже, также следствие того, что их создают уже деградировавшие продукты общества.

Сводить деградацию образования только к конспирологическому заговору мировой элиты тоже неверно — сама эта элита за последние полвека значительно поглупела. Она уже не в состоянии саму себя спасти от катастрофы и плывет по воле волн, как пробка или какая-то другая субстанция.

Проблема ротации элит не в том, что старые не пускают новых, а в том, что новых физически не существует. А то, что существует, то еще более плохое, чем то, что есть. Как сказал одному молодому композитору старый мастер: «Молодой человек, то, что у вас ново, то не оригинально, а что оригинально, то не ново». Нет никакой гарантии, что те, кто просит у Путина дать порулить, не обрушат завтра страну в еще более глубокую пропасть, чем всем надоевшие системные либералы в правительстве.

На самом деле это реально тревожно. Сторонники академика Глазьева уверяют, что если дать стране немного денег, то инфляции не будет, а оживление наступит. И называют некий предел, до которого можно печатать деньги без риска инфляции. При этом они ссылаются на расчеты по другим странам, ими произведенные. Что делать в том случае, если они ошибаются, они не говорят. Но на Путина обижаются, что он не спешит им поверить на слово.

Сейчас администрация президента стоит перед самой важной задачей — использовать парламентские и президентские выборы для обновления политической элиты России. Но так как настоящая элита куется в горниле кризисов и войн, а Россия стремится всего этого избежать, то реальный процесс обновления кадров становится растянутым на десятилетия. Однако альтернативой является обвал государственности, и потому ротация элит будет процессом эволюционным.

Любой другой способ будет авантюрой, а эпоха Путина как раз характерна тем, что никаких авантюр не допускает. И этот принцип России стоит сделать главным для всех последующих эпох, с каким бы лидером они ни ассоциировались. Если это удастся, то главную задачу эпохи Путина можно будет считать выполненной.

Источник - https://regnum.ru/news/polit/2674620.html