Азия продолжает расширять свое глобальное наступление

Содержание
[-]

***

Будущий потенциал Азии

В течение многих лет наблюдатели, затаив дыхание, обсуждали будущий потенциал Азии. Будущее уже наступило. Мы вступили в «азиатский век», как выразился специалист по международным отношениям из Индии Параг Ханна. Нет пути назад.

В XIX веке мир был европеизирован. В XX веке он был американизирован. Теперь он азиатизируется — и гораздо быстрее, чем вы думаете, пишут Джонатан Войцель и Джонгмин Сеонг в статье для издания Project Syndicate. Подъём в Азии шёл быстрыми темпами. Данный регион, в котором проживает более половины населения мира, в течение одного поколения поднялся с низкого уровня доходов до среднего уровня. К 2040 году на долю данного региона, вероятно, придётся более 50% мирового ВВП и почти 40% мирового потребления.

Новые исследования Глобального института McKinsey показывают, насколько быстро глобальный центр тяжести смещается в сторону Азии. Сегодня регион расширяет свою глобальную долю торговли, капитала, знаний, транспорта, культуры и ресурсов. Из восьми типов глобальных трансграничных потоков только отходы движутся в противоположном направлении. Это говорит о решение Китая и других азиатских стран сократить импорт мусора из развитых стран.

На долю Азии сейчас приходится около трети мировой торговли товарами по сравнению с примерно четвертью десять лет назад. Примерно за тот же период доля глобальных пассажирских авиаперевозок возросла с 33% до 40%, а доля потоков капитала увеличилась с 13% до 23%. Эти потоки способствовали росту городов Азии. В регионе находится 21 из 30 крупнейших городов мира, а также четыре из десяти самых посещаемых городов мира. Инвесторы начинают направлять свои средства на развитие менее известных городов Азии. Например, в Янгоне (Мьянма) прямые иностранные инвестиции (ПИИ) в наукоемкие отрасли составили в 2017 году $2,6 млрд, однако ещё в 2007 году ПИИ были близки нулю.

Точно так же небольшой индонезийский город Бекаси, расположенный недалеко от Джакарты, превратился в Детройт Индонезии — центр индонезийской автомобильной и мотоциклетной промышленности. За последнее десятилетие прямые иностранные инвестиции в обрабатывающую промышленность города росли в среднем на 29% в год. В 2017 году индийский город Хайдарабад зарегистрировал более 1 тыс. 400 патентов, он быстро догоняет Бангалор — индийскую Силиконовую долину.

Прогрессу Азии способствуют не только широкие внешние потоки, но и динамично развивающиеся внутрирегиональные сети. Около 60% всей торговли товарами в азиатских странах происходит внутри региона, чему способствует растущая интеграция азиатских цепочек поставок. Внутрирегиональное финансирование и инвестиционные потоки также растут, причём более 70% финансирования азиатских стартапов поступает из региональных стран.

Что заставляет эти потоки работать, так это богатое разнообразие региона. На самом деле существует по крайней мере четыре «Азии», которые находятся на разных этапах экономического развития. Всё это играет уникальную роль в глобальном подъёме региона.

К «первой Азии» относится Китай, который предоставляет своим соседям инновации и возможность интеграции. В 2013−17 годах на долю КНР пришлось 35% от общего объёма внешних ПИИ в Азии, причём около четверти этих инвестиций пошли в другие страны Азии. Китай обладает быстро растущим инновационным потенциалом, в 2017 году на долю Китая пришлось 44% мировых патентных заявок.

Вторая группа азиатских стран — «Передовая Азия» — также имеют в своём распоряжении технологии и капитал. На эти страны пришлось 54% общего регионального оттока ПИИ в 2013−17 гг. Одна только Южная Корея обеспечивала 33% всех ПИИ во Вьетнам. На долю Японии пришлось 35% ПИИ, поступивших в Мьянму, и 17% — на Филиппины.

