Антилесной кодекс России

Лесбезхоз

Ситуацию нынешнего года с лесными пожарами в Сибири можно назвать катастрофической с учетом не только площади бедствия, но и негативного международного резонанса

Дым от пепелищ вышел за пределы российской территории и достиг побережья Америки. Когда большая политика вмешалась в дело пожаротушения в сибирской тайге, наступил, казалось бы, перелом. В Красноярск прилетел глава российского Правительства Дмитрий Медведев. Трем регионам СФО, пострадавшим от пожаров, было экстренно выделено из бюджета и резервного фонда страны беспрецедентных 6 млрд рублей. Экономический ущерб от лесных пожаров в России с начала этого года составил около семи миллиардов рублей. Об этом заявил врио руководителя Федерального агентства лесного хозяйства Михаил Клинов. По его словам, точно оценить ущерб пока невозможно.

Однако в Красноярском крае площадь возгорания после политических решений и выделенных денег не только не сократилась, но и возросла почти на 2 млн 354 тыс. гектаров с начала года. Такие данные на 25 августа приводит федеральное ведомство Авиалесоохрана.

Эксперты и ученые в один голос утверждают, что ситуация с возгораниями в красноярских лесах существенно ухудшилась после принятия нового Лесного кодекса в 2007 году. В документе в разделе по поводу охраны и пожаротушения лес фактически оказался бесхозным из­за передачи полномочий по его охране и воспроизводству арендаторам участков. Кроме того, полномочия по контролю и пожаротушению в лесах были переданы из федерального центра в регионы. Но фактически без финансового обеспечения, считает член Общественного совета при Министерстве лесного хозяйства Красноярского края, директор красноярской общественной организации «Плотина» Александр Колотов. О негативных последствиях многократно предупреждали экологические организации во время обсуждения законопроекта. Но вопреки всем разумным доводам новый лесной кодекс был принят.

Хроническое недофинансирование усугубилось и нововведениями 2015 года. Тогда был ратифицирован приказ федерального Минприроды о внесении изменений в правила тушения пожаров в лесах и разделе лесных территорий на так называемую зону контроля и зону пожаротушения.

В чем их главное различие? Зоны контроля лесных пожаров устанавливаются органами исполнительной власти субъектов РФ только для проведения лесоавиационных работ в труднодоступных и удаленных территориях, поясняют в Авиалесоохране. Зона тушения — рядом с населенными пунктами, куда относительно легко могут добраться пожарные.

Иными словами, сами региональные комиссии по ЧС могут регулировать, какая часть леса будет тушиться, а на какой за огнем будут только наблюдение, чтобы пожар не перекинулся на объекты экономики и населенные пункты. В состав комиссий входят представители МЧС, профильных министерств, высшие должностные лица органов власти региона. Именно эта комиссия определяет стратегию пожаротушения.

Николай Лащинский, главный научный сотрудник лаборатории экологии и геоботаники ЦСБС СО РАН, тоже уверен, что Лесной кодекс и отсутствие финансирования и грамотной политики развалили службу пожаротушения: «В советское время она была не самой лучшей в мире, но достаточно эффективной. Теперь и ее нет».

Китайский след

«Я общаюсь со многими жителями в крае и знаю, как возросли за последние годы нарушения в части лесопользования на местах, — рассказал депутат горсовета Красноярска Константин Сенченко. — Сегодня в лесах хозяйничают представители китайской диаспоры с большим количеством наличных денег, исчисляемых миллиардами. Деньги просто «гуляют по краю». Как следствие, развивается коррупция в рядах местных чиновников. Ведь миллиарды наличных могут решать любые задачи — от организации незаконных рубок до сокрытия преступлений в части природопользования. Единственное, что интересует коррупционеров, — деловая древесина, которая в большом объеме направляется в Поднебесную».

Подтверждением этого мнения служат массовые уголовные дела в отношении сотрудников краевых лесхозов. Например, прокуратура края сообщала о возбуждении уголовного дела в отношении директора краевого госучреждения «Енисейский лесхоз» из­за вымогательства взятки в 100 тысяч долларов США у руководителя ООО «Енисейский леспромхоз». Он был задержан при получении 50 тысяч. А руководитель КГКУ «Невонское лесничество» за 63 эпизода взяток от лесопользователей и превышения полномочий был осужден на семь лет лишения свободы. Ежегодно прокуратура края находит массу нарушений как в лесах, так и неэффективных действиях органов власти и лесничеств. Но преступления в лесной сфере не прекращаются.

