Смекалка, упорство и труд к заветной цели приведут

Три нижеследующие истории из мира бизнеса и торговли – тому наглядный пример.

История 1.

Каким образом Бик заставил вращаться шарики авторучки

Посмотрите внимательнее на свою шариковую ручку: на кончике ее находится маленький шарик, который переносит чернильную пасту из баллончика на бумагу. Кажется, все очень просто.

Теоретически – да. Но в действительности разработать удобную шариковую ручку было нелегко. Могло случиться так, что в вашем кармане была бы ручка «Лауд», а не «Бик», «Паркер» или «Скрипто» (BIC, Parker, Scripto).

Первую «авторучку с вращающимся наконечником» запатентовал Джон Д. Лауд из Массачусетса еще в октябре 1888 года. Он использовал маленький шарик, который одной стороной купался в чернилах. За последующие тридцать лет Патентное ведомство США выдало 350 патентов на аналогичные шариковые ручки, но ни одна из них не стала товаром. Главным препятствием были чернила. Слишком жидкие оставляли кляксы на бумаге и пачкали карман. Слишком густые застывали на шарике. Иногда удавалось создать подходящие контролируемые условия, и тогда чернила действовали как надо... пока не изменялась температура воздуха. Лучшее, что удалось создать, – шариковую ручку, которая писала, как правило, при температуре воздуха 70˚ F (21˚ C), но ниже 64˚ F (18˚ С) – засорялась, а выше
77˚ F (25˚ С) –  подтекала и оставляла кляксы. Примерно так обстояли дела, когда за эту проблему взялись братья Биро (Biro).

После Первой мировой войны 18-летний Ладислав Биро, демобилизовавшись из венгерской армии, перепробовал ряд занятий. Он изучал медицину, искусство, увлекался гипнозом, но ни одна из профессий не заинтересовала его настолько, чтобы стать специальностью. Газетным делом он занялся случайно. В 1935 году Биро издавал небольшую местную газету и часто сердился на свою авторучку. Чернила вытекали из ручки на газетный лист, который впитывал жидкость, как губка, а конец пера рвал в этом месте бумагу. В общем, получалась не надпись, а фиолетовое болотце. Даже на первоклассной бумаге оставались кляксы, а на пальцах и на одежде Биро постоянно красовались чернильные пятна. Тогда Ладислав позвал брата Георга, химика по профессии, и братья Биро начали разрабатывать новые авторучки. После опробования десятков моделей братья Ладислав и Георг, не зная, что до них уже была сделана 351 попытка, изобрели шариковую ручку.

Как-то во время отпуска, находясь на берегу Средиземного моря, братья заговорили о своем изобретении с неким пожилым господином. Они показали прекрасно пишущую ручку, которая ему понравилась. Оказалось, что этот господин был тогдашним президентом Аргентины, Аугусто Юсто. Он предложил братьям Биро построить в его стране фабрику шариковых ручек. Несколько лет спустя началась Вторая мировая война, и братья решили покинуть Венгрию. Они вспомнили своего старого знакомого и устремили взоры в сторону Южной Америки. Братья высадились в Буэнос-Айресе с десятью долларами на двоих. Юсто признал их, и вскоре с помощью президента им удалось заручиться поддержкой нескольких инвесторов. В 1943 году в городе открылась новая фабрика. Эффект был грандиозным, то есть произошел грандиозный провал.

Братья Биро совершили ту же ошибку, что и все их предшественники, – они положились на силу тяжести, под воздействием которой чернила попадали на шарик. Это означало, что ручку надо было непременно держать строго вертикально. Но даже и тогда поток чернил был прерывистым, и на бумаге оставались сгустки. Ладислав и Георг вернулись в лабораторию и вскоре придумали новую конструкцию, капиллярную. Сифонная подкачка заставляла чернила перемещаться к шарику независимо от положения ручки. Уже через год братья Биро выпустили в продажу в аргентинских магазинах новую модель. Однако расходились ручки вяло. В конце концов у братьев кончились деньги, и производство пришлось остановить.

