Бизнес по-русски, или Научиться можно, а научить нельзя

Статья в журнале
[-]

Тема
[-]
Будем знакомы  

Одни считают его авантюристом, другие – талантливым бизнесменом, сумевшим предвидеть перемены в стране, кто-то завидует, кто-то пытается мешать, но все одинаково признают его многолетний деловой успех, который он обеспечил себе, как считает он сам, исключительно предпринимательским способом мышления.

Итак, мой сегодняшний собеседник – Валентин Андреевич Ребрин. Я встретилась с ним на его производстве. Это уютный маленький завод в Волгоградской области. Город Михайловка, в котором он давно живет, трудится и не останавливается на достигнутом.

 

Когда я прочел это интервью в черновом варианте, присутствовавшие в нем еще не тронутые редактором резкие пролетарские выражения напомнили мне один яркий эпизод из моей собственной жизни. И как раз по теме...

Летом 1986 года моя младшая дочь Юлия еще не была дипломницей Маннхаймского университета, как сейчас, а существовала лишь во внутриутробном состоянии – проще говоря, ею была беременна моя жена, которая лежала на сохранении в одном из харьковских роддомов. Незадолго до решающего срока я забрал ее... их... на своей «Волге-21М», чтобы хотя бы на пару дней привезти в домашние условия: накормить, напоить и приободрить. Поездка обещала быть недолгой: от родильного дома до собственного расстояние было не более 3 километров. Но зато каких!.. Эта сволочная дорога... Эти проклятые ухабы... Этот... слов нет!.. асфальт!.. Короче, я зря надеялся на хваленые волговские амортизаторы, до дома мы не доехали: на пятой канаве жена попросила срочно ехать обратно, причем на полном газу. Юлька родилась через несколько часов...

А теперь собственно к теме. Вернувшись после роддома домой, я два часа сидел на телефоне, чтобы договориться о ремонте этого участка дороги. Я был в бешенстве, я готов был порвать всех и вся. Самое возмутительное было то, что на тех злополучных метрах разбитого асфальта годами мучились тысячи жителей микрорайона и сотни владельцев автомашин с прилегающей автостоянки. Я придумал собрать со всех «по рублю», добавить своих и нанять дорожную бригаду «в складчину». И что я услышал от районных и городских партийных чиновников? Угадали: «Не положено! Это частное предпринимательство, запрещенное законом!»

Но это было уже время заката «развитого социализма», и частное предпринимательство начинало постепенно отвоевывать свои позиции.

Владимир Искин

 

Валентин Андреевич, Вы первым в городе открыли частные АЗС, первым в городе создали достойное автобусное сообщение – пассажирские перевозки на комфортабельных немецких автобусах, первым в регионе стали производить пластиковые окна и двери, упаковочную тару для цементной промышленности, первым – восстановление-наварку грузовых шин по горячей технологии. Вы всегда стремитесь быть первым или это получается само собой?

– Я никогда не стремился быть именно первым. Я просто работал – мне интересно. Я увидел пластиковые окна в Германии, стал производить. Я возил упаковочную тару для цемента из Польши. Посмотрел, как они делают эти мешки, и решил тоже попробовать. Я приехал в Польшу на комбинат. Там шведы хозяева. Я понял, что линия технологически сделана просто, но оборудование сложное, точное.

Я взял кредит в России, заложил свои заправки. Поехал в Венгрию, сказал, что хочу запустить производство. Они предложили несколько вариантов. Я выбрал подходящий. Через полгода мое производство заработало. Потом шины стал изготавливать. Я бы и цемзавод построил, не сомневаюсь в этом. Если бы не мешали. Поэтому и получается, наверное, что первый.

 

Давайте сначала: почему Вы стали бизнесменом, а не банкиром или, скажем, врачом? Это произошло случайно, было Вашей целью или стало жизненной необходимостью?

– Думаю, так и должно было быть в моей жизни. Сложилось все само собой. Вы знаете, когда-то я думал о том, можно ли научить бизнесу. Мне казалось, что да, можно дать азы, но с течением времени  –  а я занимаюсь бизнесом 24 года – понял, что этому научить нельзя, как ни старайся. Может быть, в Италии, Испании, словом, в Европе люди склонны к такой работе, там это естественно, а в России другой менталитет, у нас веками складывался такой особый контингент людей – я даже не подразделяю их на руководителей или не руководителей, это не зависит от положения в обществе, – но их научить нельзя. Они не предприниматели по натуре.

Я Вам так скажу. Предприниматель видит то, чего не видят другие. Это точно. Вот  пример. Я в 1991 году приехал в Германию и сразу поехал на завод «Мерседес» в Штутгарте. Нет, чтобы там соборы посмотреть, достопримечательности, их все стремятся увидеть... Но мне интересно, как строят автомобили, производят шины, водку, колготки. То есть производство – какое оно? Вот это меня привлекало. Мне кажется, именно это отличает предпринимателей по натуре от остальных людей, где бы они ни родились. Я сразу стараюсь оценить всё, на что ни посмотрю: железка, бетон, палка – мне интересно быстро оценить, например, сколько это весит, причем ошибусь незначительно. Так, я думаю, и другие предприниматели.

