Борьба в России с хамством как национальная идея

Содержание
[-]

Обозлённость в союзе с бескультурьем – это взрывоопасная смесь

Именно это становится базой для прорыва к власти разных психических инвалидов, торжества психопатов и оправдания репрессий.

Человек так легко возвращается в первобытное состояние, что скорость этого превращения изумляет даже его самого. Рисовать Лесонен, как человека, проявившего гражданскую волю и потому правого в своих негативных эмоциях, — это опаснейший соблазн и для власти, и для народа.

С развитием информационных технологий и превращением повседневной жизни в сплошной, непрерывный репортаж онлайн власть в гораздо большей степени стала зависеть от пиара и всех атрибутов маркетинговых технологий. И это неудивительно: современные политтехнологии относятся к разновидности маркетинга, так как партии продают свою популярность электорату так же, как компании продают свой продукт на рынке покупателю. А в таких условиях весь успех определяется имиджем бренда.

Имидж — это не то, что есть на самом деле, а то, чем это хочет казаться. Власть стремится казаться дружественной к населению и чуткой к всплескам его негодования. Это вызвано тем, что негодование вызывают чиновники низового звена, а вся негативная нагрузка ложится на верхний уровень.

Именно этими соображениями вызван поворот в отношении руководителей в оценке хамства своих подчинённых во время их общения с населением. В чиновники на низовом уровне часто попадают по принципу «из грязи в князи», когда скороспелая «местная элита», успев быстро усвоить пренебрежительный тон и комплекс избыточной полноценности, не успела научиться тонкому пониманию политики в целом.

Именно потому средний инстинкт чиновника — это инстинкт лакея, чтущего хозяина и презирающего всех, кто из простонародья. Лишний IQ тут вреден для карьеры, и его обладателя отсеивают ещё на дальних подступах к власти. Лица с высоким IQ не способны безоговорочно подчиняться, имеют своё мнение и трудно манипулируемы. Если они ещё не смогут спрятать культурного превосходства над начальством, то это и вовсе способно взорвать всю систему подчинения в мире чиновничьих отношений.

В связи со всем этим стало привычным периодически встречать в СМИ описания фактов увольнения тех или иных чиновников за допущенные хамские публичные выражения. И это понятно: если чиновник находит работу благодаря связям и психологической неусложнённости, то его начальство ходит на выборы и позволить себе имиджевого ущерба уже не может. Хамство нижестоящих компрометирует вышестоящих и рушит их карьеры — вот, что лежит в основе борьбы с чиновничьим хамством, а вовсе не соображения морали и совести.

Однако людям не важно, по каким причинам система власти станет к ним более дружелюбной — из моральной просветлённости или из корыстного расчёта. В основе уважения редко лежит любовь, но чаще лежит страх, даже если это страх потерять благосклонность. «Боюсь, моей бабушке это не понравится», — вот основа уважения. И если для нас слово «боюсь» тут главное, то для «бабушки» не важно, почему к ней будут прислушиваться. Лишь бы уважали.

На днях деловая газета «Взгляд», комментируя увольнение очередного чиновника за очередное хамство, неожиданно высказала противоположную точку зрения. В Петрозаводске начальницу управления культуры Анну Лесонен уволили за применение в соцсетях экспрессивного выражения «мрази» к тем, кто бросает мусор мимо контейнеров. Такое решение местной власти деловая газета назвала «профанацией борьбы с хамством».

Причиной такой оценки на развёрнутом материале стало объяснение того факта, что такое решение является перегибом, так как Лесонен сама лично убирала этот мусор и потому резко высказалась в адрес тех, кто сорит, а большинство населения характеристику Лесонен в адрес тех, кто мусорит на улицах, разделяет и поддерживает. Для населения она в этом проявлении чувств — «своя», тогда как прежние случае хамства выводили чиновников из круга «своих».

Это опасный критерий, растущий из понимания «революционной целесообразности» в трактовке закона ещё на заре Советской власти. Именно оттуда растёт практика оценки тех или иных действий не в соответствии с принципами, а в соответствии с политической конъюнктурой. Относительность принципов, должных быть абсолютными, — вот причина настоящей слабости любой власти.

И в данном случае те, кто уволил Лесонен за слово «мрази» в соцсетях, полностью правы. Никакого перегиба тут нет, а перегиб как раз в применении газетой принципа относительности морали. Чиновник во власти должен быть образцом применения принципов и дисциплины в этом отношении. Никакие слабости ему не дозволительны. Что позволено быку, не позволено Юпитеру.

