Аргентинское танго. Как истребили рыбу в океанах
История уничтожения биоресурсов в масштабах планеты, отраженная на марках и конвертах
...Через пару часов тралений суда останавливались от пойманной рыбы. Поднять трал было невозможно, и его обрубали вместе с рыбой. Тралы разрывало от количества рыбы, и все с удивлением смотрели на серебристый след мертвой рыбы, уходящий на много миль от судна... История уничтожения биоресурсов в масштабах планеты, отраженная на марках и конвертах ...
Южная Америка. Благословенное по своим красотам место. Теплый океан, обилие корма, отсутствие морских хищников, давали стопроцентный шанс рыбе плодиться и размножаться. Что она и с успехом проделывала. Тучи морских пернатых всех мастей, кормившихся от морских щедрот, гнездились галдящими оравами на отвесных скалах. Естественные пищевые отходы копились на них столетиями.
Толщина в некоторых местах составляла до сорока пяти метров. Подумать только — сорок пять метров этого дела, которое, впрочем, имеет и научное название — ГУАНО. Причем самое лучшее гуано в мире. К слову скажу, что аргентинские естественные надобности дают поразительный эффект в помидорных парниках Эстонии. Вот только, как собирают это самое гуано, я не в курсе.
Но однажды в начале ночи мы приперлись под какую то россыпь скалистых островов на перегруз. Узрев с рассветом наше присутствие, пернатые снялись со своих аэродромов и пошла потеха. Это ГУАНО сыпалось так часто и так плотно, что все грузовые операции пришлось свернуть и позорно свалить подальше от скал. Часа четыре потом под унылые матюги боцманской команды отмывали и пароход, и себя заодно.
С середины 1960 года в центральную Регистровую контору, есть такая в Лондоне, начали поступать заявки о введении в состав мирового флота новых рыбодобываюших судов. Оформителем заявок было государство Перу. В те года довольно бедная страна, полностью аграрное, без каких-либо серьезных зачатков тяжелого машиностроения, так необходимого для постройки хотя бы подобия судна.
Но заявки поступали почти ежемесячно. И почти одновременно начался вал заявок от Аргентины. Складывалось впечатление, что южно-америкосы спускают на воду все, что только может на ней держаться, включая чугунные ванны, банные шайки и деревянные заборы.
Тут уже явно прослеживалась схема. И ближе к годам 70 -м стройная компашка мировых монстров рыбодобычи, таких как Япония, СССР, США, Норвегия, Канада, Испания с удивлением отметала, что они уже не первые и даже не вторые на этом пьедестале. Флоты Перу и Аргентины резко вышли на второе и третье места соответственно не только по рыболовному тоннажу, а также заодно лихо обскакав их и по добыче рыбы. А на рыболовном горизонте на всех парах к ним мчалась еще и Чили. Всем стало жутко обидно, интересно, но еще больше стало завидно.
Итак, Аргентинское танго
Русские рыбохваты за 35 суток докатывались к далеким берегам. Поисковую аппаратуру можно было смело выкинуть за борт, она тут была не нужна. Cтаи чаек, бакланов точно показывали нахождение косяков. Рыба была ВЕЗДЕ, и весь мир тоже был здесь. И только местному маломощному флоту Аргентины и Перу не было места на этом празднике жизни. На ночных вахтах невозможно было сосчитать суда вокруг, да и ночей практически не было, так было светло от судовых огней. Траления производились очень просто — друг за дружкой, поэтому-то и район промысла моряки окрестили АРГЕНТИНСКОЕ ТАНГО.
В те далекие годы вовсю применяли лов сетями. Разумеется, все там было по-взрослому, и эта сеть была длинной до одного километра при высоте стенки 120 метров. Называлось все это хозяйство — кошельковый невод.
Вот как раз на марке Чили и показан момент отдачи такого невода с борта судна. А на КПД Норвегии видна лодка позади сейнера, вот она-то и оббегает рыбный косяк по кругу, затем свою сторону передает на судно. Оба конца сети подтягиваются, и косяк оказывается в ловушке. Все остальное, как на марке Северной Кореи — выборка невода. Но сюжет марки Англии для меня — это не просто красивая картинка.
Глядя на нее, я слышу, как трещат моряцкие спины от непомерных нагрузок. Как летит штормовая волна, с шумом разбиваясь об борт, и текут мокрые струйки за шиворот. Приглушенные выдохи чередуются с солеными морскими шутками. Механизация была такова, что нажал на кнопку — и спина твоя становилась мокрой. Имея собственный трюм под триста тонн, частенько в невод влетало под тысячу. Рыба быстро давилась и начинала залегать. Суда валялись в дрейфах с диким креном. Жить на них как-то еще можно было, работать — нет. Чтобы не пойти к крабам на корм, приходилось сети обрубать. Быстро вооружали новый невод, и история повторялась.