«В районах края, вполне допускаю, кто­то может быть рад пожарам. Здоровый лес нередко выдают якобы за сгоревший, чтобы спокойно вести его рубку и не платить налоги, — уверен Сенченко. — Поэтому часть возгораний возникает из­за отсутствия средств пожаротушения, нарушений условий аренды угодий и невывоза отходов лесозаготовок, а часть — это рукотворные пожары, инициированные злоумышленниками, чтобы скрыть следы незаконных вырубок и отсутствия природоохранных мероприятий со стороны многочисленных арендаторов лесных угодий. Чтобы детально разобраться в ситуации, нужны проверки со стороны абсолютно независимых экспертов и конт­ролеров». Он подчеркивает: только после вмешательства федеральных властей началась комплексная проверка правоохранителей и надзорников. В начале августа премьер­министр страны Дмитрий Медведев поручил до 1 ноября 2019 года Генпрокуратуре, СК РФ и МВД найти причины «намеренного создания лесных пожаров как способа сокрытия незаконной заготовки древесины». Но ведь такая ситуация сложилась не вчера и закончится явно не в установленный срок.

Снова в антилидеры

В этом году ситуация пожаров в лесах сказалась и на состоянии экологии в населенных пунктах. В некоторые летние дни Красноярск оказывался антилидером в «черном списке» самых грязных городов мира с точки зрения состояния атмосферы. Александр Колотов считает, что недовольство населения подвигло власти на активные действия и выделение денег. Он обращает внимание на противоречивые — по сравнению с аналогичными ведомствами в Новосибирской и Кемеровской областях — действия Средне­Сибирской гидрометеослужбы и регионального Роспотребнадзора, которые отказались признавать превышение нормативов по чистоте воздуха и вводить режим НМУ («черного неба»). При этом сами промпредприятия из числа социально­ответственных снизили выбросы в атмосферу.

Однако Константин Сенченко убеж­ден, что страна давно живет в ситуации, когда мнение местного населения не важно. А «денежный дождь» пролился только после международного скандала. Когда дым от огня в сибирской тайге дошел до Аляски, президент США предложил помощь Владимиру Путину в организации тушения пожаров. Тогда и прошло экстренное совещание участием премьера Медведева и профильных федеральных министров в красноярском аэропорту, а следом потекли деньги.

Тушить деньгами

На что пойдут 6 млрд рублей? Согласно распоряжению Правительства РФ, датированного 8 августа, сумму распределят по следующей схеме: Рослесхозу для субвенций территориям выделено 1,9 млрд рублей на тушение леса в Красноярском крае, Иркутской области и Якутии; еще по 1,8 и 2,3 млрд рублей соответственно получат Минобороны и МЧС на эти же цели. Из этой суммы конкретно Красноярскому краю достанутся 733 млн, Иркутской области — 765 млн, Якутии — 391 млн рублей.

А вот по какой схеме власти регионов распределят эти средства — ясности нет. Ученые и общественники единодушны во мнении: деньги надо направлять на реальные действия по спасению сибирского леса, а не на оргмероприятия чиновников. «Мы, к сожалению, не видим улучшения системы госуправления при организации пожаротушения в лесах, — считает Константин Сенченко. — Полномочия распределены так, что ответственность лежит и на федеральных, и на региональных, и на отраслевых, и на силовых ведомствах. Как показывает практика, для эффективного регулирования пожаротушения и природопользования мало инициатив в регионе — постоянно необходима воля федерального центра. Денег каждый год мы тратим больше, а ситуация — все хуже. По отчетам Минлесхоза — все хорошо. А если заехать в тайгу и посмотреть на деле — это не так. Лесничие сокращены, егерей нет. Крупные арендаторы пилят лес и оставляют за собой мусор, что, опять же, ведет к пожарам. Самое правильное — чтобы деньги на лесозащиту оставались на местном, региональном и районном уровне, а не выделялись с большой задержкой из федерального бюджета. Разобщенность полномочий федерации, края, муниципалитетов, местного самоуправления, их бюджетов и приоритетов приводят к тому, что ущерб от лесных пожаров каждый год возрастает».

По словам депутата, нужны и новые меры по обновлению технического парка: на пожары летят очень миниатюрные по вместимости пожарных вертолеты «Робинсон», а техника пожаротушения в малых населенных пунктах максимально изношена. В условиях активности населения и всеобщего доступа в интернет нужны новые формы контроля и форматы открытости информации.