Но им на помощь прилетели военные летчики США. Пилоты ВВС, часто бывавшие в Аргентине во время войны, сделали для себя открытие, что аргентинскими ручками можно писать снизу вверх на любой высоте и их не требуется часто заряжать. Госдепартамент США попытался предложить американским фабрикантам изготавливать такие же ручки. Американская компания «Эберхард Фабер» попробовала монополизировать рынок и заплатила 500 000 долларов за права на производство шариковых ручек; братья впервые получили прибыль за свое изобретение.

Примерно в это же время житель Чикаго по имени Мильтон Рейнолдс тоже столкнулся с ручками Биро в Аргентине. Он вернулся в США и выяснил, что такие ручки были уже запатентованы Джоном Д. Лаудом и другими американцами, но срок действия их патентов к тому времени истек. Поэтому он решил, что может, ничего не опасаясь, скопировать конструкцию Биро. Рейнолдс продал шариковые ручки за 12 долларов 50 центов через нью-йоркский универмаг Гимбельса. Новинка привлекла внимание, и Гимбельс продал всю партию в первый же день, все 10 000 ручек!

Множество промышленников захотели примазаться к славе удачливого предпринимателя. Рейнолдс нанял чемпионку по плаванию Эстер Уильямс, которая продемонстрировала, что шариковая ручка может писать даже под водой. Другие же показывали, что ручка пишет шариком вверх или через стопку копировальной бумаги. Но одна проблема все же оставалась: несмотря на шумиху, затеянную вокруг новинки, ручки работали неважно. Они подтекали, погубив немало важных документов и отличных рубашек. Кроме того, в них пересыхали чернила. Объем продажи начал медленно ползти вниз. Цена –  тоже. Шариковые ручки, совсем недавно считавшиеся предметом роскоши, стали продаваться всего за девятнадцать центов.

Но однажды купив ручку даже за эти гроши и попробовав писать, покупатели ругались на чем свет стоит и клялись не покупать шариковых ручек до конца своей жизни. Человека, который заставил покупателей отречься от подобных клятв, звали Марсель Биш (Bich). Он жил во Франции и был фабрикантом перьевых ручек и письменных принадлежностей. Марсель с профессиональным интересом отнесся к шариковым ручкам. Сначала он только наблюдал, как их популярность взлетала, а потом камнем падала на землю и рассыпалась в прах, потом решил, что сможет завоевать рынок, если сумеет создать надежную шариковую ручку и снизить ее стоимость, –  новинка ему нравилась, но возмущала ее высокая цена при столь низком качестве. Братья Биро продали Бишу права на изобретение, и тот приступил к работе. В течение двух лет Марсель Биш скупал все появлявшиеся на рынке модели шариковых ручек и педантично испытывал их, выявляя положительные и отрицательные стороны.

В 1952 году Биш добился триумфа: дешевая шестигранная ручка из прозрачного пластика писала мягко, не подтекая и не засыхая. Изучив международный рынок, Биш понял, что со своим именем ему в Америке не пробиться. Тогда он изменил написание имени так, чтобы его могли правильно и легко произнести повсюду, где будет продаваться его новая ручка, –  Бик. Модель «Бик» сразу завоевала мировое признание. Миллиарды ручек, стиль которых почти не изменялся, продавались, использовались, терялись, разбирались на части, пропадали неизвестно где, просто выбрасывались. И хотя Бик изобретал все новые модели, придумывал разнообразные дизайны ручек, старый надежный «Бик» не перестает быть основным источником дохода фирмы.

История 2.
Как спасли швейцарскую часовую промышленность

Благодаря надежной репутации своей качественной продукции Швейцария в течение столетий оставалась ведущей страной на рынке часов. Но в 1970-е годы швейцарские часовых дел мастера, похоже, совершили фатальную ошибку, заявив, что изготавливать цифровые часы ниже их достоинства.