Да, в нашем обществе, увы, пока ещё остаётся очень низким общий уровень культуры общественных отношений. Выросшее на коммунальных кухнях бытовое хамство так вошло в плоть и кровь значительной части населения, что такое поведение приветствуется по привычке как простительное проявление искренности. Даже в отсутствии коммунальных кухонь и прочей атрибутики бедности, хамство осталось частью бытовой традиции.

Оказалось, что легче вывести человека из коммунальной кухни, чем коммунальную кухню из человека. Через дворовую культуру и память детства навык опережающего хамства переходит во вполне благополучные социальные слои успешных и состоявшихся людей как главный навык выживания в агрессивной среде. Богатство не ослабило, а даже усилило уровень бытового хамства разбогатевшей части населения.

Давно известно, что у жителей Европы вызывает оторопь тональность дискуссий в российских соцсетях. Европейцы не понимают, чем вызван такой зашкаливающий уровень агрессии и склонность немедленно переходить к самым хамским эпитетам по любому поводу. Хамство в соцсетях стало разновидностью спорта, проявлением удали и силы: кто схамил первым и максимально грубо, тот прав, силён, «имеет стержень» и «умеет жить». Кто не хамит, тот слаб, неумел и никогда своего в жизни не возьмёт.

Такое отношение к хамству — это проявление ущербной трудовой этики населения, на своём опыте познавшего, что «трудами праведными не построить палат белокаменных». Работают только простаки, а умные рвут, вырывают из горла, иначе не подняться. И кто думает иначе, тот безнадёжно глуп. Именно такие установки приводят к готовности оправдать чужое хамство, первому наброситься на остальных и тем самым скрыть свой глубокий страх перед поражением и проявлением слабости.

Обозлённость в союзе с бескультурьем — это взрывоопасная смесь. Именно это становится базой для прорыва к власти разных психических инвалидов, торжества психопатов и оправдания репрессий. Человек так легко возвращается в первобытное состояние, что скорость этого превращения изумляет даже его самого.

Рисовать Лесонен, как человека, проявившего гражданскую волю и потому правого в своих негативных эмоциях, — это опаснейший соблазн и для власти, и для народа. Для политика это недопустимо, как бы благи ни были его намерения. Ибо пример политика, попавший в массы, примет там такие уродливые и звериные формы, что цунами насилия и озверения просто накроет и тех интеллигентов, что оправдывают такие эксцессы, и само общество.

Мы это уже много раз проходили, и то, что власть, наконец, повела с этим решительную борьбу, нужно не осуждать, а приветствовать.

Именно это и должно стать нашей национальной идеей, если мы хотим однажды сделать свою среду проживания более дружественным местом. Таким, где нам самим не тяжело жить и растить своих детей, и из которого они потом не будут мечтать эмигрировать по причине нежелания жить в агрессивной среде, которую родители не смогли и не захотели изменить.

Автор: Александр Халдей

https://regnum.ru/news/polit/2787763.html

***

Приложение. Кибербуллинг опаснее обычной травли

В соцсетях обидчик морально отстраняется от жертвы и больше уверен в своей безнаказанности

Самым опасным видом буллинга психологи считают травлю в интернете. Жертве некуда скрыться, а родители нередко даже не подозревают о ситуации. Потому что все это происходит в «детских» сообществах, куда взрослые не вхожи. И вдобавок оказывается, что с такой травлей в той или иной форме сталкивались 72% подростков.

Психолог, профессор факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова Галина Солдатова называет такую классификацию онлайн-агрессии по типу и форме агрессивных проявлений. В интернете встречается сегодня: хейтинг, троллинг, флэйминг, кибербуллинг и киберсталкинг, иногда также дополняют такими формами, как грифинг и секстинг.

Кибербуллинг (cyberbulling) – это целенаправленный и повторяющийся вред, наносимый кому-то с использованием интернет-технологий, компьютеров, гаджетов и других электронных девайсов.

Троллинг (cyber trolls) – это ситуации, когда именно агрессоры публикуют негативную, тревожащую информацию на веб-сайтах, страницах социальных сетей, даже на мемориальных страницах, посвященных умершим людям.

Хейтинг (hate) – это негативные комментарии и сообщения, иррациональная критика в адрес конкретного человека или явления, часто без обоснования своей позиции.

Флэйминг (flaming) – это вспышка оскорблений, публичный эмоциональный обмен репликами, часто разгорается в чатах и комментариях в социальных сетях. Киберсталкинг (cyberstalking; to stalk – преследовать, выслеживать) – использование электронных коммуникаций для преследования жертвы через повторяющиеся угрожающие, вызывающие тревогу и раздражение сообщения с намерением напугать жертву угрозой противозаконных действий или повреждений, которые могут быть осуществлены с получателем сообщений или членами его семьи.