 

Вы опередили мой вопрос, сказав, что бизнесу научить нельзя, а как же Вы учились? Кто подтолкнул, помог?

– Да уж, если бы помогали… Хотя бы не мешали. Коммунистическая партия же тогда еще была, когда я только-только начинал. Они не могли не мешать (смеется).

Если говорить вообще про бизнес, я первый начал заниматься бизнесом в Волгоградской области. Конечно, были препоны от советской власти. Посмеивались надо мной. Такая махина была, а тут вдруг молодой парень и вдруг что-то придумывает, предлагает, делает для улучшения жизни. Никто не подтолкнул, никто не помогал.

Я до этого работал на пассажирском транспорте. Это был 1981 год, когда стали организовывать бригадные подряды, бригадные методы, и в то время, конечно, ни о каком предпринимательстве не было и речи. А я не мог так работать, мне было неинтересно, я видел и понимал, что нужно сделать, чтобы улучшить сообщение между городами, между центром и периферией. Не то чтобы партия не хотела менять что-то. Просто никто и не представлял, что можно иначе работать. Кстати, если бы не было перестройки, всё было бы еще хуже. Россия бы распалась не только на союзные республики, а и внутри, на мелкие территории. Если бы чуть дольше продлился этот советский режим, было бы гораздо хуже. Какой уж там бизнес.

Работая в то время простым водителем, я приходил к руководителю и говорил: чтобы улучшить работу, автобусное сообщение между поселками, райцентром, областью, нужно сделать то-то и то-то. Мне отвечали  –  нельзя. Я ехал в Управление, к руководству, с расчетом, я все посчитал, все продумал. Отвечают – НЕЛЬЗЯ! Потом я поехал в Москву. А там и вовсе посмеялись надо мной. Эти люди не приспособлены были что-то делать, что-то менять, что-то вкладывать. Они привыкли получать зарплату ни за что.

А что касается «можно ли научить бизнесу»...

В 1997–98 гг. директор профтехникума (он готовит специалистов под шиферное и цементное производство в нашем городе) предложил мне преподавать. Я сразу согласился, а потом задумался: с чего же начать. И не нашелся, с чего я могу начать, чтобы объяснить молодежи, как делать бизнес у нас в стране. Ну что, рассказать, как бабушка семечки продает? Купила, пожарила, продала? Вот и весь бизнес. Это они и сами знают. А как объяснить, как создаются предприятия, как проходить регистрацию, эти все налоговые инспекции, СЭС, пожарная охрана, банк… А это в нашем бизнесе самое сложное. Все эти чиновничьи перипетии. И вот это всё вместе совместить, и чтобы это работало. Как? Я не объясню. Как я им расскажу все тонкости нашей системы? Им по 15 лет всего...

Это непостижимо не только для пятнадцатилетних. Это и многие директора не понимают, как я работаю. Опытом я могу поделиться, рассказать, но научить не научу.

 

Как пришла сама идея Вашего бизнеса? Автобусные сообщения, заправки, которые Вы открыли в городе…

– Это накатанная дорожка. Тогда я руководил междугородным автобусным сообщением. В то время… Вы, наверное, плохо знаете, как это было тогда, когда бригадные методы начали внедрять в Советском Союзе. Получалось только у нас, в моей автоколонне. У нас зарплата водителей доходила до 600–700 рублей. Представляете? В то время, когда средняя зарплата по стране была 120. И премиальные у нас были 1000 рублей и больше. Огромные деньги для того времени, 80-е годы. Фонд оплаты труда тогда четко был ограничен. И мы фонд оплаты труда выбирали полностью, до копейки, до такой степени, что наша автоколонна не могла сэкономить. То есть автоколонна сколько зарплаты нарабатывала, столько и выбирала. Но при советской власти работа строилась так, чтобы сэкономить фонд оплаты труда. Если сэкономили из миллиона сто тысяч, то руководители  –  от мастера и до директора – получали сорок процентов.

Эти люди были заинтересованы, чтобы как можно больше сэкономить фонд оплаты труда, чтобы в конце года получить по 10 окладов. Причем перевыполнять план на 20% не надо, достаточно одного процента. А если выполним план на 101%, то на следующий год новый план уже из этого 101% верстался. Экономика такая была. Это было отлажено. Это было десятилетиями.