Затем следует «Развивающаяся Азия», которая включает относительно разнообразную группу небольших азиатских стран с развивающейся экономикой, которые предоставляют не только рабочую силу, но и обладают потенциалом для увеличения производительности и уровня потребления. Эти экономики глубоко интегрированы со своими региональными соседями: средний уровень внутрирегиональных потоков товаров, капитала и людей составляет 79%, что является самым высоким показателем среди четырёх «Азий».

Напротив, четвертая группа — «Пограничная Азия и Индия» — имеет самую низкую среднюю долю внутрирегиональных потоков, составляющую всего 31%. Но эта цифра, отражающая наличие исторических связей с европейскими странами, Ближним Востоком, Африкой и Соединёнными Штатами, будет только расти, поскольку эти страны, которые исторически были менее интегрированы со странами региона, начинают устанавливать более тесные связи со своими азиатскими соседями. Эта группа может много чего предложить своим соседям, включая относительно молодую рабочую силу, которая важна для растущего азиатского рынка импорта, и растущий средний класс, который может выступить в качестве нового рынка для регионального экспорта.

Различия между четырьмя «Азиями» дополняют друг друга, а интеграция превращается в мощную движущую силу прогресса. Например, по мере старения рабочей силы в одной стране, страна с более молодым населением заполняет этот пробел. Средний возраст населения Индии в 2015 году составлял 27 лет по сравнению с 37 — в Китае и 48 — в Японии. Ожидается, что к 2050 году средний возраст населения Индии достигнет всего 38 лет.

В течение многих лет наблюдатели, затаив дыхание, обсуждали будущий потенциал Азии. Будущее уже наступило. Мы вступили в «азиатский век», как выразился специалист по международным отношениям из Индии Параг Ханна. Нет пути назад.

Автор: Максим Исаев

https://regnum.ru/news/polit/2738193.html

***

Комментарий: Почему Россия заинтересована в сближении Китая и Индии

Авторитет Нарендры Моди, триумфально выигравшего со своей партией в прошлом году многоступенчатые и очень сложные парламентские выборы, в Индии настолько же непререкаем, как и авторитет Си Цзиньпина в Китае или Владимира Путина в России. На наших глазах в Азии начинает складываться площадка взаимодействия, которая не исчерпывается экономикой и гуманитарной сферой, а приобретает отчетливо видимый геополитический характер.

Состоялись важные визиты председателя КНР Си Цзиньпина в Индию и Непал, которые требуют внимания потому, что серьезно влияют как на региональную безопасность в Южной Азии, так и на ситуацию в АТР в целом. Здесь следует вспомнить об исторических сложностях в китайско-индийских отношениях.

Обе страны отсчитывают новейшую историю с конца 40-х годов прошлого столетия, когда Индия получила независимость от Великобритании, а в Китае в результате кровопролитной гражданской войны победила социалистическая революция и образовалась КНР, 70-летие которой отмечалось буквально на днях, в начале октября. Важно, что при освобождении от внешней зависимости обе страны «в награду» от Запада получили раздел и противоречия с соседями. Колониальная Индия была разделена на собственно Индию и Пакистан, территория которого до 1971 года вместе с нынешней страной, которая носила название Западного Пакистана, включала еще и Восточный Пакистан, современную Бангладеш. Создание Бангладеш напрямую связано с последней крупной войной между Индией и Пакистаном в 1971 году, которая завершилась занятием индийскими войсками Дакки, столицы Восточного Пакистана. Между Дели и Исламабадом неоднократно происходили и другие вооруженные конфликты, первый — в октябре 1947 года, когда не определившийся с принадлежностью Кашмира правитель местного княжества Хари Сингх, столкнувшись с вторжением пакистанских «добровольцев», поспешил подписать акт о присоединении к Индии. По итогам разразившейся индийско-пакистанской войны, две трети спорной территории заняли индийские войска, и на ней был образован штат Джамму и Кашмир с особым статусом, прописанным в индийской конституции; оставшаяся треть досталась Пакистану, где была провозглашена провинция Азад Кашмир (Свободный Кашмир). Следует отметить, что раздел британской Индии (план лорда Маунтбеттона) англичанами осуществлялся по религиозным основаниям — между индуистами и мусульманами; однако в Кашмире в силу ряда факторов этот выбор был затруднен, и бывшие колонизаторы по сути оставили его местным правителям.