Депутат обращает внимание еще на одно последствие пожаров и сопутствующее ухудшение экологии: это приводит к оттоку населения. Так, из Красноярского края ежегодно уезжают тысячи человек. За первые полгода 2019 года эта цифра составила почти 24 тысячи человек. Одной из причин их отъезда стала плохая экология.

Такого же мнения придерживается и депутат горсовета Красноярска, экс­замминистра природных ресурсов и лесного комплекса края Сергей Шахматов: «Красноярский край — самый лесной регион в стране. Если посмотреть в ретроспективе, то были годы и более пожароопасные. Но за эти годы много раз менялось отношение к тушению лесных пожаров. Отмечу, что леса в регионе стареют естественным путем, и тут важен фактор быстроты обнаружения возгорания. Иногда проходит неделя, пока их выявят и присвоят категорию опасности. Для повышения оперативности должна быть организована превентивная, системная работа — еще до наступления пожароопасного сезона. Нужно делать лесопожарные просеки и санитарную рубку, убирать сухостой, иметь технику, чтобы минимизировать пожары. На мой взгляд, это не выполняется сегодня. В этом году много участков сгорело не в зоне наблюдения, а у арендаторов, которые занимаются промзаготовкой древесины. Они зарабатывают деньги на нашей тайге! Здесь вопрос к региональному минлесхозу: почему не исполняются условия долговременных договоров аренды лесопользования? Их контроль позволил бы снизить вероятность разноса пожаров на большие площади. Остатки лесопиления — этот тот самый порох, который приводит к верховым пожарам. Нужно укреплять лесной контроль и надзорные службы. Сейчас у нас один лесник на сотню тысяч гектаров. Не надо накачивать Лесопожарный центр деньгами, а нужно проводить предварительные мероприятия. Технологии есть, как предотвратить верховые пожары. Пока же нет реального хозяина в тайге: он где­то тут, в краевой столице в кабинете!»

Александр Колотов предлагает начать с самого главного — изменения Лесного кодекса: «Сам принцип хозяйствования трактуется в документе как «бери из леса все самое ценное». Ведь понятие «лес» как совокупность флоры и фауны исчезло из нормативов: есть экономическое понятие «лесной фонд». Тушить деньгами пожары, когда «жареный петух клюет», странно. Надо найти ответ — почему у нас каждый год горят миллионы гектаров тайги?»

Проблема лесных пожаров, по мнению завлабораторией лесной пирологии Института леса Петра Цветкова, обусловлена двумя основными факторами, изменением климата и несовершенством системы охраны лесов от пожаров: «В настоящее время нужно безотлагательно выполнить следующие мероприятия: сократить так называемую зону контроля — удаленные территории, на которых, согласно постановлению Рослесхоза, разрешается не тушить пожары при определенных условиях».

По словам ученого, на местах к этим пресловутым «зонам контроля» стали относить «все, что хочется»: территории, которые находятся близко к жилым зонам и дорогам, а также территории, где проводятся лесозаготовки. Сейчас «зона контроля» составляет почти половину — 49% — территорий лесного фонда страны. Это количество необходимо сократить до 25%.

Николай Лащинский отмечает, что нужно пересмотреть отношение к лесу как совокупности насаждений деревьев: «В Москве часто считают, что Сибирь вся заросла лесом и здесь не нужны меры по его восстановлению. Но ведь это еще и фауна, сложная природная среда. Нужно разделять эксплуатационные леса, где древесину заготавливают, и естественные экосистемы». Он предлагает перенять лучший опыт таких «лесных» стран, как Норвегия и Финляндия, а Александр Колотов — того же Китая, где, по его словам, власти добились хороших результатов сокращения лесных пожаров.

Но в любом случае все упирается не столько в деньги, сколько в отсутствие здравого смысла. И основной вопрос не только в том, как распорядятся регионы выделенными суммами, а хватит ли политической воли для изменения правовых норм, призванных пожары тушить, а не наблюдать за ними.