И вдруг я начинаю все переворачивать, доказывать, убеждать. А потом, когда вышло и стало работать так, как я говорил, уже не повернешь ведь назад. И у меня начались конфликты с руководством. Допустим, надо открыть новый маршрут. Чтобы открыть маршрут, нужно аж 2–3 года. А что, собственно, там открывать! Если есть транспорт, есть автокассы. Я просто брал бумажки, ехал по автоколоннам, заключал договоры. И запускал автобус. Всё! Неделя уходила – самое большее. Об этом мы никому не рассказывали. Они там, наверху, узнавали через 2–3 года. Представляете, даже ведомости не смотрели, кто куда возит людей. Вот такие работнички. Так я постепенно и пришел к своему бизнесу.

Но, конечно, во время Советского Союза о своем бизнесе можно было только мечтать. Если сравнить сегодняшнюю коррупцию и ту, которая была в советское время, очевидно, что та была махровая, закоренелая коррупция. Это даже не считалось коррупцией, если председатель колхоза, например, привез 20–30 кг мяса, или машину в подарок, или еще какие-то подношения…Это все оттуда идет, от советской власти, это наследие. Нескоро что-то изменится. Что было Россией заработано до 1917 года, на том она и продержалась. Что хотите возьмем – дороги, металл, автомобили негодные. Только то, что Бог дал нам, ресурсы наши, вот то и есть. Они этим пользовались, воровали и всё.

Медведев с Путиным теперь не справляются. Вы ж слышите, они говорят по телевидению: я поручения давал – не сделали. А почему не сделали? Прокуратура, суд, все государственные органы – там все до сих пор работают по схеме: папа, мама, дедушка, брат, сват…

 

Это присуще обычно восточным странам – такая клановость.

– Нет-нет, это все и у нас в России. Если директор предприятия не знает, например, удельный вес материалов, вообще ничего не знает и делать ничего не хочет, чтобы разобраться, разве можно говорить о нем как о хозяйственнике? Но тем не менее он у руля, потому что папа, мама, тети, дяди ему проложили дорожку. Это известный факт. В одно мгновение этого не изменить.

Возьмем Волгоградскую область. Никого нового на руководящих постах нет, все те же, что и при советской власти были. А молодежь не пускают.

Я знаю нашу молодежь – они ездят на наших автобусах, кто-то только начал учиться, кто-то заканчивает. Примерно 240–250 человек студентов только из Михайловки ездят в Волгоград учиться. Вот они заканчивают университет. И куда? Куда они идут работать? Никуда не пускают. Под предлогом – нет опыта. Бизнес им вообще никогда не дадут открыть, какой бы престижный вуз они ни закончили. Граница перед ними такая стоит, как бывшая стена в Германии. Везде препоны. Только ты подумал, а тебе говорят СТОП. Если говорят, что денег нет на бизнес, это не так. Деньги под ногами валяются. Дело не в деньгах… а в системе.

Я говорю всегда: заменить нужно всех на чиновничьих постах. А молодым сказать – вот законодательство. Учите и делайте, как в законе написано. А не как вы думаете. С чистого листа все нужно начать. Конечно, это невозможно, не дают этого делать.

 

Вы помните свою первую сделку с немцами?

– Я открывал предприятие там, в Германии, еще в 1993 году. Но допустил ошибку. Начал сотрудничество с неопытным российским эмигрантом, а он совсем наш, советский, Фридрих Шмоль звали. Это его идея была – открыть бизнес в Германии. Он предложил – я согласился. При этом оба понятия не имеем, как там, в Германии, платежи, налоги. Говорю – изучить все нужно, чтобы не быть перед государством в долгу. А он не понимал, что такое прибыль. Думал, то, что он продает, то и прибыль. Мы расстались. Тогда проще было наладить такие отношения, сейчас сложнее. Хотя сейчас-то у меня больше опыта.

 

Но Вы тем не менее сотрудничество с Германией наладили еще в тот период?

– Оттуда я гонял автомобили, потом привез автобусы. Сначала «мерседесы» легковые,  потом BMW стал возить. И из Франции возили товары: минеральную и сладкую воду, лимонады, шоколад. В общем, все то, чего у нас не было тогда. Вспомните девяностые. К этому сама жизнь подтолкнула.

И всегда удивлялся... Допустим, поедешь в Москву на фабрику «Красный Октябрь». Они говорят – нет сырья. Я говорю директору – давай привезу какао сто тонн. А он не понимает, откуда я это привезу! У него наряды, фонды, он должен получить бесплатно откуда-то… Я ему – давай калькуляцию сделаем, будет понятно. Мертво. Бесполезно. Он не пошел на это.

А телевизоры?! Подмосковье. Приезжаю на завод. У него (директора) около 20 тысяч телевизоров на складе. Делают и складывают, делают и складывают. Им не сказали, куда надо отправлять. Я ему говорю – давай 5 тысяч телевизоров я у тебя куплю. А он  –  как купишь? Я же должен как-то куда-то их… Да ты никому не должен, я ему говорю. Рассказываю: я забираю телевизоры, а ты даешь зарплату людям, они ж год не получали зарплату. Он решил, что я пошутил.