В Китае ситуация оказалась менее запутанной: вне материковой части страны, превратившейся в КНР, оказались только Тайвань, куда бежала клика свергнутого в ходе гражданской войны диктатора Чан Кайши, а также британский и португальский колониальные мегаполисы Гонконг и Макао. Последние ныне воссоединены с КНР в качестве Специальных автономных районов (САР) Сянган и Аомэнь. В 1950 году между Пекином и Дели были установлены дипломатические отношения, однако сохранились заложенные теми же британцами территориальные противоречия, теперь уже между Индией и Китаем, по всей линии их границы, включая находящиеся между ними Непал и Бутан, за влияние на которые стороны также серьезно конкурируют. И порой, как в 2017 году, эта конкуренция доходит до пограничного бряцания оружием, как случилось в ходе конфликта вокруг плато Доклам (китайское название Дунлан), расположенного на стыке границ Бутана, индийского штата Сикким и китайского Автономного района (АР) Тибет. Дело в том, что после поражения, понесенного Цинским Китаем от англичан и других западных колонизаторов в Опиумных войнах XIX столетия, британцы включили в свои индийские владения южную часть Тибета, проведя между ними так называемую «линию Мак-Магона». Это было оформлено Силмскими соглашениями (1913−1914 гг.) между колониальной Индийской империей, Тибетом и Китаем, которые китайцы не признали, оставив вопрос открытым, и вернулись к нему уже после получения Индией независимости и образования КНР. В 1962 году, в ходе военного конфликта между Китаем и Индией, китайские войска заняли территорию индийского штата Аруначал-прадеш в восточном секторе общей границы и относительно небольшую северо-восточную часть западного сектора: примерно 20% территории поделенного между Индией и Пакистаном Кашмира. Это район в бывшем тибетском княжестве Ладакх, который именуется Аксай-чин по названию расположенного там гигантского ледника. Из Аруначала китайские войска тогда ушли под давлением США и ООН в условиях нейтралитета, занятого в этой ситуации Советским Союзом; штат вернулся в состав Индии, и это является предметом территориальных претензий со стороны Китая. А вот Аксай-чин, хотя и оспаривается Индией, остался под контролем КНР, и позднее через его территорию было проложено стратегическое шоссе из Китая в Пакистан. Эта территория у Китая оспаривается уже Индией. В территориальных спорах между Дели и Пекином существует множество нюансов. В частности, так и не проведенный в Кашмире плебисцит, на чем настаивает Пакистан, и который Индия отвергает, подтвердив эту позицию недавними конституционными изменениями, которые упразднили особый статус Джамму и Кашмира. Это вызвало бурные протесты в Пакистане и спровоцировало рост военной напряженности и ряд сухопутных и воздушных инцидентов между индийскими и пакистанскими вооруженными силами.

Таким образом, в регионе существует комплекс проблем, в рамках которого застарелый индийско-пакистанский конфликт накладывается на индийско-китайские территориальные противоречия, в которые так или иначе втянуты зажатые между Индией и Китаем Непал и Бутан. При этом наблюдается определенная динамика интересов внешних по отношению к региону сил. «Горячая» фаза китайско-индийского конфликта пришлась на период охлаждения советско-китайских отношений, что тогда подтолкнуло развитие связей между СССР и Индией с одной стороны и между США и Пакистаном — с другой. Индийско-пакистанское противостояние превратилось в своеобразную проекцию советско-американского. Когда в 1980-е годы наша страна увязла в афганской войне, а Китай нашел точки соприкосновения с США, началось его сближение и с Пакистаном. Сегодня, по мере укрепления российско-китайского партнерства и обострения отношений Москвы и Пекина с Вашингтоном, с Индией начинают заигрывать уже США. Дело дошло и до военного планирования, в частности, до объединения театров военных действий Тихого и Индийского океанов, и в настоящее время Пентагоном разработана некая «Индо-Тихокеанская» стратегия, выходящая на перспективу создания с участием Индии, Японии и Австралии «восточного НАТО», целью которого видится сдерживание России и Китая. Со своей стороны, в Дели хорошо понимают, чем чреват расклад, при котором страна превращается в часть американской стратегии; как поступают США со своими сателлитами, в эти дни «до дна испивают» курды. Поэтому индийцы не спешат складывать все яйца в одну корзину и при поддержке Москвы и Пекина добились вхождения в ШОС, в состав которого Индию приняли одновременно с Пакистаном. Благодаря этому сложился эффективный механизм консультаций в рамках организации, учредительная хартия которой содержит показательный пункт об её ответственности за региональную безопасность. Благодаря этому, а также вхождению Москвы, Пекина и Дели в объединение БРИКС, сформировался новый трехсторонний консультационный формат. Впервые он был полноценно задействован на полях прошлогоднего саммита «Группы двадцати» в Буэнос-Айресе и получил продолжение в этом году в ходе саммитов ШОС в Бишкеке и той же «двадцатки» в Осаке.