Автор: Наталья Тихомирова, «Эксперт Сибирь» №35-38 (535)

https://expert.ru/siberia/2019/35/lesbezhoz/

***

Комментарий: Площадь, пройденная огнем

Леса горят каждый год, но дым обычно сносило в малонаселенные районы. В этом году смог добрался до крупных городов и оставался там необычно долго

В этом году леса Сибири и Дальнего потеряли 15,7 миллионов гектаров. Площадь, пройденная огнем — так говорят специалисты — в 62 раза превышает территорию Москвы. Как ни удивительно, в последние годы пожары имели почти такой же размах, но только этим летом тема лесных пожаров получила такой резонанс: митинги, петиции, сотни публикаций и, наконец, пересмотр федерального законодательства.

Последний, третий, пик лесных пожаров обычно приходится на сентябрь, когда граждане, как и весной, палят сухую траву. В результате леса перестают гореть только к ноябрю. Так что 2019 год еще имеет шансы побить мрачный рекорд 2012-го — когда сгорело 18,2 миллиона гектаров, и тем более показатели 2018-го — 15,4 миллиона гектаров.

Почему это произошло?

Сэкономили

В июле и августе миллионный Красноярск накрыло дымом от лесных пожаров. Леса горели на севере, примерно в восьмистах километрах от столицы Красноярского края. Дымку от пожаров приносило в город и в прежние годы, дня на три-четыре. Но чтобы дым стоял неделями — такого не было давно.

— Так произошло не потому, что этот год оказался каким-то особенным по масштабам пожаров. Причина в направлении ветра, — рассказывает «РР» директор красноярской общественной экологической организации «Плотина» Александр Колотов. — Обычно в июле-августе в нашем регионе преобладает юго-западный ветер, он сносит дым на северо-восток, в малонаселенные районы Якутии. В этом году вышло наоборот: ветер пошел с северо-востока и принес дым в Красноярск.

От Красноярска дым направился в Хакасию и Туву, в Томск, Кемерово и Новосибирск, дошел до Поволжья и Урала, а оттуда — до западной части страны. И поскольку время шло, а дым все не уходил, жители городов узнали о том, что существуют так называемые зоны контроля и что пожары в них можно вовсе не тушить (на основании приказа Министерства природы РФ «Об утверждении правил тушения лесных пожаров» от 2015 года. — «РР»).

Доктор биологических наук Петр Цветков заведует лабораторией лесной пирологии в Институте леса Красноярского научного центра СО РАН. Он хорошо разбирается в этих приказах и может объяснить, зачем вообще было их принимать:

— Предполагалось, что к зонам контроля будут отнесены труднодоступные территории, куда очень сложно или невозможно добраться противопожарной технике, где нет населенных пунктов и объектов экономики, и, значит, огонь не угрожает ни людям, ни предприятиям. Еще один критерий определения зон контроля: затраты на тушение в них пожаров будут больше, чем возможный ущерб от огня. Границы зон контроля регионы должны были определить самостоятельно, подготовить все документы и потом передать их на утверждение в Рослесхоз.

— Это процесс строго регламентирован, — объясняет пресс-секретарь Минлесхоза Красноярского края Мария Хлыстунова. — Специалисты анализируют ситуацию вблизи очагов возгорания: смотрят, есть ли угроза населенным пунктам, предприятиям, просчитывают возможный ущерб. Документы направляются в региональную комиссию по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций. Она и принимает решение о том, отнести территорию к зоне контроля или нет. Но глава лаборатории лесной пирологии Петр Цветков добавляет, что как только приказ Минприроды вступил в силу, начались перегибы на местах.

— В регионах что получилось: чиновники, чтобы избежать лишних трат и усилий, в зоны контроля стали включать не только удаленные места, но и те, что рядом с поселками, дорогами, участками, где идут рубки. Но, простите, если там работают люди и каким-то образом увозят оттуда лес, значит, и пожарная техника туда доберется! Вроде бы это очевидно, тем не менее сейчас зоны контроля охватывают у нас в стране почти половину всего лесного фонда.

В итоге уже несколько лет из соображений экономии в стране тушат лишь 10 процентов лесных пожаров. И 2019-й год не стал исключением.

Десятина

Дмитрий Петров руководит волонтерским движением «Добровольные лесные пожарные Забайкалья». В этом году сезон у него открылся в феврале. Первый вызов был 28-го — загорелся лес у села Александровка. А большие пожары, от которых пострадало около 20 населенных пунктов, начались в апреле. Добровольцы тушили огонь, доставляли гуманитарную помощь в сгоревшие поселки. Побывав в этих местах, Дмитрий Петров не верит в то, что зоны контроля установлены там, где нужно:

— Когда говорят, что труднодоступные пожары тушить экономически невыгодно — меня это поражает, честно сказать. Если бы у добровольцев были возможности — транспортные, финансовые — мы бы туда поехали! Все это можно прекратить в считаные дни, было бы желание. К тому же чтобы лес загорелся сам, без помощи человека, — это, наверное, один случай на миллион. Я ничего не скажу по поводу того, что кто-то специально леса поджигает, чтобы скрыть незаконные рубки. Но то, что в «труднодоступных» лесах оказываются люди, из-за которых начинаются пожары, — это факт.