Я забираю партию телевизоров и за неделю их продаю. В общем, забрал в итоге все. Ну, представьте – там они лежат, а на рынке их дефицит. Я говорю опять директору: купи комплектующие и делай-продавай свои телевизоры не только мне. Отправь 2–3 человека в Волгоград, в Ленинград на разведку. Пусть оценят ситуацию, найдут партнеров. Это же элементарно.

У нас в городе тогда был магазин «Культспорттовары». Я им привожу эти телевизоры, у них и денег-то таких нет заплатить сразу за весь товар. Я предлагаю директору этому телевизионному – вы, допустим, приезжаете к нам, в этот магазин, сажаете своего человека. Вот ты хочешь за свой телевизор рубль, а они продали за рубль пятьдесят. Рубль тебе, пятьдесят им – в магазин. И все довольны! (Банков же не было тогда. Один банк на всю нашу округу. Все было за живые деньги.)

Но нет. Отказался директор, ничего не сделал. Так тот завод и заглох.

 

И Вы поэтому стали работать с Германией?

– Мы берем там только немецкое оборудование и все комплектующие, в редких случаях – специальное сырье, если особенно важно его качество. Все оттуда. Нельзя, купив немецкое оборудование, пристраивать к нему российские детали. И не только российские, никакие нельзя!

Чтобы разработать деталь автомобиля, там сидят целые институты, десятки тысяч человек, потом изготавливают, усовершенствуют. А наш рабочий-слесарь уверен, что он запросто может немецкую «железяку» на свою рукодельную заменить: типа «Ща сделаю!». Молодец? Конечно! Там тысячи умных людей разрабатывают, а он со своим средним образованием «ща сделает».

Я только лет пять как приучил рабочих, что они этого не делают, и что если что-то выходит из строя, не нужно лепить к машине российские запчасти. А то пойдет, от «КамАЗа» открутит и приладит. Пока я где-то в командировке, он прилепит запчасти к машине и удивляется потом, почему это она не работает.

В 1997 году мы поставили немецкую линию по выпуску крафт-мешков для цемента. У немцев написано в инструкции – столько-то будет работать (тот или иной механизм), и потом надо то-то и то-то заменить. Время подходит, мы открываем – все работает. Но проходит еще 2–3 месяца  –  и работа останавливается, причем надолго. Вот чудеса...

Германия, потом Италия, потом Австрия – вот у них самое лучшее оборудование по качеству во всем мире! Только поэтому я и работаю с Германией. Это качество. Я экспериментировать уже не хочу. Японцы, например, гонятся за качеством. Но не сравнить. Я пробовал машины марки Tоyota. Если «тойоту» изготавливают 60 лет, а BMW сто лет, есть разница? Есть! Как раз этих сорока лет не хватает японцам, чтобы догнать немцев по качеству.

В Германии нет природных ресурсов. А пожалуйста, видите как. Торговля на каком уровне. Чтобы Германия обеспечила Россию – конечно, невозможно. Но в производстве ей равных нет.

Или Америку взять, к примеру. Вы же слышите, везде кричат: доллар скоро упадет. Какая ерунда! В Америке 70 миллионов миллионеров. Вы только вдумайтесь! Но наши люди не задумываются над этим, ему бы кусок хлеба заработать. Так если бы хотя бы так – заработать на хлеб. Вот случай из моей практики...

На моем предприятии рабочий получает в среднем около 300 долларов. И вот они (рабочие) собираются, приходят ко мне как к директору и предлагают – давайте поговорим, вот, мол, зарплата низкая у нас, не устраивает. Ну, давайте поговорим. Старая песня.

Я спрашиваю: вы хотите больше работать, чтобы я вам больше платил? Нет, говорят, больше работать не хотим, хотим за ту же самую работу больше получать. Я им отвечаю, что при таком подходе мы быстро все съедим, обанкротимся, и вы же первые разбежитесь. А потом я еще подумал, все взвесил и согласился: я увеличиваю зарплату абсолютно всем, сразу и аж в два раза! И что вы думаете?.. Выдаю им эти деньги во вторник, а в среду они дружно не выходят на работу. И три дня! Вот что сделала советская власть с нашими людьми!

 

Так а почему не выходят-то?

– А Вы догадайтесь! Я, когда выдавал деньги, по наивности думал, пусть они там по двести долларов отложат на книжку, что-то купят детям. Ничего подобного. Они пока не пропили те самые «лишние» 300 долларов, которые сверх их обычной зарплаты я им дал, на работу не вышли.

Потом пришли – и известная песня: кто заболел, у кого еще что-то случилось в эти три дня. Я говорю – что же вы делаете?! Я оборудование купил немецкое, сырье австрийское, мы можем работать, шины делать, мы можем оборот увеличить, вы можете легко ЗАРАБОТАТЬ эти деньги, а не выпрашивать их. А вы?!.