Возможно, они были правы. Цифровые часы появились как дорогая новинка, но вскоре стало ясно, что их можно штамповать при очень низкой себестоимости, гораздо меньшей, чем традиционные стрелочные часы. Швейцарские часовщики быстро сдали свои позиции на мировом рынке, уступив место растущим как грибы компаниям Японии и Гонконга, производившим «цифровую дрянь».

Швейцарцы полагали, что большинство покупателей по-прежнему будут предпочитать высокий стиль и надежность старых швейцарских хронометров. Но получилось не совсем так. «Сейко», «Касио» (Seiko, Casio) и другие азиатские компании расширили свои производственные мощности по выпуску дешевых часов и агрессивно переместились на товары более дорогого уровня, в то время как Швейцария продолжала изготавливать до 97% дорогих часов (от 400 долларов и дороже). К 1970 году они потеряли рынок дешевых часов (дешевле 75 долларов) и до 97%  –  рынка часов средней цены (75–400 долларов).

Швейцарская часовая промышленность, отступив на всех фронтах, оказалась в руинах. Многолетняя традиция, когда-то очень значительная, превратилась в обузу. Не зная, что предпринять, часовщики ударились в слепое отрицание новшеств и упрямо продолжали делать то, что делали раньше, ожидая, что потребитель опомнится и снова начнет покупать настоящие, швейцарские часы. Эти ожидания не оправдались. Сотни швейцарских компаний обанкротились, оказались проданными другим хозяевам, попали в руки банков, которым были не нужны.

Двадцать лет назад, будучи подростком, Эрнст Томке работал подмастерьем у часовщика-механика на предприятии ETA, поставщике деталей для крупнейшей в стране часовой компании SMH. Но Томке не долго оставался в этом качестве. Он пошел учиться и получил ученую степень по химии и медицине в Бернском университете. Потом он, по заказу швейцарского правительства, занимался исследованием опухолевых заболеваний. В конечном счете он оказался в швейцарском отделении «Бишэм Индастриз» (Beecham Industries), где быстро продвинулся от научного сотрудника до управляющего.

Но вот как-то раз, в 1978 году, раздался телефонный звонок: звонил его старый босс с предприятия ETA. Бывший начальник стал теперь президентом компании. Он сказал, что «...собрался уходить в отставку, но вспомнил о том, каким способным был в свое время Томке. Только он, Томке, мог бы вытащить компанию из глубокой ямы, –  сказал бывший босс. –  Учитывая все это, не желал бы уважаемый Томке вернуться и возглавить компанию?». Томке решил, что предложение звучит достаточно абсурдно. У него прекрасное место работы, достаточно высокая должность, дающая возможность удовлетворить его страсть к самолетам, скоростным мотоциклам и спортивным автомобилям. И при всем этом ему предлагают перейти на изнурительную работу от зари до зари в умирающую отрасль, о которой он имеет лишь туманное представление.

Томке крепко подумал и сказал: «Да». Он пришел на фирму, чтобы, опираясь на свой опыт в маркетинге и исследовательской работе, вдохнуть в компанию новую жизнь. Познакомившись с делами, Томке был ошеломлен тем, как безнадежно отстала вверенная ему фирма от японского прогресса. Положение на рынке сбыта стало еще более угрожающим: японцы захватили рыночную нишу дорогих часов посредством широко разрекламированных сверхплоских часов, в сравнении с которыми швейцарские выглядели громоздкими и неуклюжими. Томке созвал инженеров-конструкторов и поставил перед ними дерзкую задачу: разработать дорогостоящие часы толщиной не больше 2 мм. На это задание он отпустил им 6 месяцев.

«Для постороннего человека такое соревнование с японцами могло показаться глупым и бессмысленным, – говорил потом Томке, – но тогда мне было важно, чтобы конструкторы пересмотрели свой подход к проектированию, нашли новые технические решения, разработали новые модули и батареи. А еще я хотел послать ободряющий сигнал всей швейцарской часовой промышленности, выступить в защиту нашего национального достоинства».