Руководитель противопожарной программы «Гринпис России» Григорий Куксин считает, что потенциальная опасность пожаров в зонах контроля часто определяется неправильно. В итоге пожары достигают таких масштабов, справиться с которыми уже невозможно. Например, пожары в зоне контроля Верхоянского района Якутии в июне этого года можно было потушить без особых проблем. Через неделю огонь подошел к населенным пунктам. Еще через несколько дней на борьбу с ними было выделено в десятки раз больше средств, чем можно было бы потратить в самом начале.

— В зонах контроля пожары по определению не тушатся, — заявил губернатор Красноярского края Александр Усс на молодежном форуме «Бирюса» в конце июля. — Если у нас зимой холодная погода и возникает метель, никому же не приходит в голову топить айсберги, чтобы у нас было потеплее. Нечто похожее применительно к пожарам в зоне контроля. Это обычное природное явление, бороться с которым бессмысленно, а где-то даже и вредно. В это время в Красноярском крае горело около миллиона гектаров леса. Тушили лишь одну десятую часть пожаров.

— Когда чиновники заявляют, что лес — возобновляемый ресурс, мол, сейчас сгорел — потом вырастет, они, безусловно, лукавят, — говорит Петр Цветков. — В некоторых природных условиях пожары могут иметь позитивный характер, но это не значит, что они приносят пользу. Иногда пожары могут выступать фактором содействия естественному возобновлению. Сгорел моховой покров — обнажилась почва, семена падают и прорастают, а во мху они бы зависли и засохли, мыши и птички их бы подчистили. Существуют и так называемые пожарозависимые породы — это прежде всего некоторые виды сосен американского континента, у них шишки залиты смолой и в обычном состоянии не раскрываются, это происходит лишь во время пожаров. Но нередко бывает, что сосны сгорели, а место это заросло осиной и березой — менее ценными породами: пожары могут привести к смене типа растительности и в целом вызывать изменение видового биоразнообразия, замещение одних организмов другими.

Люди

В июле красноярские экологические активисты раздали прохожим респираторы и противогазы и пригласили прогуляться вдоль здания краевой администрации, чтобы привлечь к проблеме внимание крупных чиновников. Жительница Красноярска Марина пришла на акцию, потому что больше не могла терпеть: никогда раньше дым не стоял над городом неделями.

— Я чувствую себя разбитой и больной, многие мои родственники, знакомые — тоже, — говорит Марина. — Пожары, значит, тушить дорого, а люди потерпят, наше здоровье ничего не стоит? Раньше мы на даче спасались, но сейчас и там дым.

Во время лесных пожаров концентрация угарного газа повышается почти в 30 раз, метана — вдвое, углекислого газа — на 8%. Выбросы от пожаров усиливают и парниковый эффект.

— При определении зон контроля не учитывается ни экологический аспект, ни вред для здоровья людей, — сетует Петр Цветков. — Сердечники и астматики, маленькие дети, старики, беременные женщины крайне тяжело переносят задымление. И животные, крупные млекопитающие, скорее гибнут от дыма, чем от огня.

В нескольких сибирских регионах во время задымления ввели режим неблагоприятных метеоусловий — его устанавливают, когда в воздухе скапливаются и почти не рассеиваются опасные вещества. Например, при полном штиле. В это время промышленные предприятия обязаны сократить выбросы, чтобы снизить вред для здоровья людей. В Красноярске такой режим так и не ввели, а глава Среднесибирского отделения Росгидромета Сергей Сережкин даже покритиковал коллег из других регионов за то, что сочли метеоусловия неблагоприятными «без веских оснований».

— Вводить режим неблагоприятных метеоусловий только исходя из того, что в воздухе дымка, — это нарушение, — заявил он. Пока Росгидромет и Роспотребнадзор утверждали, что содержание вредных веществ в воздухе не превышает нормы, краевое управление МЧС советовало горожанам не выходить на улицу без защитных масок, пить больше воды, принимать поливитамины, а с кашлем или бессонницей срочно обращаться к врачу.