На следующий месяц я им плачу опять прежние их триста долларов. Деньги получили, опять все пришли на работу.

Неоднократно я экспериментировал над маленькими коллективами, над определенными группами. Иной раз и хочется увеличить зарплату за хорошую работу. Но результат всегда один: пьянство и прогулы!

 

Да, наверное, такое бывает только в России. А чем Вам нравится сотрудничество с немцами?

– Мне в немецких предпринимателях очень нравится их открытость. Я был на строительном комбинате, где делают черепицу, машины, в их сельское хозяйство погружался. В мелких продажах участвовал. Они открыто ведут диалог. Не хвалятся. Но очень внимательно соображают, стараются понять, с кем имеют дело, вопросами  наводящими зондируют тебя, наблюдают за реакцией, понимаю или нет в своем деле. Если видят, что я, как говорится, «в теме», то есть понимаю суть производственного процесса, то разговор идет уже проще. Я у них научился так же выстраивать диалог.

Кстати, большое отличие российского производства от немецкого еще и в том, что у нас очень много нюансов, лазеек, где можно сэкономить деньги. Можно уменьшить себестоимость продукции и, соответственно, увеличить прибыль в 3 раза. А у немцев нет такой возможности, выбрано все до цента. Все очень четко: сколько затрат, сколько прибыли.

Вот на «Сименсе» я был. Они разработали такую систему контроля, что точно известно, когда нужно заменить подшипник. Прибор показывает срок замены. Представляете? Потом они пошли дальше. Допустим, они точно знают, когда подшипник выйдет из строя. Они подшипник изымают и смотрят, почему он начинает выходить из строя именно в это время! Анализируют и стараются увеличить срок его службы. Понимаете? Они занимаются чистой экономикой. А мы... У нас экономики нет. У нас идет аврал, чтобы хотя бы на каком-то минусовом уровне остановиться и не упасть вниз. Полный хаос.

Слышу по телевизору – трубу провели там, сям построили. Но это крупные предприятия работают у нас. И там немцы, англичане, американцы, итальянцы работают. И там крупные глобальные проекты успевают вытягивать. А на уровне нашего цемзавода и шиферного завода уже никто ничего не успевает. Просто возможности нет.

 

Неужели у нас всё так плохо?

– Нет. Не всё. Есть у меня один хороший знакомый – директор «Мордов-цемента». И у нас есть цемзавод, как Вы знаете. Вот я сравниваю.

Я приехал свою продукцию предлагать в Мордовию. В то время там по заводу нельзя было пройти – 15 см цемента было на полу. Мне директор и говорит, ты знаешь, мы не пройдем. Надо на машине. И мы по производству на машине, представляете? Это он только-только приступил к своим руководящим обязанностям.

Проходит время, я слышу – работает завод, набирает обороты. Говорят, новые линии ставят. Будет ставить три, а одна новая уже работает. Чисто немецкие линии. Я сразу понимаю – он подберется и к нам. В радиусе тысячи километров от Михайловки я знаю, в каком состоянии все заводы находятся.

А Сергей Иванович – директор «Мордов-цемента» – новые линии поставил, а старые попросту закрыл. А себестоимость у них в три с половиной раза меньше, чем у нас. Сейчас первое производство у нас закроют. Он уже на Волге строит завод. Будет производить 7 миллионов тонн цемента. А на этой территории, где и наш Себряковский завод, нужно всего 6 миллионов. То есть он уже опережает потребность, а цена в 3 раза меньше. Очевидно же, что мы ему не конкуренты. Вот Вам и пример хорошей работы.

Я хотел построить цемзавод, но большевики не дали. Такое негласное, знаете, содружество у них. Если ты хочешь строить производство, ты должен взять в долю кого-то из верхушки власти. Ты будешь делать, а они получать. Я из опыта знаю, что на это идти нельзя, такого делать ни в коем случае нельзя.

Я стал пытаться законным методом. Прихожу в администрацию, а мне говорят: земли нет. А потом говорят – Максюта (бывший губернатор Волгоградской области) всяческими методами против. Не против меня лично, а против того, чтобы кто-то покупал эту землю. У нас же самая «красная» область, наши коммунисты на первом месте по России.

Купил в итоге я 760 гектаров земли под это строительство в Сидорах – поселок небольшой рядом с Михайловкой. И говорю главе поселкового Совета: хочу построить завод, давайте зарегистрируем в вашем Совете. И примерно посчитал, что завод будет приносить 1 миллион тонн цемента. Администрация каждый год будет получать прибыль. Там председатель, агроном, все правление – слушали меня, но никак не могли в толк взять: как это вдруг какой-то Ребрин пришел и вдруг цементный завод хочет. Да вы поймите, говорю, все по силам, будет завод – будут деньги, и ваш сельский Совет тоже часть получит. Вот тогда собирайтесь и решайте, на что эти деньги пойдут: на дороги, или детские садики строить, или что еще.