Шесть месяцев лихорадочной работы не пропали даром, конструкторы превзошли себя и с гордостью вручили Томке часы толщиной в 1 мм.
Конструкция новых часов была по меньшей мере революционной: вместо того чтобы изготавливать отдельно движущиеся части, а затем помещать их в корпус, инженеры встроили механизм непосредственно в корпус. Это не только уменьшило толщину, но и устранило ряд технологически сложных этапов сборки. Компания назвала часы «белой горячкой» (delirium tremens) и в конце года запустила их в продажу. Успех превзошел все ожидания. Продали 5 тысяч часов по цене около 4700 долларов за штуку!

Не останавливаясь на достигнутом, Томке решил побить изготовителей цифровых часов на их же территории. Он поставил перед конструкторами новую задачу: создать аналогичные часы при себестоимости меньше 10 швейцарских франков (6,65 доллара). Конструкторы подошли к нему через 2 недели и вежливо посоветовали обратиться к психиатру. Действительно, себестоимость самого дешевого часового механизма составляла 25 франков, а Томке хотел, чтобы целые часы с корпусом и ремешком стоили 10! Просто бред!

«Они сказали, что это – бред, – вспоминал Томке. – На этом все и закончилось бы. Ведь этой отраслью управляют инженеры...» Но два конструктора, Жак Мюллер и Элмар Мокк, вызвались попытаться сделать невозможное. Опираясь на опыт, полученный при разработке «белой горячки», конструкторы придумали способ снизить количество движущихся деталей с 90 до 51. Они создали пластмассовый корпус, который служил монтажной платой часов, что снизило себестоимость на 40% по сравнению с обычными часами.

После этого инженеры проанализировали расходы на трудоемкость. Традиционно механизм часов устанавливался на плате, затем перемещался в корпус, для чего часы необходимо было несколько раз перевернуть, удерживая на месте незакрепленные части. Эта операция являлась дорогостоящей и требовала много времени. Мокк и Мюллер придумали способ, который позволил устанавливать детали прямо в корпус, и притом только сверху, после чего корпус наглухо заваривался лазерным лучом (часы оказывались неремонтоспособными, но и водонепроницаемыми до глубины 100 футов). Конструкторы рекомендовали применить автоматизированную линию сборки. При всем этом сохранялась традиционная швейцарская точность: детали имели допуск в 1:500 мм, а пластмассовый корпус был весьма
ударо­прочным. Но самое главное – Мокк и Мюллер соблюли жесткое условие Томке: себестоимость новой модели не превышала 10 франков!

Первого июля 1980 года два инженера торжественно вошли в кабинет Томке и вручили ему свою новую модель. Томке немедленно приступил к изучению состояния рынка, запустил новые часы в серийное производство, организовал рекламу и стал продумывать название. Специалисты по рекламе составили список из двадцати наименований. Но потом рекламный агент Маккан Эриксон взял да и сократил слово «Swisswatch» (швейцарские часы) до «Swatch». Так на свет родились новые часы «Свотч». Пластмассовый корпус позволил бесконечно варьировать форму корпуса и цвет часов, что непременно должно было привлечь подростков и студентов. В этом и состоял ключ к успеху: относительная дешевизна позволяла людям иметь одновременно несколько разных часов и надевать то одни, то другие –  в зависимости от настроения, цвета одежды и рода занятий.

Первые «свотчи» стоили в 1983 году 40 долларов. (Эта цена оставалась неизменной для базовой модели «Свотч» более 10 лет.) Компания устроила довольно оригинальную рекламу: построила огромную работающую модель «Свотч» высотой в 500 футов (152 м) и весом 13 тонн и повесила ее на наружную стену самого высокого небоскреба во Франкфурте. Каждый год компания выпускает 140 различных модификаций «Свотч». Было продано больше 100 млн «Свотч» с различными изображениями  –  от героев мультфильмов до тарелки с яичницей. Множество коллекционеров продавали и покупали необычные и ранние модели по цене, во много раз превышающей первоначальную.