Грифинг (griefers) – это процесс, в котором игроки целенаправленно преследуют других игроков в многопользовательских онлайн-играх. Их цель не победить в игре, а лишить удовольствия от игры других. Их можно узнать по брани, блокировании отдельных областей игры и открытому мошенничеству в игре. Они могут использовать более опасные методы воздействия на играющего (например, разместить специально созданную мигающую панель с движущимися объектами, провоцирующую у игроков эпилептический приступ).

Секстинг (sexting) – это процесс рассылки или публикация фото- и видеоматериалов с обнаженными и полуобнаженными людьми. Чем старше дети, тем выше вероятность их вовлечения в секстинг, считает Солдатова.

Сотрудники Высшей школы экономики (ВШЭ НИУ) Александра Бочавер, Кирилл Хломов и Денис Давыдов изучили, насколько распространена онлайн-агрессия в школах РФ, как подростки воспринимают ее, и сделали удручающий вывод: ситуации кибербуллинга – это часть школьной повседневности. Самая распространенная форма прессинга, по их мнению, – это грубые комментарии. Далее следуют оскорбительные картинки (обычно в социальных сетях) и сплетни. Почти одинаково часто встречаются угрозы в соцсетях, попытки выдать себя за другого и оскорбительные видео.

Главная площадка кибербуллинга – соцсети «ВКонтакте». Она пользуется популярностью у подростков и молодежи. Этот канал назвали 40% опрошенных. Затем с большим отрывом идут видеохостинг YouTube, и уже затем – чаты, многопользовательские онлайн-игры.

Главная особенность онлайн-агрессии в том, что от нее сложно уклониться в отличие от обычного буллинга. С этой агрессией ученик может столкнуться везде и чуть ли не круглосуточно. Просто потому, что подростки практически «живут» в сети. Киберагрессия может иметь больший резонанс по сравнению с обычным буллингом. У нее неограниченное число свидетелей в отличие от того же «очного» буллинга. Причем, как отмечают исследователи, количество просмотров, лайков, комментариев не всегда говорит об истинных масштабах происшествия. Вместе с тем для взрослых такие истории могут быть незаметны. Кибертравля идет в детских сообществах, и взрослые не могут вмешаться в историю своевременно. Да и подростки не спешат открыто делиться с родителями, что с ними произошло. Родители могут реагировать на ситуацию не так, как хотели бы дети. Например, взрослые могут отобрать у ребенка гаджеты. А это для него еще хуже, потому что есть очень сильная привязка к киберсообществу.

В случае онлайн-травли большая часть школьников горит желанием отомстить обидчикам. Но многие жертвы признались, что чувствовали себя растерянными, испытывали стыд и отвращение к себе. И уходили в себя. В то же время, отмечают исследователи, немало школьников, которые довольно терпимо относятся к кибертравле. Быстро взрослея, подростки, по-видимому, свыкаются с этим явлением. Почти 30% считают такую ситуацию рядовой (в пятом классе таковых 9%). Интересна и другая цифра. Почти 40% учащихся побывали и в роли жертвы и в роли буллера.

Тем не менее возводить кибербуллинг в ранг «заурядного» не стоит, разрушительная сила его огромна. Причем плохи последствия для всех: и для участников конфликта, и для наблюдателей. Дело в том, что анонимность в Сети повышает уверенность агрессора в себе. Обидчик морально отстраняется от жертвы, ощущает безнаказанность и может перейти все границы. Жертва для обидчика представляется некой абстракцией. В перспективе инициаторы травли могут лишиться способности к сочувствию, привыкают унижать людей и решать проблемы силовым путем.

Жертвы же испытывают сильные негативные переживания: депрессию, злость, страх, фрустрацию. Велики риски снижения самооценки. Дети, подвергшиеся нападкам, испытывают трудности с учебой и общением. Есть связь между травлей в интернете и «самоповреждением, суицидальными наклонностями и попытками», отмечают исследователи. Профилактику кибербуллинга психологи советуют проводить уже с младшими подростками. Со старшеклассниками стоит устраивать тренинги в виде работы с групповыми мнениями, социальными представлениями и рефлексией.

Автор: Наталья Савицкая, обозреватель «Независимой газеты»

http://www.ng.ru/education/2020-02-05/8_7786_bulling.html


Об авторе
[-]

Автор: Александр Халдей, Наталья Савицкая

Источник: regnum.ru

Добавил:   venjamin.tolstonog


Дата публикации: 03.05.2020. Просмотров: 44

zagluwka
advanced
Отправить
На главную
Beta