Узнали, конечно, потом на Себряковском цементном заводе о моей идее, и тут начались препятствия. Это ж большевистский завод. Бандиты начали наезжать. Но я ведь тоже могу бандитов нанять, у меня для этого денег хватит...

 

И Вы обратились к ним за помощью?

– Нет. К немцам «ушел». Два-три года назад у нас была бешеная цена на цемент. Триста процентов прибыли приносил. Тут бы им эти деньги в перевооружение завода, в реконструкцию вложить. Я знаю директора нашего «Себряков-цемента». Предложил ему провести экспертную оценку оборудования. Позвонил в «Сименс», попросил приехать и оценку сделать. То есть ответить на вопрос, что делать: переоборудовать или новый строить. Привез комиссию на завод, проехали мы по карьеру: производство, мельницы, все осмотрели. Потом сели в кабинете. Они же деликатные люди – немцы. Не стали открыто говорить, что надо попросту взорвать все это хозяйство. Говорят: можно, конечно, сделать, но больших денег будет стоить. Я сразу понял, я слышу, о чем они между собой говорят, некоторые технические термины знаю. Потом мы приехали уже сюда, ко мне, и они говорят, что это невозможно. Затраты на реконструкцию завода на 30–40 процентов выше, чем на строительство. И что, ничего нельзя изменить? – спрашиваю. Нет, говорят, если кто-то рядом построит завод, ваше производство сразу закроется.

Я писал докладные записки на имя Максюты, уже договорился в ирландском банке, что они кредиты дают на строительство завода, долгосрочные кредиты. Немцы с «Сименса» даже нашли мне подходящий б/у-завод. Причем только крупнотоннажные составляющие б/у, трубы, металл еще послужат и 30, и 40 лет, а вся оснастка – современная продукция. И это было сделано, я все подготовил, все посчитал, все рассказал и написал. А Максюта и читать не стал.

У нас так: если вы хотите решить вопрос, мелкий даже, например, поставить павильон или  стоянку, а вам говорят «нет», я научу, как сделать, чтобы сказали «да». Вы едете к Алевтине Апариной (лидер волгоградских коммунистов, депутат Госдумы), предлагаете ей определенную сумму, она звонит сюда, в Михайловку, и говорит «да». Это большевистская банда так работает.

 

Будут когда-нибудь перемены, как Вы считаете?

– Как Вам сказать... У меня взгляд другой, не как у Путина и Медведева. Я приверженец Чубайса, Немцова, Хакамады. Можно прийти к успеху относительно быстро: за 20–25 лет. Но тогда так: я бы поехал в Германию, никуда больше, и заключил бы контракт с немецким... правительством! Выбрал бы специалистов после институтов, необходимо примерно 50–60 тысяч, и привез бы их в Россию, расставил бы на ключевые места. Это всё! И производство, и законодательство, и надзор за законностью и особенно администрирование. Всех бы нынешних на новых заменил.

 

Так ведь будут протесты.

– Да, могут. Я понимаю. К этому надо подготовиться. И сделать так. Наша страна представляет угрозу всему миру. Огромную. Это не то, что американцы говорят или кто-то там болтает, это действительно так. Реальную угрозу ввергнуть другие страны в такой же хаос, как у нас. Я убежден, что мы представляем такую угрозу.

 

Вы имеете в виду экономическую угрозу?

– И экономическую. И политическую. И военную. Во всех отношениях. Главная историческая причина  –  советская коммунистическая власть, которая расхолодила людей за 80 лет. Если у нас производительность труда относительно Германии в 5 раз ниже, а относительно США  –  в 6 раз, то это уже невозможно «слегка поправить», тут надо кардинально все менять.

Вы посмотрите, у нас до сих пор в армии 1000 генералов. А было 1700. Каждый генерал имел автомобиль, дачу и все остальное. И попробуйте их сдвиньте с их мест. С 2002 года Путин сокращает армию. 8 лет сокращает. А их-то всего надо 70–80 человек. Ведь они –   это тормоз наш. Вы распоряжение дали, а никто не делает. Основная масса людей не видит этого. И не могут справиться с ними.

А такие предприниматели, как Ходорковский? Это надо же – финансировать компартию, у которой в уставе написано – никакой частной собственности. Как можно! Что это за предприниматель! И ведь я больше скажу. Три раза я слышал, Путин его предупреждал –прекратить это финансирование. Вины его нет, конечно. Его на политической основе посадили, и весь мир это знает. Но ты зачем такие вещи делаешь!

 

Понятно, но какой интерес для немцев наша страна представляет?