Главный администратор SMN Николас Хэйек в интервью журналу «Гарвард Бизнес Ревю» поведал, что история с часами «Свотч» преподала фирме два урока:

– Во-первых, оказалось возможным создать высококачественную, ценную продукцию массового спроса в стране с высокой заработной платой при низкой себестоимости этой продукции. Обратите внимание, я сказал «создать», а не просто спроектировать и продать. Все наши «свотчи» мы делаем в Швейцарии, где самый молодой секретарь зарабатывает больше старшего инженера в Таиланде или Малайзии. Мы должны строить и создавать там, где живем. Когда страна теряет технологию и высоко­классных специалистов, нужных для производства, она теряет способность создавать благосостояние, она теряет финансовую независимость. Нам надо изменить рефлекторную, инстинктивную реакцию на компании, выпускающие продукцию массового спроса, ведь у нас принято считать, что таким фирмам место только в Азии или Мексике. Глава фирмы должен сказать своим служащим: «Мы изготовим это изделие в нашей стране, причем с низкой себестоимостью и более высокого качества, чем кто-либо и где-либо в мире, а уж люди сообразят, как это выполнить».

–  Второй урок: вы можете изготовить товар массового спроса в таких странах, как Швейцария или Соединенные Штаты, только в том случае, если используете фантазию и воображение вашего детства. Можете смеяться – еще бы, глава огромной швейцарской компании говорит о детских фантазиях! Но именно в этом состоит секрет того, что мы сделали. Это необычно для Швейцарии или любой другой европейской страны. Слишком много прекрасных идей мы уже загубили, отмахиваясь от них, не дав себе труда их обдумать, подняв изобретателя на смех.

Десять лет назад люди, работавшие над первой моделью «Свотч», задавали безумный вопрос: «Разве можно создать в Швейцарии броские дешевые и притом высококачественные часы?» Банкиры были настроены скептически. Некоторые поставщики отказались продавать нам комплектующие. Они говорили, что мы погубим всю отрасль этим дурацким проектом. Но мы сделали свое дело!

История 3.
Ценники и супермаркеты

Мы так привыкли к ценникам и супермаркетам, что уже не можем представить себе без них современную торговлю. Мы думаем, что так было всегда. Нет, нет  и еще  раз нет!

Имя изобретателя ценника история, к счастью, сохранила. Его звали Фрэнк Вулворт, застенчивый деревенский паренек, ставший мультимиллионером. Именно он придумал ценник, выкладку товара со свободным доступом к нему покупателей, скидки на небольшие группы товаров, распродажи и многое другое. А магазины, где используются его идеи, стали называться супермаркетами.

До Фрэнка Вулворта цена на товары в магазинах не указывалась. Опытный продавец «на глаз» определял платежеспособность покупателя и, исходя из этого, называл цену. Покупатель, заходя в магазин, мог видеть товар только за спиной продавца и, выбрав товар, спрашивал цену. Если цена не устраивала, покупатель или торговался, или просто отходил от стойки, унося с собой деньги, которые остались бы в магазине, если бы… Именно изобретение ценника положило конец господству продавцов, перевернуло всю мировую торговлю. Более ста лет название Woolworth, ставшее нарицательным, означает не фамилию, а определенный тип магазина, где продает не продавец покупателю, а покупатель – сам себе!

Фрэнк Вулворт родился в деревне и до 21 года просто работал на земле с родителями. Огород – рынок, закупка необходимых для хозяйствования товаров, снова огород… В 21 год он решил, что такая жизнь не для него, и сбежал в небольшой городок Ланкастер, штат Пенсильвания. Не имея ни профессии, ни образования, застенчивый и заикающийся юноша устроился помощником продавца в небольшой магазинчик. Хозяин всегда упрекал парня в никчемности, а Фрэнк только вздыхал и терпел. Он знал, что идти ему некуда… И вот во время работы он упал в обморок. Хозяина это просто взбесило! Он заявил, что его терпение лопнуло и он дает последний шанс такому… работнику. Испытание было простое. Фрэнк должен торговать один день сам, и если выручка будет меньше обычной дневной, хозяин его увольняет.