Начали применять, и более современный тогда вид промысла — траловый. Это когда судно буксирует за собой специальною ловушку. На марке Новой Зеландии нарисован момент выборки трала: она, конечно, не дает правильной визуальной картинки того, что тащит за собой тральщик. Но не поленитесь и подойдите к девятиэтажному дому, подойдите к самому цоколю и, закинув голову наверх, посмотрите на крышу — вот таким было вертикальное раскрытие тралов — под 70 метров. И в ширину под 120 метров.
Никакой прежний опыт работы в бедных рыбой африканских странах тут не годился. Рыба на промысловой палубе никогда не кончалась, не кончалась все 24 часа, все 130 суток рейса. Случалось и так что, через пару часов тралений суда останавливались от пойманной рыбы. Поднять такой трал было невозможно, и его обрубали, обрубали вместе с рыбой. Тралы разрывало от количества рыбы, и все с удивлением смотрели на серебристый след мертвой рыбы, уходящий на много миль от судна. На выборках лопались от гигантских нагрузок траловые тросы, калеча палубную команду. Не успевали обрабатывать пойманный раннее улов, как снова вытаскивали полный трал.
Тугие струи пожарных шлангов лихо смывали тонны и тонны рыбы за борт. Не было соли, что бы все засолить в бочки, и рыбу снова смывали. Из этого района пошла дикая рыбацкая поговорка: трал в воду — рыбу за борт. Но была, конечно, и работа, работа для настоящих мужиков. Промысел в тропиках, без кондиционеров, с ограниченным запасом питьевой воды, без заходов в иностранные порты — все это было так знакомо и так по-нашему. И такое красивые, легкие слова — аргентинское танго — превращалось в тяжелый рыбацкий труд.
В четких планах, составленных в далеких кабинетах, было так все красиво расписано, уже все упаковано, уже все засолено и даже закатано в условные банки. Там не было только приемного флота. Господи, как молилась на него каждая экспедиция, как ждали, валясь с полными трюмами по неделям рыбаки, проклиная этот район с таким красивым названием.
«Балтийская Слава» была частым гостем в тех районах. И именно Николай Иванович Студенецкий слезно пытался радиограммами в Москву вытащить флот из этого бардака. И только благодаря его настойчивости флоту разрешили, хоть и редко, сдавать улов на Кубе. Настойчивость — она всегда оставляет шрамы на наших сердцах. Обладатель самой престижной награды среди рыбаков — Знака Почетного Рыбака за номером 1. До этого с морским юмором и достоинством носил звание — «сардинный король». Именно ему Союз обязан консервам «сардина в масле», которые изготовлялись прямо на промысле. Не чета сегодняшним консервам из мороженной рыбы.
«Рыбацкая Слава». Беззаветные морские трудяги, сколько грузов перевезено, сколько радости доставляли они на промысел в виде писем, маленьких посылочек, газет и кинофильмов. Выгрузки происходили точно так же, как на блоке Кореи. По четыре судна с каждого борта.
Причем те суда, которые стоят ближе к корме этой плавбазы — получают топливо, воду или снабжение. Шесть с половиной тысяч тонн принимали за неделю и тут же уходили на Калининград. Там за трое суток разгружались и обратно челноком на промысел. И слово это — «челнок» я впервые услышал в морях, но оно означало самую высокую степень рыбацкой благодарности. В море во время выгрузки и приемке рыбы была только одна должность — это капитан, все остальные работали в трюмах, часто по две вахты подряд.
Рыба не кончалась. Плотности косяков были такие, что казалось — косяк торчит из воды, и ни кого не пугало, что совсем скоро судовые эхолоты стали писать на морском дне огромные горы от выброшенной и смытой рыбы. Самописцы выводили на экраны эхолотов целые тралы, писали горы запутанных неводов вместе с загубленной рыбой.
Первыми забили тревогу чиновники из продовольственной Комиссии при ООН, предупредившие, что вылов подходит к критической черте — это когда добыча рыбы становится больше естественного прироста.
Развязка наступила через десять лет, в 1980 году. Рыба закончилась. Закончилась не постепенно, а резко и сразу. Огромная территория Перуанского и Аргентинского морских шельфов была в буквальном смысле этого слова загажена, она превратилась в помойку. Рыбную помойку.
С рыбой пропали и птицы, лишив перуанцев очень важной статьи дохода — гуано. Бездушная статистика отметила самое большое количество преднамеренного затопления рыболовных судов Перу, Чили, Аргентины с целью получения страховки.
Именно эти страны становятся инициаторами 200-мильных рыболовных зон.
Сейчас мы имеем то, что нарисовано на марке Новой Зеландии. От береговой черты циркулем проведена окружность в 200 морских миль или 360 километров, если хотите. И сегодня мы ловим рыбу в этой зеленой зоне ТОЛЬКО за деньги. За очень приличные деньги.