Развитие получили и китайско-индийские отношения, в которых благодаря ШОС, БРИКС, российскому участию и действующим лидерам — председателю КНР Си Цзиньпину и премьер-министру Индии Нарендре Моди — наметился и двусторонний консультационный формат «неформальных встреч». В апреле прошлого года в китайском Ухане состоялась первая такая встреча, а сейчас, уже в индийском Ченнаи, прошла вторая, одним из результатов которой стало решение о следующем саммите 2020 года вновь на территории КНР. При этом сближение позиций происходит медленно и поэтапно: обе стороны, учитывая сохраняющуюся остроту пограничных вопросов и наличие в общественном мнении разных настроений, а также предрассудков, двигаются «галсами», смягчая резонанс от происходящих в их отношениях позитивных перемен консультациями с традиционными союзниками. Незадолго до встречи с Си Цзиньпином индийский премьер встретился с президентом США Дональдом Трампом; в ноябре в Индийском океане пройдут американо-индийские военно-морские маневры «Триумф тигра». Китайский лидер за несколько дней до переговоров с Н. Моди в третий раз за последний год, прошедший после смены власти в Пакистане, обсудил волнующие вопросы с премьер-министром этой страны Имраном Ханом.

О чем договорились в Ченнаи на фоне совместного посещения древнего храмового комплекса Махабалипурама, символизирующего многовековую мудрость, впитанную обоими лидерами? Главное: не затушевывая сохраняющихся двусторонних проблем, Си и Моди настойчиво ищут пути перевода их в русло перманентного обсуждения, исключив любые потенциально опасные обострения ситуации между двумя ядерными державами в регионе, полном противоречий, в которые вовлечена еще и третья такая держава — Пакистан. И имеются крупные международные интересы и мощное военно-морское присутствие США. Обсуждались как многосторонние форматы, связанные с готовящимся Соглашением о всестороннем региональном партнерстве (ВРЭП), так и сугубо двусторонние. По словам заместителя главы МИД КНР Ло Чжаохуэя, необходимо придать новый импульс развитию отношений Китая со странами Южной Азии в торгово-экономических вопросах. В чем суть этой «шарообразной» формулировки? В том, что удерживая Дели от расширения контактов с Вашингтоном, Пекин готов не только оказать определенное влияние на Исламабад, но и посодействовать Индии в выправлении торгового баланса с КНР, который в настоящее время сводится с существенным перекосом в китайскую пользу, оценивающимся цифрой в 60 млрд долларов в год. Для решения этих вопросов создана совместная рабочая группа. С индийской стороны ее возглавляет первый заместитель главы внешнеполитического ведомства Виджая Гокхале, а с китайской — «реформаторский» вице-премьер Ху Чуньхуа, вышедший в свое время из кадровой обоймы прежнего лидера КНР Ху Цзиньтао, а сейчас считающийся креатурой премьера Госсовета Ли Кэцяна. Лидерами двух стран примерно очерчен круг задач этой группы. Приоритетами считаются допуск на китайский рынок индийских лекарств, а также нуждающихся в расширении IT-компаний; со своей стороны и Китай в рамках рабочей группы будет продвигать в Индии технологии 5G, по поводу ограничения которых на Дели давит Вашингтон. Стратегический характер сотрудничества в сфере высоких технологий, тесно связанного с вопросами национальной безопасности, вызывает к жизни и процессы плавного урегулирования в спорном Кашмире. По сообщению агентства Reuters, китайский лидер выдвинул, а индийский согласился с предложением совместной обороны Кашмира, что безусловно задевает интересы Пакистана, но упомянутый визит в Пекин премьера Хана возможно и был посвящен как раз превентивному снятию соответствующих озабоченностей Исламабада. Обсуждаются и вопросы, связанные с совместным технологическим развитием двух стран, которые с практической точки зрения в современных условиях упаковываются в перенос из Китая в Индию ряда производств, учитывая существенно более дешевую индийскую рабочую силу. Дели это полностью устраивает и с инвестиционной точки зрения: Индия нуждается во внешних инвестициях, но не хочет выполнять связанные с ними политические условия, которые обычно выдвигает Запад.