Остаться одному в магазине, зазывать покупателей, показывать и расхваливать товар, торговаться, отстаивая каждый цент. Всего этого Фрэнк не только не любил, но и откровенно боялся! В тот день Фрэнк пришел в магазин задолго до открытия. Он прикрепил ко всем товарам, на которые разрешено было делать скидку, бумажку с минимально возможной ценой (прообраз современного ценника). Весь залежавшийся товар, сваленный на складе, он выложил на огромный стол, прикрепил к нему табличку с надписью: «Всё по пять центов». Стол он поставил около окна так, что и товар, и табличку было видно с улицы. Он открыл магазин. По словам самого Фрэнка: «...я шмыгнул в магазин и забежал за прилавок, трясясь от страха, что необычность “убранства” внутри магазина оскорбит чувства покупателей».

Однако покупатели, увидев вывеску «Всё по пять центов», совсем не оскорбились. Более того, весь лежалый товар был раскуплен за несколько часов! Покупатели, увидев написанную на товаре цену, не торговались, а просто указывали пальцем на товар и отдавали деньги. Выручка магазина за один день немного не дотянула до недельной! Окрыленный успехом, Фрэнк ушел от хозяина, занял денег и открыл свой магазин. Долг он отдал даже быстрее, чем рассчитывал. Затем был открыт магазин в городе Филадельфия, затем еще, еще и еще…

Все магазины Фрэнка Вулворта были построены по одному принципу – все товары свободно лежали на прилавках, и покупатель мог свободно выбрать, потрогать и рассмотреть любой понравившийся товар. Причем так долго, как ему (покупателю) этого хотелось. Так более ста лет назад родилась индустрия магазинов самообслуживания. Главной «фишкой» магазинов Вулворта была также большая группа товаров по цене пять центов. Именно за это американская пресса окрестила Фрэнка «пятицентовым королем». 1886 г. – сеть из пяти «пятицентовых магазинов».
1895 г. – количество магазинов вырастает до двадцати восьми. 1900 г. – их уже пятьдесят девять. Дальше – больше! Он разработал собственную стратегию, противоречащую всем негласным законам торговли того времени.

1. Размещал товары на полках, доступных покупателю, с указанием цены.

2. Менял выкладку товаров каждые две недели.

3. Устраивал распродажи, как только замечал, что спрос на товар падает.

4. Нанимал неквалифицированный персонал, в обязанности которого входил только контроль наличия достаточного количества товара на полках.

5. Клиентов обслуживал один или несколько кассиров на выходе из магазина.

6. Заключал прямые договоры с производителями товаров, отказавшись от услуг посредников.

7. Ввел жесточайший режим экономии на всем.

8. Установил режим ежедневной отчетности для более быстрого реагирования на изменение конъюнктуры рынка.

9. Постоянно совершенствовал методы и формы продажи, не боялся смелых экспериментов.

В 1900 г. оборот компании составил 5 миллионов долларов. В 1919 г. империя Вулворта состояла из тысячи магазинов, а личное состояние Фрэнка измерялось примерно 65 миллионами. А доллары в те времена были в несколько раз дороже сегодняшних. Он добился всего, о чем мечтал – удачно выдал замуж трех дочерей и возвел в Нью-Йорке самый высокий небо­скреб Woolworth-building. Именно о нем упомянул Маяковский в стихотворении «Барышня и Вулворт», 1925 г.

Бродвей сдурел. Бегня и гулево.

Дома с небес обрываются и висят.

Но даже меж ними заметишь Вулворт,

Корсетная коробка

                          этажей под шестьдесят.

Да, шестьдесят этажей, да в те времена…

Потом сеть магазинов Woolworth расползлась по всему миру. Это были уже не «пятицентовые магазины», а элитные супермаркеты. Под торговой маркой Woolworth до сих пор функционируют сети супермаркетов в Англии и Австралии. А началось все с того, что неумелый и застенчивый деревенский паренек упал в обморок на глазах у хозяина. Все что ни делается – все к лучшему. История Фрэнка Вулворта – подтверждение этой народной мудрости.

www.exrus.eu