– Немецкие фирмы, которые стоят хорошо, к нам не пойдут. Идут вновь созданные. У них есть и деньги, и интерес. Идут авантюристы в хорошем смысле слова. Им интересно. Я такой же. Проходит время, я доведу до конца начатое дело, и мне уже неинтересно, и я ищу что-то новое. Иду постепенно к цели. Собака лает, а караван идет. Кто-то мешает, я меры принимаю. Вот такие же и немцы пойдут к нам.

У нас ведь нет предпринимательства как такового. Вы не догадались, почему у нас в кризис предпринимательство рухнуло? В Германии не рухнуло. А у нас рухнуло.

 

Кстати, хотела у Вас спросить – почему?

– Это же понятно. Основная масса предпринимателей сидела на бюджетных средствах. То есть, к примеру, планирует федеральный бюджет мост построить через Волгу, выделил деньги на строительство. А большая часть денег куда ушла? Чиновникам по карманам. Вы же слышали: 152 миллиона нецелевого использования при строительстве моста, а потом нам новости показывают – чудо-мост «затанцевал». А чуда никакого нет, чудо в том, что мост вообще сразу не рухнул.

Вы смотрите… Цукрук –  такой был начальник милиции Волгограда, –  когда ему деньги выделили на 40 «уазиков», купил BMW себе. Это красноречиво говорит о том, откуда у наших предпринимателей деньги. Вот Вам и предприниматели.

Деньги у федерального бюджета, когда баррель 140–150 долларов стоил, были. И государство начало работать, но допустило ошибку: они вместо трех предприятий стали строить десять. Представьте, я дом строю, Вы, он. И вдруг нефть упала. Вы уже не можете достроить. И вот он кризис. А это же что значит? Что кто-то делал кирпич, цемент, кто-то копал. И это вдруг остановилось, рухнуло.

 

Что ж, мы совсем такие немощные?

– Не совсем. Я вот задаюсь вопросом: если у нас все так плохо, так что ж мы подводные лодки строим? Вот и пустили бы эти деньги в народное хозяйство.

Если Вы думаете, что армия наша боеспособна, то это вряд ли. Я же служил в армии. В 1973 году на границе. Казалось бы, граница! А когда приехала проверка с округа и мы должны были показать военные действия, 12 бэтээров стояли и остались стоять: то аккумулятор украден, то карбюратор, то без колес машина. И так везде.

В руководстве армии преимущественно одно жулье. Есть, конечно, отдельные части, но 70 процентов  –  это воровство. Я скажу, чтобы было понятно. Многие со мной спорят, но заметьте, как только начинается реформа армии или МВД, сразу в стране происходят взрывы. В метро, Ингушетии, Ставрополе. Как только затрагивают интересы высших лиц, так сразу взрывы.

Когда я плотно за землю взялся, мне и гранату подкидывали, и куски взрывчатки домой приносили. Бандитские морды. Сначала пришли с надуманным обыском, написали, что жена принесла секретную карту домой (а у меня супруга главный архитектор). Приехали 12 человек. Я пустил четверых: следователя, лейтенанта и двух понятых. Потом ребята знакомые рассказали, что двое из оставшихся должны были наркотики подбросить. Думали, что оружие есть. Естественно, ничего не нашли.

Все можно сделать. И денег занять, и построить дороги. Но вот с этим ничего нельзя поделать: придут с оружием и «по закону» все отберут или уничтожат.

 

В последнее время много говорят о поддержке малого бизнеса. А что бы Вы изменили в современном ведении российского бизнеса?

– Я не вижу другого выхода, кроме как того самого, о котором уже говорил: привезти в Россию 50–60 тысяч немцев, которые научат нас работать.

 

У Вас большой опыт ввоза сырья в Россию, стало ли легче?

- В Германии ничего не изменилось вообще. Изменилось в России, но незначительно.

 

В лучшую сторону?

– В России есть отрасли, которые не поддаются контролю. Таможня, прокуратура, суд. Пожарных и СЭС прищемили немного, а этих пока не трогают. А в общем, ничего не меняется. Путин предложил толковый вариант: чтобы наши таможенные платежи брала с нас Германия. Тогда никаких проверяющих или контролирующих органов у нас на границе. Было бы проще: потом Германия перечислила бы эти сборы нашей стране, и у нас бы на таможне взяточничество прикрылось. Но почему-то заглох вопрос.

Сказать, сложнее или легче сейчас стало ввозить сырье... При моем опыте – так вроде не так сложно, а при Вашем – сложнее. Есть ивановы, петровы, у которых есть финансовые возможности устранять препятствия на границе, а есть палкины, малкины, у которых нет денег. Вы бы рады что-то сделать, а не можете. Вам и кредит не дадут, и на границе обдерут так, что никакого бизнеса не захочется.

 

Что бы Вы пожелали молодым предпринимателям, чтобы их бизнес развивался успешно?