Косвенным признаком успеха прошедшего неформального саммита можно назвать три фактора. Первый: демонстративное внимание обеих сторон к исторической и символической стороне вопроса, тесно связанной с общим азиатским региональным наследием, которое всячески подчеркивалось обоими лидерами. Моди, в частности, отметил более чем тысячелетние связи двух стран, их совместное мировое лидерство на протяжении большей части прошедших двух тысячелетий и возвращение этой тенденции в наши дни. Си Цзиньпин, в свою очередь, подчеркнул — и это второй фактор — важность региона Ченнаи-Махабалипурама и всего штата Тамилнад, где он расположен, в морской торговле с Китаем, обратив внимание на его роль как перевалочного пункта на древнем Великом Шелковом пути. Очень знаменательный аргумент, учитывая развертывание Китаем стратегии «Пояса и пути», в которой Индия пока не участвует и к которому до недавнего времени относилась с подозрением. Не исключено, что вскоре это отношение изменится. Третий фактор: завершив переговоры с Моди в Тамилнаде, Си Цзиньпин отбыл с государственным визитом в Непал. И сам этот факт, учитывая пограничное положение этой страны между Индией и Китаем и близость к ней очагов территориальных споров между ними, показывает, что в Дели не возражают против такого визита, а это явно указывает на смягчение напряженности. Причем, включая согласование всех деталей на этапе подготовки прошедшей встречи: в противном случае сама очередность визитов китайского лидера — Непал после Индии — могла рассматриваться в определенном смысле как вызов.

И последнее. Подобно тому, как в российско-китайских отношениях огромное значение приобрели личные контакты двух лидеров — Владимира Путина и Си Цзиньпина, доверие между которыми растопило немало льда, накопившегося в институциональных контактах, аналогичный тренд наблюдается и здесь. Авторитет Нарендры Моди, триумфально выигравшего со своей партией в прошлом году многоступенчатые и очень сложные парламентские выборы (Индия — парламентская республика), в стране настолько же непререкаем, как и авторитет Си Цзиньпина в Китае или Путина в России. На наших глазах в Азии начинает складываться площадка взаимодействия, которая не исчерпывается экономикой и гуманитарной сферой, а приобретает отчетливо видимый геополитический характер. И к тому же эта площадка надежно укоренена в международных институтах с участием России. Какой импульс эта тенденция получит в будущем? Это зависит от многих факторов и, в первую очередь, от дальнейшего российско-китайского сближения и интеграции со снятием противоречий по линии Китай — АСЕАН. Но уже сегодня очевидно, что первые шаги по этому пути, способному сформировать на юге Азии совершенно новую конфигурацию сил и интересов, где не останется места экспансионистским устремлениям США и коллективного Запада, уже сделаны.

Автор: Владимир Павленко

https://regnum.ru/news/polit/2747431.html


Об авторе
[-]

Автор: Максим Исаев, Владимир Павленко

Источник: regnum.ru

Добавил:   venjamin.tolstonog


Дата публикации: 21.10.2019. Просмотров: 164

zagluwka
advanced
Отправить
На главную
Beta