Людей возмущали подобные противоречия. Одни чиновники говорят, что дышать дымом почти полезно, другие — что тушить пожары вредно. Возможно, как раз противоречия и умолчания спровоцировали протестные акции, миллионные петиции и тысячи репостов в соцсетях.

Шаг назад

Петиция на сайте Change.org за введение в Сибири режима ЧС из-за лесных пожаров набрала 1,2 миллиона подписей, а обращение «Гринпис» «Спасем Сибирь от лесных пожаров» — больше 400 тысяч.

 «В зоны контроля стали включать не только удаленные места, но и те, что рядом с поселками, дорогами, участками, где идут рубки. Но, простите, если оттуда увозят лес, значит, и пожарная техника туда доберется!»

— Проблема лесных пожаров в стране была всегда, 2019 год не самый экстремальный в этом смысле, — говорит Григорий Куксин. — Но раньше проблему не замечали, потому что гарь и дым были где-то далеко от Москвы, от других крупных городов. От лесных пожаров страдали жители маленьких поселков, в которых ни сотовой связи, ни интернета — они даже пожаловаться никому не могут. А в этот раз ветер принес дым в города-миллионники — и о проблеме заговорили! И это огромная удача для страны. Если сейчас что-то сдвинется в лучшую сторону, в этом будет заслуга гражданского общества, журналистов, которые смогли вникнуть в проблему и корректно ее объяснить, а также экспертов, которым наконец удалось донести до людей и до власти ситуацию с зонами контроля. Аналоги наших зон контроля существуют везде, добавляет Куксин.

— В Северной Америке и Канаде тоже есть неохраняемые леса, и они тоже сильно горят, причем не тушат их не из экономии, а в некотором смысле из идейных соображений: там принято считать, что лесные пожары — это естественно. Но уже понятно, что подходы к этому вопросу надо пересматривать всем странам, где есть леса: это глобальная проблема, и она требует глобальных решений. И если Россия первой решит сократить зоны контроля, она окажется на передовых позициях.

В середине августа Минприроды и Рослесхоз передали в правительство предложения с новыми мерами по борьбе с лесными пожарами. В них предлагается, например, передать полномочия по определению зон контроля с регионального на федеральный уровень, увеличить штат Авиалесоохраны, возродить авиапарк этого ведомства. И, главное, сократить зоны контроля почти вдвое.

— Если есть возможность добраться к пожару, перебросить туда силы и средства, то, где бы он ни находился, его надо тушить, — сказал на недавней пресс-конференции глава Рослесхоза Михаил Клинов.

— Предложения Минприроды абсолютно здравые. Они практически полностью совпадают с тем, что предлагает «Гринпис России», — отмечает Григорий Куксин. — Единственный момент, в котором есть расхождения: «Гринпис» предлагает исключить из зон контроля эксплуатационные леса — те, где в будущем планируется лесозаготовка. Если в этих лесах можно работать, то и пожары в них можно тушить. Если же они недоступны, значит, не должны относиться к категории эксплуатационных.

Александр Колотов считает, что действующее лесное законодательство стоит пересмотреть более масштабно: — Лесной кодекс в 2006 году принимался вопреки возражениям ученых и практиков отрасли. Специалисты предупреждали, что лес будет бесхозным и безнадзорным — так и оказалось. После принятия кодекса десятки тысяч лесников остались без работы. На всю Россию их сейчас примерно столько же, сколько в маленькой Белоруссии. Профилактику пожаров и поддержание в порядке лесных участков передали арендаторам. Но предприниматели этим не занимаются. У нас лесные пожарные до сих пор работают с огнетушителями 1979 года выпуска и летают на вертолетах, изготовленных примерно тогда же. Нам нужно сделать шаг назад. Нам нужен «старый новый» Лесной кодекс. Возможно, в СССР не так много было того, что стоит повторять и копировать, но лесные отношения, действовавшие в Союзе, — это, безусловно, то, на что стоит ориентироваться.

Пока неясно, будут ли утверждены последние предложения Минприроды и Рослесхоза. Чтобы работать по новым правилам, нужно в четыре раза увеличить финансирование — с семи миллиардов рублей в год до тридцати.

Автор: Юлия Старинова, Красноярск, «Русский репортер» №16 (481)

https://expert.ru/russian_reporter/2019/16/ploschad-projdennaya-ognem/