–  Делать все честно, без взяток, по закону – это первое и основное! Не надо левое сырье брать, не надо черных зарплат платить, не надо некачественный продукт продавать.

Это приводит к чему? Сразу подключается прокуратура и ставит условия. То есть даже если ты под какой-то крышей, то рано или поздно все равно у тебя все отберут. Раз ты нелегально работаешь, тебя когда-нибудь найдут госорганы. Такой бизнесмен сразу бежит к «другу» – что делать? Ему называют сумму и обещают все утрясти. Он платит и думает, что герой. А через две недели приходит другой лиходей и делает то же самое – вымогает. Не думайте, что это совсем другой чиновник, это одна контора. Тут бы прийти к первому злодею и потребовать вернуть деньги, но нет – у нас так не бывает, что упало, то пропало. И ты договариваешься снова. В итоге тебе уже нечем платить. А они все приходят и приходят, причем им все больше и больше хочется. И тебя ставят перед фактом – или тебе 10 лет тюрьмы, или отдавай предприятие. У меня товарищ такой есть в Волгограде – пострадал именно так. И отдал всё. Я пытался ему помочь: все, что мы могли, вывезли из офиса и спасли, а все, что не смогли, – отдал, лишился бизнеса. Я ему сразу говорил – деньги никому не давай. Не послушал. Поэтому не давайте никогда! Даже через 5 или 10 лет, но все равно выйдет боком, и пострадаете не только вы, но и ваши близкие.

А теперь давайте вернемся к Вашему первому вопросу: можно ли научить бизнесу. Разве вот об этом обо всем напишешь в учебниках, втолкуешь студентам? Это вряд ли...

 

P.S. До и после этого интервью я общалась с рабочими цементного завода. Да-да, того самого, в той самой Михайловке. Недовольны все. И все понимают, насколько ветхое оборудование на заводе, что рано или поздно это окончится несчастным случаем как минимум. Люди унижены отношением и зарплатами: в среднем 500600 долларов за каторжный труд. Причем коммунальные платежи и квартплата самые большие статьи расхода в их семейном бюджете до трети и больше, а у всех семьи, по 23 детей. Их не делят по специальности, могут независимо ни от чего отправить на всю ночь цемент разгружать. Большая часть акций завода у чужаков – какие-то дядьки из Москвы лет десять назад прибрали завод к рукам.

И при всем при этом ни один из моих собеседников не верит в то, что Ребрин может построить завод и изменить их жизнь. Получается, что нет у него поддержки ни в верхах, ни в низах. Это к вопросу, кто виноват и что делать: полный мрак и тупик!..

                                                                                                                                    Оксана Франк, Москва


Комментарии
[-]
ava
No nick | 10.06.2012, 20:55 #

 В российской провинции имеет смысл только бизнес, который, так или иначе, завязан на власти либо на бюджете, что тоже означает «на власти», либо на федеральных программах, которые финансируются из федерального бюджета. Либо это бизнес, построенный на взаимоотношениях с силовиками. А все остальное бизнесом называться не может. Это уже какая-то низшая лига, детский спорт, любительский. Хочется кому-то что-то доказать у себя в ресторанчике, склад, магазинчик, хочется как-то на жизнь зарабатывать – пожалуйста, вопросов нет. Но в высшую лигу тебя не допустят никогда, если у тебя нет для этого нужных связей, если ты не работаешь с чиновниками, с силовиками, с бюджетными потоками. Это уже не называется бизнесом, а это уже какая-то форма самовыражения, возможно, самореализации, форма заработка не очень густого. А бизнес – это все, что, так или иначе, завязано на власть.

 Виктор Сверлов | 21.08.2018, 09:15 #
Каждая сфера бизнеса имеет свои определенные нюансы
 Олег Гвоздиков | 21.08.2018, 10:15 #
Я в прошлом году решил открыть магазин одежды и в итоге смог отлично раскрутиться - в этом месяце еще один буду открывать. Секрет такого успеха я смог достичь , благодаря простому названию магазину , который знают все жители города. Просто помогла статья http://megaidei.ru/organizaciya-biznesa/na...agazina-odezhdy , которая рассказывает как это название правильно дать.
Ваши данные: *  
Имя:

Комментарий: *  
Прикрепить файл  
 


Оценки
[-]
Статья      Уточнения: 0
Актуальность данной темы
Уточнения: 0
Польза от статьи
Уточнения: 0
Объективность автора
Уточнения: 0
Работа по расследованию
Уточнения: 0
Надежность источников
Уточнения: 0
Стиль написания статьи
Уточнения: 0
Логическое построение
Уточнения: 0
Простота восприятия и понимания
Уточнения: 0

Мета информация
[-]
Дата публикации: 15.05.2011
Добавил: ava  oxana.sher
Просмотров: 1015

zagluwka
advanced
Отправить
На главную
Beta